Горящий дом, задымлённая лестничная клетка. Я бегу по ней таща на себе двух кошек. Вокруг паника, крики людей выбегающих из квартир.
-Пожар! Горим! - кричал какой то мужчина, стучась в дверь соседке
Время замедлилось, и вот один, без кошек и людей, все в том же доме, снова на своём этаже. Как будто в петле Мёбиуса. я снова пробиваюсь сквозь завесу дыма, прикрывая рот и нос рукавом куртки. Ноги не слушаются, нащупывая свободной рукой перила, в тысячный раз проклиная все. Обжигаюсь, ведь знал что горячие.. и снова сначала, горящая многоэтажка, лестница в дыму, я несусь сломя голову от огня. С пятого на первый. Обвал! Снова заново.
Сирена. Проснувшись в холодном поту, включив свет, побрел до ванной.
-Чертов сон, каждый раз, одно и тоже. На протяжении десяти лет, я пытаюсь выбраться из той горящей многоэтажки, но это невозможно.
Соберись, сейчас не это главное. Настал тот день, когда ты изменишь свою жизнь. Вещи уже были собраны, осталось только незаметно выбраться из этого города...
Остальное время сбор проходил в безмолвии. Вот и сбылась мечта, долгожданное избавление, от насиженного места. Жаль, что при таких обстоятельствах. Но жизнь не расставляет приоритеты, она лишь даёт сумбурные знаки.
Дверь не закрывая, пулей вылетел к отсеку лифта, не к чему медлить. Время поджимает. А ком страха в горле не даёт холодному и пропитанному влагой и землёй воздуху попасть в легкие. Скрежет кабины. Звук трения кремния о металлический барабан зажигалки искра, контакт огонь табак. Вдох.
Вроде легче. Поднимаясь, в рокочущей шахте, мысли были только о лесу, что за городом.
Сегодня начнётся шоу. А я не хочу быть его участником!
Улица. Промозглый ночной воздух продирал ткань мироздания как нож. Ничто не могло утаиться, от его всеокутуящего ледяного дыхания.
Быстрее до машины, в попытках произвести минимум звука, через мусорные пакеты и жестяные банки, я пробирался к единственному, как мне казалось на тот момент, средству спасения. Закинув вещи на заднее сидение, упав на кресло, я завёл машину и вылетел с блоков, как пробки вылетают из бутылок с шампанским. Над городом уже кружили вертолёты, и откуда то доносились голоса усиленные многократно, разобрать, что именно, было невозможно.
Я уже неоднократно прокручивал этот сценарий в голове. Несколько раз ездил по этой дороге, с целью выявить самую быструю и с меньшим количеством перекрёстков. Огни города с немыслимой скоростью таяли в зеркале заднего вида. Вот она, трасса ведущая в лес, в безопасное место! Лес, к которому лежала дорога был редким, но с очень высокими деревьями, что давало некоторую надежду, что на него обратят внимание в последнюю очередь.
Вперед, по мокрому полю, в безопасное место, подальше от скопления людей, в чащу. Скоро - совсем скоро. Но мысль была оборвана звуком сирен, которые подобно туману окутали город.
Началась война!
Вам когда-нибудь доводилось присутствовать на полях битвы после их завершения? Нет! Ох, вы многое потеряли! Груда тел, почва вздыбившая от тяжелых снарядов, деревья, сломленные под весом боевых единиц. Но это лишь начало, нынешние солдаты отличаются от тех, которые были раньше. На запястье каждого выбит идентификационный номер, а потом, после битвы, дознаватели, ходят с приборами и считывают номера каждого, свой или чужой — не важно. Все они числятся в общей базе. В последствии вся эта куча номеров, за которыми скрываются реальные люди, вычеркивается из общего реестра. А тела моментально сжигаются группой зачистки. Вот она реальность Третей мировой войны. Ни имен, ни стороны, только люди, их номер и группа зачистки. Город в котором происходило сражение буквально пару часов назад, был эвакуирован, а солдаты засевшие в окопе глядели на небо пустыми, налитыми кровью глазами. Никто не ожидал удара звуковой бомбы. И там где буквально вчера царил мир, скрип детских качелей, и запах сладкой ваты, сейчас густой смрад запекшейся крови. Артиллерия ударила беспощадно быстро и точно. Хлопок отсоединившейся боеголовки, и практически вертикальный взлет самолета. Вот и все картина перед смертью. Брешь в защите найдена.
Кара медленно поднял респиратор. Медленно окинул пространство вокруг себя хищным, практически соколиным взглядом. Вокруг не было ни кого, кто мог что либо видеть. Повесив огнемет на плечо, он наклонился к солдату.
Ну что дорогой? Тебе они больше не к чему, - и с особой ловкостью, он снял часы с запястья трупа, закинул их в нагрудный карман. Кара был один из первых, кто стал снимать вещи с покойников. Любая мелочь, что могла составлять ценность во вне военное время, он забирал. Без зозрения совести.
Сам по себе он был легкий и худощавый мужчина, лет тридцати, с угловатыми чертами лица, и вечно блестящими глазами. До войны, он работал в фирме, которая первая в мире создала блокхаусы. Помимо прочего, владел землей, которую охотно сдавал людям приобретавшие эти бетонные гробы, как он сам их называл. Поэтому, ничего удивительного, что в военное время, он купил место в группе зачистки, чтобы не оказаться на месте этого бедолаги, в грудь которого был направлен его огнемет.
