Ольм со стоном сел, разминая рукой раненную ногу и внимательно наблюдая, как Татда уверенными движениями скрепляла между собой кости. Когда суставная сумка легла как надо, лич несколько раз покрутила и подергала рукой. В плече, что-то терлось и трещало, но рука работала, судя по тому как кости уверенно нескольку раз сжали и разжали посох.
Татда резко рванула вверх. Невольно Ольм взглянул туда куда направлен взгляд лича. И ничего не увиден, лишь стволы вековых деревьев, да шестипалые листья лопуха[11], устилавшие ковром мшелую землю.
- Всё в порядке? - настороженно спросил он.
- Дахгарцы! - взревела Татда.
Впиваясь пальцами в плечо Ольма, она заставила его подняться на ноги:
- Ты со мной. Они не тронут! Обещаю! - проговорил Ольм, услышав топот коней.
- Бежим! - закричала Татда, дернув белокурого воина на себя.
Но не успела она и сделать шаг. Ольм вывернулся из её кисти, присев обхватил талию, и всем корпусом повалил чародейку в болото. Не ожидавшая Татда выпустила из рук посох. Впившись пальцами в кисть воина, она разжала его хватку и сжав шею, вытолкнула его на поверхность. Ольм судорожно вздохнул воздух. На макушке его головы из стороны в сторону покачивалась белая кувшинка. Да и сама Татда выглядела забавно. Мокрая одежда, съехала с костей, обнажая кости по плечи, и по верхнему краю ребер. Наполненный водой капюшон пузырем болтался на спине. Из капюшона выпучив глаза громко квакала болотная жаба. Ряска покрыла длинные седовласые волосы лича, а лист камышового тростника насквозь прошел сквозь правую глазницу и нижнюю челюсть.
Крохотное болото, в котором они искупались, уже обступили двенадцать рыцарей, на пегих конях. Их мечи и щиты были подняты, готовые к атаке или защите. Татда металлически зарычала в лицо Ольму, сильнее сдавливая пальцы вокруг шеи белокурого воина. Рыцари прозвенев кольчугой, навострились, сводя вокруг лича мечи.
- Ты не убьешь меня, лич! - прошептал Ольм, глядя в пустые глазницы колдуньи. Она бессильно рычала. - Отпусти меня. И я пообещаю тебе, сохранить жизнь. - Она продолжала сжимать руки. - Лич! Я нужен тебе живым! Я даю тебе слово, что я не дам тебя убить. Я тебе обещаю!
Татда склонила голову на бок. Выпустила шею воина, грубо оттолкнув его от себя. Мечи всё также были прикованы к её телу. Ольм тяжело дышал, касаясь руками своей шеи. Он поднял взгляд на рыцарей:
- Меня зовут Ольм, я…
- Мы знаем, кто вы, - перебил его один из рыцарей. - Сын короля Гиржерпа. Вы покинули королевство Конора около месяца назад. Вас сопровождал отряд из десяти дахгарцев. Не дождавшись вашего возвращения король Улеменера послал нас на ваши поиски. Господин Ольм, где ваш отряд?
- Убиты, - выдохнул Ольм. - Я благодарен вам за спасение.
Паладин убрав меч в ножны, ответил кивком и спешился с коня. Подойдя к краю болота, он протянул руку Ольму, помогая ему выбраться.
- Убить лича! - сухо скомандовал воин.
Татда не удивилась. Она продолжала смотреть на зеленую поверхность болот, по которой плавно качалась ряска, и иногда шевелясь всплывали склизкие пиявки. Она ссутулилась ещё ниже, к самой кромки воды, с её волос упала порядочная порция тины. В отражении илистой воды, она смотрела на силуэты окруживших её воинов. Она мысленно перебирала заклинания которое смогла бы прочесть без помощи посоха. Но ничего не могла подобрать. Даже если бы у неё и был посох, массовые заклинания убили бы Ольма. Горько усмехнувшись, она поняла, что не смога бы убить его. Он её не разгаданная загадка, и пока у неё есть хоть крохотный шанс выжить, она попытается решить тайну.
- Нет! - воскликнул Ольм, вновь отступая в воду, по колено погружаясь в болотистый ил. Он вытянул раскрытые ладони перед собой, тревожно оглядывая каждого воина, которые уже были готовы сомкнуть мечи, дробя кости безоружного лича. - Стойте! Не убивайте ее!
