Цирк я не люблю. С самого детства. Не просто не люблю… ненавижу. Клоунов всяких, акробатов, дрессировщиков. До дрожи, то тошноты…. Отвращение какое-то. И в жизни бы я не пошла в цирк, в свои сорок лет, если бы не дети. Нет не мои конечно. Моя дочь уже взрослая девочка, учится в вузе, пытается строить свою семью и совершенно не интересуется цирком. Все дело в моей сестре.
Так уж получилось, что разница в возрасте у нас большая, и к деторождению она приступила, когда я уже была готова выпустить свою красавицу в свободное плавание. И хоть и живем мы отдельно, и образ жизни у нас разный, но иногда моя маленькая сестренка обращается ко мне с подобными просьбами. То в парк на карусели съездить, то на каток…. А вот сегодня – в цирк.
Бррр…. По спине пополз холодный пот, когда я представила, как буду прожигать свою жизнь в этом заведении. Но… как откажешь любимой сестренке, тем более что она записана на маникюр.
Я вполне сложившаяся сорокалетняя женщина, поймавшая свою волну в нашей непростой жизни. Хорошая работа, квартира, машина, дочка – умница, красавица, родители – далеко. Что еще надо для счастья человека?
Перехватив племяшек где-то на середине пути и удачно запихав их вместе с детскими приспособлениями на заднее сиденье своей машины, я направила свои колеса на Фонтанку. Припарковалась я совсем рядом со входом. Повезло. Купив, как и положено им мороженое и игрушки, я быстро нашла наши места и, усадив их поедать вкусности, углубилась в прочтение программки. Все как и положено, грустно размышляла я, разглядывая этот шедевр: акробаты, жонглеры, дрессировщик с собачками, клоун у ковра…. Это надо пережить, стойко решила я, и начала развлекать, доевших мороженое детей.
Представление началось, и мои племянники завороженно уставились на манеж. У моей сестры хорошо воспитанные дети и цирк они любят, поэтому я немножко расслабилась. Кто-то что-то творил и вытворял на манеже. Зрители завороженно следили за происходящим, смеялись и охали. А я тихонько сидела, прикрыв глаза, ненавязчиво следя за детьми.
И вот, после очередного выхода клоуна, погасили свет. Через минуту, когда снова загорелись разноцветные софиты. Мы увидели канат, натянутый через весь манеж под самым куполом. Я снова сунула нос в программку - эквилибрист на канате… Что-то я пропустила, усмехнулась я, и уставилась на канат. Под громкую музыку на арену вышел молодой мускулистый мужчина, высокий и очень привлекательный, на сколько я могла судить в полумраке зала. Длинные волосы завязаны в хвост, белое трико, босые ноги, в руках шест. Мужчина ловко забрался по лестнице на специальную площадку и замер. Музыка замолчала. И вот, он сделал шаг. Тишина разлилась по зданию цирка. Медленно и красиво мужчина скользил по канату, балансируя шестом. Каждый шаг был точен и отмерен. Он завораживал. Зал затих.
Вдруг, он покачнулся. По цирку раздался вздох. Мужчина улыбнулся и кивнул. И все поняли, что он сделал это нарочно, что бы подразнить наши нервы. Зал свободно выдохнул, а мужчина ловко повернулся и отправился в обратный путь. Дойдя до площадки, он кинул баланс вниз и спустился на арену. Зал громыхнул аплодисментами. На манеж полетели букеты. Собрав цветы и низко поклонившись зрителям, эквилибрист удалился, а я осталась сидеть, как в ступоре, так на меня подействовала красота этого артиста.
Когда представление закончилось, и я рассаживала детей в машину я рассмотрела афишу. Оказывается, этот канатоходец был гвоздем программы, и мы шли смотреть именно на него. Лауреат множества премий, этот юноша заворожил полмира, и был очень популярен среди любителей цирковых представлений. У нас в Питере ему предстояло выступать еще месяц, а потом – длительные гастроли.
Я отвезла племянников домой, заехала в маркет, купить что-нибудь на ужин, и отправилась домой. Эквилибрист не выходил у меня из головы. Ночью мне приснилось, что я стою, одна, под самым канатом, а он идет и идет…и канат не кончается. А я стою и знаю, что он сейчас упадет…. Я проснулась в мокром поту.
Отбарабанив рабочий день, я села в машину и отправилась домой. Машина сама привезла меня к цирку. Представление уже началось. Я посидела, все взвесила и… пошла. Мне продали входной билет и я попала в зал как раз к выходу эквилибриста.
Сегодня я уже знала как его зовут. Кирилл. Солнце.
Номер прошел так-же, как и вчера. Проход, поворот, проход, спуск, цветы, поклон и я поехала домой. На завтра, в то же время я снова стояла у кассы. И все повторилось сначала. Я вошла в зал перед его выходом и вышла сразу после его ухода. Так повторилось и на следующий день, и на следующий. Я как завороженная смотрела, как он идет по канату и ждала, что он упадет. Вскоре билетерша стала меня узнавать, а бабушки, дежурившие в холле стали шептаться по моему поводу. Но мне было на все это наплевать. Как завороженная я каждый день приходила в цирк, посмотреть, как Кирилл работает свой номер, и демонстративно уходила сразу после него.
