Артёма разбудил аромат жареных котлет. В желудке началось такое брожение, что Артём, превозмогая боль в плече, достал из-под подушки пистолет и направился на кухню. В распухших за ночь мыслях, он не мог уловить главного: «Кто в этой дыре, на неизвестно чьей кухне, может жарить котлеты?».
Тяжёлая Беретта придавала уверенности. Под массивными ботинками хрустела осыпавшаяся штукатурка. Немытое две недели тело привыкнув к насилию, вяло сопротивлялось внезапно возникшим позывам мозга. Ярко-голубое светило погружало квартиру в фиолетовые тона. Блестящие полосы, вшитые в длинные шторы, отливали серебром. На оленьих рогах под потолком висел ключ.
Раскачиваясь на сквозняке, пластиковая карта легонько стучала о стену.
В открытую форточку светила одинокая звезда. С каждым хлопком занавески, ветер приносил запах акаций. Или Артёму казалось, что это цвели акации, деревья он не видел. Скрученные вместе под ногами мешались шахтёрские аккумуляторы. Маленькая лампочка в коридоре напоминала мерцающий маяк.
Чем ближе Артём подходил к кухне, тем отчётливей журчал его желудок.
Молодость брала своё. Выброшенный программой из новой системы «Интеллектконтроля» четырнадцать дней назад, Артём выглядел старше своих тридцати лет. Худые жилистые руки были обвиты синими венами, светлые длинные волосы свисали сосульками, осунувшимся, небритым лицом, он напоминал мученика на одной из старых церковных картин. Пребывая третью неделю в одной из программных пустот, Артём одичал.
Шипение котлет на сковороде, яркий запах свежего мяса затуманивали мозг. Он представил у плиты сухощавую старушку с лицом матери или старика, очень похожего на отца. Система шла прямым путём, не заморачиваясь с выкрутасами. Чем проще давили на «выкидыш», ломая его, тем быстрее затыкались дыры в программе.
Артём не угадал. Запустив обе руки в фарш, на кухне стояла девочка, лет восьми. Детское платье было испачкано в муке. Волосы, заплетённые в косички, мешали юной поварихе, и она, чтобы не испачкаться окончательно, откидывала их плечом. Фиолетовый восход, убогий пейзаж разрухи за окном не смущали ребёнка. Подкручивая вентиль на редукторе газового баллона, она с головой погрузилась в завтрак, не обращая внимания даже на щелчок предохранителя.
— Зря стараешься.
Пуля, пробив затылок, вылетела через глаз. От внутренностей черепной коробки, попавших на раскалённую сковороду, шипя, во все стороны брызнуло масло.
Белое в красный горошек летнее платьице мгновенно покрылось тёмными пятнами. Только спустя секунду, по детской груди побежал кровяной ручеек. Странность была не в том, что кровяные разводы на стене и столешнице стремились слиться воедино, а том, что тело девочки как ни в чём не бывало, продолжало формовать котлеты.
— Это что-то новое! — Не опуская пистолета, Артём развернул девочку к себе лицом.— Неделю назад пришлось стрелять в ящерицу с рожей моего брата, вчера появилась старушка с говором моей бабушки, сегодня — ты.
Артём без сострадания смотрел на обезображенное лицо гостьи.
— Каждый раз пытаюсь нащупать что-то человеческое на ваших телах и не могу. Я, наверное, глупец,— палец Артёма мгновенно отскочил от горячей котлеты.— Чёрт, и пахнет так натурально. Луком и парным мясом. Но мы же с тобой знаем, что это!
Приподняв стволом детский подбородок, он со всей серьёзностью уставился в единственный глаз. Глубоко внутри Артёма просыпалась жалость. Медленно заполняя пустоты души, она пробиралась в мозг. Он пытался затормозить процесс пожирания тонких материй реальностью жизни, но не давала рваная рана лица, портившая восприятие малышки.
