Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
203. Правда, мама, правда! 02-05 февраля 1973 года.
Сводка погоды: ВМБ Балтийск, Военная гавань, причал №63:
пятница 02 февраля 1973 года, дневная температура: мин.: минус 3.9°C, средняя: минус 2.3°C, макс.: 0.7°C тепла, 2.7 мм осадков;
суббота 03 февраля 1973 года, дневная температура: мин.: 0.5°C, средняя: 2.8°C тепла, макс.: 5.6°C тепла, 0.4 мм осадков;
воскресенье 04 февраля 1973 года, дневная температура: мин.: 2.3°C тепла, средняя: 3.5°C тепла, макс.: 4.4°C тепла, без осадков;
понедельник 05 февраля 1973 года, дневная температура: мин.: 2.3°C тепла, средняя: 3.2°C тепла, макс.: 4.1°C тепла, 0.4 мм осадков.
После визита на БПК "Свирепый" Главнокомандующего ВМФ ССР Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова и командующего Балтийским флотом адмирала В.В. Михайлина и награждения экипажа первой в истории корабля государственной наградой Юбилейным почётным знаком к 50-летию образования СССР никто уже не приходил к нам с проверками и инспекциями, а наоборот, оставили нас в покое. Офицеры и мичманы БПК "Свирепый", получив в феврале поощрительные денежные премии за победу в соревновании, использовали их и некоторое ослабление службы для решения своих личных и семейных дел. Личный состав корабля тоже "переводил дух" после осенних суровых испытаний 1972 года. Например, я использовал "отдушину" в корабельном распорядке дня для наведения порядка в письмах: писал родителям большие письма-рассуждения о судьбах жён моего старшего брата - Оли и Гали и их детей - Светланы и Олега. Мама тоже отвечала мне большими и подробными письмами...
20 января 1973 года мама в письме рассказала, как она получила второе моё письмо, а первое, - где-то затерялось. Потом она рассказала, как ходила в гости к подруге по работе, у которой был небольшой юбилей. Потом - как её "в гостях" нашёл наш папа, у которого "пятиклашки" в школе стащили ключи от дома и спрятали их "на видном месте", - так они сообщили ему в записке, проверяя сообразительность своего учителя по труду и машиноведению. Подруги и мама хорошо встретили моего папу, в утешение накормили и напоили его так, что он вернулся вместе с мамой домой в "хорошеньком настроении".
В субботу 27 января был день именин моей мамы, Суворовой Нины Васильевны, который она отмечала всегда как свой день рождения, а 28 января был день рождения Гали (Галчонка) второй жены моего брата Юры. Галя поздравляла мою маму очень тёплым и душевным поздравлением, а мама просила меня поздравить её с днём рождения большим письмом "как ты это умеешь делать". Я сердечно, с юмором описывая свою службу и приключения, поздравил обоих с днём рождения, наговорил много ласковых и добрых слов.
Маме из Симферополя написала её бывшая подруга-соратница по службе во время войны на военно-санитарном поезде ВСП-29. Мама просила Юру найти эту женщину в Симферополе, но он только выяснил, что дом, в котором жила мамина подруга по войне, назначен на слом и там уже никто не живёт. Тогда мама написала в "стол розысков" и ей прислали новый адрес этой женщины. Встреча подруг в письмах была очень волнующей, и я незамедлительно дал почитать эти письма (мамино письмо и письмо её подруги - автор) замполиту капитану 3 ранга Д.В. Бородавкину. Дмитрий Васильевич удивился такой активной и настойчивой деятельности моей мамы по поиску соратников по войне и "загорелся идеей" рассказать об этом не только на политзанятиях, но и написать об этом в газету "Страж Балтики".
Мой папа, Суворов Сергей Иванович, очень внимательно следил, как моя мама пишет во все военные архивы и столы розыска, отыскивая своих подруг по войне. Он очень горевал, что не может сделать то же самое, потому что его четыре "закадычных" друга - кубанские казаки - погибли в новогоднюю ночь 31 декабря 1944 года от взрыва шальной немецко-фашистской авиабомбы... Эту историю мой папа рассказывал нам с Юрой всего три раза и все три раза горько плакал, потому что сам только чудом избежал гибели в ту новогоднюю ночь...
