Моим родным. Моему отцу и бабушке.
Я слушаю тебя, и мне хочется вернуться туда, в старую ветхую хату на окраине станицы…. Там чужая речь, чужая музыка и песни звучат из радиоприёмника…
Твоя мама, а моя бабушка приходит в этот дом, только для того, чтобы приготовить что-то из съестного для него… Вот он… Сидит на изящном венском стуле у радиоприёмника… Лили Марлееен… Покачивая в такт рукой с сигаретой, напевает: «Если я сам не сдамся в плен, то будем мы с тобой крутить любовь, моя Лили Марлеенн…» И вдруг: «Дусья! Дусьия!..»И з кухни выбегает молодая женщина, вытирая руки тряпицей… «Да, гер офицер..»
_-Дусья, - повторил он, вставая. – Некарашо, Дусья! Слющить русски мюзик?..
В испуге женщина отводила глаза, а из дрожащих рук выпала тряпка. Офицер подошёл ближе, почти вплотную. Рука потянулась к её подбородку… Лёгким движением, одним пальцем он приподнял его и заставил смотреть прямо в глаза.
-Некарашо, - повторил он, с какой –то натянутой улыбкой. – Партизанен, Дусья?.. Т ы слюшать?..- Он указал на радиоприёмник. – Когда я уходить, ты слюшить… Некарашоо…
Как-то жарко стало в груди, а ноги налились свинцом. В горле ком, а сил хватило только кивнуть утвердительно головой.
-Спрашивать, Дусия.. , - продолжал он. – Спрашивать официр.. Понимать?..
Она снова кивнула головой, и произнесла сдавленным голосом:
-Я не буду больше, гер офицер.
-Я разрешать, Дусия, - успокаивал он её . – Я не есть зольдат.. Коммерсант.. Понимать?.. Интендант.. Спрашивать у меня! Идти!..
Дуся всё время только кивала головой, и лишь оставшись на кухне одна, рухнула на лавку… Внезапно нахлынула усталость, и она судорожно заплакала, прижав к себе сына. Замызганный худенький четырёхлеток с любопытством смотрел на мать, посасывая сухарик чёрного хлеба.
-Сейчас я тебя покормлю, сынок, - наконец сказала она, утирая слёзы. – Сейчас кашки поешь… Садись..
Третий год шла война… От мужа Афанасия ещё в сорок первом пришло последнее письмо, а потом и похоронка… Сгорел в танке… Брат Игнат воюет в небе. Вспомнилось, как ещё курсантом ездил он с сестрой в Новороссийск, чтобы покрестить племяшку. Рисковал комсомолец, будущий лётчик.
Вот теперь она одна с маленьким сыном… Выжил однажды чудом год назад, когда рядом с землянкой, где они прятались, упала авиабомба. Вход засыпало, и пришлось откапываться голыми руками, сдирая пальцы в кровь… Выжили… Кормились корешками «чёртиками», пили дождевую воду долгие дни. Затем немцы угоняли далеко от станицы на работы по возведению укреплений… Выжили.. И вот малыш рядом, жадно ест кашу из сэкономленной пшёнки, облизывая ложку.. Редкие моменты счастья за счёт ограничения себя во многом.
Страшно… Страшно… Говорят, совсем рядом, в районе консервного завода они концлагерь организовали, а там выше по станице давно стоят виселицы…. Очень часты облавы и казни. Партизаны где-то совсем рядом в лесу, но немцы туда суются не часто..
Во дворе залаял пёс натужно, и Дуся, встрепенувшись выглянула в небольшое окошко… Соседка Серафима пришла. Погладив мальчишку по коротко стриженной голове, Дуся выбежала во двор…
-Здравствуй, Дусенька, - приобняла её Серафима, - как вы тут? Не обижает этот?..
-Ой, Сима.. - , шёпотом ответила Дуня. – Натерпелась я сегодня.. Думала, что всё… Конец мой пришёл.. Заметил как-то, что я радио его слушала, когда он в комендатуру отлучался… Наших послушала… - Перешла совсем на шёпот. – Близко они….
-Я тебе больше скажу, - ещё тише проговорила Серафима. – Сосед наш, да знаешь же.. Дед Матвей. Он на железнодорожной станции служит… Дусь, партизаны к нему наведывались… Скоро, скоро, хорошая моя… Весной , говорят выбьют к грэцям всю эту кодлу…
-Весна только началась,- вздохнула Дуся, - хоть холода пережить, а потом свои бы не разбомбили… Ну, ладно, Симочка.. Побегу я. Кормить надо этого хера офицера… Бог миловал, хоть не эсесовец…
-Я ить чего к тебе, - словно вспомнила Серафима, - ты приходи ко мне.. По возможности с малышом… Осторожней будьте… Дай Боже, всё наладится… Скоро…
Распрощались.. «Суетится немчура… Злобные стали, особенно в последние месяцы. В комендантский час в станице пусто. Патрули только… Станичников на казни сгоняют. Окопы роют, в землю вгрызаются… Что ж то будет.. Сосед Ваня всё ходит за мной… Не нужен мне сейчас никто. Вот только бы поднять на ноги радость мою. Скорей бы.. Скорей...»
