Только что начавшийся рабочий день не предвещал собой ничего необычного.
Поднявшееся как всегда на Востоке Солнце уже принялось согревать своими лучами ухоженный песочек на отельном пляже. Лёгкий морской бриз лениво полоскал громадный рекламный постер дайвинг-центра, только что развешенный на высоком акведуке, искусно сложенном из больших обработанных глыб уже потемневшего на солнце какого-то местного камня. Раскидистые пальмы, украшавшие своими стройными шеренгами аллеи парков и бульварчиков, тоже нехотя отзывались на его лёгкие дуновения, просыпаясь после душной августовской ночи. Море ласкалось. Можно даже сказать лащилось к берегу, умоляя и упрашивая его о чём- то осторожными прикосновениями своих едва заметных волн высотой в детскую ладошку. Беспрестанно воркуя, шепчась и секретничая с ним о чём- то вечном, сокровенном и очень важном, но известном только им двоим и никому более.
Оно это умеет. Море. Быть обворожительным, ласковым и нежным, как ни одна, самая искушённая японская гейша.
А ещё оно умеет быть свирепым и беспощадным, как матёрый самурай во время решающего поединка.
Но на этот раз всё было тихо. И умиротворяющую тишину раннего утра пытался нарушить лишь тщетно рвущийся на свободу стук компрессора, забивающего всех вчерашних «недобитков». Надёжно запертый в глухом каменном каземате под тяжёлой дверью, плотно обитой изнутри картонными подставками из под куриных яиц, на многое он не рассчитывал. И успевал заявить о себе лишь краткими нервными вскриками, когда кому- то надо было или зайти вовнутрь или выйти наружу.
В то время, на Мальорке яйца продавались так же, как и у нас в России. В картонных подставках на 24 единицы каждая. О лучшем звукоизоляторе мечтать тогда было не принято. Даже в Европе.
Не знаю, чтобы мы делали и как жили?
Без яиц.
С их подставками.
Да…
Два инструктора по дайвингу, один русский, а другой- американский, приготовив всё и вся, стояли у открытых дверей и ждали первого, кто попадётся. Эти двое, собственно, и представляли собой весь коллектив всего замечательного предприятия. Секретарём, водителем, бухгалтером, директором и менеджером которого был сам владелец. Тоник, как они его звали. Трудолюбивый и честный малый, но во всём остальном, гаденький, между нами говоря, типок. И очень вредный, как почти все начальники. Особенно по утрам.
Он появился первым. Поздоровавшись, обнял обоих за плечи, и как- то странно, по- дружески, произнёс:
«Парни… Сходите, пожалуйста, сегодня на нашу ислу. Всего один раз. У нас тут четыре немца, вы их знаете, они у нас уже ныряли. И на этом - всё на сегодня. О кей?»
«Что это с ним?» - толкнул американец русского локтём в бочину.
«Не знаю…Может съел чего- нибудь. Или выпил.»
«Наша исла»- это маленький остров. Прямо напротив нас. На «зодиаке» -три минуты ходу. Маршрут очень простенький. Всё вдоль пологого склона с максимальной глубиной в 12 метров. Видимость под тридцатник, всем всё видно, и тебе самому - тоже. Никто не потеряется. Ни течения, ни катеров над головой, ни других дайверов. Не работа, а шоколад, честное слово.
Но, правда, под водой, достойных внимания вещей только три. Небольшие стайки алевинов. Малюсеньких, ярко-голубых рыбок, похожих на аквариумных неонов. Старинная брошенная якорная цепь с громадными звеньями.
И…подводная лодка….!!!
Настоящая. Современная. На ходу. Только пластиковая и маленькая. Туристическая.
Когда в первый раз под водой встречаешь это наползающее на тебя из синевы чудище, становится немного не уютно. Две управляемые винтовые насадки издают равномерный, слегка бьющий в мозг электрический шум. Корпус, чем- то напоминающий касатку, кажется неимоверно громадным, размером с наш «Долгорукий». А сидящие за большими плексигласовыми иллюминаторами туристы сразу начинают восхищённо тыкать в тебя пальцами.
Некоторые даже со своих мест выпрыгивают.
Под водой наши дайверы для подводной лодки - самая главная достопримечательность. А для наших дайверов - подводная лодка.