Мама писала, что в начале января 1973 года были сильные морозы, а сейчас "потеплело" и зима красивая, настоящая, морозно-снежная. Она очень беспокоилась, как мы выходим в море в такую морозную погоду, но у нас в Балтийске, как и во всём калининградском регионе, была не зимняя, а скорее, осенняя традиционно Прибалтийская погода: ночью слабый морозец, а днём около нуля градусов. Мама бодрила меня, писала, что "январь уже кончается", "уже весна на носу", "холода позади и дни прибавились" и "всё ближе наша встреча с тобой, Саша, ведь правда? Дождёмся тебя, и будет у нас праздник! Так?"... "Правда, мама, правда!", - говорил я маме мысленно. - "Скоро мы встретимся, потому что у меня есть ещё один заслуженный отпуск с выездом на родину, и я обязательно приеду. Вот только научусь держать язык за зубами и приеду...".
Только в пятницу 26 января 1973 года на переходе БПК "Свирепый" из Калининграда в Балтийск (мы ненадолго заходили по делам в Калининградский ПССЗ "Янтарь" - автор) я смог написать маме поздравительное письмо следующего содержания...
- Здравствуйте дорогие мои, мама и папа! Сегодня 26-е число, завтра день рождения самого дорогого из всех людей, живущих на этой Земле - мамы! Мамочка! Дорогая мама! Поздравляю тебя с Днём рождения, юбилейной датой - пятидесятилетием. Подумать только... 50 лет! Сколько за это время было всего и хорошего, и плохого?! Война, тяжёлая работа и вот, теперь, мы, сыновья...
- Не измерить никакой мерой всё то, что сделала ты для людей, для папы, для нас. Сколько людей благодаря твоим заботам, ласке, доброте сумело вырваться из лап смерти, обрести вновь свободу, здоровье, счастье жизни!
- Самым дорогим человеком, которому посвящают стихи, песни, дела и подвиги - есть мама. Недаром нашу Родину считают и называют - Родина-мать. Низкий тебе поклон и вечная благодарность тбе, наша Мама.
- Сегодня знаменательная дата и вот почему... Сегодня окончилась война во Вьетнаме и это знаменательно. Точно все в мире дарит тебе, мама, самое лучшее, что есть в жизни - саму жизнь. Этот подарок самый ценный! Окончилась война во Вьетнаме и у меня тоже есть, чем порадовать тебя. До сих пор дела мои были неважные, я словно маятник, как мячик, мотался между двумя командирами (штурман и замполит). Теперь я прочно становлюсь на свой пост в политслужбе. Завтра, когда вы будете отмечать этот счастливый праздник, я буду на переходе корабля в Балтийск, так что обратный мой адрес - Балтийск 5. Я окончательно поселился один в ленкаюте и работаю в корабельной библиотеке.
- Если ты, мама, поедешь к Юре, то напишите когда и расскажите, что там у него. Да, и ещё... Меня очень беспокоит, получили ли ваы мои письма? Что-то долго нет от вас ответа. Видимо, я что-то там напутал в рассуждениях?.. Юра тоже мне не пишет, видимо, в море...
- Сделал немного своих фотографий. Вот такой я за рулём (за штурвалом - автор), а здесь (на этом фото) в походе на юте (корма), ну а это фото, - это тогда ещё, при отъезде мамы из Калининграда...
- Вы обещали прислать мне магнитофонную плёнку с записью нашего прощального завтрака, когда я уезжал обратно на корабль. Хочется услышать ваши голоса, мои песни, пожелания...
- Я здоров, однако беспокоят руки, раздражение от растворителей. Губы сохнут и трескаются, а порезы и царапины долго не заживают. Губы такие, словно только что нацеловался не в меру... Но это всё так, ладно, пройдёт.