Я перерыла весь интернет и узнала о нем все, что там было. Он был молод, 22 года, удачлив, уже поработал в цирке дю Солей, родовит – из знаменитой цирковой семьи. И он был безумно красив. Рост выше 180, мускулист, пропорционален. И это не все его достоинства. С лицом мифологического греческого Бога и совсем детским, ранимым взглядом, он производил неизгладимое впечатление на зрителей. И на меня…
Убедившись, что мое увлечение сродни бреду сумасшедшего, я решила положить этому конец. Отходив на его выступления, как на службу, почти три недели, я силком привязала себя к дому. День, два, неделя…. В день его последнего выступления я не выдержала. Купив букет белых роз, я приехала в цирк. Билетёрша услужливо поинтересовалась, не случилось ли со мной что-нибудь, и пропустила меня без билета. Бабушки в холле обрадовались мне как родной и быстренько провели меня внутрь, так как номер уже начинался. Все прошло без заминки: проход, поворот, проход, спуск. Потом я подарила ему цветы.
Я маленького роста, и даже на шпильке не дотягиваю до метра шестидесяти. И я бы, конечно, никогда бы не дотянулась до его лица, если бы он не наклонился. А он наклонился. И улыбнулся. И сказал мне спасибо за цветы.
На автопилоте я вышла из зала и направилась на выход. Во время представления только одна дверь цирка остается открытой. Я хорошо знала ее и всегда быстро добегала до нее. Но в этот раз я немножко замешкалась, отвлеченная каким-то мужчиной в униформе.
Отворив дверь и сделав шаг, я сразу попала под дождь. Не под дождь даже, под ливень. Бешеный летний Питерский ливень. Когда небо и земля настолько едины, что создается впечатление, что смотришь на гладь воды, а в ней отражается город. Я резко отпрянула, и уперлась спиной в чье-то тело. Обернувшись, я увидела свой букет и Кирилла, молча приглашающего меня под большой голубой зонт.
Молча мы дошли до моей машины. Я была настолько ошеломлена, что, достав ключи, тут же уронила их в лужу. Мне было безумно стыдно. Мужчина улыбнулся, поднял ключи, открыл машину и усадил меня на пассажирское сиденье. Потом сел за руль… за руль моей машины… и с улыбкой спросил:
- Ко мне или к тебе?
Я обескураженно попыталась что-то сказать, но быстро поняла, что лучше промолчать, чем предстать полной дурой.
- Значит ко мне, - резюмировал он, - Ты не против, если мы заедем в магазин?
Я была не против. Мы заехали в Елисеевский. Конечно, я заходила туда, как в музей, но что бы покупать… там экзотические продукты и бешеные цены. Через 15 минут Кирилл вышел с полной корзинкой, да, да, именно корзинкой, поставил ее на заднее сиденье и мы поехали… к нему.
Жил он в маленьком переулочке между Садовой и площадью Крылова, в старой большой коммуналке, комнат на пятнадцать, на четвертом этаже, без лифта. Его окна выходили во двор колодец. Комната была большая, с балконом, но все равно темная, из-за соседних домов. В комнате почти ничего не было. Ковер, большая кровать, тренажер, пара чемоданов и штора, закрывающая нас от посторонних глаз.
На кровати было чистое белье и меховое покрывало, что меня реально насмешило – на дворе было лето. В стену был вбит большой гвоздь, на котором красовалась вешалка с костюмом и белой рубашкой. Костюм был явно выходной. Вот и весь интерьер.
Но бедность убранства совершенно не смущала хозяина. Он усадил меня на кровать, подвинул чемоданы и быстро накрыл их, будто стол. Из корзины на свет появились засахаренные фрукты, бисквиты, вино и минералка. Из кухни Кирилл принес пару бокалов, тарелки и яблоки.
- Мадам, разрешите пригласить вас на ужин? – торжественно провозгласил он и напряжение спало. Мы долго смеялись, как дети, а потом потек разговор.
О том, что я хожу на все его представления Кириллу рассказал шпрехшталмейстер, которому рассказала жена одного из униформистов, работающая на кассе. Так что обо мне знал весь цирк и понемножку подсмеивался над молодым артистом. И все бы ничего, если бы я внезапно не пропала. Пошли слухи, что со мной что-то случилось, и все расстроились. В цирке любят поклонников и поклонниц, дающих возможность посплетничать и посмеяться. А тут раз, и пропала. И когда я появилась в день его последнего выступления, да еще с букетом белых роз, этот самый шпрехшталмейстер успел шепнуть Кириллу о моем появлении. Тут то они и сговорились. Когда я шла на выход из цирка, ко мне подошел какой-то мужчина и о чем-то спрашивал. Я не придала этому большого значения, тем более что не поняла о чем он говорит. А это просто меня чуть-чуть задерживали, что бы Кирилл успел переодеться и перехватить меня. Так романтично… и так просто…
- В цирке всю романтику делают своими руками, - объяснил Кирилл.
