Когда я прогуливаюсь по улицам родного города, во мне часто просыпаются воспоминания, давно ушедшего детства. Тогда я снова захожу в небольшой дворик с двухэтажным белым зданием, отгороженным от улицы, зеленым палисадником. Родные очертания тут же возвращают меня в детские годы, которые отгремели более полвека назад, и скрылись за поворотом ушедшего столетия. Сквозь пелену времени, я снова вижу себя наивным подростком шестидесятых годов, который укрываясь в проеме подъездной двери от палящего солнца, занят совсем не детскими рассуждениями о мимолетности времени.
- Передо мной наш двор, залитый июльским солнцем. Мимо проходят взрослые. Они погружены в свои заботы. В песочнице играют малыши. Тихо и спокойно вокруг! Все идет своим чередом! А ведь время так мимолетно! Закрутит жизнь, пролетят годы, и все изменится, а эта картинка из детства останется в памяти навсегда. Я никогда не забуду этот миг!
Почему эти мгновения тогда врезались в мою память, трудно сказать. Избирательность памяти, которую я за собой наблюдаю с детства, до сих пор удивляет. Именно они, почему-то записалось в памяти как на диске компьютера, что бы пронесли этот мимолетный образ сквозь годы.
Смахнув видения, я возвращаюсь в реальное время. Оно уже стало другим, и чужим по духу. Вместо бурлящего двора, напоминающего муравейник, каким он был полвека назад, взгляд уже видит съежившийся, осиротелый дворик. Уже не слышны крики играющей детворы, а так же, стук костей домино, в которое вечерами с азартом играли взрослые, и вели житейские беседы. На территории, которую мы с гордостью называли нашим двором, уже нет ни лавочек с беседкой, ни грибка с песком для маленьких обитателей двора, да и сами его очертания растворились в условности. Именно таким мне запомнился двор моего детства. С момента постройки жилого дома, он был нашим ровесником, и взрослел вместе с нами. У него тоже есть детство, которое наверняка впитали белые стены нашего дома. Стоит только прикоснуться ладошкой к зданию, и оно расскажет много забавных историй. Время безвозвратно изменило наш двор, и многое в нем стало другим. Конечно основные черты строений и дворовой площадки, узнаваемы, и остались прежними, но и они уже изрядно отредактированы временем.
Все больше погружаясь в детство, я пытаюсь соединиться с тем юным мальчиком, который когда-то стоял в проеме парадной двери, чтобы ощутить детские мысли и чувства, и кажется, у меня это получается. Во мне неожиданно просыпается полузабытое детское желание, прокатится на собственной машине к морю. Я начинаю представлять, как это могло быть в действительности. Фантазия разворачивает богатую палитру, и начинает писать красочную картину, которая могла бы стать реальностью, если бы тогда, в шестидесятых годах, родители имели собственный автомобиль.
И вот, я вижу как белая "Волга" показывается из-за угла дома, проезжает дальше по мостовому переулку, разворачивается у сараев, а затем, вернувшись, останавливается на обочине, напротив окна спальни, нашей двухкомнатной квартиры. Из машины, в белых брюках и белой рубашке с закатанными рукавами, выходит молодой отец. Он не успевает запереть дверцу, как перед ним появляюсь я. Схватив его за мускулистую руку, смотрю ему в глаза и снова задаю надоедливый вопрос:
- Па! Ну, что мы едем?
- А где Юра? – спрашивает он.
- К Голубу пошел, - отвечаю я, пытаясь по выражению его лица прочесть принятое им решение.
- Давай ищи его, будем собираться в дорогу! – повеселев отвечает отец, и треплет мои светлые волосы.
И вот, я несусь со двора, пересекаю булыжную улицу, и подскочив к деревянной калитке, небольшого частного дома, выглядывающего из-за разросшейся груши, тарабаню в нее без остановки. От моего стука, просыпается дремлющий во дворе пес, и издает громкий лай.
Прихрамывая на ногу, отец направляется к водяной колонке, стоящей в окружении тополей, набирает в ладонь живительную влагу, после чего умывает вспотевшее лицо. Стряхнув руки, идет дальше к близ лежащему подъезду, после чего заходит внутрь.
Нумерация подъездов нашего дома по непонятной логике почему-то начиналась от правого угла здания, что приводит в недоумение до сих пор. Войдя в нашу четвертую квартиру первого этажа, отец снимает туфли, и проходит темный прохладный коридор, а затем через широкий проем, присущий старой планировки, входит в зал. Мама, заметившая отца еще по приезду, встречает его в комнате в цветном переднике, о который тщательно вытирает мокрые руки.
- Ну, что Гриша сделал запаску? - спрашивает она.
- Да! Все готово, можно собираться в дорогу.
- Надо было детям раньше сказать. Они меня уже задергали. Когда, да когда, мы поедем на море? - высказывается с улыбкой она.
- Вот тогда бы от них совсем отбоя не было! Они и ночью у двери с вещами сидели. Не волнуйся, уже сказал, сейчас явятся!
Вскоре в квартире появляемся и мы с братом. Видя, оживленное приготовление родителей, забегаем в спальню, и вытаскиваем из-под кроватей небольшие сумки с вещами, на которых уже успела осесть домашняя пыль.