Стопроцентный взаимный симбиоз, порождённый прогрессом цивилизации.
Рассказывают, что несколько лет назад у них были свои штатные водолазы. На верхней палубе стояла какая- то кормушка с очень вкусной заманиловкой для всех, кто живёт в море. Что- то на вроде большой мясорубки. Чтоб подходили поближе и позировали. И её надо было под водой кому- то обслуживать. Я уж не знаю, как. Прокрутил, надо полагать, разок - другой, и айда вкругаля вокруг лодки, заглянув в каждый люмик под фотовспышку. Ещё прокрутил - и опять вкругаля, фейсом своим торгуя и всем телом позируя на тот случай, если рыбок цветных вокруг не окажется.
Просто замечательная инструкторская работа, я считаю. Тепло, безнапряжно. Сидишь себе верхом на хребте у этого пластикового чудовища и даже ластами грести не надо. Глубина- небольшая, воздуху- навалом. Все идиоты… Пардон…. Все наши клиенты, безмерно нами уважаемые, надёжно заперты в герметичном корпусе с атмосферным давлением. Никто никуда не сдриснет, не сломает профиль, не отстанет от группы и не влезет в деку. Мечта, а не работа.
Но время понемногу забирало своё. Флора и фауна становились всё проще и проще, беднее и беднее. Соблазнённых халявным кормом рыбок становилось всё меньше, и пялится под водой становилось не на кого, хоть крути ты эту дурацкую мясорубку, хоть не крути. И в один прекрасный день не приплыл вообще никто.
В тот же день инструкторов и уволили. Послав при помощи трёх могучих русских букв на все четыре испанских стороны.
Хотя, если честно, то не на три буквы.
Если честно- на пять.
В испанском- на пять, а не на три.
У них так всегда было принято.
Быстренько отныряв «вдвоём на четверых» ( при всём всеобщем желании дольше получаса там под водой делать нечего), оба кореша вернулись в центр, помогли народу со снаряжением, всем поулыбались, всё, что можно - вымыли и опреснили. Привели в порядок сначала свои рабочие комплекты, потом- самих себя. Отдышались. И явились под блуждающее по потолку, но всевидящее око.
«Спасибо, ребята. Супер. Всё просто супер. Отличная работа. Не нарадуюсь на вас обоих. Мне сейчас в банк надо успеть, пока не закрылся. Зарплату вашу получить. Держите аванс до получки, и по домам…»
А потом встал и, широко улыбаясь, вцепился обеими руками в правую клешню американца.
«С Днём Рождения…!»
«Б...ТЬ!» - воскликнул по-русски уже обученный кое- чему американец и с размаху треснул себя сверху по своей американской маковке.
«Я и забыл совсем!»
С нами такое иногда случается. Не знаем, какой сегодня день недели, какое число. Забываем про дни рождения друзей и родственников. А иногда- и про свои собственные.
Порой и сами удивляемся, как ещё не путаем ванну с туалетом и почему до сих пор при каждом удобном случае не едим мыло? Как та самая бедная задолбанная всеми девочка из рассказов современного классика.
«Да, и вот ещё что. Два дня подряд южный ветер обещают, так что завтра работы точно не будет. «Зодиак» в Ареналь уводить надо, так что, если хотите, прямо сейчас прыгайте за штурвал- и в марину. Бак почти полный, ходу- минут сорок, не больше. Помыть там всё только после перехода не забудьте. Не хотите - сам отведу. К вам тут, кстати, полчаса назад ваши «аниме- фрау» заходили. Кристина с Кристен. Чего хотят, не сказали, просили передать, что вечером, наверное, ещё зайдут».
Вот уж не знаю, найдутся ли среди нас такие, что выберут какой-то «зодиак», а не баб из команды отельных аниматоров.
Чего бы они там не хотели, пускай хоть и целых полчаса назад.
