Дверь медленно приоткрылась, обнажив внутреннее убранство дома. Моим глазам предстала молодая женщина с чарующей улыбкой и воистину чудесными по своему великолепию, струящимися словно спокойный горный поток, золотистыми волосами. Её тонкую изящную шею обрамляло потрясающей работы старинное ожерелье. Платье же цвета нежного зефира идеально дополняло этот милый образ, манящий к себе, словно сладостный мёд.
- Могу ли я Вам чем-то помочь? - произнесла она спокойным бархатистым голосом.
- Я прошу прощения за столь поздний визит, мой путь пролегал через ваши края. И..
Она оборвала меня на полу слове.
- Простите за мою невоспитанность. Вы видимо продрогли от холода. Не пристало терзать гостя расспросами в дверном проёме.
Женщина молча указала мне на то, что я могу войти внутрь и немного согреться.
Я сделал несколько шагов в глубину прихожей комнаты, прежде чем меня стал обволакивать приятный тёплый воздух, исходящий от растопленного камина. Я вздохнул с облегчением и счёл, что правильнее будет объясниться с прелестной хозяйкой, прежде чем продолжить какое бы то ни было общение.
- Меня зовут Алин. Я следую в одно прикарпатское поместье для вступления в законное наследство. Мой дядя по отцовской линии скончался пару месяцев назад. Получив письменную телеграмму и новости о том, что я являюсь единственным наследником, я сразу же, после некоторых приготовлений, выдвинулся в путь. Я совсем не рассчитывал на то, что дорога займёт у меня так много времени и, как видите, был застигнут ледяной стихией в самом разгаре своего вынужденного путешествия.
- Я Есения. - Неспешно произнесла она, слегка улыбаясь.
Её улыбка обвораживала всё моё естество своею непорочной простотою и искренностью неподдельных чувств, напоминая собою мягкое нежное полуденное облако, устремившееся в райские дали, гонимое лёгким весенним ветерком.
- Вероятно Вы голодны, Алин... Располагайтесь и будьте как дома, загадочный странник.
Она снова озарила меня своей упоительной улыбкой. Глядя на неё я не мог поверить в то, что это прелестное создание живёт в такой небывалой деревенской глуши.
- Вы живёте не одна в этом доме? - Поинтересовался я, не проявляя, разумеется, излишнего любопытства. Уточнив, что видел тени, пляшущие в окне, в тот момент, когда приближался к её жилищу.
- О, нет. Боюсь это Вам только показалось. Я живу здесь одна с тех пор, как пропала моя мать. В тот вечер она прогуливалась вдоль опушки лесного массива, что недалеко за пределами нашей усадьбы...
Есения замолчала на несколько мгновений, в то время как в её глазах проявились мрачные тени туманной грусти.
- В общем, в последний раз её видели именно там, на окраине леса. Она пропала. Уже не мало времени прошло с тех пор, и время постепенно и бережливо лечит былые душевные раны. Но, давайте не будем рассуждать о грустном. Я разогрею еду на плите у камина и Вы отужинаете. Сама я питаюсь весьма не обильно , поэтому, надеюсь, Вы простите меня за то, что трапеза будет достаточно скромной.
- Я не смею указывать на скромность, приготовленного Вами ужина. И уже очень признателен за то, что Вы позволили мне согреться в Вашем прекрасном доме. И ни в коем случае не хочу показаться Вам надоедливым, а уж тем более грубым.
- Вы и не кажетесь таковым. Располагайтесь. А я пойду справлюсь о Вашем предстоящем позднем ужине.
Женщина проследовала в соседнюю комнату, которая, исходя из моих наблюдений, являлась небольших размеров кухней.
Я снял с себя пальто и перчатки, аккуратно сложив их на стул, силуэты которого я наблюдал ранее в углу прихожей. К этому времени моё лицо изрядно раскраснелось от резкого перепада температуры от лютого холода к живительному теплу домашнего очага. По дороге в гостиную, меня посетила одна мимолётная, но всё же устойчиво-назойливая мысль. Она кружила вокруг меня словно наглая пчела, ожидавшая удобного момента для того, чтобы ужалить меня. И ей это удалось.
Суть этой нелепой мысли состояла в следующем: я мог поклясться, что тогда, будучи на улице, на тропе, ведущей к дому, я отчётливо видел в окне расплывчатые тени движущихся людей. Это умозаключение было настолько странным, насколько и очевидным для меня, так как я находился в здравом уме и доверял тому, что представало моему взору. Хотя хозяйка с убедительной уверенностью заявила мне об обратном, поведав у входа краткую историю своего одиночества. Стремительную череду моих мыслей внезапно прервал всё тот же приятный, ласкающий слух голос.
- Вот всё и готово. Устраивайтесь поудобнее за столом и принимайтесь за ужин.
В её голосе по-прежнему слышались успокаивающие нотки добродушия и учтивости.
За окном царила послеполуночная тьма, по естественности своей характерная для этого времени года. Мрачные крылья тёмных небес укрывали плотным саваном великолепие расстилающихся на многие мили вдаль заснеженных полей. Холод сковывал кроны обезжизненных ясеней, беря в свой плен и стягивая толстой цепью их унылые серые стволы.
Удачно дополнила уютную обстановку бутылочка божественного красного вина тёмно-рубинового оттенка. Я выпил достаточно немало, отметив про себя безупречный стиль и изящество невероятно прозрачного стекла, из которого были выполнены бокалы. Явно чувствовалась рука истинного мастера.
Я поблагодарил хозяйку за вкусное блюдо из индейки с приправами, прожаренное на медленном огне до золотистой корочки, искренне похвалив её кулинарные навыки.
Каждую клеточку моего тела омывала волна приятной расслабленной истомы.
Завязалась приятная беседа, обо всё на свете и ни о чём одновременно. Общались мы около часа, хотя моя спасительница и не отличалась особой разговорчивостью. Лишь изредка она позволяла себе, в промежутках между моими рассказами, вставлять ровную вереницу робких бархатных слов.
Завидев мою необычайную усталость, Есения проводила меня к месту моего временного ночного пристанища, представляющего из себя небольшую деревянную кровать, располагавшуюся в самом тёмном углу комнаты, недалеко от тёплого очага. Где по стене, в свете тусклой масляной лампы, плясала череда полу-воображаемых теней.
- Доброй ночи Вам, Алин. Спите спокойно и пусть Вас не тревожат злые ночные кошмары.
Женщина произнесла это немного неестественно. От её слов веяло лёгкой грустью и мрачной пеленой забвения. От чего мне стало немного не по себе. Складывалось впечатление, что произнося подобную фразу, она сама не верила в возможность её конечного исполнения.
Я откланялся, взаимно пожелав прелестному созданию хороших снов. После чего Есения направилась под тёмные своды соседней комнаты. Подол её длинного платья слабо шелохнулся, на миг застыв в дверном проёме, после чего окончательно скрылся из виду.