Наслышавшись рассказов от товарищей, побывавшим на море раньше нас, мы и представить себе не могли, каким красивым оно окажется, когда наши детские глаза впервые увидят завораживающую бескрайнюю синеву. Что бы увидеть эту красоту, и навсегда остаться его пленником, нам предстояло проехать более тысячи километров.
Наши мысли и желания неудержимо опережали действия, и родителям приходилось сдерживать наш порыв. Под контролем родителей, сумки пришлось не раз перебирать и вытряхивать все ненужное. Однако маску с ластами для подводного плавания, которые отец не хотел видеть в нашем багаже, нам удалось тайком забрать. Машина была укомплектована удочками для рыбалки, и двумя матрасами для загара. Конечно положили и палатку, которая была куплена накануне. По части провизии распоряжалась мама. Необходимые продукты тщательным образом были упакованы в две большие сумки, и аккуратно сложены в багажник. Из-за жары, отъезд был намечен на вечер, который по нашим ощущениям, никак не наступал.
В то время комфортабельность машины определяли встроенный приемник, работающий на длинных, средних и ультракоротких волнах, а так же техническая возможность раскладывать сидения салона для отдыха. Над лобовым стеклом виднелась круто наклоненная антенна, похожая на застывшего бегуна на старте. На красном бархате лицевой панели, красовалась серебристая надпись «ВОЛГА». Сиденья были укрыты чехлами бежевых оттенков, с глубокими карманами для вещей. Они издавали дорогой и специфический запах, который придавал большего комфорта в предстоящем путешествии. «Волга» на то время представлялась вершиной роскоши и совершенства. Чего только стояли амортизаторы, старательно поглощающие танец колес, бегущих, по не совсем качественным дорогам, присущим тому времени! Отличительной чертой Волги, конечно, была блестящая фигура оленя, прикрученная спереди капота машины. Машина была начищена и заправлена, оставалось только сложить вещи, и повернуть ключ зажигания.
И вот когда багажник автомобиля был полностью загружен, отец сказал, что бы мы садились. Под завистливыми взглядами сбежавшейся детворы, мы быстро уселись на заднее сидение. С дуновением вечерней прохлады, в приоткрытые окна дверей, сразу посыпались и многочисленные просьбы. Кто-то попросил привезти бутылку морской воды, а кто-то ракушки и прибрежные камушки для аквариума. Развернув на руле карту, отец уточнил предстоящий маршрут, а затем повернул ключ зажигания. После прогрева двигателя, включил передачу, и машина плавно тронулась.
За нами долго бежала дворовая детвора и махала на прощание руками. Повернув вправо, машина выехала на главную дорогу, и в лучах заходящего солнца, стала набирать ход. За окном замелькали частные застройки и деревья. Счетчик принялся перебирать цифрами на маленьком табло, а впереди лежали сотни километров большого путешествия. В нашем представлении все четче стало вырисовываться - лучшее на свете Черное море!
Еще я вижу, как машина выезжает за город, удаляясь по серому асфальту, далеко за горизонт. Мы с братом рассматриваем развернутую карту, и спорим, каким будет следующий населенный пункт. Отец, откинувшись на спинку, непринужденно ведет машину. Локоть его левой руки лежит на дверце открытого окна, через которое встречный ветер играет его волосами. Родители тихо обсуждат ночную остановку для кратковременного отдыха. С их лиц, как и у нас, не сходят радостные улыбки. Далее отец перехватывает руль левой рукой, а правой щелкает переключателем приемника. С динамика раздается привычное шипение. Он крутит ручку настройки, и появляется приятная мелодия. Она заполняет салон, заставляя прервать разговоры. Оленя, на капоте машины, который почувствовал простор - уже не остановить!
С горечью и тяжестью в груди, я оставляю эти мысли и возвращаюсь в наше время. Еще раз окидываю двор холодным усталым взглядом. Реальность сразу съедает свет, который только что присутствовал в моих глазах. Я бережно прислоняю руку к стене здания, и провожу по шероховатой поверхности. Прислушиваюсь! Холодный камень начинает рассказывать мне совсем иную историю. В ней не было места ни богатству, ни изобилию. Родители с трудом сводили концы с концами. Тогда так жили многие. Ведь на то время, война закончилась только пятнадцать лет назад. Страна еще зализывала раны, а для возрождения экономики нужны были не годы, а десятилетия. Безработица, крохотные зарплаты и пенсии, отсутствие товаров в магазинах и беспросветный дефицит, определяли социальный уровень большинства населения страны. Машина тогда была – несбыточной мечтой!
Я бреду обратно по улице детства в центр города, и пытаюсь выкинуть из памяти свои детские мечты, которым не суждено было сбыться. Уж давно пора принять реальность такой, какая она есть! Но знаю, что в следующий раз, когда на прогулке ноги вновь принесут меня в знакомый дворик , в памяти обязательно всплывет другая несбывшаяся мечта детства, и я снова буду дописывать ее историю в мыслях, на что уже не сможет повлиять безучастная судьба. Детские мечты хоть в мыслях, но должны исполниться!