Как трудно, горько и печально,
Осознавать, что ты один
И пусть звучит сейчас банально,
Ушли все те, кого любил.
Живя и радуясь восходу
Я маму с папой обнимал,
Бежал, но возвращался к дому
И рядом с ними быть мечтал.
Но время жёстко и упрямо
Под корень косит все мечты,
Отмерено всевышним мало,
Но это поздно понимаем мы.
Мы думаем, что вечно будут
Родители и жить, и ждать,
Но дети, как всегда не смогут
Ещё живым «прости» сказать.
Рано или поздно, наступает такое время, когда каждый задаёт себе вопрос: «А всё ли я знаю о своих родителях?» И порывшись в глубинах своей памяти, начинаешь осоз-навать, что кроме дня рождения и даты смерти, ты практически ничего не знаешь о них. А ведь наши родители подарили нам жизнь и достойны большего, чем просто остаться на фотографиях и в памяти ещё здравствующих близких. Мир жесток и может случиться всякое, и кто тогда расскажет внукам об их героических предках.
Поздно, но я понял, что жизненный путь моих родителей и прародителей на этой земле не должен навсегда кануть в безвестность, ведь благодаря, в том числе и их трудам, наша страна в той Великой войне отстояла право на существование и смогла в короткие сроки восстановится и подняться из руин после ожесточённой и кровопролитной войны. Поэтому, взявшись за карандаш, я начал записывать те крупицы воспоминаний, которые ещё удаётся достать из глубин моей памяти.
Отец мой, Шустиков Михаил Николаевич, родился 20 ноября 1938 года в городе Нерчинске в многодетной семье вынужденного переселенца Шустикова Николая Титовича. В семье Михаил был четвёртым ребёнком после Августы (1929), Ектерины (1932) и Григория (1934).
В начале 30-х годов, с двумя малолетними детьми на руках, молодая семья Шустиковых, мои дедушка и бабушка, в поисках лучшей доли покинула родные места в Тюменской области. (Шустиков Николай Титович 1903 года рождения, уроженец дер. Турлаки Голышмановского района Тюменской области, Шустикова (Семенова) Мария Евлампиевна 1906 года рождения, уроженка того же села). Практически надолго нигде не задерживаясь, через Хакасию, приехали в Нерчинский район.
Из рассказа моего двоюродного брата Сергея Васильевича Казакова, старшего сына Августы Николаевны Шустиковой. «Брат бабушкиного отца Евлампия …, Пантелей … попал под репрессии и им, как родственникам «врага народа», лучшим вариантом было уехать из Турлаков Голышмановского района. Дед и бабушка из одной деревни Турлаки, причем родственники бабушки, Семеновы, в отличии от Шустиковых были весьма зажиточными середняками-единоличниками. А Пантелей, дядя нашей бабушки, так и потерялся где-то в лагерях».
Со слов родственников и односельчан, даже если отбросить истинную причину переезда моего деда Шустикова Н.Т. с семьёй в Нерчинский район, становится ясно, что родова Шустиковых всегда была склонна к перемене мест.
Мотало-мотало семью Шустиковых, в Читинскую область примотало. Как жить? Надо самим от земли хлеб добывать. А земли нет, сохи, плуга нет и малолетние дети на руках. Повезло, дед Николай Титович в 1936 году устроился на железную дорогу сторожем, а затем и на строительство дамбы на станции Приисковая. Но прежде чем осесть в городе Нерчинске, некоторое время пожили в селе Монастырское, совсем недавно, после приезда в село Председателя Народных Комисаров М. Калинина переименованного в село Калинино. Где и родился у них сын Григорий.
В 1937 г строительство дамбы было окончено, и дед поступил работать в золотостарательскую артель. Артель находилась недалеко от города Нерчинска в пади «Телимбинская», поэтому и было решено переехать в Нерчинск. К тому времени, к ним по тем же причинам, что и они сами уже приехала сестра бабушки Ефимья с мужем Егором и детьми Николаем, Верой, Сашей, Толей. Вот они скинулись и купили 2\3 маленького деревянного дома на живописном месте не далеко от берега реки (Нерча), угол ул. Старогородская и ул. Рабочая. (В дальнейшем сестра Ефимья вместе с детьми, как только закончилась война, продав свою часть дома бабушке, уехала назад к себе на родину в Лебедёвку, Тюменской области).