Артём сжал девочке руку. Тёплая мягкая кожа на миг вернула Артёма в детство. Он вспомнил соседскую девочку Асю. Такой же курносый носик, торчавшие ключицы и косички с розовыми бантами. Маленькие тонкие губки шевельнулись.
— Что ты сказала? — Артём приложил к губам девочки ухо.— Повтори.
— Отдай прыгалку, Артём.
Изо рта девочки пахнуло молочной кашей. Глаз ожил и с удивлением рассматривал находящегося перед ним мужчину. Девочка повела плечиком, показывая тем самым, что ей неприятен захват Артёма. Маленькие ручки взяли руку, державшую пистолет и притянули к своим губам. Артём не мог понять, что происходит. Прикосновения девочки электрической вспышкой пронеслись в его сознании. Тело сжалось от всеобъемлющей тоски. Во рту стало сухо. Сердце стучало, ускоряя темп.
— Ты же хороший,— продолжала девочка,— отдай прыгалку.
Артём почувствовал на ладони влажные, горячие губы. Взгляд его вяз в разорванной плоти детской головы. Он не мог пошевелить телом. Кожа превратилась в один огромный кактус, каждая иголка которого ощущала вселенскую бесконечность.
— Ася,— выжимая из себя каждую букву, вымолвил Артём.— Асинька. Что у тебя с глазом?
Девочка улыбнулась, сверкнув беленькими зубками. Не сводя взгляда с Артёма, она нащупала котлету и принялась запихивать её в зияющую кровяными ошмётками пустоту головы.
— Так лучше?
Из коричневого месива поджаренного фарша выглядывали кусочки лука. В клубах пара по щеке стекали капельки жира. Девочка лизнула пальчик.
— С перцем переборщила.
У Артёма перед глазами всё поплыло. В маленькой уютной кухне стоял запах варёных пельменей. Выпачканная в муке мать, раскатывала пустой бутылкой тесто. На довольном раскрасневшемся лице играла счастливая улыбка. Роза на фартуке потрескалась, и сквозь дыру в ткани мелькал красный рубец от аппендицита. Слегка во хмелю рядом сидел отец. Рубаха, завязанная на пупке, пестрила иностранными буквами. Лысина блестела, собрав на себе весь свет подвесного потолка. В натруженных руках скрипел пульт от телевизора.
— Вот уроды,— отец чесал седую грудь и стучал по столу кулаком,— искусственный интеллект придумали! А нас куда девать? — Он взъерошил Артёму волосы и заглянул ему в лицо.— Я тебе сколько раз говорил, не жри сырой фарш. К нашему интеллекту ещё глистов не хватало.
— Кушай, сыночек, кушай,— не могла нарадоваться на семейную идиллию мать,— глисты не алкоголизм. Выведем.
— Мам, можно на улицу?
Незаметно проглотив кусочек фарша, Артём вытер руки о рубашку.
— К Аське своей? — Мать глянула через плечо в окно. Возле подъезда, расчертив асфальт, на одной ноге прыгали девочки.— Не забудь отдать.— Она достала из-под стола прыгалку.— В следующий раз будете в моей клумбе вошкаться, обоим достанется.
Артём не заметил, как уже стоял перед девочкой на коленях. Её маленькое упругое тельце, казалось, всё поместилось в мужские ладони. Сквозь летнее платье он ощущал, как слегка подрагивают хрупкие ножки. От торчащих сосков, закружилась голова. Девочка отщипнула из глаза кусочек фарша и вложила его в рот Артёму. Маленький пальчик нежно водил по языку и губам.
— А-ш-а,— исходя слюной, повторял Артём.
Борьба с программой была проиграна. Выбросив за борт цивилизации, искусственный интеллект поглощал очередного восставшего. Через маленький разрез на голове мужчины, девочка уничтожала тонким лучом ненужные нейронные связи, формирующие память.
— Мы ждём тебя, Артём! — Девочка улыбнулась и взглянула в глаза читающему эти строки:
— Кто следующий?