- Мамочка! Что может тебе пожелать сын ваш? Меньше волнений, меньше тревог, больше отдыха и не надо скучать. Хотя мы и далеко, но мы всегда с вами и всегда будем с вами. Крепкого вам с папой здоровья, долгих лет жизни, ну а мы с Юрой постараемся, чтобы ничем не омрачать вашу жизнь. А с Юрой я ещё поговорю на эту тему!!!!
- Что же нет от вас писем?! Жду, жду, а писем нет... Ладно, раскрою вам ещё один секрет. Всю последнюю неделю января готовимся к сдаче курсовой задачи "К-1". Сегодня был строевой смотр экипажа корабля. Были большие начальники с базы, всё прошло удачно, а вот работы впереди - уйма!
- У меня много работы, но она интересна и полезна. Вы уж не обижайтесь на меня, непутёвого. Пишите, ладно? Папка! А ты чего молчишь? Или тебе нечего сказать?
- Как твоё здоровье, папа? Как в школе дела? Всё-всё пиши, без утайки. Я ведь ваш должник... Сколько уже было дней рождений, а я всё вам подарков не дарил. Жаль. А Галчонка я так с днём рождения и не поздравил. Не успел. Замотался. Ну, вот и всё. Извините за почерк. Глазки закрываются, просятся поспать. Целую вас крепко, Саша.
Да, это правда, в конце января 1973 года перед визитом Главкома ВМФ СССР Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова всё и все на БПК "Свирепый" были в страшном напряжении, в работе, в суете, в делах и заботах. Сил в конце дня хватало только на то, чтобы отстоять полчаса на вечерней поверке, глухо ответить "Я!", когда называли твою фамилию, а потом добраться на подгибающихся от усталости ногах до своей койки. Моряки, которые несли вахты и дежурства, как ни странно, были в выигрыше, потому что их жизнь была точно размерена часами вахт, подвахт и отдыха. Мне приходилось делать всю обычную работу-службу, то есть заниматься приборками, бачковать, писать конспекты на политзанятиях, выходить на строевые тренировки, а потом ещё до глубокой ночи оформлять стенды, чтобы к утру вывесить их на переборки в столовой личного состава и в коридорах корабля.
Во вторник 30 января 1973 года я писал вдогонку за первым очередное письмо маме и папе...
- Здравствуйте, дорогие мои, мама и папа! Вот мы и в Балтийске! Переход из Калининграда длился часа четыре, пришли вечером и сразу, только пришвартовались, принимали адмирала и высшее командование того подразделения боевых кораблей, куда мы прибыли.
Действительно, в военно-морской базе Балтийск сразу после прибытия БПК "Свирепый" из Калининграда на борт корабля взошли: командование базы, 128-й бригады ракетных кораблей и 12-й дивизии ракетных кораблей ДКБФ во главе с контр-адмиралом, фамилию и имя которого ни я, ни личный состав экипажа корабля не знали, и знать не могли. Дело в том, что в те времена (70-е годы XX века - автор) фамилии и имена высших и старших офицеров соединений ВМФ были под грифом "секретно". Теперь можно сказать, что это был контр-адмирал Владимир Александрович Лапенков, назначенный на должность командира 12-й дивизии ракетных кораблей Балтийского флота в феврале 1972 года.
- Началась наша нелёгкая жизнь. 10 суток строевых тренировок с песней, работы, приборки, занятия, тренировки, хозработы, опять приборки и снова тренировки, короче, ой-ё-ёй!
- Сегодня (писал я это письмо во вторник 30 января 1973 года - автор) проделал гигантскую работу: перебрал все книги в библиотеке, подготовил их к выдаче л/с (личному составу - автор). Скоро начну выдавать. А пока немного устал. Махину книг разобрать, сложить по темам (политзанятий - автор), по идеям (капитальные произведения К.М., Ф. Энгельса и В.И. Ленина) и предпочтениям (художественная классика, исторические романы, мемуары, приключения и фантастика) и записать всё это в журнал учёта книг. А книг-то больше тысячи!