В Нерчинск, после покупки части дома на постоянное место жительства переехали в 1938 году. Домик небольшой, но в нём жили три семьи Алешкины, Шустиковы, Семеновы. Тесно жили, но дружно!
Жизнь налаживалась и наконец-то после многих лет скитаний по необъятной Сибири, у дедушки с бабушкой появился свой угол, огород и возможность достойно растить детей. Дедушка работал на производстве, а бабушка вела хозяйство и ухаживала за детьми, но так как была прекрасная рукодельница шила и вязала, одевая семью. Подрастали и становились прилежными помощниками матери старшие дочери Августа и Катя. Заработанных дедушкой денег катастрофически нехватало, а детей нужно было одевать и учить, поэтому бабушка бралась за любую работу, вязала на спицах, шила, вязала крючком коврики из лоскутков, при этом успевая из сэкономленного материала и из старых вещей обшивать детей.
Понемногу, в тяжёлых трудах скидывая оковы нужды, семья обзаводилась хозяйством и вот уже кроме куриц во дворе появилась корова-кормилица. Забот прибавлялось, теперь кроме заготовки дров, нужно было и сено косить. Рабочих рук не хватало, а дети были ещё малы для такой тяжёлой работы, вот и выкручивались, как могли, к тому же в ноябре 1938 года у бабушки с дедушкой родился второй долгожданный сын, мой отец Михаил. Всю заботу о младшем брате, пока бабушка занималась хозяйством и подработкой, взяла на себя девятилетняя сестрёнка Августа, в дальнейшем пронеся через всю жизнь свою сестринскую любовь к Михаилу.
1941 год для моих бабушки и дедушки стал, как роковым, так и счастливым. Во-первых, семья понесла не поправимую утрату, напротив калитки отчего дома, под колёсами автомобиля погибла девятилетняя, младшая из дочерей Екатерина. И в этом же году фашистская Германия напала на Советский Союз, что в свою очередь, кроме огромного горя народа и войны, повлекло за собой неизбежную мобилизацию в ряды Красной Армии единственного кормильца семьи. Но кроме горя и страданий 1941 год ознаменовался в семье Шустиковых и радостным событием, рождением двойняшек Николая и Кости.
Дед мой, Николай Титович, призван в ряды РККА в конце лета 1941 года Нерчинским РВК Читинской области, пройдя переподготовку в Нерчинском кавалерийском полку в октябре 1942 г. был направлен на фронт. Задержка отправки на фронт Забайкальских полков, объяснялась не только подготовкой личного состава, но и сдерживанием нападения на Восточные территории Советского Союза, союзника Гитлера империалистической Японии.
Отец мой, Михаил Николаевич, по малолетству лет начала войны не помнил, но неплохо запомнил лицо уходившего на фронт отца, отрывисто или по рассказам помнил, как всей улицей провожали новобранцев. Времена были другие и низовские улицы, куда входит Старогородская и Рабочая, жили практически одинаково в нужде, но дружно, а объединяющего духа патриотизма было не занимать. Осень 1942 года, когда стало понятно, что Япония в ближайшее время на нас не нападёт, практически в несколько недель обескровила дома нерчинцев. И потекли реки сибирских, забайкальских полков на Запад под Москву, оставляя дома жён и малолетних детей, которым на память от их отцов остались детские смутные воспоминания лиц и чувство крепких объятий на прощание. Отец мой, как и многие другие, совсем малолетние дети, через всю жизнь пронёс отцовский запах и чувство тепла его рук.
Задымились, густо дали,
Загорел огнём закат,
Города и сёла спали
Их войны укутал смрад.
И поехали солдаты
Обезлюдив города,
Нет для нас страшнее даты,
Началась, когда война.
Когда уходили солдаты, оставшиеся дома гнали от себя мысль долгой разлуки, а тем более гибели родного человека. Вот и моя бабушка, перекрестив на дорогу своего Николая и помахав ему рукой, собрала в охапку детей и, опустив глаза, тихо побрела домой.