- Объяснись Ольм, сын Гиржерпа, почему я должен оставить в живых, того кто убивает нас не имея сострадания?
- Потому, что она спасла меня.
- Она? Лич? - паладин удивленно нахмурился.
- Да, она! Я был пленником Басюрхюрна, и она вытащила меня оттуда. Я ей нужен живым...
- Очень интересно, - в голосе воина веяло холодное недоверие.
- Это долгая история. И я не хотел бы вас утомлять ею. Но я не могу позволить, её убить.
- Хм… - усмехнулся рыцарь, и смачно сплюнул на землю.
- Выслушайте. Впервые за сотни лет, к нам в руки попала живая… Хм… Живая, мертвая колдунья. Она может быть полезна и интересна чародею-префекту Улеменера.
- В твоих словах есть смысл, господин Ольм. Но вся проблема в том, что она колдунья. Скажи мне, ты видел её в битве? Ты видел, какой магией она владеет? На что способна мертвячка?
- Ооо! Она способна на многое, - Ольм улыбнулся. - Я видел её в битве. Я сам сражался с ней плечом к плечу. Будучи сильно раненным, она защищала меня, и убила не менее дюжины скелетов и личей. Не многие живые, могут похвастаться столь продуктивной охоте. Взгляните! - Ольм изогнувшись указал рукой за спину одного рыцаря.
Рыцари со сведенными мечами к центру, даже не шелохнулись, продолжая следить за покойницей. Предводитель же недоверчиво оглянулся. Ещё более сухо он пробежался взглядом, по разбросанным костям скелета.
- Я бы не выжил без неё. Позвольте мне отвести ее в Улеменер. Я отвечаю за неё головой.
- Вы осознаете, что это опасно?
- Она не тронет нас, - пылко ответил Ольм.
- Господин, Ольм. Ваша затея с мертвячкой, не сулит добра. Мне так вовсе, кажется это вздором. Я не хочу рисковать своими ребятами. Её проще было бы порешить пока не поздно.
- Дайте нам два коня, мы сами продолжим путь. Вы можете сказать, что не встречали нас.
- Так дело не пойдет. Мертвячку посадить в закрытую карету, за решетку. Вы поедете рядом со мной. Её посох, я заберу и отдам чародею-префекту Улеменера, - воин сделал шаг к Ольму, взглянув в его глаза сверху вниз. Взглянул гордо и пренебрежительно. Затем перевел взгляд на молчаливую Татду. - Если вдруг я почувствую, хоть какое-то странное ощущение. Или вдруг увижу на себе пристальный взгляд твоих пустых глазниц. Если вдруг, что-то случится, что-нибудь, даже если птица обделается мне на наплечник. Или я поцарапаю палец. Я тебя убью — рыцарь перевел взгляд на белокурого воина. - Господин Ольм, если вдруг вы возжелаете, освободить мертвячку, или воспрепятствуете моему приказу, вы тоже будете убиты. По вашему же совету, в Улеменере я сообщу, что ваши следы не были найдены. Так что следите тщательнее за своей покойницей. Я не верю, ни вам, ни ей. Не давайте мне повода.
Рыцарь развернувшись на пятках, пошел в сторону равнины. Обступившие Татду воины опускали острие в землю, не спеша убирать оружия в ножны. Ольм повернулся к личу, протягивая ей ладонь. Всё также сгорбленная фигура колдуньи была обездвижена.
- Лич, прошу тебя, не делай глупостей, - тихо сказал Ольм, сделав ещё шаг навстречу.
«Гниющие куски мяса», - мысленно прорычала Татда.
- Я знаю, ты злишься на меня.
«Следовало отрезать тебе ноги за ненадобностью» - также мысленно шипела лич.
- Но я не мог тебе позволить и дальше меня вести, как скота на убой.
«Никогда! Никогда! Нельзя связываться с живыми!»
- Лич, выслушай! Стоя по пояс в болоте, и ненавидя друг друга, мы не чего не решим. В Улеменере префект-чародей, сможет нам подсказать, что делать с руной. Прошу тебя. Не делай глупостей. Не подставляй меня, - скривившись прошептал Ольм.
Татда резко встрепенулась, ёё позвоночник выпрямился в правильную осанку. Окружающие рыцари, также резко вскинули оружие. Она сделала шаг к Ольму, толпа рыцарей вторила её шагу. Она обошла белокурого воина, продолжая выходить из болота.