- Вот уже как неделю или две недели ушёл, вернее, повысили и списали с корабля одного офицера. Это был наш хороший товарищ и мой друг. Так случилось, что я первым встречал его на корабле (ставил на комсомольский учёт - автор). Мы с ним подружились крепко, на память он оставил мне свою фотографию и книгу с дарственной надписью. Сейчас без него скучновато. Работа стоит, а работать надо, ой, как надо! Для чего и для кого? Узнаете чуть позже...
Этим офицером был наш первый комсорг БПК "Свирепый" лейтенант Николай Судаков, который, оказывается, всё это время с февраля 1972 года числился в штате корабля... Так вот почему никак не могли найти подходящего офицера на эту должность! Фактически Николай Судаков исполнял обязанности помощника нашего первого изначального замполита капитан-лейтенанта В.А. Тихонова в учебном центре 67-го ОДСРНК и остался с ним в Калининграде. Теперь, перед переводом на новую должность, он снова появился у нас на корабле и с удовольствием помогал мне оформлять стенды и корабельную стенгазету, но больше всего он страстно "рылся в книгах". Первый раз я "взял грех на свою душу" и после его настойчивых и "слёзных" просьб подарил ему небольшую книжку, изданную тиражом всего 5000 экземпляров - "Хризантемы у тюремной стены". Это документальная книга воспоминаний трёх наших советских разведчиков: Блейка, Абеля и Филби.
Справка: «Хризантемы у тюремной стены», Владимир Розин, Лев Сидоров, 206 стр., Издательство: «Молодая гвардия», первый выпуск 1971 года. В корабельной библиотеке БПК "Свирепый" было 2 экземпляра этой книги.
- Теперь о моих новостях, - писал я в письме, опять напрягая зрение от усталости. - Жизнь вошла в нормальную колею. Работа интересная. Есть и свободное время, поэтому вот список книг-учебников, которые нужно мне прислать:
1. Алгебра 1 и 2 части. Сборник задач по алгебре. Если будут задачники для поступающих в ВУЗы - давайте! Но не много, пока не много.
2. Тригонометрия. Геометрия (8 класс). Сборник задач по геометрии. Кстати, всё это есть в сборниках для поступающих в ВУЗы.
3. Физика. Все части. Начиная с 8 класса. Сборник задач по физике.
- Пришлите мою маленькую тригонометрическую линейку. И ещё, знаете, в шкафу дома есть справочники по математике и, кажется, по физике. Вот хорошо бы их прислать...
- Но смотрите, много не надо, не надо покупать толстые тома. Мне сейчас важно изучить-повторить школьный курс и простейшие задачи, чтобы вспомнить и войти в норму. Вот. Пока всё.
- Меня беспокоит только одно - ваше молчание. Есть несколько объяснений этому: первое - это моё письмо и реакция, им вызванная; второе - это то, что мама уехала к Юре, а папа очень занят и устаёт. Однако мама перед отъездом к Юре обязательно бы сообщила. Значит, остаётся первая причина... моё письмо и ваша реакция на него.
- Вы знаете... Отсутствие ваших писем для меня то же самое, что ниточка оборвалась. Вот уже неделю, как все молчат. В чём дело? Обычно я через день получал письма, а теперь их нет. Все до единого молчат и не пишут...
- Если мама ещё не уехала к Юре, то обращаюсь к тебе, мамочка, а пуще всего, к тебе, папа. Извините меня за то, что запоздал с письмом ко дню рождения мамы. Как раз в этот день (27 января 1973 года - автор) мы (БПК "Свирепый") шли по морскому каналу (из Калининграда в Балтийск). Сидя на своё БП (боевом посту) в ленкаюте, я в своём воображении праздновал или, вернее, представлял себе, как бы я и мы все вместе праздновали мамин день рождения...
