ОБРЕТЕНИЕ ЦЕЛЬНОСТИ - КУЛЬТУРА.
Что еще? Культура? Пожалуй… Однако здесь все гораздо сложнее, потому что
культу;ра — понятие, имеющее огромное количество значений в различных областях человеческой жизнедеятельности. Она является предметом изучения философии, культурологии, истории, искусствознания, психологии, лингвистики и многих других направлений человеческого знания. В широком смысле это понятие означает:
а) совокупность всех видов творческой деятельности на базе позитивных ценностей;
б) объективацию результатов творчества отдельных личностей и народов в социальной жизни, в системе духовных и материальных творений, в традициях, обрядах, ритуалах, морали.
Категории мудрости и глупости являются духовными основаниями осознания значения и иерархии позитивных или негативных ценностей в системе культуры (антикультуры).
Философия как форма восхождения к мудрости представляет собой сердцевину духовной культуры;
Культурное наследство есть все те материальные и духовные ценности, которые созданы человеком в процессе творческой деятельности; то что создано творцами (архитекторами, художниками, поэтами и т. д.); деятельность, результаты которой как материальны, так и идеальны; то, чего нельзя сотворить в обычной деятельности, но что создается поколениями в ходе исторического процесса развития общества.
Культуру создают личности, а все остальное - народ. Культура относится к ряду наиболее сложных и многогранных понятий философии и социологии. В настоящее время в литературе насчитывают более чем полтысячи определений этого понятия.
Для нас здесь наиболее важно следующее: культура протяженна в пространстве и времени; имеет как горизонтальные, так и вертикальные измерения, как периоды подъема, так и периоды упадка; всеохватна, хотя имеет множество форм. Она есть истина как личности, так и социума. Она имеет как национальные, так и наднациональные черты, не мыслится без творчества и искусства. Она духовна, материальна и интеллектуальна; она есть единство Учителя и Ученика. Отсюда культура и искусство чувства, мышления, делания, культура взаимоотношений, культура веры, культура жизни, тела и духа.
«Культура связана с культом, она из культа развивается, она есть результат дифференциации культа, разворачивания его содержания в разных пространствах бытия.
Философская мысль, научное познание, архитектура, живопись, скульптура, музыка, поэзия, мораль — все заключено органически в религиозном культе в форме ещё не развернутой и не дифференцированной. Древнейшая из культур - культура Египта - началась в храме, и первыми её творцами были жрецы.
Культура связана с культом предков, с преданием и традицией. Она полна священной символики, в ней даны знаки и подобия иной, духовной действительности.
Всякая культура есть культура духа, всякая культура имеет духовную основу;
она есть продукт творческой работы духа над природными стихиями». ( Н. Бердяев).
А вот определение И. Ильина:
«Культура есть эволюционно-исторический, нравственный и духовный императив; она суть явление внутреннее и органическое, захватывающее самую глубину человеческой души и слагающееся на путях провиденциальной, прозорливой и, безусловно, таинственной целесообразности. Этим она отличается от цивилизации и цивилизованности, которые могут усваиваться внешне и поверхностно, не требуя всей полноты душевного участия».
Итак, культура есть разумное бытие, развивающееся по собственным законам, предполагающим периоды упадка и ренессанса. Значит ли это, что культура духовна (религиозна) по самой своей сути? Как могло случиться, что между Западной и Восточной культурой оказалась Россия с ее православием, особым национальным самосознанием и далеко не изученной и не понятой историей? Может ли Россия стать той отправной точкой, от которой пойдет новое возрождение? Возвращение из пропасти, куда человечество начало скатываться еще с конца Х1Х века? И про которую было написано следующее:
«Мы живем в условиях, характеризующихся упадком культуры. И не война создала эту ситуацию - она сама есть лишь ее проявление. Все, что было духовного в жизни общества, воплотилось в факты, которые теперь в свою очередь вновь оказывают отрицательное воздействие на духовное начало.
Взаимодействие между материальным и духовным приняло роковой характер. С трудом миновав страшный водопад, мы пытаемся продвигаться вперед в потоке, бурлящем зловещими водоворотами. Только ценой невероятного напряжения возможно - если вообще еще есть надежда на это - вывести корабль нашей судьбы из опасного бокового рукава, куда он по нашей вине уклонился, и вновь направить в основное русло потока.