Мысли кружились в голове, пока собирала на стол офицеру. Там, что достанется, а он, будто нарочно не доедал, а иногда ребёнку и сахарку даст… Не пьянствует, как иные, и не злой – уже хорошо….. В хату ходить приходится редко, а жить по – прежнему в землянке, да и кухонька во дворе. Здесь тепло, здесь она хотя бы на короткое время чувствует себя свободной, и пусть только глубоко внутри… Думать и помнить ей никто не может запретить. Только мысленная связь с теми, кто ещё жив, да и кого уже нет, спасает, заставляет жить. А здесь, как видно Бог помогает… А ведь есть же ещё и дочурка, которая с Дусиной сестрой в эвакуации.. Где они сейчас, она не знала, но верит, что живы. Сама же не успела с ребёнком… Уйти бы в леса, но куда с ним…. Вот и получается, что идти некуда, ну а завтра что?...
И нахлынуло вдруг: «Господи, Боже Великий, Царю Безначальный, пошли Архангела Твоего Михаила на помощь рабам Твоим, Защити Архангеле, нас от врагов, видимых и невидимых. О Господень Великий Архангеле Михаиле! Запрети всем врагам, борющим меня, и сотвори их яко овцы, и смири их злобные сердца, и сокруши их, яко прах пред лицеем ветра….»
Лилась воском молитва перед иконой Михаила Архангела в осколках… Она была тогда ещё в землянке, когда рвануло и оглушило… Она сейчас стояла здесь, в углу кухни – мазанки. Совсем рядом часовня Михаила Архангела, которая вырастет в новый храм , но всё это будет позже….
Накормила офицера… Он сегодня целый день в доме, сидит в комнате и слушает радио…. Кое что осталось от обеда: хлеб, кусочки курицы и овощи… Разделила с сыном. Проголодалась за день.
«О Господень великий Михаиле Архангеле, шестикрылый первый княже и воеводе небесных сил, Херувим и Серафим! О Господень угодный Михаиле Архангеле! Буди ми в помощь во всём: в обидах, в скорбях, в печалех, в пустынях, на распутьях, на реках и на морях тихое пристанище..»
Снова шепчет она молитву, а Славка смотрит на неё, моргает и улыбается…
-Чумазый мой, - улыбнулась и она, - дай я тебя умою..
….Где-то далеко несколько раз громыхнуло… Может партизаны….или только гроза… Прислушалась ещё… Тихо. Хотя в последние дни всё чаще слышала она эти звуки. Нет… Это не грозы… Ведь она слышала, слышала по радио: фронт близко… Кольцо сжимается. Не сегодня, завтра тут будет жарко…..
«Господи! Снова этот фриц зашевелился..» Нагибаясь под перекладиной над дверью, неверной походкой он вышел во двор. В руке недопитая бутылка вина, очки съехали набок, а китель расстёгнут… Кахчет что-то на своём… Не разобрать чего… Хоть и выучила Дуся за это время много слов. Руками размахивает, будто стихи…
«Впервые это… Никогда пьяным не видела. Крепко прижало… Что ж он там слушал целый день..»
….Вот он сел на лавку возле дома и закурил, несколько раз приложившись к бутылке. Скоро опустошил её и откинул в сторону. Она со звоном покатилась к собачьей будке, и пёс, заскулив, спрятался в конуру. Затем рассеянно оглядевшись офицер достал из нагрудного кармана фотокарточку.
Глядя на неё, он начал разговаривать с ней, словно с живым человеком, поглаживая, жестикулируя… Постепенно как-то обмяк, и облокотившись о стену, кажется уснул.
Дуся долго не решалась выйти, смотря в окошко и прислушиваясь…. Где-то продолжало громыхать. Наконец несмело подошла к лавке…
Худой, со сбившимися на бок очками, лицо, словно росой, подёрнуто потом. Ноги в начищенных сапогах разбросаны по сторонам, они словно жили от него отдельно. Фото, зажатое меж двух пальцев, готово было уже выскользнуть на землю.. Успела подхватить..
Это свадебная фотография. Он и она… Она красивая… В белом длинном платье, в белых перчатках, и держит под руку его… В руках у неё букет цветов, да и в ногах вазы с пышными букетами. Но, кажется, всё наспех… Он уже в форме, держит фуражку под рукой. Улыбаются, но как-то грустно….
Она стояла и смотрела на фото, и это сопящее нечто. И не было ни страха, ни злости… Жалким он ей казался, и не хотелось мстить… Нет… Зачем ты здесь?!.. Вспомнилось и заболело… Собралась.. Нужно как-то его уводить.. Зачем мне это всё…
В огороде на задворках послышался шорох. Дуня обернулась..
-Кто здесь? - спросила она шёпотом, вглядываясь в опускающиеся сумерки.
Из-за терновника показался знакомый силуэт…
-Ваня! Ты!.. - , испугалась она. – Что ты тут делаешь?!
-Я за тобой, - ответил Иван, выходя к ней. – Уйдём в лес.. Я знаю как пробраться через посты. Фрицы туда не сунутся.. Я знаю, как найти партизан.. Здесь совсем недалеко..
-Ваня, куда я с малым дитём.., - грустно, даже усмехнулась Дуня. - А уйдём, будут облавы… Постреляют людей, хаты пожгут… Помоги лучше этого в дом…
-Без тебя я тоже никуда не уйду, - ответил Иван, обняв её. – Помогу конечно.. Только я бы его сейчас же..
-М не беречь его надо, - с горечью в голосе произнесла Дуня. – Мне жить приказано…
…..Затащили офицера в хату. Иван ушёл, пообещав остаться в станице. Дуня, стоя во дворе, слушала тишину, вдыхала первые запахи весны, хотя к вечеру ещё холодало.. Скоро, скоро она полностью вступит в права. Скоро взорвутся почки, и вспыхнет сирень, которой здесь так много… Скоро…