«Крестоноски», как они их называли, были двумя очень даже миловидными, шустрыми и приветливыми девчонками, коих в те времена на работу аниматорами в отелях приглашали в ужасающем количестве и со всей Европы. Парней тоже привозили, но не много. Девиц было раз в шесть больше. Им нужно было плясать с дурацкими цветными шариками и кисточками в руках на танцболе перед бассейном, а во время занятий аква- аэробикой и в самом бассейне. Соблазнять гостей на игру в бочче, дартс., выдавая им при этом дротики и внимательно следя, чтоб ни один из них не свистнули и не засандалили друг другу в глаз, по пьяни и по неумейке. На стрельбу из лука, которую потом перенесли куда-то очень далеко. Подальше от всех малоподвижных респектабельных дам и джентельменов на их любимом лежбище с шезлонгами и зонтиками, потому что как-то раз кому-то всё- таки засандалили.
В мини-гольф, в крикет. В мини- боулинг. В различные детские забавлялки- хороводики. И ещё много во что, на что фантазии у администрации хватит. Им так же нужно было уметь быть маленькими путеводителями по всему отелю. Этаким столбиком- указателем на всех доступных тебе языках, знание которых очень ценилось. И отражалось на большом значке, вместе с твоим именем и страной- производителем, прикрепляемом к форменной лимонно-жёлтой футболке с синей каёмочкой на рукавах. Всё одеяние довершалось лёгкими балетками и коротенькими шортиками ярко- синего цвета и свободного покроя. Или, на выбор- спортивной юбочкой в аналогичном стиле.
Парням юбочка не полагалась.
Их вообще на территории было заметить довольно трудно, и, как правило, они орудовали у микрофона и динамиков, напротив главного бассейна, громогласно объявляя начало то того, то другого. Ещё их заставляли кривляться, при всех садиться на шпагат, размахивать в воздухе руками и ногами, проявляя прущую наружу жизнерадостность и дружелюбие. А так же разговаривать с гостями в стиле «йо- хо- хо», чего терпеть не могли ни те, ни другие, естественно.
Ну а верхней ступенью аниматорской карьеры были мимы. Тех вообще, по пальцам можно было пересчитать.
Вот уж классная работа, ничего не скажешь. С самого утра – рот на замок. Штиблеты, чёрные брюки со стрелками, белая жилетка от костюма и галстук-бабочка под накрахмаленным воротничком. На всю рожу - толстенный слой грима. На одну половину- чёрного цвета, на другую- белого. Глаза не забыть подвести разноцветной тушью, как у Пьеро. И дебильную шляпу себе на кумпол. И на работу. На весь жаркий Средиземноморский день.
Каждому из них надо быть знакомым с искусством пантомимы, владеть пластикой своего тела и уметь ходить лунной походкой. Показывать различные несложные фокусы, беззвучно смеяться и даже пускать видимую артистичную слезу. Искусственную, как все надеялись. А на вопрос: «А чего это они у вас, глухонемые, что ли?» -все, улыбаясь, отвечали: «Уже, наверное, да».
Я на их месте к концу сезона точно дара речи лишился бы. А, возможно, и многих других естественных природных даров тоже.
А вот дайвинг тогда был распространён далеко не так повсеместно, как сейчас, а только начинал своё победоносное шествие по всему миру. И поэтому оба инструктора по дайвингу казались всем остальным сотрудникам обладателями какого-то иного социального статуса. Представителями какой-то другой, высшей, касты или гильдии. И отчётливо ощущали это в отношении к себе со стороны всего окружавшего их сообщества. Они были кем-то вроде известных актёров или космонавтов, зачем-то брошенных в отсталый туземный госхоз со всеми его доярками и механизаторами. От них даже предлагаемую помощь принимали не все, не всегда, и то с некоторым благоговением, в любом случае. Им уступали дорогу в узких проходах, сдержанно улыбались, а у себя за спиной нередко можно было услышать чьё- то восхищённое:
-Mira!!! Los buseadores!!!
-Смотри!!! Водолазы!!!
И самому совершенному миму было до них, как до Пекина в позе гвинейского пулемётчика.
Не считая себя, однако, особами особенными, оба работали вместе со всеми и общались тоже со всеми безо всяких проблем. И «среди всех больше всех» повезло как раз этим двум крестоноскам от анимации.
Кристина, возрастом чуть помладше русского, была девушкой местного испанского производства. При этом на испанку не похожей, ну ни капельки. Ухоженные прямые волосы тёмно-соломенного цвета совсем немного не доставали до загорелых плеч, и, обрамляя собой весьма симпатичное личико с едва проступавшими на щеках веснушками, заставляли её быть похожей на озорную немецкую или австрийскую студентку начальных курсов. А красивые, светло- голубые глаза, неизбежно претворяли её лёгкую и всегда естественную улыбку во что-то неотразимо-притягательное….
