«Ты говно, говно, говно!» голос Совести набатом звучал в измененном сознании Лёши.
«С каких пор совесть говорит голосом жены?» – из полусна спросил Рассудок.
«Ты говно, говно ….»
«Сука, гадина. ****ь» – не выдержав закричала Водка.
«А ты заткнись» – простонал Рассудок.
Лёша схватился за голову. Все кружилось каруселью: лавка, двор, огромный тополь. Опавшие листья поднялись с земли и закружились.
«Это не вертолеты, это ветерок» – лениво констатировал Рассудок
«Лёха, забей! Забей на все. Идем пивка треснем. Ну их на хрен всех – задорно уговаривала Водка – И что, что денег нет, в долг возьмешь. Смотри вон ларек в конце дома»
«Не надо. Хватит» – чуть слышно простонал Рассудок.
«Говно, говно, говно …» - фоном дразнила Совесть.
- Заткнитесь! - проорал на весь двор Лёша.
Осенью рано темнеет. Дом отдыхал. В окнах горел манящий свет. Холодно не было. Даже в тонких спортивках и в банном халате – отрезвляющая попытка холодного душа.
«Что ты ноешь? – ругнулась Гордость – Иди,бля, и поставь всех их на место. Эту суку в первую очередь!»
«Да, брат. Хорош хныкать – поддакивала Водка – Что будет! Выгонят? *** с ними. Бабок не забудь взять»
«И ключи от машины … Сидишь как бомж. Что соседи скажут?» – встрял Стыд.
«Хи, хи, хи …» - беспомощно захихикал Рассудок.
Лёша достал сигарету.
- Сейчас чуть отойду и поднимусь. Разберусь с этой говнючкой – забормотал он себе под нос.
«Правильно! Молодец! Не хрен. Чувак, она же тебя по мордам! По мордам! Своей сучьей ладонью по мордам! Как конченого!» – напомнила Гордость.
«А главное за что? – снова закричала Водка – За то, что ты ее же, ****ь, ее, день рождение с пацанами отметил»
«Как же не проставиться перед ребятами? – согласился Стыд – Дело святое»
«Любая другая похвалила бы, за внимание, за уважение…» - заговорила Гордость
«За любовь» – откуда-то из глубины послушался Рассудок.
«Любовь?» – одновременно закричали Водка и Гордость.
«Ты к ней с любовью, а она тебя по мордам! Подкаблучник! Тряпка! Слабак!»
«****олиз» – грустно добавил Стыд.
«И что в этом такого? – проснулась Чувственность – Я вам сто раз говорила: чтобы что-то взять, надо что-то дать. Тем более, мужчина должен сделать первый шаг»
«Мужчина?! – удивилась Гордость – Мужик бы сходу угомонил эту суку неблагодарную. Хорошие ****юли любой бабе полезны»
«Да – согласилась Чувствительность – Многим даже нравится»
«Херня все это! Идем пивка дернем. Лёха, ну чё сидишь здесь как дурак, на сухую?» – Водка была на грани истерики.
«Тем более ларечница ничего такая» – вставила Чувствительность.
- Лёша, брат! Ты че сидишь здесь как неродной?
Алексей не сразу понял; источник слов не в его задурманенных мозгах. Лениво оторвал голову от рук. Карусель закружилась с новой силой: стена, асфальт, листья, тополь. Тополь, стена, силуэт. Фокусировка на силуэте.
- А, это ты – язык непослушно волочился во рту – Что? Прислали уговаривать? Никуда не пойду.
Силуэт подошел и присел на лавку.
- Хорош, Лёха! Там же родня вся собралась. День рождения все-таки.
- Ну и что? – спросил Алексей.
«Да, бля. Сидят сейчас и ****явкают какой ты хреновый неудачник» – заговорила в голове Гордость.
«Алкоголик» – добавил Стыд.
- Как «ну и что»? Тебя ждут, за стол не садятся – сказал силуэт.
- Ха … зачем я там нужен? Меня ж с говном смешали – с надрывом, непослушным языком проговорил Лёша.
- Ой, брось ты. Никто тебя ни с чем не мешал. Давай поднимемся. Не хочешь за стол, пойдешь ляжешь.
- Аааа … бойтесь … А чё эта сука сама не спустится, не поговорит. А?
- Вообще-то «эта сука» моя сестра – запротестовал силуэт
- Да? – удивился Лёша – Извини, брат ..
«За что извини? – Гордость выходила из себя – За что ты, извиняешься тряпка? За суку? Так она и есть сука. Такой подхуячник тебе в рыло засадила!»
- Вот пусть сама спустится – добавил Лёша, многозначительно водя по воздуху указательным пальцем – Тогда может быть, повторяю: может быть, я и вернусь в этот гадюшник.
- Домой. Гадюшник – это твой дом – грустно сказал силуэт – Есть сигареты?
Закурили.
- Как она только … - пытался возмущаться Алексей, когда из темноты прозвучал второй силуэт:
- Вы еще тут?
Карусель снова закружилась; тополь, асфальт, стена, силуэт. Стена, силуэт. Фокусировка.