Татду посадили в стальную решетчатую карету. Две кобылы плавно катили её по равнине. Колдунья, склонив голову, прислушивалась к шепоту рыцарей.
- Вот же ж падаль, - проговорил один из них.
- Слышите, я сам видел, своими глазами, как мертвые колдуны убив свои жертвы, когтями разрывают глазницы, высасывают мозг и глотают глаза!
- Иди ты! - вторил другой рыцарь. - Ты погляди на неё, сосать-то не чем.
- Сам иди, - бросил рассказчик. - Ты вот знаешь почему они живут сотню лет?
- Проклятье! Вроде как тысячу лет назад, былых дахгарцев проклял чародей. И сразу же после его исчезновения, ну то есть гибели, мертвые стали подниматься.
- Враки! Подняться-то поднимаются может и из-за проклятья. А вот испытывают они к нам лютую ненависть, из-за того что питаются нашей плотью!
- Да ну тебя! - недоверчиво ответил третий воин.
- Да. Гадом буду! Чтобы аспиды завелись в моей печенке! - защищаясь заверещал, патлатый воин, с сальными волосами. - Не веришь? Взгляни на дохлятину.
- Ну, мертвячка, как мертвячка. Я таких два десятка уже убивал! Слабые они! За косточку их цап! - расхрабрился четвертый воин. - Чуть в сторону дерг! И они рассыпаются, как осенние листочки.
- Хватит рассказывать сказочки. Личей ты не убивал!
- Ну и какая разница. Личи, скелеты. Одна дрянь, падаль!
- Я те что говорил, всё время. Это не просто скелеты. Это лич! Они едят нас. Они свирепее, чем медведь после спячки. И прожорливее, чем сука после случки, - заговорщически шептал патлатый, воровато взглядывая на Татду.
- Тьфу! Трусы! Тоже мне нашли, большую шишку! Лич! Да хоть хрыч!
Воин, внимая улюлюканью друзей, подошел к плотнее к решетке, за которой сидела Татда, сложив на коленях костлявые кисти. Он достав меч, наотмашь ударил им по решетке. От соприкосновения стали, выбились искры, тут же погасшие едва вспыхнув на влажном влздухе. Татда терпеливо хранила молчание:
- Ну, что гниль! Едешь в наше королевство? Что ты там желаешь увидеть? Ты дохлый, мертвяк! Дохлый! - воин скалили зубы, и едко лыбился. - Там тебя передадут чародеям, а уж они-то наиграются с твоими косточками. Уж инквизиторы то будут рады, нанизать твою черепушку на какой-нибудь свой мудреный артефакт, дабы устрашать вас ненасытных тварей. - Татда медленно подняла голову, взглянув на воина, в упор. - Что гнили, не нравится! Знаешь нам тоже не нравится, что вы нас жрете, как падальщики! Знаешь, когда ты подохнешь снова, может мне взять какую-нибудь твою кость на память. Ммм? Может ребро, мне кажется выйдет прекрасная вешалка.
Внезапно подул необычный ветер. Татда резко вскочила на ноги. Резвый вихрь, подхватил полы её балахона, разметав изорванную ткань. Фигура Татды словно увеличилась, заняв всю карету. Конь под седлом воина заржал, и раскрыв испуганные глаза, повалился на задние ноги.
- Ууу! Сука. Прууу… - пытаясь остановить коня и взять его под контроль, закричал воин, вытягивая вожжи. Конь энергично взбрыкнув, сбросил рыцаря, и отбежал в сторону.
- Что тут творится? - послышался голос начальника отряда.
- Эта падаль! - закричали рыцари, на несколько шагов, отступившие от кареты.
- Что она сделала? - нахмурившись жестко спросил рыцарь, подъехав к карете.
- Случайность! - ответил быстро подъехавший Ольм, встав между рыцарем и личем.
- Уйди! Я предупреждал! - прошипел рыцарь.
- Нет. Вы обещали. Просто не подходите к ней! - твердо проговорил белокурый воин, уверенно вглядываясь в глаза рыцарю.
- К ней? - едко бросил рыцарь.