Улыбка- единственное что выдавало в ней гены потомков родины Кортеса и Сервантеса. В Испании женщины и девушки умеют улыбнуться как- то по- особенному. Не думаю, что этому можно научиться. Мне кажется, что это усваивается с молоком матери. С горячим августовским ветром, напоённым запахом оливковых и апельсиновых рощ Андалусии, Кастилии и Леванта. С неизменно волнующими душу и кипятящими кровь ритмами фламенко. И конечно же, с глубоким и всегда чистым дыханием моря, обнимающим эту прекрасную страну, как сильный и заботливый идальго свою несравненную избранницу.
А вот Кристен, абсолютно натуральная шведка из Стокгольма, была похожа на русскую. Не знаю, почему. Не знали почему и многие другие российские постояльцы отеля, сразу обращавшиеся к ней на русском, не утруждая себя чтением выразительных надписей на обязательном к ношению бейджике. Она тоже умела улыбаться, тоже была очень общительна и уже успела приобрести испанскую привычку слегка и ненавязчиво касаться собеседника во время разговора. Только самыми кончиками пальцев рук, конечно. А не чем- нибудь там ещё. Любила про себя рассказывать, что родилась и живёт в знаменитом районе Вазастана. И тут же зарабатывала свой любимый комплимент, что на Карлсона она никак не была бы похожа, будь даже у неё на спине пропеллер, а на животе- кнопка. Ей это безумно нравилось, она смеялась и в доказательство, игриво и кокетливо приподнимала краешек футболки, позволяя убедиться в том, что отсутствие всяких кнопок на соблазнительно плоском животике весьма удачно компенсирует маленький пирсинг в пупочке.
Пирсинг в нашем дремучем средневековье был ещё очень редок и не всеми принимаем.
Обе были спортсменками. Обе отлично плавали и играли в большой теннис. Шведка говорила по-шведски, по-немецки, по- английски и по- испански. И на всех - свободно. А испанка - по испански, по английски, и тоже по- немецки. И тоже- свободно.
Русский свободно говорил только по-русски. Американец- по американски. Испанский язык русского значительно превосходил испанский американца, но его английский на тот момент пребывал ещё в начальном, зачаточном состоянии своей языковой овуляции. Но в общении это им ни сколько не мешало.
На американский день рождения им подарили по одной форменной аниматорской футболке, каких-то циклопических размеров. И по столь же громадному, фирменному отельному полотенцу, каждым из которых можно было досуха вытереть только что искупавшуюся гориллу. Подарили каждому. И американцу, и русскому. Потом их очень мило поцеловали в щёчку. Тоже каждого. По очереди. Сначала по-шведски, потом по-испански. А затем, они долго сидели под тенью маленьких корявых сосен, в неуклюжих деревянных креслах, сделанных, казалось, из обломков дров, не поместившихся ни в одну печку. Но при этом, удивительно удобных и уютных. Пили лёгкий местный «Крус Кампо», разговаривали и смеялись.
Это здорово. Когда в конце рабочего дня можно вот так вот сидеть и наслаждаться. Отсутствием работы на завтра. Прохладой наступающего вечера. Женским обществом, и лёгкой и неторопливой беседой на мало что значащие темы.
Беседа была, действительно, весьма лёгкой…
Потому что говорили они о сиськах.
Сначала они выяснили, как, собственно, по- испански будет «сиськи». Не то, чтобы они не знали всем известного, сухого и неинтересного «un breso», обозначавшим женскую грудь. Хотелось разнообразия. Требовались альтернативные варианты. Нельзя было обойтись без столь модной сегодня вариативности. Разобравшись, наконец, с испанским, они принялись за шведский. Оказалось, что в шведском исполнении всё несколько экстравагантнее, но за то в испанском- намного смачнее и забористее даже для иностранного, неиспаноязычного уха.