Потом он долго рассказывал о своем детстве и юности. Как рано осиротел – родители, известные гимнасты попали в аварию на машине. О том, сколько пришлось преодолеть, что бы к 22 годам достичь такого успеха. О друзьях детства и… одиночестве… Я молча слушала исповедь артиста и понимала, что опытом переживаний он намного старше меня и мудрее.
Беседа плавно перетекла в объятья и поцелуи. Затем последовало то, что не могло не случится, между двумя разнополыми особями, страстно желавшими тепла и нежности.
Проснулись мы поздно, лохматые и счастливый, укрытые тем самым меховым покрывалом, с диким чувством голода и желания. Голод оставили на потом, сначала удовлетворили другие потребности. До отъезда моего молодого возлюбленного оставалось три дня. Мы провели их вместе. Затем я проводила его в аэропорт, со всеми его чемоданами и помахала рукой самолету. Кирилл не спросил мой телефон, я не предложила.
Прошло пол года. Или год? В общем – целая жизнь. Сезоны сменяли друг друга, не давая подолгу задержаться ни в тепле, ни в холоде. Постоянные Питерские слякоть и дождь перемежались с редкими сухими солнечными днями. Племянники пошли в школу. Меня повысили на работе. Моя дочь вышла замуж, а сестра ждала третьего ребенка.
В этот раз предложение сходить в цирк я встретила более миролюбиво, чем в прошлый. Все-таки нельзя нервировать беременных женщин, можно и схлопотать. Да и как тренировка, перед предстоящими внуками. Передача наследников произошла спокойно, билеты лежали у меня в сумочке, ценные указания получены.
Я не боялась быть узнанной. За прошедшую вечность я сменила прическу и цвет волос, накупила кучу обновок и похудела на пол размера. К тому же, с двумя детьми, я вряд ли могла обратить на себя внимание.
Но я явно ошибалась. Билетерша улыбнулась мне, как родной, проверяя наши билеты, и весело спросила, кивнув на племянников: «Когда успела?» Продавщица игрушек просто хихикнула и подмигнула. Старушка, стоящая у входа к местам для зрителей, вежливо поинтересовалась здоровьем.
Усевшись на свои места, дети занялись разглядыванием соседей, а я – программки. Руки мои задрожали и я охнула во весь голос. Сегодня была премьера новой сезонной программы, в которой участвовал Кирилл.
Я ничего не слышала о нем все это время. Он не звонил, вернее не мог позвонить, потому что не знал обо мне ничего, кроме имени. А может и не хотел знать, что было его правом. Я тоже не интересовалась его гастролями, так как, помахав самолету, строго настрого запретила себе даже думать об этом маленьком и таком чудесном происшествии. А тут – такой конфуз! Попасть на премьеру, да еще с детьми, да еще и быть узнанной.
Но вот, представление началось и все уставились на арену. Я немножко вздохнула и расслабилась. Смотреть я не собиралась, поэтому просто сидела прикрыв глаза и ненавязчиво следила за племянниками. Все было как всегда: акробаты, жонглеры, дрессировщик с собачками, клоун у ковра и эквилибрист на канате.
Услышав знакомую мелодию я открыла глаза. Мне показалось, что Кирилл стал еще красивее. Он немного похудел, загорел, подстригся. В лице его появилась какая-то мужская сила. Он повзрослел. Отработав номер, артист спустился на манеж, собрал цветы и окинул зал внимательным взглядом. Вряд ли он мог что-то увидеть в темном зале, но на миг мне показалось… ну конечно показалось… что наши глаза встретились. Я встряхнула головой, скидывая наваждение.
Скоро представление закончилось, и мы с детьми отправились на выход. По пути сфотографировались с собачкой и попугаем, купили воздушные шарики и какие-то трещотки. Впечатлениям не было конца. Ребята трещали не хуже своих новоприобретенных трещоток, смеялись, прыгали и болтали без умолку.
Мы подошли к стоянке. У машины стоял он. С большим букетом белых роз и грустью в глазах. Я молча усадила детей. Молча он сел на пассажирское сиденье. Передача племянников тоже прошла в полном молчании. Потом он пересел за руль.
- Ко мне или к тебе?
Я промолчала, потому что не знала что сказать. И мы поехали к нему….
С тех пор прошла целая вечность…. Но эту вечность я живу в маленьком переулочке между Садовой и площадью Крылова, в старой большой коммуналке, комнат на пятнадцать, на четвертом этаже, без лифта….
А цирк? Нет… В цирк я больше ни ногой. Нечего там делать человеку, который терпеть не может всяких там акробатов, жонглеров, дрессировщиков с собачками и клоунов у ковра…