Повисла долгая пауза. Рыцарь и сын короля Гиржерпа, не желали отступать. Стоявшие вокруг рыцари, также хранили угнетенное молчание. Лишь Татда, вновь припала на колени. Накинув на голову капюшон, она опустила голову и сложила кисти на коленях. Замерев безмолвной статуей.
- Следи… За ней, - угрожающе ответил начальник отряда.
Рыцарь ударил пятками в бок коня. Конь взвился и скорее поспешил к началу колонны.
- Лич! Всё в порядке? - Спросил Ольм Татду, полушепотом, когда карета вновь пустилась в путь. - Прости, что так выходит, но прояви разумность и терпение. - Татда была неподвижна. - Лич, не может быть, что ты опять замолкла. Выходит, мне опять придется болтать за двоих? - Татда молчала. - Прошу не молчи, - тихо-тихо проговорил воин, склоняясь к решетчатой двери.
Весь путь до самого Улеменера, Татда ехала молчаливо. Она не запоминала дорогу, не рассматривала пейзажи, не реагировала на Ольма. Он не отходит от её кареты. Даже во время привалов всегда оставался неподалеку. Как он и обещал, всю дорогу он не замолкал, рассказывая походные байки, и вспоминая семью.
За те несколько суток, что Татду болтало в карете. Ей пришлось познакомиться со стратегически слабой политикой отца Ольма. Ей приглянулся взрывной характер второго по старшинству брата Ольма — по имени Язг, который нынче возглавляет отряд всадников на передовой у границ Коноры и Басюрхюрна. Жесткий, склочный и упрямый нрав, создавали массу проблем отцу. И в то же время, Язг являлся надежной защитой их границ. А вот старшего брата Сюлда, Татда невзлюбила. Спрятанный за каменной стеной дворца, этот хитрый червь, извечно науськивал знать друг на друга. Слушая рассказ Ольма, Татда несказанно была удивлена, что старший сын, не прирезал глотку отца, чтобы занять его трон. Правда заменой он вряд ли стал бы лучшей. Брат Одольп, имел более мягкие наклонности, скорее всего в мать, имея слабое здоровье, отец отправил его на север. Там Одольп, обосновался на своей земле, и сейчас занимается разведением лучших скакунов Иримии, а также выращивает злаковые поля. Чистый, не провонявший городом воздух, благосклонно влияет на его слабые легкие. Не имея постоянной связи с отцом, Одольп тем не менее умудряется вмешиваться в дела политики. И как ни странной именно третий сын, в значительной мере влияет на отца.
Из сестер Ольм хорошо общается лишь с самой младшей - Иуной. Которая, как и он сам в основном проживает в королевстве Улеменер. А вот, старшие сестры Бжетта и Тюа, словно гарпии обступили короля, ведя политические интриги и крутя бесконечные романы со знатью. В свои двадцать три, и двадцать один год, ими так и не найден достойный муж. Тем не менее, эти дамы смогли себе заработать по дворцу, за предгорьями королевства Конора. Все королевство знало, какими путями были заработаны богатые пастбища с рабами. Но отец благоразумно закрывал на это глаза, боясь разглядеть плохо скрываемую правду.
«Анахроничный мир, представляющий собой ничто иное, как слабо написанную эпиграмму», - мысленно рассуждала Татда, наблюдая, как Ольм спит рядом с колесом её кареты. Это были редкие часы, когда он не разговаривал так много. Она наблюдала, как он вздрагивает, и как его мучают ночные кошмары. Когда его зрачки перестают бегать под тонкой кожей век, он судорожно вздыхая, проваливается в короткий и вновь беспокойный сон. - «Пороки, и желания, умело спрятанные под фальшивой галантностью и учтивостью. А слова чести, являются дешевым пережитком, некогда сильной расы. Не зря, ох, не зря далекие боги, выжигали нас своими проклятьями. Как жаль, что я появилась за долго после того, как десять веков назад, разгорелась война. Я не видела устланную Иримию трупами, которые возвращаясь из пепла, поднимались на свои мертвые одеревеневшие ноги. Как жаль».