Всё было очень увлекательно. Девчонки игриво хихикали, стыдливо прижимая к губам свои ладошки. И даже немного краснели для приличия. Испанка чуть сильнее, шведка- чуть слабее, естественно. Разговор имел, несомненно, богатые возможности для своего продолжения, и русский уже совсем было собирался, покончив с сиськами, сосредоточиться на слове «ж..а», как вдруг, американец, улучив момент, наклонился к его самому уху и тихо пробубнил:
«Слушай, поехали домой, а? Я устал и жрать охота. Эти две козы от нас всё равно никуда не денутся, а день рождения мы себе и в Эль- Аренале организуем.»
«Поехали. Это твой праздник.» - нехотя согласился русский.
Из разговора они вышли потрясающе интеллигентно и очень быстро.
"До чего же всё- таки интересно устроена наша жизнь. И насколько странно бывает лежать в постели с любимым человеком, осознавая, что когда- нибудь это всё равно закончится…М- да… У нас всё на этот вечер. Спасибо за компанию и до новых встреч, девоньки. Не скучайте и не радуйтесь, мы ещё вернёмся…"
Через минуту они уже неслись в такси по направлению к дому. А ещё через пятнадцать, сидели, страшно подумать, в местном Макдональдсе( русскому опять пришлось уступить). Холестерин пережаренного в масле фарша, в сочетании с дешёвым майонезом и булками, загонял и утрамбовывал чувство голода куда- то в глубину желудков. Кола из бумажных ведёрок с дырявыми пластиковыми крышками, робко пыталась напомнить собой наше несравненное «…и вот бокалов жажда просит залить томящий жир котлет…».
А потом резко начался день рождения.
Нисколько не удививший русского вполне ожидаемой примитивностью своей организации, надо заметить.
Оказалось, что по-американски это взять бутылку не самого дорогого, мягко говоря, шампанского. Завернуть её в непрозрачный мусорный пакет и, держа её между двумя пальцами за горлышко, бродить по набережной, периодически посасывая.
По очереди.
Шампанское.
Из горлышка.
Повторяя время от времени, что день рождения - это очень круто.
Потом взять ещё по банке пива и усесться на парапете, хрустя фисташками и глупо улыбаясь всем прохожим подряд.
«Ну а где день рождения-то?» -не выдержал, наконец, русский.
«Ну, да вот он и есть, собственно. Всё уже.»- не понял лёгкого дружеского подвоха американец, и, вылив в себя остатки пива, спросил:
«Слушай. Я знаю, что у вас в России есть какие- то свои застольные традиции. Как вы отмечаете праздники, Рождество, Дни рождения? Как вы пьёте, короче говоря? У меня в штатах знакомых из России нет, а все русские рестораны жутко дорогие. Да и не совсем они уже и русские, как мне кажется. Я ни разу не был. Не расскажешь?»
«Конечно, расскажу. А хочешь- и покажу»- подумал про себя русский, многозначительно и задумчиво улыбаясь из под козырька кепки куда- то в предзакатную линию горизонта.
«Да нет. Сразу так сильно нельзя. Не выдержит и треснет. По швам разойдётся. Выходной впереди только один, так что не очухается. Работай потом за двоих»
"Есть у нас свои традиции и правила, и очень интересные… Есть… Но это мы с тобой, как- нибудь, в другой раз, ладно? А сегодня давай не по- русски. Давай, по- кубински"
На Острове Свободы есть одна очень интересная, сейчас уже забываемая, к сожалению, тема.
«Водить обезьяну» называется.
Это когда заходишь в кабак. Заказываешь себе один ром или агуардьенте. Выпиваешь. Беседуешь не спеша и с удовольствием с кем попало. Куришь, если куришь. И уходишь. В другой кабак. Они там у них через каждые пять с половиной метров понатыканы.
Там тоже заказываешь. Тоже выпиваешь и беседуешь. И опять уходишь. В следующий.
И так до тех пор, пока уходить уже не хочется. Это значит, что обезьяна уже приведена и привязана.
«Давай!»- залезая в карман, сказал американец.
Денег у них, мягко говоря, хватало. Жаловаться можно было на всё, что угодно, только не на их отсутствие. А в плане наличия и качества ресторанов, ресторанчиков, пивных, кафе и забегаловок Мальорка мало кому проиграет.
Они обошли шестнадцать мест.