Мы сошли со столбовой дороги развития культуры, так как нам не свойственно задумываться над судьбами того, что принято называть культурой. На стыке столетий под самыми различными названиями вышел в свет целый ряд сочинений о нашей культуре. Словно по какому-то тайному мановению, авторы их не старались выяснить состояние нашей духовной жизни, а интересовались исключительно тем, как она складывалась исторически. На рельефной карте культуры они зафиксировали действительные и мнимые пути, которые, пересекая горы и долы исторического ландшафта, привели нас из эпохи Ренессанса в XX век.
Восторжествовал исторический подход авторов. Наученные ими массы испытывали удовлетворение, воспринимая свою культуру как органический продукт столь многих действующих на протяжении столетий духовных и социальных сил. Никто, однако, не удосужился установить компоненты нашей духовной жизни. Никто не проверил, насколько благородны идеи, движущие ею, и насколько она способна содействовать подлинному прогрессу.
В результате мы переступили порог столетия с непоколебимыми фантастическими представлениями о самих себе. То, что в те времена писалось о нашей культуре, укрепляло нашу наивную веру в ее ценность. На того, кто выражал сомнение, смотрели с удивлением. Кое-кто, уже наполовину сбившись с пути, вновь вернулся на столбовую дорогу, испугавшись тропы, уводящей в сторону; другие продолжали идти по ней, но молча.
Представления, во власти которых они находились, обрекли их на замкнутость. Но сейчас уже для всех очевидно, что самоуничтожение культуры идет полным ходом. Даже то, что еще уцелело от нее, ненадежно. Оно еще производит впечатление чего-то прочного, так как не испытало разрушительного давления извне, жертвой которого уже пало все другое. Но его основание также непрочно, следующий оползень может увлечь его с собой в пропасть». (Альберт Швейцер).
Написано это чуть менее ста лет назад, когда на исключительную роль культуры в деле объединения человечества еще возлагались серьезные надежды. Сегодня они серьезно поколеблены, но не отброшены окончательно. Потому что поколеблены оказались идеалы христианской цивилизации, но не христианской культуры. В чем же ее особенность и можем ли мы говорить о ней как о культуре русской, православной по сути? Судите сами…
«Творить христианскую культуру не значит укоренять себя в отвлеченных догматах или понуждать к умствованию о предметах, сокрытых от земного человеческого ока; это не значит отказываться от свободного созерцания или творить только "по закону" представителей земной церкви.
Но это значит раскрыть глубину своего сердца для Духа Истины и из него обратиться к созерцающему восприятию. Только так мыслящему и действующему человеку дано внести христианский дух во все, что бы он ни начал делать: в науку, в искусство, в семейную жизнь, в воспитание, в политику, в службу, в труд, в общественную жизнь и хозяйствование. Он будет творить живую и истинную культуру, но для этого он должен, конечно, принять Божий мир как собственный Дом, зажить им и в нем.
Именно поэтому все чистое, глубокое, что когда-нибудь появилось на земле или дошло до нас, испытывается нами как близкое, родственное нам по духу, как подлинно великое и драгоценное.
Так мы созерцаем и ценим Конфуция, Лао-Цзы и Будду, Зороастра и Аменхотепа IV, Гераклита, Сократа и Платона, Марка Аврелия и Сенеку, псалмы Давида, египетское и греческое искусство, царствование Александра Македонского и императора Адриана. И всюду, где человек живет в творческой любви, или отдает жизнь свою за других, или молится Богу "неизреченными дыханием", мы чуем и сердцем, и душой, и разумом Дух Учителя Мира и видим давно задуманное и уже формирующееся Вселенское Братство.
Вследствие этого нет оснований утверждать, будто ближайшие поколения людей могут и должны создать какую-то особую и необычную культуру либо новую религию и философию. На самом деле задача состоит в том, чтобы не создать, а вновь вступить на путь этого созидания, вернуться к нему и возобновить этот прервавшийся процесс. Не следует думать также, что современная культура (как и право, и наука, и искусство, и национальное самосознание, и экономика) подлежит целиком осуждению и отбрасыванию.
Это отнюдь не значит, что наука должна будет включить христианские догматы в состав своих "рабочих гипотез" и "теорий", что искусство будет сводиться к уставной иконописи и храмовой архитектуре, что каноническое право станет образцом для всякого законодателя; что все «земное» исчезнет под давлением "космического", а хозяйство вернется к первобытности библейских времен.