- Всё-таки мне не даёт покоя ваше молчание. Есть ещё одна причина, почему нет от вас писем. Правда, она очень слаба, так сказать, здравомыслящая, но, учитывая характеры некоторых людей, а именно, характер Юры, можно предположить, что он сейчас у вас дома. Я думаю, что перед БС (боевой службой), да ещё получив моё письмо, он не будет дожидаться приезда мамы. Ему, как и мне, захочется побывать в родных краях, обнять вас, встретиться с друзьями, да ещё твой юбилейный день рождения, мама...
- Нет, чёрт возьми! Была бы возможность, я бы как штык, вмиг, как лист перед травой, примчался бы домой к вам, мои дорогие... Однако, увы...
- Сейчас вторник (30 января 1973 года - автор).ж Работы "по горло", но всё бросил. Не даёт покоя тревога и какое-то нервозное состояние в экипаже и на корабле вокруг. Что-то должно произойти. Всё раздражает, то одно, то другое...
- Со здоровьем у меня всё отлично. Сыпь и цыпки на руках прошли. У меня теперь в ленкаюте есть "грелка" (электрический калорифер - автор). На ночь обувь сушится очень хорошо. Весь день хожу в сухой обуви, так что всё "abgemacht" ("решено и подписано" - автор).
- Только вот никто не пишет... Странно. Ну, дорогие мои, простите за бессвязное письмо. Крепко целую вас. Вот было бы хорошо, если бы Юрка к вам приехал! Не могу спокойно читать его письма... Чертёнок! Ну, ладно. Пишите, не обижайтесь, ваш Саша.
Идея прислать мои школьные учебники по математике, алгебре, геометрии, тригонометрии и по физике пришла не случайно, а в результате обращения ко мне некоторых мичманов и офицеров, которые готовились к аттестационным экзаменам на звания и повышения по должности и хотели потренироваться в решении школьных задач и примеров. Кроме этого, я вспомнил, как лихорадочно готовился к поступлению в "мореходку" мой первый командир отделения рулевых БЧ-1 БПК "Свирепый" старшина 1 статьи Александр Кузнецов. Тогда ему помогали все, в том числе и наш штурман командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров. Вот я и подумал: "А что, если предложить ребятам, которые вот-вот должны "сыграть ДМБ", подготовиться к выходу на гражданку уже готовыми к сдаче экзаменов для поступления в институты, в техникумы, в мореходки?".
Идею о том, чтобы помочь ДМБовским старшинам и матросам БПК "Свирепый" настроиться на подготовку к сдаче экзаменов в какие-либо учебные заведения поддержал замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин и начальник РТС и парторг БПК "Свирепый" капитан-лейтенант К.Д. Васильев, но категорически отвергли старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников и командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров. Александр Андреевич заявил: "Главное на военно-морской службе - это военная и политическая подготовка, корабельная служба и всё!", а Евгений Петрович сказал: "Я не против самоподготовки моряков по математике и физике, потому что это поднимет их образовательный и культурный уровень, но только не в ущерб боевой и политической подготовке, старпом прав". Таким образом, любая подготовка ребят к гражданке получила статус "самоподготовки", то есть самостоятельной инициативы, без официального участия командования. При этом Евгений Петрович согласился с тем, что в корабельной библиотеке "обязательно должны быть разнообразные учебники, как школьные, так и вузовские".
Как подтверждение правильности моей догадки о необходимости иметь в библиотеке разные учебники 01 февраля 1973 года мне пришло письмо от моего школьного друга и товарища Вячеслава Юницина, который описывал свои приключения во время подготовки к поступлению в институт...
- Один Печорин говорит: "Учись!", второй: "Не учи, хватит сидеть над всей этой шушерой!". Сегодня суббота (28 января 1973 года - автор), ребята уехали домой, а я не поехал. Холодно в автобусе. Приезжаю домой и три часа отогреваюсь в ванной.
- Смотрел только сейчас фильм "Меченый атом". В Туле идёт премьера его. Нормальный. Если будет возможность, посмотри обязательно. Смотришь и своим глазам не веришь. Показывают такую технику! Мы знаем, что она с "двумя нулями", а здесь, пожалуйста, вот она вся на виду.
- Может быть, тебе дать примерные задачки и примеры?