Пили чёрный португальский портвейн, ирландский виски… Приторный «Егерь Мастер»…Французскую водку со вкусом дыни, итальянскую «Самбуку»… Дорогой коньяк, херес приличной выдержки…Какой- то редкий и очень вонючий шотландский джин… Ракию, узо, мадеру и ещё там что- то…
Во всём репертуаре не было только «Столичной», так как изначально была объявлена табу, и кубинского рома, которого они так и не нашли. Даже в ресторане под названием «КУБА»
Обезьяна была привязана в огромном баре с названием «ТЕХАС»
Он и сейчас там есть.
Зал полукруглой формы, квадратов в триста. В центре - похожая на крепостную башню стойка с пивными кранами и их операторами. С телевизорами сверху по всей своей окружности. Столы вдоль стен, забитые пивными кружками и немецкими туристами. Музыка. Два шеста с живыми голыми бабами и…механическая коррида между ними….
Буйвол из литого пластика.
С рогами и седлом.
Установленный на шарнирах в центре круглого ринга с мягким покрытием.
Буйвол этот может вращаться вокруг своей центральной, проходящей через собственную холку оси. Резко останавливаться. Наклоняться, нахохливаться и подпрыгивать. И вообще- дрыгаться со всеми отпущенными ему степенями свободы во всех плоскостях. Имитируя движения вырвавшегося из загона разъярённого дикого животного, отчаянно стремящегося сбросить с себя уже пьяного в хлам и радостного, от этого, до самых своих ушей, наездника.
Вообще говоря, аттракцион этот там у них- для смеха. Ну залезли парень с девушкой, ну попрыгал он под ними. Секунд десять. Максимум. Ну упали они в обнимку на мягкие маты из кожезаменителя. И все ха-ха-ха-ха вокруг. А потом- наиболее выдающиеся заезды крутятся по телекам на радость всем посетителям.
Но…!!!
Ядрёна корень…!!!
Тому, кто продержится в седле две минуты (сто двадцать секунд)- ПИВО ДО УПОРА БЕСПЛАТНО!!!
А это уже не смешно.
Несмотря на то, что пива уже не хотелось. И не просто не хотелось, а некуда уже было. Тошнило от одной только мысли. Зрачки уже плавали во всём, что было заправлено заранее, как пузыри в окошечке горизонтального уровня. Но это было абсолютно не важно, естественно.
«Ух, ты! Вот это да!» -восхищённо воскликнул русский, как только узнал.- Ты смотри- ка, а!» ,схватил он за плечо американца.
«Смотри, я тебе говорю!»
«Я… Не могу…Сейчас… « -икая, промолвил американец, держась обеими руками за стол. О том, что он сейчас не может именно, скакать на пластиковом быке или продолжать пить, сказать уже не хватало сил.
«А тебя никто и не просит!»- имея в виду сразу и то, и другое ответил русский. Но мысли заняты были уже другим.
«Так... Они сначала крутят его в одну сторону, а только потом прыгать запускают. Это чтоб у экипажа голова закружилась. У-у, гады! Не на того напали… Сейчас вы у меня попадёте на бухло до самого восхода…. Если лечь самому на него плашмя и глаза закрыть - хрен у меня что закружится. Ну а там - главное не отпустить. Две минуты- не двое суток»
В правилах значилось, что, если даже из седла и вылетел, но держишься хотя бы одной рукой- время не прерывается.
Перед ним в седло энергично запрыгнул невысокий пухленький немец с кругленькой физиономией красного цвета. Он слетел при втором же прыжке и слетел как- то по- особенному. Аж через хвостовую часть, весело сверкнув в воздухе пятками своих коротеньких ног. Точно, как подстреленный индеец с коня, в фильмах с Гойко Митичем.
Своё основное назначение коррида, в общем- то, оправдывала.
«А ну-ка, дай-ка!»- отодвинул в сторону кого- то из желающих русский.
«Теперь крутите, хоть обкрутитесь!»- процедил он, крепко ухватившись руками за рога и фиксируя голову в бейсболке, надетой козырьком назад, точно между ними.
Сработало.
Скачущий кусок пластика оказался вполне укрощаемым, если постараться. Прошло десять секунд, двадцать… Музыка заиграла громче… А интернациональная публика, увидев столь серьёзный подход, тут- же проявила неожиданно живой и даже дикий интерес, моментально взяв собой корриду в плотное кольцо.