Никто даже и подумать не мог, что это был последний миг в их жизни, когда они были все вместе. Ушёл солдат защищать свою Родину, любимую, детей. И теперь моей бабушке Марии Евлампиевне надо было, как-то в это тяжёлое лихолетье, опираясь только на себя и такую же осиротевшую сестру без отца, матери и мужа, и какой-то помощи извне, поднимая пятерых детей, учиться жить одной. По своей природе бабушка была общительным, гостеприимным и добрым человеком, поэтому с соседями и знакомыми у неё не было проблем. Любила во всём чистоту, порядок и по-настоящему верила в бога. Вера, добропорядочность и трудолюбие, помогали жить до войны, помогли и сейчас выстоять, не сломиться под грузом навалившихся материальных и духовных проблем. Работала бабушка всю войну в артели «Красный маяк» основная деятельность, которой была – изготовление полуфабрикатов и тёплых вещей для фронта. Целыми бригадами женщины стряпали пельмени, пряли и вязали тёплые носки…. Старшая дочь Августа войну встретила в 12-тилетнем возрасте и уже с этого возраста, как смогла заменила в семье ушедшего на фронт отца Николая Титовича и пока моя бабушка трудилась на производстве, все домашние заботы и воспитание младших братьев легли на хрупкие плечи маленькой девочки. Хлеб, как и все в это военное время получали по карточкам, детям 150 грамм на ребёнка, а бабушке Марии Евлампиевне, как работающей полагалось 600 грамм хлеба. Район аграрный и в городе был свой хлебозавод, поэтому с хлебом в войну почти не было пере-боев. Но всё равно дети росли, и им было голодно. И если бы не хозяйство, заведённое ещё до войны и огород, то пришлось бы совсем плохо. Детей нужно было не только кормить, но и одевать, поэтому бабушка не гнушалась никакой работы. Шила дома для людей по заказу платья, рубашки, брюки и вместе со старшей дочерью и сестрой, пока та не уехала, длинными зимними, вечерами вязали носки, рукавички, свитера…
Кроме работы на производстве и подработок дома, бабушка, Мария Евлампиевна, теперь уже со старшей дочерью Августой Николаевной держали кур и корову с которых в обязательном порядке нужно было сдать для фронта мясо, яйца, молоко и сметану. Приёмный пункт сельско - хозяйственной продукции находился в здании теперешнего мелкооптового магазина по улице Погодаева, а хлеб выдавали по карточкам в бывшем хлебном магазине (сейчас Ветеран). Кроме всего перечисленного в военное время вменили обязаловку, то есть, каждая семья должна была отработать на заготовке сена для предприятий, а во время страды скашивали и вязали снопы на полях. Осенью, кроме уже организованных детских бригад по заготовке дикоросов, витамин (чеснок, мангыр, грузди, ягода), для фронта и нерчинских эвакогоспиталей, жители были обязаны принимать участие в сборе ягод (брусника, черёмуха, боярышник, шиповник). За брусникой возили на балейский хребет в падь «Чистая». Что бы, как-то пополнить продуктовые запасы семьи Августа вместе со старшими братьями, часто ходили на рыбалку и по грибы на сопку «Муромиху». Бывало, после того, как земля схватится ранним морозом, вооружившись крепкими палками, дети шли «зарить полёвок» (мышей). Найдя их норки, простукивали вокруг концом тупой палки и по глухому звуку определяли, где у мышки столовая, затем аккуратно снимали землю и выгребали заготовленное на зиму мышью зерно. Иногда за день набирали килограмма по два, а то и больше разнообразных семян и зерна. Дома всё это растиралось в муку, и пеклись лепёшки. Бывало небольшая Августа, вместе со старшим братом Григорием и другими ребятишками, ездили на сбор оставшихся после уборки колосков или на копку картофеля на больничные поля в падушке Зыряниха. Заработанных Марией Евлампиевной и старшей дочерью Августой денег, никуда не хватало, тем боле большая часть их уходила на безвозмездную помощь фронту и покупку государственных облигаций, средства, с продаж которых государство тоже тратило сначала на нужды армии, а потом и на восстановление после войны народного хозяйства. Поэтому, немного подросшая Августа только закончив школу, была вынуждена работать на лесозаготовках, это приносило хоть и небольшой доход, но обеспечивало семью Шустиковых дровами. Одежда детей ежегодно перекраивалась, перешивалась и донашивалась младшими. Хоть времена были тяжёлыми и в каждой семье были дети, но во время войны оставшиеся дома старики, женщины и дети старались всячески поддерживать друг друга, кто старенькой одежонкой, кто какими-то тряпками или излишками продуктов, но в основном, когда болели дети или приходили похоронки – сочувствием и состраданием. Всю войну и первые после военные годы низовской околоток вокруг Старогородской улицы жил дружно, печалями и заботами каждого, даже огонь, пока не появились спички, поддерживали, каждый у себя дома по очереди. Поэтому, наверное, благодаря самоотверженному труду и этой взаимовыручке, все малолетние дети семьи Шустиковых и их соседей, пройдя через мороз и голод, выжили.
