День был обычным, как и все другие дни, когда будильник начинает причитать в уже шесть утра в надежде быть услышанным: "Ну вставай уже! Ведь опоздаешь…" Я в глубине души сочувствую жалким потугам моего будильника в его нелёгких, но совершенно бесполезных попытках меня разбудить, потому что каждый вечер строю наполеоновские планы проснуться завтра не то чтобы пораньше - это уж совсем мазохизм какой-то,а хотя бы вовремя. Понятие "вовремя" , как выясняется, очень зависит от момента принятия решения. Вечером мне кажется, что утро - это замечательное и самое правильное время для начала счастливой жизни, наполненной горячим душем, ароматным кофе, легким румянцем на выспавшемся лице и другими мелкими и приятными радостями. Но в шесть часов утра, когда причитания будильника переходят в его вопли, а потом и в ненормативную лексику, моё "вовремя" отодвигается на пять минут, и ещё на минуточку, а потом ещё на "совсем чуть-чуть и сразу встаю", потому что рано утром всегда снится особенно интересный сон, который обязательно нужно досмотреть, но достаточно только приоткрыть глаз, как сон начнёт испаряться, как дым над потухшим костром. А ведь только что горел, и дрова так жизнерадостно потрескивали! И вдруг от костра остаются только седые угли, сон растворяется в прозрачном дыме, и утренний ветер уносит его за горизонт.
Ничто, надо сказать, так не бодрит меня по утрам, как понимание того, что я проспала. Жизнь приобретает в этот момент другой смысл и иную скорость. Душ из горячего превращается в обычный мокро- быстрый, и утреннее таинство становится банальной водной процедурой. Я скатываюсь по лестнице со стаканчиком кофе, стараясь не расплескать его на белые джинсы, обжигаю язык и малодушно переношу начало новой жизни с её мелкими радостями на завтра.
Как ни странно, в это утро у меня совершенно неожиданно появились полчаса свободного времени, и в этой незапланированности было особенное удовольствие, которое поднимает настроение на целый день, когда вдруг на лице появляется глупо-радостная улыбка, её невозможно сдержать, и она бросается в глаза всем прохожим. Те смотрят на тебя сначала удивлённо-настороженно, но потом тоже улыбаются в ответ глупо-радостно, и от этого становится ещё веселее.
Так поднимает настроение купюра (очень хочется написать "денежка", но пусть будет посолиднее -купюра), найденная в кармане плаща, угрюмо провисевшего в шкафу всю зиму, и снова надетого еще холодной, но уже солнечной весной.
Я вспоминаю, как прошлой осенью выскочила в этом плаще за молоком, купив заодно шампунь, новую сковородку , творог для плюшек и упаковку туалетной бумаги.
Какое же было раньше замечательно-дурацкое время, когда туалетную бумагу продавали поштучно и нанизывали на веревочку, как ожерелье. Эти бусы из рулонов туалетной бумаги можно было повесить на шею и гордо идти в них по городу, радуясь такому удачному приобретению. Несомненным преимуществом таких бус были, конечно, свободные руки, которыми можно было делать всё, что угодно - размахивать в разные стороны, или нести авоську с картошкой, или задумчиво сложить на груди, или проголосовать такси на крайний случай. Да что там говорить! Свободными руками можно обнять весь мир.
Мои же руки в тот осенний вечер были заняты с одной стороны молоком - сковородой - шампунем, с другой - громадных размеров упаковкой бумаги, картинка на которой обещала нежное, легкое прикосновение и какие-то особенные, совершенно неземные ощущения мягкости и комфорта. Итак, руки были заняты, поэтому я куда-то закинула сдачу, забыв о ней навсегда, пока не обнаружила её весной в кармане несправедливо забытого, а потому обиженного на весь мир плаща.
И это, конечно, сюрприз, которого не ждёшь. Вообще ни сном - ни духом, а тут вдруг - раз и на тебе, совершенно неожиданная радость, и я чувствую, что сейчас можно пуститься во все тяжкие и потратить эту неучтенную сдачу на всё, что угодно - на модные духи, или сумочку (как раз вчера видела в витрине, очень мне бы подошла…), или на … да мало ли на что! Потом я понимаю, что я нашла в кармане всё-таки не купюру, а просто денежку, на которую не разгуляешься, со вздохом перекладываю её в кошелёк, но настроение-то всё равно на целый день!
Мои полчаса свободного времени были этим утром такой же неожиданной радостью, как найденная в кармане плаща сдача от купленной в прошлом году туалетной бумаги.
Яшка вытряхнул меня из машины на железнодорожной станции задолго до поезда и умчался по своим делам, и у меня появилась замечательная возможность перейти через дорогу и выпить кофе на море.
А там начиналась весна. В разных странах она начинается по-разному - где-то тают и смешиваются с Гольфстримом айсберги, где-то гуси возвращаются с Нильсом домой из дальних странствий. В далёком северном городе огромные льдины плывут по реке, прощаясь ненадолго с замёрзшими разводными мостами.
В моём же городе весна начинается с того, что по берегу моря едет желтый трактор. Его огромные колёса оставляют на песке мокрый ровный след, а трактор сгребает мусор, оставшийся на берегу от зимних истерик Средиземного моря, и торопится подготовить пляж к летнему сезону, который наступит совсем скоро, может быть даже послезавтра, если верить прогнозу погоды.
За трактором, вспахивающим берег, наблюдает ворона. Она похожа на Рину Зелёную, также крутит головой и изучает мир любопытным, острым клювом.
Вороны бывают нахальными и сердитыми, легкомысленными и задумчивыми. Эта была озабочена. Так бывает озабочена женщина, которая не может выбрать в магазине оттенок розовой помады. Вроде бы этот подходит… Как он называется? Цвет розовой креветки?! Нет, креветку не хочу… А если цикламеновый? Нет, бледнит как-то… Я вообще в нём на тётку похожа… О! Может, коралловая дымка подойдёт?... Вот уж действительно дымка- что есть, что нет, только липкое что-то на губах… И цвет Аврора не хочу, а то буду как октябрьский залп по Зимнему… Ну вот вроде нашла, цвет крема с персиком… миленький такой…
Моя ворона была озабочена не менее тяжёлым вопросом - ей бог послал не кусочек сыру, а две корочки хлеба, и надо было выбирать, какой вкуснее - правый или левый, левый или правый? Она смешно крутила головой в разные стороны и с опаской поглядывала на трактор, который , оставляя за собой свежевспаханный берег, приближался к вороне и её богатству.
Я пила кофе, наблюдала за страдалицей, которая, потоптавшись немного на месте, приняла совершенно правильное, по-женски разумное решение, наколола оба кусочка на клюв - не пропадать же добру, и полетела по своим важным утренним делам.
На поезд я, конечно, опоздала… Надо бы проснуться завтра утром пораньше. Или хотя бы вовремя…