Представлять себе дело так значит поистине впадать в схоластическую прямолинейность и разрушительное упрощение. И, главное, забывать основное правило самореализации: всякое совершенствование начинается с сердца и совершается в свободе.
А что же мы видим сегодня?
Люди постепенно перевели цель и смысл своей жизни из внутреннего мира во внешний: материя стала первенствовать, духовность перестала цениться. Все стало сводиться к земному на земле: небесное в земной жизни и земное в небесах перестало привлекать взоры и сердца. Механическое начало возобладало над жизненным; рассудок исключил из культуры созерцание, веру и молитву и попытался их скомпрометировать. Учение о любви было вытеснено "спасительным" требованием всеобщей толерантности; понятие общего блага - личной выгодой и «разумным эгоизмом»; сердца иссякли, глубина измельчала; ум отверг искренность и превратился в хитрость. Смысл и содержание были объявлены несущественными, началась погоня за пустой формой.
Вследствие этого философия ушла в пустые и формальные отвлеченности; эмпирические подходы и методы получили неподобающий им вес в положительной науке; юриспруденция задохнулась и потеряла себя в параграфе и букве закона.
Внешнее, мелкое, показное, чувственное завоевало и наводнило чуть ли не все искусства; тайна отлетела, Музыка Сфер почти перестала звучать, содержание искусства было объявлено безличным, а воля к художественному совершенству иссякла.
Эта священное стремление, эта воля к совершенству, без которой жизнь немыслима вообще, смолкает или уже смолкла в наши дни во всех направлениях и измерениях. "Современный" человек есть прагматичный, трезвый, плоский, не слишком умный и самодовольный индивидуалист, служитель пользы, идеолог полезности, лишенный органа для всего высшего и духовного, не постигающий никакого иного измерения, кроме его собственного.
Он есть воплощение пошлости в высшем, религиозном смысле этого слова и нравится себе в таком состоянии. Он полностью лишен нравственной рефлексии, не склонен к покаянию и нацелен к нападению на все, хоть в чем- то превышающее его убогое естество. И потому его культура условна и нежизнеспособна, как и он сам.
И если к этому присоединяется личная злоба, зависть, безграничная ненавистность, параноидальная подозрительность, мстительность и честолюбие, то облик современного представителя постиндустриального общества начинает вырисовываться во своих зловещих проявлениях.
Мы не знаем, отвернется ли современное человечество от этих путей вырождения и если отвернется, то когда и как... Но когда оно отвернется от них, то оно увидит перед собою поистине великий и величавый простор, открытый ему для созидания новой жизни. Перед ним встанет целый ряд великих заданий, о которых мы можем лишь догадываться. Он начнет создавать истинную науку и живое искусство; он поймет, в чем суть воспитания, правосознания, творческого труда и духовной собственности.
Он разучится ломать, разрушать и ниспровергать, не предавая анафеме доселе созданное, но творчески преображая его из свободной глубины преображенного духа. Жизнь земная, как и ее история, наука и философия, как ее культура и искусство, не погибнут в этом, но преобразятся в направлении духовности, к свободному созерцанию, к духу любви, к пространству органической, искренней формы, к императиву безграничного совершенства и вечного обновления». (И. Ильин).
На этом, пожалуй, и закончим. Вашему вниманию представлен серьезный и достаточно обширный материал для размышлений. И не просто размышлений, но и серьезного выбора. Ибо, как сказал Иван Ильин:
«Эта книга написана для идущих, для тех, кто еще не «имеет», но хочет «иметь», хочет – глубоко и искренно. Эта книга написана для сомневающихся; – не ироническим, разъедающим и, в сущности говоря, уже отрицающим сомнением, но вопрошающим, творческим сомнением, идущим из глубины сердца.
Таким сомнением в свое время сомневались Сократ, Блаженный Августин и Декарт, и сомнение их нашло себе творческое преображение и привело их к очевидности.
Наше время ни в чем так не нуждается, как в духовной очевидности. Ибо «сбились мы» и «следа» нам не видно. Но след, ведущий к духовному обновлению и возрождению, найти необходимо и возможно. И мы найдем его».
***