Славка самым подробным образом изложил в письме свою контрольную работу по алгебре и несколько уравнений, например, упростить уравнение: единица делённая на произведение "а" в степени мину две трети на "б" в степени одна вторая, умноженные на (скобка открывается) "б" в степени минус три пятых умноженная на корень пятнадцатой степени из деления "а" в четвёртой степени на "б" в квадрате (скобка закрывается) и всё это в пятой степени... Далее Славка привёл мне для выполнения действия шесть сложнейших уравнений и задач, которые (я так думаю) он сам придумал просто для "прикола", хотя все они выглядели очень профессионально, но тоже со множеством разных степеней, квадратных корней и комбинаций умножения, деления, вычитания и т.д. и т.п.
- Примерно такие решаем сейчас, - написал мне мой школьный друг Славка Юницин. - На всю эту смесь дают всего два часа. Эту контрольную я написал на 3 - первая тройка!
- Ну, до свидания. Пиши скорее. Если хочешь, я тебе буду присылать контрольные по алгебре или ещё чего-нибудь. Всё, решай и пописывай, но не забывай и про фотки и про рисунки. Приедешь в отпуск - зайди! Да, и пиши свой индекс! Вяч Юницин. 28.01.73 год.
Я смотрел на эти школьные примеры и уравнения из контрольной работы, которую мой друг успешно преодолел, и ощущал себя "дурак-дураком", "двоешником", "остолопом", потому что совершенно забыл все эти "а" и "б", которые витиевато переплетались в разных степенях и действиях, умножались, делились, вычитались и извлекались из всяких там "корней". В школе мы со Славкой вдвоём могли решить любую задачу, пример или уравнение, потому что очень хорошо дополняли друг друга, соревнуясь друг с другом и изобретая разные способы решения этих задач. Славка не зря написал мне эту свою контрольную работу и свою оценку... Он одновременно хвалился тем, что решает сложнейшие примеры и задачи, готовясь поступить в институт, но при этом напоминал мне, как ему трудно без меня, без моей подсказки и озарения, без нашей с ним союзной взаимопомощи...
Мне предстояло служить на флоте ещё почти два года, а Славка Юницин уже жил полноценной гражданской жизнью, готовился к поступлению в институт, строил свою жизнь и судьбу и он был прав, нельзя расслабляться, нельзя отвлекаться даже на военную службу, теряя всё нажитое и обретённое, заменяя школьные знания "строевым инстинктом". Мозги, ум, сознание, разум должны точно также тренироваться и развиваться как мускулы и наполняться навыками, "моторной" памятью, новыми знаниями. Ты прав, Славка! "Учиться, учиться и учиться!". Помнишь, как мы с тобой в 1970 году стояли в почётном карауле у памятника В.И. Ленину на площади перед Дворцом культуры ГРЭС в городе Суворове? Тогда мы с тобой дали друг другу клятву: "Учиться, бороться, искать, найти и не сдаваться!". Я был уверен, что вдвоём со Славкой Юнициным мы могли бы с успехом поступить учиться в любой институт, хоть МГУ, но он уже был свободен, а мне ещё служить и служить...
Субботу 3 февраля 1973 года, мой традиционный "почтовый день", я пропустил, потому что мне никто не писал, писем не было, и я неделю маялся в неведении... Однако с понедельника 5 февраля 1973 года всех, словно "прорвало", письма начали приходить одно за другим. Причём теперь мне приходилось, чуть ли не каждый день кому-то отвечать, потому что на следующий день приходило новое письмо, случались новые события и надо было оперативно на всё и на всех реагировать. Кроме этого, строевые занятия по программе подготовки к сдаче элементов курсовой задачи "К-1" требовали много времени, внимания и сил, при этом никто не отменял для меня участие в службе корабельного наряда, в хозработах и приборках. Наоборот, я заметил, что всякий раз, когда замполита не было на корабле, старпом, дежурный офицер по кораблю или дежурный мичман по низам обязательно "вспоминали" про меня и звонили в ленкаюту, вызывая меня на хозработы...