- Я думал вы уже в клуб поехали – продолжил новый силуэт – пока мы там с нашими сидим. Думаю, пацаны уже уууу … музон, водочка, тёлочеки.
«Хорошая идея!» - заговорила в голове Водка.
- Хорошая идея! – проговорил Лёша вслух – Поехали!
«Посмотри на себя! Как ты одет?» - забубнил Стыд
«Она тебя по мордам, а ты назло с пацанами в клуб. Обосрешь ей рождуху по-настоящему!» - обрадовалась Гордость.
- Какой клуб? – заговорил первый силуэт – Наши наверху ждут.
- Да я пошутил – со смешком сказал второй силуэт – Давай, Лёха. Поднимайся, идем домой.
«Предатели! - яростно воскликнула Гордость – Пошли их всех нахуй. Лузеры. Тряпки. Подкаблучники!»
«И наверняка ****олизы» – добавила Чувственность.
«Денег попроси» - напомнила Водка.
- Нее. Не пойду. Нахер. Все нахер – Лёша замахал руками.
- Ты что нас нахер посылаешь?
- Да. Идите нахуй! ****олизы – Лёша встал, но тут же плюхнулся обратно.
«Так их! Шах и мат!» - загордилась Гордость.
- Лёха, успокойся – сказал силуэт – Идем, давай.
- Идите нахуй! – прокричал Лёша, и спокойно добавил – Или я сам пойду.
Силуэт ухмыльнулся.
- Давай, Леша. Давай домой. Завтра разберемся со всем, на трезвую голову – ласково уговаривал силуэт.
«Чтоооо?! – закричала водка – Трезвую голову? Они думают ты бухой? Вот уроды! Ты же граммулю тяпнул. На проставе!»
«Они все заодно. Считают - ты конченый алкаш - констатировала Гордость – Уходи отсюда. Здесь тебя никто не понимает!»
- Отебитесь - Леша встал. На этот раз карусель приостановилась. Ему удалось сделать несколько шагов. Карусель не ускорялась. Он побежал.
«Ты говно, говно, говно!» - набат в голове не прекращался. Леха валялся в куче опавшей листвы. С кружащейся карусели он заметил - многие окна в домах погасли.
«Всем похуй. Насрать на тебя – шептала Гордость – Тебя никто никогда не понимал. Ты чужой в этом дворе, в этом городе, в этой стране. Ты чужой в этой жизни!»
«Точно, точно. Тебя никто не любит» – согласилась Чувствительность.
«Потому что ты урод» - подтвердил Стыд.
«Фигня все это. Идем в ларек» - успокаивала Водка.
- Нет! - в голос закричал Алексей – Не чужой.
«Чужой, чужой – спорила Гордость – Помнишь, ты с детства подозревал, что тебя из детдома усыновили? Не зря. Ты на них даже не похож! Ты другой! Ты лучше. И твое место не здесь»
- Не здесь! – сказал вслух Леша.
«Конечно не здесь – хихикнула Водка – Трезвый, без денег и в пидарестическом халате»
«Уходи! Не позорься» – заговорил Стыд.
«Только не домой!» - одним голосом предостерегли Водка и Гордость.
«Конечно, не домой – согласился Стыд – Как после такого на глаза родне появится? Сгоришь со стыда!»
Где-то глубоко во сне прозвучало: «Покайся! Иди в Храм, Иди к Богу!». Это был Рассудок. Но этот глас зразу же утонул в набате: «Ты говно, говно. Ты, говно …!»
«Заткнись!» - завопили хором Гордость, Водка и Стыд
- Заткнись! – прокричал Алексей в темный осенний двор.
Из кармана халата Леша достал пачку сигарет. Она оказалось пуста.
- Сука! – простонал Леша.
«Конечно сука! – поспешила Гордость – Еще какая!»
«Всю жизнь тебе испортила – встряла Чувствительность – А помнишь соседскую Катю? А? Ничего так. Не то, что эта фригидная»
«Возомнила о себе! – снова заговорила Гордость – Ее надо наказать! Всех их надо наказать!»
«Исчезнуть! Навсегда!» - обрадовался Стыд.
«На войну! Солдатом. Нет. Героем! Чтобы поняла, кого потеряла! Локти чтоб себе кусала» – злобно цедила Гордость.
«На трезвую голову, убьют! - засомневалась Водка – Пьяного бог бережет!»
«Убьют? Отличная идея!» - обрадовалась Гордость.
«Как обычно…» - засмущалась Водка.
«Да. Чтобы поняла, кого потеряла, кусала локти, а изменить, чтоб ничего не смогла. Пусть живет с этим! Пусть знает, что не понимала, не ценила, не любила!» - триумфально завершила Гордость.
«Да, да. Не любила!» - согласилась Чувствительность.
«Смерть это лучший выход!» – подвел черту Стыд
Леша с трудом поднялся. Пальцы сами сняли пояс с халата. В десяти шагах Леша разглядел турники на детской площадке.
- Утром все поймут, какая она сука!
Ноги не слушались, зато руки нетерпеливо вязали петлю из халатного пояса. Голоса в голове замолчали. Набатом звучала лишь Совесть: «Ты говно, ты говно, ты …»