Про сало

Валерий Канкава
Моя бабушка, звали её Евдокией Григорьевной, обладала непревзойдённым секретом засолки сала. Сало у неё получалось не просто вкусное, а прямо контрабандное, с чесночком и мясными прожилками. Таяло во рту! Сейчас я его солю сам. Всем нравится. А любимая тёща с города Мурома, глядя на моё творение, как то сказала: «Так это же не сало вовсе, а чистое мясо!». Но разговор не обо мне, а о контрабанде.

Приехав домой после первого полугодового рейса, и представ пред очами своих бабушек, сразу услышал причитания: «Ах, ты наш миленький, исхудал совсем. Вас там, что — не кормят?».

Не знаю как на других судах ПУОРа (Потийского Управления Океанического Рыболовства), но на РТМА (Рыболовный Траулер Морозильный Атлантик) «Октябрьское» нас кормили плохо. Большинство продуктов с камбуза просто растаскивалось по каютам по клановому принципу, и до первого траления было голодно. А после того, как начиналась большая рыбалка, в столовой команды и комсостава всегда можно было найти на столах пару тазиков с жареной рыбой. Но она быстро надоедала, и для того, чтобы разнообразить своё меню, приходилось стряпать самому. Там я и научился готовить кальмары, креветки, каракатицы и разнообразную рыбу в различных её ипостасях в каюте на самодельной печке. Под кроватью стояли трёхлитровые баллоны со скумбрией в масле, в морозильной камере ждала своего часа строганина. В общем, голод не тётка, захочешь есть, готовить научишься быстро.

Из всех послерейсовых приобретений, моей гордостью был чемодан фирмы Сarlton, приобретённый в местном торгсине за инвалютные рубли. В свободной продаже во времена СССР такие чудеса не продавались. На колёсах, с ремешком, диковина, да и только. Несколько дней моего пребывания дома подошли к концу, и когда я начал собираться в следующий рейс, бабушки приготовили для меня сюрприз. Сюрприз оказался достаточно увесистым. В него входило 18 кг. прекрасно засоленного сала и килограмм пять свежеиспечённого печенья. Если бы не было волшебного чемодана на колёсиках, у меня бы даже мысли не возникло всё это брать с собой. Но чемодан оказался практически пустым, и сало с печеньем отправилось в свой долгий и не лёгкий путь.

Сначала на Комете из Новороссийска в Поти, затем на самолёте из Сухуми в гостиницу Москвы, и через несколько дней плавно переместилось в Шереметьево. В конце 80-х аэропорт Шереметьево несколько отличался от своего нынешнего состояния. Прежде всего, уровнем сервиса, или его полным отсутствием для покидающих страну пассажиров. Экипаж привезли туда за сутки до вылета, а это 80 человек, плюс полторы тонны снабжения, которое мы везли с собой, и бросили на произвол судьбы. Всё это время пришлось провести на ногах и постоянно уворачиваться от злых уборщиц со швабрами в руках, так как присесть было негде. В ту пору в аэропорту действительно не было ни одного стула. Вернее стулья были, но уже после прохождения таможенных формальностей.

Перед вылетом в столицу Анголы, Луанду, проходя таможенный контроль, при просвечивании багажа, работником таможни мне был задан вопрос: «Что это за тело у Вас в чемодане?». Я честно ответил, что это сало!

Таможенник, часто заморгав глазами, спросил: «Вы, что, хохол?», и посмотрев в паспорт, сам пришёл к выводу, что нет. В следующие двадцать минут на КПП было очень многолюдно и весело. Человек пять из наряда выпотрошили и вывернули мой чемодан наизнанку. Долго смеялись. Но когда начальство узнало, что я улетаю в рейс на полгода, сжалилось, и со словами: «Их там, наверное, совсем не кормят», выпустило меня и моё контрабандное сало за рубеж.

Ели Сало всем экипажем, и уже через три дня вспоминали его добрыми словами.