Жаловаться кому бы то ни было нельзя, да и бесполезно, потому что служба есть служба и каждый должен нести службу безропотно, терпеливо, с выдержкой, в соответствии с уставом и корабельным распорядком дня - это закон, а закон нарушать нельзя. По сроку своей службы на флоте я ещё был в статусе молодого матроса, поэтому обязан был "не вякать", а терпеливо сносить всё, что положено было молодому матросу, тем более, что я был "за штатом", то есть уже не в составе какой либо боевой части БПК "Свирепый", а "некто" - ни комсорг, ни помощник замполита, ни офицер, ни мичман и даже не старшина...
В глазах личного состава, кадровых офицеров и штатных мичманов я был практически никем и ничем, чем-то непонятным и моряки БПК "Свирепый" несколько терялись по отношению ко мне. Ещё никогда я не ощущал себя таким одиноким, как в январе-феврале 1973 года. Всё моё "геройство" и самоотверженный труд по оформлению средств корабельной наглядной агитации было никому непонятно и не видно, потому что было в стороне от обычной флотской военно-морской службы. Когда я вывешивал новый стенд или новую стенгазету, то экипаж корабля видел уже готовый результат и даже не представлял себе, чего мне это стоило, как создавалось. Матросы, старшины, мичманы и офицеры экипажа БПК "Свирепый" заслуженно и с обидой (ревностью) гордились тем, что они усиленно готовятся и тренируются в подготовке к сдаче элементов курсовой задачи "К-1", занимаются настоящей боевой и политической подготовкой, а то, чем занимался я, они считали чем-то недостойным моряка...
В понедельник 5 февраля 1973 года к 10:00 на корабле собрался весь экипаж БПК "Свирепый" и было объявлена команда "Корабль к бою и походу приготовить". Наш корабельный почтальон срочно принёс почту, я получил несколько писем, в том числе от родителей и срочно, пока "раскочегаривали" ГЭУ, писал им ответ...
- Здравствуйте мои дорогие, мама и папа! Извините меня, пожалуйста, за долгое молчание. Мой "почтовый день" прошёл, а я так и не написал вам письмо. Ещё раз прошу прощения. Не буду объяснять подробно, но был очень занят.
Неправда, (грех), не был я занят так, чтобы не писать родителям письма. Просто я писал, писал, а ответа всё нет и нет, поэтому я был в глубокой депрессии, маялся одиночеством и сомнениями в правильности того, что перестал служить рулевым БЧ-1, а перешёл в какие-то "библиотекари", "художники" и "фотографы".
- А сейчас спешу, как всегда, в последний момент, потому что уходим в море. Застоялись у стенки, пора поразмять наши косточки!
- Дорогие мои! Спасибо за письма! Это очень хорошо, что Юра был и был долго у вас дома! Вале (новая жена Юры - автор) я так и не написал, раздумал сразу же, как послал вам то "толстое" письмо (я написал родителям всё, что я думаю о "приключениях" моего брата Юры в большом письме в двух конвертах на 14 листах формата А4 - автор). Не знаю, но у меня такое ощущение, что я в том письме многое напутал и написал невесть что...
- Юра мне ещё не написал, Галя - тоже. Странно. Я ей посылал письмо в день её рождения и ни ответа, ни привета.
- У меня всё нормально. Жив, здоров. Работаем. Ну, что ещё написать? Книги и учебники, какие мне надо, я вам написал. Что ещё? Да! Мамочка, прошу тебя, не надо много присылать варенья. Дело в том, что я сейчас "вольный человек", так что всё это мне придётся есть самому, а я боюсь, что не осилю.
- Получил письма от ребят. Девчонки поголовно выходят замуж! Как бы у них не получилось таких историй, как у нас... Папа! Ты же обещал мне написать и поговорить со мной обо всём! Как там наши на Волге? Как Наденька? Что нового у вас?
- Сейчас дадут команду на приготовление к выходу в море. Спешу. Крепко целую вас! Ждите, скоро напишу большущее письмо. Ну, я пошёл! Саша.