Много раз Мария Евлампиевна утешала своих соседок и подружек после очередной похоронки, но когда однажды в 1943 году сама вместо письма с фронта получила изве-щение на серой казённой бумажке, тело обмякло, руки отпустились, и стоя у плиты чуть не упала замертво. Почтальонка и подоспевшая во время дочь Августа, под-держивая с двух сторон, моментально постаревшую, 37- летнею женщину, аккуратно усадили на кровать. И только после этого, кто-то из них зачитал неграмотной Марии Евлампиевне текс сообщения. «… Ваш муж, Шустиков Николай Титович, пропал без вести в январе 1943 года…».
«Пропал без вести» - это в те тяжёлые военные годы звучало, как приговор семье. И моя бабушка, Мария Евлампиевна, об этом на примере других семей хорошо знала. До полного выяснения гибели фронтовика, хотя это практически никогда в условиях военной обстановки не удавалось проверить, семья лишалась положенных пособий за смерть своего кормильца от государства. Сейчас, даже трудно представить, что в тот момент творилось в душе у моей бабушки, Марии Евлампиевне, гибель дочери и любимого Николая, сделали своё дело, посыпав сединой волосы и прибавив глубоких морщин на лице. Душа рыдала и стонала, руки сами обнимали двух маленьких двойняшек, Николая и Костю. А четырнадцатилетняя Августа прижимая к себе уткнувшегося к ней в подол пятилетнего Михаила облокотившись на стенку по-бабьи ревела. И лишь девятилетний Григорий, находившийся в это время на учёбе, пока не знал, что его папка никогда уже не вернётся с войны. Хотя лёгкая надежда о возвращении отца и мужа всегда теплилась в нашей семье.
По поводу же формулировки «пропал без вести», надо отдать должное тогдашним властям Нерчинского района, а именно Райисполкому и РК КПСС, которые, не смотря на это, хотя к «пропавшим без вести» власти и НКВД повсеместно в то время относились с предупреждением и подозрением, к моей же бабушке проявили снисходи-тельность и Марию Евлапиевну Шустикову даже удостоили, от 3 октября 1945 года, Правительственной наградой «медалью Материнства 2 степени».
Три слова, а, сколько в них печали,
Пропал ваш без вести солдат,
С врагом сражались и не знали,
Что после гибели нарекут их так.
В атаках и по тылАм в разведках,
Под бомбежкой, и раненый в плену,
И в рукопашных диких схватках
Смерть находил солдат свою.
С врагом он доблестно сражался,
Но смерть костлявая его нашла,
А кто-то, не разбираясь, отчитался,
Пропала без вести солдатская душа.
Гибель мужа и отца, в одночасье оборвала привычный ход жизни, разрушила мечты, заставила преждевременно повзрослеть детей. А старшая дочь Августа, хоть и давно работала, поняла и приняла для себя решение, что, чтобы не случилось дальше в её жизни, она всегда будет нести ответственность за своих младших братьев, поможет маме вырастить, воспитать и поставить их на ноги.
Рано дети повзрослели
Заменив своих отцов
Замерзали, мало ели,
Не боясь любых трудов.
Кто постарше, был опорой
Постаревшим матерям,
Разделяя бабью долю
Помогал прожить мальцам.