«Хэй- хэй- хэй!!!» - горланили немцы, мордуя воздух кружками. Испанцы, со свойственной им горячностью, орали что-то очень мексиканское. А со своих шестов посаскакивали даже стриптизёрши- молдаванки.
Все страстно болели за русского инструктора по дайвингу.
Круче чем на футбольном матче.
Внезапно свалившаяся на него ответственность обеспечила вброс необходимой дозы адреналина. Инструктор почувствовал, что «может». Тело тут-же превратилось в крепкую и тугую резину от рогатки. Вылетая, в очередной раз из сёдел, он удерживал рвущиеся из рук рога в своей наливающейся сталью хватке и, ловя быка «на противоходе», с неожиданной для себя самого ловкостью, тут же запрыгивал обратно.
«А ведь, продержится, сволочь!» - подумал американец с завистью.
«ДАВАЙ…!!!» - вопили во всю глотку молдаванки, зажав от возбуждения сомкнутые в замок ладошки между голыми коленками. Их горящий взгляд, а особенно, так и рвущиеся на волю из своих постромков, декольте, учетверяли силы.
«А, ВРЁШЬ, НЕ ВОЗЬМЁШЬ!» - яростно хрипел перегаром инструктор, волочась за бычьей башкой по подстилке и держась последней рукой за один из её рогов и, улучив момент, ухватился обеими за оба и к небывалому удовольствию публики, смачно врезал коленом в бычье ухо.
Казалось, бык окобурел.
Такое бывает. И с быками тоже. Если врезать, как надо, и попасть при этом удачно.
«И чёго я не ковбой?»- пронеслось почему- то в скачущем вместе с телом уме.
Но пронеслось, и оказалось лишним.Даже слишком.
Инструктор вылетел из седла.
На этот раз - без рук.
И, не успев понять и подняться, тут же получил удар тяжеленной бычьей головой по всей своей лобовой проекции. Досталось « по кишкам», под дых и по всей грудине одновременно.
Свет померк.
Ему не хватило три секунды…
ТРИ СЕКУНДЫ!!!
До рубежа мгновенно вспыхнувшей мечты…
А ещё через три его уже вытащили с арены и, поддерживая под руки, всей толпой, повели к стойке. Усадили на высокий стульчик и, подперев для устойчивости с трёх сторон собственными телами, стали приводить в чувство. При этом каждый считал себя обязанным ободряюще похлопать его по плечу, а некоторые - пожать руку.
Бармен, казалось, принял за честь, налить ему огромную кружку пива.
Бесплатно.
Но только одну.
«Чокнутые вы все у себя там, за вашим железным занавесом.» -сказал американец, отхлебнув из своей кружки, мешая русские, английские и испанские слова.
«Ага. Это точно. Только не дай, как говорится, вам всем узнать, как и насколько».
Подумалось в ответ.
«Слушай. А по-кубински это оказывается круто! Мне понравилось!»- добавил он и очень даже вовремя, так как русский к тому моменту уже напрочь упустил из своего вытряхнутого мозга доминирующую идею всего мероприятия.
Спалось в эту ночь просто великолепно.
А на утро было позднее пробуждение с позитивными воспоминаниями. Свежий воздух и яхтенный душ на залитой солнечными лучами тиковой палубе. И бледно кислая американская физиономия напротив.
А потом- шокирующая лекция по физиологии. Объясняющая необходимость и своевременность срочного введения в американский организм незначительной дозы алкоголя. В медицинских, разумеется, целях.
Американец смотрел на него и слушал, ничего не понимая. И не воспринимая, как казалось.
К обеду они, не торопясь, пришли в тот же кабак. Народу за столиками было совсем немного, а в его тихой глубине стоял неподвижный, побитый и покинутый всеми бык.
Ему сегодня тоже требовался отдых.
В кабаке их узнали.
Естественно…
И тут же налили.
Конечно…
А потом они узнали себя.
По всем телевизорам, расположенным по всему периметру нон- стоп крутили их вчерашнее выступление.
Долго крутили.
Очень может быть что и по сию пору крутят.
Не знаю…