Соломон Факман внимательно следил в монитор за двумя отделившимися от корабля шлюпками — стартовая платформа была сильно покорежена, и автоматика могла дать сбой в любую минуту.
— Все в порядке, Факир. Блокируй шлюз, — голос капитана звучал глуховато из-за кислородной маски.
— Есть сэр! — пальцы Факмана пробежали по пульту, закрывая люк и включая защитное поле.
— На ужин приготовь шашлык, да? — рация донесла веселый голос Сискаридзе.
— И бланманже! — было слышно, как Пьер восторженно причмокнул.
— И целую гору жареной картошечки с лучком, Моня!
Соломон вздохнул и покосился на лежащую рядом книгу. Гумадрот знает, что там за рецепты…
— Заткнитесь! — Анжелотти прервал голубые кулинарные мечты команды. — Факир, нам нужны эти рецепты, ты знаешь. Постарайся. Только поспи сначала — выглядишь неважно. Вернемся часов через восемнадцать-двадцать. До связи.
— До связи. — Факман потер пальцами виски. Он просидел над фолиантом почти всю ночь. И что? Да ничегошеньки!
* * *
«Интересно, сколько времени понадобится Факиру на расшифровку?» — в том, что Факман справится с этой задачей, капитан Анжелотти не сомневался.
Соломон Факман мало походил на космического волка-контрабандиста. Невысокий тщедушный и неуклюжий, он скорее был похож на школьного учителя или скромного бухгалтера из какого-нибудь третьеразрядной конторки. Многие, увидев Факмана впервые, удивлялись: зачем Анжелотти таскает с собой этого недотепу. Но Дэн ни за что не променял бы Факира даже на самого опытного пилота или космодесантника: Факман был мультилингвал-полиглотрм без ограничений. Люди с таким даром, а вернее — с таким сочетанием, — огромная редкость. Он мог бы стать величайшим языковедом современности, если бы вырос в столице, а не в захолустной колонии под стальным крылом мамаши-наседки. — «И еще эта несостоявшаяся свадьба…» — капитан Анжелотти знал всю биографию членов своей команды лучше, чем они сами. — «Если бы он не сбежал из-под бдительного ока профессора Плюрилинга и его счучки-дочурки, то был бы погребен в недрах какой-нибудь старинной библиотеки. А сноб Плюрилинг при таком раскладе давно бы стал министром Образования и Просвещения Империи. И в команде «Космического ковбоя» на одного гения было б меньше…
* * *
Факман увлеченно водил пальцем вдоль строк на старых пожелтевших страницах, выделяя повторяющие слова и похожие символы. Кажется что-то начало получаться с этой проклятой расшифровкой! По крайней мере термины «ингредиенты» и «приготовление» уже вычислены. Какое счастье, что все записи сделаны в очень похожей форме! Если бы рецепты записывала какая-нибудь ветреная и романтичная особа, проблем было бы гораздо больше. Он непременно расшифрует все эти рецепты. Непременно!
Что-то холодное и липкое коснулось Соломона, и он машинально потянулся рукой к шее, не отрываясь от книги. Пальцы натолкнулись на студнеобразную субстанцию, и Факман в ужасе замер, осознав вдруг чьё-то присутствие за спиной. «Йобэр тохес!» — он резко отдернул руку. — «На корабле же никого нет!» Сердце гулко заколотилось и провалилось куда-то глубоко, пытаясь найти укромное местечко в хитросплетении кишок. Потревоженные кишки возмущенно завопили и пригрозили вышвырнуть к чертям утреннюю яичницу.
Судорожно сглатывая тягучую слюну, едва живой от страха, Факман попытался вскочить с вращающегося кресла, где он сидел перед обзорными мониторами. Но чьи-то крепкие руки уже лежали на его плечах у самой шеи, не позволяя даже оторвать от сидения задницу. Он попытался повернуть голову, но ему не позволили, блокируя шею мертвой хваткой.