Что по большому счёту так и было, все четверо братьев благополучно закончили семилетнюю школу, что по тем временам смогли немногие дети военной поры, поступили и выучились в Нерчинском ремесленном училище или СПТУ. Сначала старший из братьев Григорий, на которого семья возлагала большие надежды, закон-чив ремесленное училище, которое находилось рядом с Бутинским дворцом, бывший книжный магазин, по распределению был направлен на Букачачинские шахты. В те далёкие послевоенные годы, что бы закрепить молодых специалистов и быстро поднять из руин страну повсеместно практиковалось; аттестаты, дипломы, свидетельства молодым специалистам выдавать на руки только после двухлетней обязательной отработки по направлению и при наличии положительной характеристики с той работы. По окончанию положенного срока отработки выдавалась справка, которая потом и обменивалась на диплом… В противном случае, за уклонение от отработки по направлению УК от 1947 года предусматривал уголовное наказание до 5 лет. В то послевоенное время мера была вынужденная и необходимая при плановом восстановлении народного хозяйства после войны.
Но с другой стороны, время послевоенное и не хватка витамин, голод и обморожения в купе с обострением хронических заболеваний, в любой момент могли вызвать серьёзное заболевание у детей или вывести из строя последнего из кормильцев. Поэтому, когда Григорий уехал по распределению, а Мария Евлампиевна ослабла и уже не могла, как раньше тянуть свою большую семью и хозяйство, а старшая дочь, обзаведясь своей семьёй, хоть и помогала, но сын есть сын. И тогда от безысходности, решилась моя бабушка Мария Евлампиевна написать письмо И.В. Сталину, (сама была не грамотная, писал, конечно, кто-то другой под диктовку) о том, что бы старшего сына Григория отпустили с Букачачинской шахты домой. Дошло ли письмо до адресата, сейчас уже никто не узнает, но Григория домой отпустили.
А отец мой, Шустиков Михаил Николаевич, так же как и Григорий Николаевич в своё время, только с одним отличием закончил не ремесленное училище, а СПТУ, которое в то время находилось недалеко от их дома на берегу Нерчи и отработав, как положено по распределению, получил документы на руки «И вот она жизнь, нагая ещё, лежит перед ногами». Хочешь, иди работать на стройках города или поезжай в колхоз поднимать целину. Рвался на армейскую службу, но, явившись по приписному в военкомат для прохождения медицинской комиссии получил категоричное «не годен». Ничего серьёзного, всего лишь плоскостопие, но, сколько в этом слове обид и разочарований. Получая волчий билет (белый), Михаил понимал, что с Наташей, его девушкой придется всего вернее расстаться. Пятидесятые годы, огромный всплеск уважения и любви к военным. А не служившие парни для девчат автоматически теряли всякий интерес.
Хоть и дружили они с девушкой со школьной скамьи, но так или иначе им не суждено было идти по жизни вместе. Причин этому много и у каждого из них, конечно, как обычно своя правда. Отец говорил так, а первая его любовь, Наталья, как выяснилось позже думала по другому.
Чем дольше живёшь, тем всё сильней убеждаешься мудрости русских поговорок и одна из них, как нельзя лучше применима к нашей семье «Как тесен этот мир». Если через много лет, в 2012 году в возрасте 22-х лет на плановом обследовании в Центральной клинической больнице, внучка Михаила Николаевича, названная им в честь своей первой любви тоже Наташей, встретила свою старшую тёзку, заслуженного врача Наталью ………... Которая при разговоре и воспоминании смехом упомянула, что это отец мой не дождался её, когда она уехала учиться в медицинский.
Но, так или иначе, у обоих на долгие годы остались только счастливые воспоминания школьных годов.
Хочу попасть я снова в юность,
А там увидеть вновь тебя,
Спесь обуздать свою и дурость,
Чтоб не ушла ты от меня.
Ведь я любил и был любим,
Но нас пометила судьба,
Раздора случай разлучил,
И жизнь в разлуке нам дана.
И вот тут, как раз в нужный момент, когда отец совсем отчаялся и стоял на распутье, оставаться ли дома или ехать на одну из строек, которые тысячами разворачиваясь по всей стране, призывно гудели новой техникой, будоража пытливые умы молодых людей, рвущихся на трудовой подвиг. Казалось бы, в Армию не берут, любимая девушка уехала в другой город и жизнь не состоялась, но пришло письмо от сестры матери, тёти Фимы откуда-то с Лебедёвки из под Тюмени «…мол, кругом открываются месторождения, начинается грандиозное строительство и молодежь, просто завалена работой, пускай приезжает, поживёт первое время у меня, пока не устроится, а то, как бы не свихнулся с пути-дорожки».