Миновала ночь. А следом и раннее промозглое утро, с остужающими холодными туманами. К полудню, когда утренний светоч Кфожар, разогнал оранжевыми лучами предрассветные туманы, они покинули равнину, вырываясь к королевству Улеменер. Уже издали Татда заприметила базальтовые башни. Подъезжая всё ближе к светлому восточному королевству, всё выше возвышались над головами, аркады. Все возможные арки, разных размеров, и выполненных разными минералами. Сотни или даже тысячи архитекторов, сотню лет назад, ломая пальцы, и отдавая души строили величественные резные пилястры, с необыкновенными барельефами мифических животных Иримии. Могучие величественные колонны, держали собой тяжесть множественных построек. Вот уже сотню лет, Улеменер является неподступность крепостью, и одновременно, самым прекрасным и благоденственным городом. Татда не раз участвовала в организованных набегах, на Улеменер. Дюжину кровопролитных воин. И сотни убиенных жертв. Десятки возрожденных мертвецов. И ни разу, эта крепость не открыла перед личем своих каменных ворот.
Миновав арочные ворота королевства, Татда оказалась в перистиле. Древнее королевство, поражало своей мощью и величественностью. Вокруг площади, стояли открытые дворцы, на чисто вымытых полах, сидели люди, общаясь меж собой, или что-то записывая в свитках, разложенных на низких лавочках. Сотни детишек, бегали босиком по пористым базальтовым плитам. Шлепки босых ног, звонко разливались меж высоких колонн. Под потолками проветриваемых коридоров, стояли арфисты, и играли свои роли актеры. Миловидные женщины с детьми, радостно смотрели, на веселые забавы. Стены и колонны дворцов, были изукрашены всевозможными цветами и ветвистыми лианами. Могучие умы, тщательно рисовали в открытых каменных дворцах, яркие фрески, сделанные из толченных драгоценных минералов.
Обоз вез Татду к центру площади, к прямоугольному кенотафу, основание которого, словно зависло в воздухе, застыв в зеркальной воде. Непревзойденная иллюзия, а также игра теней и света, придавали магический облик символичной могиле. Но как и всё живое, Татда видела, что это лишь игра. Злая, искусно сделанная красивая игра. Серый кенотаф, представлял собой матовый камень. В центре выщерблена эпитафия: «Всекороль, закрывший собой проклятье. Тропы Иримии, сплетенные в дорогу дальних звезд, вновь принесут с собой огонь. Через века, через сотню веков, всекороль снова должен восстать, чтобы отвоевать созданный кровью мир… 0 год. 0 час. 0 минут.» Татда внимательно читала строки. Запоминая сложную фразу.
Беспечно прогуливающиеся дахгарцы, любознательно вглядывались в странный обоз. Кто-то уже начал шептаться. Быстро по толпе пронесся ропот. Все взгляды были устремлены на впервые пойманного живого лича. Карета остановилась. Дюжина рыцарей тут же обступив колдунью по периметру, двинулись ровным шагом, к тюрьмам Улеменера. Четыре колдуна, внимательно следившие за личем, помогали стражникам.
- Так нельзя! - зашипел Ольм, подскочив к начальнику отряда. - Она со мной! Дайте нам вместе с ней поговорить с королем Улеменера.
- Ишь чё удумал! - также шипя взъелся паладин. - Пока стража Улеменера не получит приказа привести на допрос мертвячку, она будет догнивать свои века в тюрьме. Не думай, сын короля, что ты сможешь воспрепятствовать законам Улеменера. Ты тут ни кто! Гость! Хочешь добиться аудиенции короля. Дерзай! Я тебя не задерживаю. Вот только твой лич… Твоя лич, - едко прошипел предводитель, - принадлежит закону Улеменера.
- Холера тебя побери, - проговорил Ольм.
Сорвавшись с места Ольм побежал к королевскому дворцу. Он не услышал, как в его спину прошипел предводитель:
- Сгинет дурень. Ох, сгинет. Нету ничего святого в живых покойниках...
Татду завели в сырое помещение темницы. Узкая комнатушка, где она едва могла сделать, по шагу в каждую сторону. Без окон, и бойниц. Лишь глухая дубовая дверь обшитая кованными листами железа. Колдуны, что вели её весь путь, без устали читали заклинания блокирования магии. Их заклинания возымели действия. Магическая аура Татды гасла, её движения стали прерывистыми. Она с трудом ощущала себя, как физическое тело.
Татда осталась в темноте. Одна. Вокруг неё были глухие черные стены. На которых были видны кровавые отпечатки ладоней былых заключенных.
Сноски:
[11]. Шестипалые листья лопуха (шестипалый лопух) — растения растущие по всей Иримии в болотистой местности.