— Кто вы? Что вы хотите? — с трудом выдавил из себя Факман, пытаясь поймать отражение незнакомца в небольших хромированных деталях разбросанных по пульту. Лучше б он этого не делал! Даже собственное лицо искажалось до неузнаваемости, превращаясь в монстроподобную рожу. А за плечами стоял явно не человек…
По телу расползался влажный холод, будто одежда медленно, но верно промокала. Запах… Соломон почувствовал приступ тошноты, уловив до боли знакомые ненавистные нотки.
— Монечка! Почему ты меня больше не любишь? — капризно-обиженный шепот коснулся его уха и нырнул внутрь, пытаясь отыскать валяющееся в глубоком обмороке сердце.
Все волосы на теле Соломона встали дыбом, будто он превратился в огромного ежа.
— Я… я… ко… ко-го? — он начал заикаться, как когда-то в детстве, когда громадная зубастая модифо-щука едва не отхватила ему кисть. И этот запах… У Факмана перехватило дыхание.
— Ты меня забыл? Не-е-т! Монечка не мог забыть свою Сефичку, правда? — скользкий язычок шаловливо прошелся по ушной раковине, но Соломону показалось, что по уху провели раскаленным железом.
— А… Но… Ты… ты не Йосефа!
— Глупый! Почему ты сбежал? Мы были прекрасной парой. Я нарожала бы тебе маленьких соломончиков и соломиечек… — булькающий смех обжег второе ухо, а руки «Йосефы» задвигались, как кошачьи лапы, то мягко скользя, то крепко впиваясь. — У тебя была бы самая вкусная рыба-фиш…
— Ненавижу рыбу!!! — заорал Соломон зажимая обеими руками рот и нос, чтобы не чувствовать распространяющийся по рубке духан, напоминающий атмосферу разделочного цеха модифорыбной фермы, которой заправлял его дед.
— Дурачок! — чудовище ласково хлопнуло Факмана по макушке, и на его колени шлепнулся сгусток прозрачной слизи. — Рыба — это прекрасно! Я тебе докажу…
— Нет! Нет! Нет! — забился в конвульсиях Факман, чувствуя как рубашка вылезает из штанов.
Соломон со всей дури уперся ногами в опоры пульта, пытаясь развернуть кресло и сбить монстра с ног. Он ненавидел Йосефу, он ненавидел рыбу, но больше всего он ненавидел, когда кто-то пытается залезть ему в штаны, без его на то согласия!
Манёвр удался неожиданно легко, и кресло завертелось, как тренировочная центрифуга, добавляя и к без того паршивому состоянию дополнительные непередаваемые ощущения. Через несколько оборотов движение замедлилось, и сквозь мутную пелену дурноты Соломон осознал, что его больше никто не держит.
Еще через пару витков кресло остановилось и сознание слабо пропищало, что рубка абсолютно пуста. Открыв до той поры крепко зажмуренные глаза, Факман силился понять, куда делось чудище. Ухо нестерпимо горело, шея и плечи ныли, но одежда оказалась в порядке — никаких мокрых пятин или слизи.
" Тохес гумадрота! Что это было??? Неужели накрыло глюком?! Кэп был прав — надо поспать…» — Соломон с трудом выбрался из кресла с намерением отправиться в свою каюту. Пол зашатался, ноги подкосились, и Факир оказался в эротичной позе рака, почти уткнувшись лицом в глубокую синь коврового покрытия. Перед глазами поплыло звездное небо… Соломон попытался сфокусировать взгляд, — маленькие серебристые звездочки подозрительно напоминали рыбью чешую… Последним что он услышал перед тем, как грохнуться в обморок, был булькающий женский смех.
* * *
Дверь рубки бесшумно раскрылась, пропуская внутрь небольшую матовую полусферу. Деловито гудя и мигая разноцветными индикаторами, робот-уборщик принялся за работу.