Сборы были недолгими и вот деревянный чемоданчик с небогатым скарбом, обитый коричневой кожей, уютно улёгся на третьей полке одного из купе плацкартного вагона. Кровь предков кипела и играла, неся на своих крыльях романтизма через всю страну моего отца.
В Тюмени (Лебедёвка – Зоново) женился на моей матери Симоновой Альбине (Адельфине) Викторовне, по образованию - средний медицинский работник. Нельзя сказать, что брак в дальнейшем был счастливым, видимо подкачали звёзды, но мы с сестрой, Ириной Михайловной, с промежутком в 3 года родились и провели свои первые годы жизни в любви и родительской заботе. Правда это произошло не сразу и не в Тюмени, а в далёком и солнечном Сумгаите. Но Тюмень – родина прародителей нашей генеалогической ветви, дала старт трудовому путешествию моих родителей по всей прекрасной Родине – Советскому Союзу. Отец по профессии машинист-крановщик широкого профиля, был востребован по тем временам практически в любом городе или рабочем посёлке. Поэтому, то ли кровь бурлила, то ли романтика гнала, прожив пять-шесть лет на одном месте, он поковал чемодан и уезжал то на одну, то на другую стройку. Устроившись на работу и получив от производства квартиру, следом перевозил и нас с матерью. Альбина Викторовна, моя мать, по приезду практически сразу находила себе работу, будь это детский сад, ясли или больница. Поэтому и мы были всегда обеспечены яслями, садиком или в дальнейшем местом в школе.
Много за плечами моего отца по всему Союзу осталось построенных жилых микрорайонов, школ, детских садов, кинотеатров, дорог, мостов. Но, как бы не извивалась трудовая дорожка моих родителей, выкидывая всё новый и новый зигзаг, а в конце концов привела обратно на отцову родину в Нерчинск.
И здесь мой отец, Шустиков Михаил Николаевич, опираясь на свой многолетний опыт крановщика, всегда был на хорошем счету и в передовиках производства. Много лет было отдано знаменитым для своего времени организациям: ПМК-93, ДСУ-2 и д.р. В составе которых, отец принимал самое активное участие в строительстве мясо-комбината, заготконторы, межрайбазы, школы №9, пятиэтажек по улице Погодаева и других микрорайонов города, включая стохатку. Так же работал на строительстве мостов и новой трассы на город Балей.
Сегодня, нам, их потомкам, которые благоустраивали и отстраивали для нас наш любимый город и дарили нам предприятия, на которых ещё не один десяток лет могли бы работать их внуки, обидно и печально смотреть на руины мясокомбината, межрайбазы, заготконторы и других предприятий города. Единственно, что радует, так это прилично сохранившееся здание школы №9, в котором учились и будут учиться внуки и правнуки наших замечательных строителей социализма.
В 1979 году, соседская корова прямо у калитки собственного дома бодает мою старенькую бабушку и после мучительной болезни и длительного лечения, так и не дождавшись с фронта своего Николая, она умерла. Помню, в день похорон, народу было очень много, а тело моей бабушки люди несли на руках до самого кладбища. Воссоединилась душа многострадального человека со своими детьми, а их на нерчинском погосте лежало уже двое: Екатерина, погибшая в детстве, место для захоронения которой выбрал ещё мой дед и один из двойняшек – Костя, так же трагически погибший в 1966 году под колёсами поезда. Не хватало в этот день на кладбище только его, её Николая, во время похорон его не было ни среди мертвых, ни среди живых.
Не вернулся дедушка с победой,
Не обнял бабушку, отца, меня,
Но все живём мы в сердце с верой,
Что тело дедушки вернёт земля.
Что где-то, под Москвой найдётся
Его предсмертный медальон,
Дед поздно, но домой вернётся,
С любимой будет, рядом погребён.
Его ждала и плакала, рыдала
И часто на дорогу выходила,
Как без вести пропал, узнала,
У бога, чтоб живой, молила.
Но вместе быть им не судьба,
Детей в трудах одна растила,
Работала и дедушку ждала,
На век война их разлучила.