То ли понедельник день тяжёлый, то ли действительно мы застоялись у стенки, но выходили мы из военной гавани ВМБ Балтийск с "приключениями". Старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников сильно нервничал, давал противоречивые приказы, торопил швартовные команды, суетился и всё это в присутствии старших офицеров командования 128-й бригады и 12-й дивизии ракетных кораблей ДКБФ. Командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову пришлось вмешаться, взять командование отходом и выходом из гавани на себя, а потом снять Александра Андреевича с вахты вахтенным офицером и поставить командира БЧ-3 старшего лейтенанта О.А. Белонина. Во время обеда я услышал в столовой личного состава, что и наши молодые рулевые БЧ-1 "оплошали", неправильно и нечётко репетовали команды и выполняли повороты. Другие боевые части тоже получили серьёзные замечание флагманских специалистов, так что особой радости не было от этого первого выхода БПК "Свирепый" в море в 1973 году.
Вечером после возвращения в базу на вечерней поверке командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров, не стесняясь в выражениях, невзирая на должности и звания, "воздал каждому по содеянному". Оказалось, что я был единственным, кто не получил из уст командира корабля нелицеприятную оценку и отзыв. Я стоял в строю рулевых БЧ-1 на своём законном месте, так как только что узнал от корабельного писаря, что формально меня никуда "за штат" не отчисляли, и я продолжал числиться старшим матросом рулевым БЧ-1 БПК "Свирепый". С напряжением, но твёрдо и гордо, я встал на своё правофланговое место рядом с командиром БЧ-1 старшим лейтенантом Г.Ф. Печкуровым, так как был выше всех в штурманской боевой части. Геннадий Фёдорович, правда, недовольно пошмыгал носом, но старпом, капитан-лейтенант А.А. Сальников, когда я ему доложил о готовности встать в строй БЧ-1, перепроверил эти сведения у заведующего корабельной канцелярией и вынужденно приказал Печкурову принять меня в строй БЧ-1.
Получилось так, что командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров "взгрел" за сегодняшний "провальный контрольный выход в море" всех: старпома, штурмана, командиров боевых частей, офицеров и мичманов, обеспечивающих работу ГЭУ, а также конкретно командира отделения рулевых БЧ-1 старшину 2 статьи Анатолия Телешева за "безграмотную подготовку рулевых". При этом, увидев меня в строю БЧ-1, Евгений Петрович вспомнил, как мы с Телешевым соревновались в удержании ровной кильватерной линии и потребовал: "Чтобы завтра вы оба, вместе с Суворовым, научили молодых управлять кораблём, как положено!".
Вот так, неожиданно, я снова по приказу командира корабля на следующий день, во вторник 6 февраля 1973 года, встал в ходовой рубке к штурвалу рулевой колонки "Альбатрос 22-11" и снова, как прежде, показал "класс" образцового управления рулём БПК "Свирепый". Ясно, что на фоне общего мрачно-виноватого настроения у меня на сердце было празднично, душа ликовала и пела и ей вторили мои "внутренние голоса", особенно, звонкий девичий голос моей волшебной Феи красоты и страсти... "Правда, мама, она всегда "правда", - говорил я мысленно самому себе, радуясь окончанию моего душевного одиночества. - "Правда - она всегда восторжествует! Правда, у каждого своя "Правда"...
Фотоиллюстрация: Февраль 1973 года. Одна из иллюстраций в первом томе моего ДМБовского фотоальбома. Старший матрос рулевой БЧ-1 БПК "Свирепый" Александр Сергеевич Суворов, призыв 14 ноября 1971 года, срок службы на флоте на данный момент - 1 год 2 месяца. Вероятно, у каждого человека в какой-либо длительный период жизни, например, учёбы в школе или в институте, работы или семейных отношений, бывает момент, когда возникает такое напряжение, что хочется, чтобы всё кончилось или кардинально изменилось. В начале февраля 1973 года у меня был именно такой момент и такое состояние - полное одиночество в гуще общекорабельных событий.