Эпизоотии в науках, их следствия и причины
С некоторых пор я занимаюсь тем, что корректирую некоторые теоремы некоторых наук, а также уточняю некоторые их понятия.
(вот примеры таких работ http://www.proza.ru/2016/11/23/2273 и http://www.proza.ru/2017/06/17/794)
И началась эта моя деятельность со специальной теории относительности Эйнштейна. В коей в самой 1-ой я усмотрел изъяны. (А потом пошло-покатилось, и в том числе по другим наукам. Но сначала "катилось" по физике.)
А изъяны эти были в том, что Альберт Эйнштейн (АЭ) в 1905году посмел покуситься на базовые (то есть самые абстрактные) понятия физики, да и вообще всей науки – время и пространство, подменив их определения новыми, а именно доморощенными. (лишь бы выйти в люди, из грязи в князи)
То же самое сделал (но, я думаю, нечаянно, в отличие от АЭ), незадолго до этого, в 1826 году (это год презентации неевклидовой геометрии), и российский геометр Николай Лобачевский, создав свою геометрию. (которую его коллеги не хотели признавать где-то лет 100) Так почему всё-таки нечаянно? Да потому, что в попытке доказать 5-ую аксиому Евклида (которая на то время показалась геометрам сомнительной) он решился на создание геометрии без оной.
Чем, собственно, и доказал 5-ую аксиому Евклида. Но весьма своеобразно. Ибо тот геометрический мир, который получился у Лобачевского, никак не хотел соответствовать тому миру, который имел место быть перед нами. Например, сумма углов треугольника в этом мире могла получиться вовсе неравной 180 град.
Таким образом, Лобачевский, нырнув в «кроличью нору» 5-ой аксиомы Евклида, оказался в некотором «зазеркалье». (видимо, на это и намекал известный математик и одно временно писатель Льюис Кэррол) Но, в отличие от Эйнштейна, особой научной славы на этом не заработал. Но имя его прогремело, конечно.
И лишь только через 200 лет Лобачевский получил возможность оправдания на суде развития геометрии. Ибо к тому моменту некие умники сообразили, что, отменив 5-ую аксиому Евклида, Лобачевский фактически переопределил неопределяемые понятия геометрии.(а точнее, переназвал) В частности, заменив сферу (или эллипсоид вращения) на плоскость, то есть тот объект, который в прежней (евклидовой) геометрии назывался сфера в новой геометрии стал называться плоскостью.
И понять такое просто: предположим, что у вас есть сфера, но она у вас (на вашем неевклидовом диалекте) называется плоскость. Теперь нарисуйте на этой "плоскости" "треугольник". Вот и получите "треугольник", у которого сумма углов (а точнее, их величин) больше 180 градусов.
Если же мы плоскостью назовём гиперболоид вращения, и на такой "плоскости" нарисуем "треугольник", то вот и получим "треугольник", у которого сумма углов (а точнее, их величин) меньше 180 градусов.
Таким же образом, через 100 лет после своего открытия СТО, мог бы быть оправдан и Альберт Эйнштейн (удостоенный, между прочим, Нобелевской премии вовсе не за СТО. И тут надо отдать дань (научной) честности членов Нобелевского комитета.)
Но, спрашивается, разумно ли оправдание в науке таких «открытий»?
Ведь оба эти «открытия», повторюсь, получены в результате того, что данный «первооткрыватель» посмел покуситься на основы данной науки.
Так зачем любой науке такие потрясения?
С одной стороны, совершенно незачем. Ведь они сотрясают всё здание данной науки, ибо заставляют её переходить фактически на новый язык. Стоит ли тут игра свеч? Конечно, нет.
С другой же стороны, такие потрясения, время от времени, необходимы. Ибо именно они вынуждают инвестировать в науку больше, чем раньше. Ибо вот, открылись новые обстоятельства, поэтому нужен пересмотр всей теории, и притом с самого нуля.(а это, сами понимаете, сколько стоит.) В результате чего чиновник, как правило, не сведующий ничего о развитии науки (ибо для чиновников (до сих пор) главное что? Подсиживать друг друга.) подписывает данный документ. В результате чего госденьги уходят .. нет, не в никуда, а на дальнейшее развитие науки.. (если, конечно, учёные, получившие эти деньги – истинные учёные, а не чиновники от науки.)