Когда в городе отгремели фанфары строек, отец мой, что бы не остаться за бортом трудовой жизни, вернулся к старой своей мечте и уже можно сказать в преклонном возрасте, выучился на профессионального водителя. А после чего устроился в заготконтору водителем, ему сразу же дали старенький бортовой ГАЗ-51. Директором заготконторы в то время был Лесков Виктор, который и отправил моего отца учиться в город Читу на заготовителя. И вновь Михаилу Николаевичу пришлось сесть за парту, но это того стоило, выучившись он стал шофёр - заготовитель и один колесил по всему району закупая, то скот, то картофель или другие овощи у населения, то меняя дефицитные товары на старые тряпки, шкуры, макулатуру или просто закупая цветной метал. Работы у заготовителей по тем временам было невпроворот. Принимали и закупали практически всё, что можно, даже кости животных отгружали вагонами на заводы для переработки. Неугомонный и трудолюбивый характер, в конце концов, и сгубил моего отца. Только вернувшись с рейса из дальнего села Зульзикан, практически не отдохнув, при плохом самочувствии, он был отправлен руководством уже в Знаменку за скотом. А когда вернулся домой, поздно вечером, прямо за столом во время ужина, у него случился страшнейший инсульт. В самом расцвете сил в 1989 г. в возрасте 51 год, он стал полным инвалидом и на долгие 9 лет, был практически прикован к постели. В мае 1998 года от удара ещё одного инсульта, впал в непродолжительную кому, так и не придя в сознание в возрасте 59 лет скончался и был захоронен на нерчинском кладбище, рядом с родными могилами под развесистым черёмушном кустом, под которым в своё время всем кругом родственников, в день памяти поминали мою бабушку.
Моя мать Шустикова (Симонова) Альбина Викторовна родилась 7 ноября 1938 года в Тюменской области г. Ишим. Воспитывали её бабушка с дедушкой, так как моя бабушка, её мать, Лариса Борисовна Симонова (по второму мужу Степанова), как медик была призвана на фронт и проходила службу в санитарных поездах перевозивших раненых с фронта в тыл нашей родины. А мой дед, отец моей матери, Симонов Виктор, будучи участковым, погиб ещё до войны. Её дедушка или мой прадедушка, у которого провела всё детство, моя мама был военным, служащим военкомата и им часто приходилось переезжать из города в город. Последнее место его службы, которое помнила моя мать, это когда он служил военкомом в Тюмени. Отрывисто что-то рассказывала, что ему пришлось даже охранять тело Ленина, когда во время боёв за Москву его вывезли из мавзолея в Тюмень. Из детства помнила – много солдат, которые угощали её булочкой и морсом. Когда дедушка вышел в запас, семья переехала в г. Тобольск, где Альбина и закончила школу, после её окончания моя мать уехала в г. Каменск Ростовской области и поступила в медицинское училище, росла она девушкой активной, состояла в комсомоле, учувствовала в художественной самодеятельности. После выпуска получила образование медсестры и уехала в село Зоново к матери, устроилась в соседнее село Лебедёвку, в детский сад воспитателем, там и познакомилась со своим будущим мужем и моим отцом Михаилом, а после свадьбы они сразу же уехали в АССР г. Сумгаит, там Альбина Викторовна работала в судмедэкспертизе лаборантом. В 1960 году у моих родителей родилась дочь Ирина, а 1963 году и я. В 1972-74 году мои родители приезжают в г. Нерчинск, здесь Альбина Викторовна устроилась в детский сад №4, ул. им. Тетерина-Петрова (Сельская), старшей медсестрой, через некоторое время её переводят в больницу медстатистом, а затем в пищеблок диетсестрой. Альбина Викторовна вышла на пенсию в 1993 г., но без работы не могла и поэтому продолжала работать в родной ей стихии, а в 2008 году, отдав любимой работе в больнице г. Нерчинска 34 года, ушла совсем на заслуженный отдых. За весь период добросовестной работы в здравоохранении неоднократно награждалась подарками, денежными премиями, благодарственными письмами и грамотами. За свой доблестный и долговременный труд она получила звание и медаль «Ветерана труда».
Перенеся смерть мужа, и похоронив в 2011 году дочь Ирину, что не могло сказаться и так на слабом здоровье моей матери, она стала часто болеть, участились сердечные приступы и, к сожалению 11 июля 2016 года нашей любимой мамы и бабушки не стало.
Ушли мои родители, но память о них вечно будет жить в сердцах их внуков и правнуков. И пока мы помним, они с нами.
09.05.2018 год.