В миниатюрном отсеке небольшого сарайчика под предводительством горластого петуха в мире и согласии проживали четыре курицы-несушки. К скромной по размеру птичьей резиденции примыкал отгороженный от внешнего мира сеткой-рабицей, крошечный загончик, ограничивающий свободу передвижения птиц. Конечно, пернатым было бы куда как веселее бродить везде, где заблагорассудится, в поисках вкусных червячков, козявок и личинок, расковыривая грядки и клумбы, но там, за пределами загона, во дворе полновластно хозяйничала большая белая собака самоедской породы. Она, в силу своих немолодых лет, никак не реагировала на копошащуюся за сеткой пернатую братию, но люди, хозяева усадьбы, от греха подальше исключили возможность прямого контакта живности: неизвестно, как бы повела себя Луна, повстречав на своём пути суетливую курицу или горделивого петуха.
Итак, птичья семейка жила хоть и в стеснённых условиях, но в безопасности, тепле и сытости. Хозяйка щедро кормила птиц зерном, размоченными сухарями, остатками еды со стола: кашей, макаронами; а когда появлялась трава, то в рацион стаи обязательно включалась и зелень. Откликаясь на человеческую заботу, курочки исправно несли яички с ярко-оранжевыми желтками. И вкусом, и цветом, и плотностью домашние яйца несомненно превосходили продукцию промышленного производства.
Однажды одна из несушек вдруг по каким-то лишь ей ведомым соображениям решила познать радость материнства: снеся пару яиц, она принялась их высиживать.
- Чего удумала! – Насильно извлекая курицу из гнезда, бурчала недовольно хозяйка. – Не собиралась я заниматься птицеводством, и цыплята мне не нужны. Вот скажи на милость, куда я тебя с выводком отселять буду?
Курица, однако, не поддаваясь на увещевания и уговоры, напрочь отказываясь покидать гнездо. Сопротивляясь, в качестве последнего аргумента, она клюнула хозяйку в руку.
- Как больно! Ну и сиди себе, если так сильно хочется! – Потирая травмированную руку, хозяйка ушла, оставив птицу в покое.
Днями и ночами потенциальная мамаша в ожидании чуда, самоотверженно согревая своим телом яйца, лишь изредка спрыгивала с настила к кормушке, чтобы перекусить « на скорую лапу» Она уже давно не выходила на свежий воздух в загончик, и не была в курсе перемен, произошедших во дворе усадьбы. А там…Там появился новый зверь!
Хозяева для своей любимицы Луны, чтобы ей было не так скучно, приобрели подросшего щенка той же породы. А уж молодая, резвая Марта, исследовав все уголки территории, не смогла остаться равнодушной к «дичи», с удивлением и оторопью глазевшей из-за сетки-рабицы на нового члена местной фауны, заливисто лающего у загона.
Щенок, как и положено всем щенкам, был не в меру игрив и резв, он много озорничал и безобразничал. Старшая собака, поначалу недружелюбно принявшая молоденькую Марту, постепенно оттаяла по отношению к ней, а затем, вероятно вспомнив молодость, присоединилась к шалостям младшей подруги.
Как-то поутру, выйдя во двор, хозяйка к своему великому удивлению и огорчению, наткнулась на обезглавленный петушиный труп. Нетрудно догадаться, чьих лап было это дело, но женщина всё же учинила показательный допрос с пристрастием набедокурившим собакам.
- Кто это сделал? – Гневно вопрошала хозяйка у подобострастно смотрящих в её глаза и отчаянно виляющих хвостами созданий, всем своим видом показывающим: «Это не мы, не мы…» - Вот я вам! – Тыча в чёрные носы провинившихся проказниц убиенной птицей, строго покрикивала хозяйка. – Нельзя! Кому сказала!
Исследовав загон, хозяйка обнаружила подкоп, через который и была проведена диверсия. Залатав ограду, хозяйка ещё раз цыкнула на собак, надеясь, что для предотвращения дальнейших безобразий, строгой беседы будет достаточно.
Однако, воспитательный урок не возымел должного действия. Подкопы, ведущие в курятник, появлялись до тех пор, пока все куры, за исключением наседки, не были отловлены и обезглавлены расшалившимися собаками. Туши во дворе находились то там, то сям, головы не находились. Вероятно, это были самые вкусные части трофеев.
Подсчитывая хоть и скромные, но всё же убытки, выслушав нелицеприятные в свой адрес высказывания от жены, хозяин, хоть и с запозданием, вынужден был всерьёз укрепить ненадёжную ограду: в скором времени намечалась покупка цыплят.
- Вот что значит – судьба! – Размышляли люди, попивая чаёк после ужина. – Инстинкт материнства спас курицу от острых клыков неминуемой погибели. Не уселась бы она высиживать эти несчастные два яйца, сложила бы свою головушку, как и её собратья по перу.
Через несколько дней удачно избежавшая печальной участи курица наконец-то дождалась вылупления на свет своего первенца. Второе яйцо не подавало признаков жизни, и новоявленная мамаша прекратила его высиживать.
Пользуясь моментом, хозяева прикупили на рынке четырёх маленьких цыпляток и подсадили их к наседке. Да не тут-то было! Пеструха и не подумала опекать подкидышей, прогоняя несчастных прочь, она своим телом согревала лишь своего отпрыска.
Два цыплёнка в первую же ночь околели от холода. Оставшихся цыплят удалось спасти, переселив в тёплое помещение дома.
Жёлтые пушистики быстро крепли, подрастали, и уже вскоре были водворены в курятник на ПМЖ. Старая курица ещё шугала молодых курочек, но со временем жизнь в новом семействе устаканилась. Молодки ещё не неслись, а старая курица почти каждый день выдавала по яйцу, за что хозяйка её очень ценила. Но вскоре хозяйка приметила, что старая курица всё время сидит в стороне от копошащихся на земле кур и даже не спрыгивает с полка к принесённому тазику со свежим кормом. Оказалось, что этого не позволяет ей делать молодой, но заматеревший и жестокий петух – единокровный сынок несчастной птицы.
Хозяйка стала кормить курицу отдельно, но это не спасло положения. Петух намерился во что бы то ни стало избавиться от мамаши. А она и не сопротивлялась, не убегала, не изворачивалась, не кричала, безропотно принимая свою горькую участь. В конце концов, сынок заклевал курицу до смерти, пробив крепким клювом её глупую головёшку.
- Вот ведь судьба какая! – Размышляли люди. – Одной смерти удалось избежать, породив другую. От собственного яйца, стало быть, конец свой приняла.
- Да уж! Чужих деток отвергла, сынка пестовала. А тот, неблагодарный, вырос, да и прикончил мамашу.
- Ой, смотреть на него противно! Может, под топор паршивца, да на лапшу? – Рассуждали люди.
А красавец-петух, переливаясь всеми цветами перламутровой радуги и потряхивая алой бородкой, тем временем деловито опекал своих молодёньких жён. Наконец-то он установил в птичнике собственный порядок, избавившись от престарелой курицы. Да только, чем она могла ему помешать?
Прочитавший этот рассказ вправе спросить: «А мораль, мораль-то какова?»
Увы, автор не возьмёт на себя смелость читать морали. Решайте сами: у птиц всё, как у людей, или же у людей всё, как у птиц?