У каждого свой путь, и своя судьба. Покойся с миром, никто никогда не узнает о тебе, - Счелчек заряда аккумулятора, выстрел. Из кончика орудия вырвался шарик, размера обыкновенной монеты, но при касании груди война, полностью поглотил его в огненной пасти. Обернувшись, Кара увидел тысячу точно таких же догорающих останков рода человеческого. Отсоединил использованный аккумулятор, вставил на его место новый и пошел к следующей жертве.
День за днем. Он только сжигал чьих-то сыновей, дочерей и искреннее надеялся на скорое завершение своей смены.
Вдали, послышалось тяжелое уханье гусеничной техники. В передатчике, что был выведен с микрофонов капюшон прозвучал голос.
Внимание! Всем группам зачистки. Срочная мобилизация, занять свою позицию в бронетехнике.
Издав легкое потрескивание передатчик умолк. Кара, с трудом пересилив желание обыскать тело, сразу нажал на спуск и трусцой побежал к броневику.
Мобилизация групп зачистки производится в крайних случаях. И видимо сейчас этот момент настал, думал про себя Кара. До броневика оставалось метров сто, как над головой он услышал звук автоматной очереди. Упав на земь прикрыв голову руками, он лежал смотря в землю, пока не прозвучал свист баллистической ракеты, и звук открывшего огонь пулемета с броневика.
Костюмы, что выдавались подразделениям зачистки были ярко оранжевого цвета, с черным ромбообразным символом на спине. Это делалось для максимальной заметности этих людей. Они не принимали ни одну из сторон, и выполняли четко поставленную цель, не оставлять на полях сражений трупов и эвакуировать мирное население до прибытия армий. Нападение на зачистку, это преступление простив человечества. Приподняв голову, он обнаружил горящий броневик, и людей выбегающих из него окутанные пламенем. Одно дело сжигать метров тело, другое наблюдать как из за высоких температур, в костюме из специального материала закипает человеческое тело, сокращаются и рвутся мышцы. А лицо искажается и теряет всякую человеческую оболочку. Кара, резким движением поднялся и побежал в сторону двери ближайшего здания. Передатчик ударил по ушам ультразвуковым сигналом, в глазах помутнело. И тело упало в дверном проеме не слушаясь своего владельца. Больше всего на войне люди боятся смерти, потому стреляют первыми. Любой день годится для того чтобы стать последним, вспомнилось Каре, теряя сознание, и никакие вещи более не имеют значения, ни духовные, ни материальные.
***
Старинный дом, тысячелетние деревья окружавшие его пережили ни одно поколения, чья нога вступала на эту землю. Промозглая слякоть окутывала тропинки ведущие к поместью, густым как молоко, туманом. Поодаль, была деревушка, жители знали и из уста в уста передавали поверия об этом доме.
Одни говорили, что он был собственностью одного богатого французского короля, другие, что испанского принца, но общее было одно. Проклят будет тот, кто вступит на эту землю. Дети, что любили в жаркие летним днём играть в тени тысячелетних, слышали подвывание ветра, средь крон деревьев.
-Мой дедушка говорит, что это воют рабы, испанского принца. Он пытал их и привязывал в кронах деревьев, облитых какой то жидкостью, и каждый раз, как идёт дождь изо рта доносятся слабые хрипы.
-Да врешь ты все. Я слышала, что тут жил генерал немецкой армии...
Но как ни забавлялись дети, все равно в лес ходить не решались.
Поверие и легенды об этом месте, действительно наводили ужас.
Прошли десятилетия, деревня разрослась, и встал вопрос о вырубке части леса для строительства жилья.
Спорами, да криками, было принято решение рубить. Как не отговаривали бабки мужиков, а решение принято.
Весь последующий день, мужики топоры да пилы точили. Вышли рано, когда солнце ещё не появилось из-за горизонта. И принялись валить тысячелетних. Пилами да топорами, за пару часов управились упало одно дерево.
-Видишь, не больше чем просто суеверия! Говорил же тебе.- сказал один бывший солдат, пастуху.- ничего страшного, лишь деревья и страх. А за этим ничего.
Так прошёл день, потом следующий, они валили по пять-шесть деревьев и возвращались обратно.
И так шло до тех пор, пока не выдался особенно жаркий день. Испарение которое стояло в лесу после вырубки леса стояло такое, что ни один, даже ленивый не отпевался сухим.
В результате, опустив топоры, решили переждать жару в тенях деревьев. Несколько самых любопытных, в ком не угас огонёк и жажда приключений подначивали остальных на прогулку по столь специфическому месту.
Но веками заложенные опасения, даже топором не вырубишь из разума людей, поэтому, отправилось в глубь леса трое.
Пастух, солдат и егерь. Настолько разные люди, но всех их манила дорога приключений, и они не могли не поддаться зову, что заставлял их души неумолимо колыхаться, подобно ткани на ветру. Прибираясь сквозь тропинки, покрытые травой и росой они неизбежно приближались к поместью, о котором они столько раз слышали от своих бабушек и прабабушек. Трёхэтажное здание, сохранилось практически в первозданном виде, лишь мох, на кромке фундамента, намекал на то, что в доме уже давным давно никто не живет.
Остаток пути, до парадной двери они провели в глубокой тишине. Казалось, что весь мир остановился, чтобы посмотреть на храбрецов, осмелившихся войти туда, где даже солнцу не было ходу.
Дверь, из благородного сорта дерева, величественно возвышалась над их головами. Никто не осмелился вступить на порог этого дома. Их окутывал ужас, ведь ещё детьми, они обсуждали это, никто не смел и думать о том, что, настанет день в далеком будущем, когда они нарушат покой этого проклятого места свои присутствием. Озноб колотил егеря, он уже помышлял о том, что это была дурная затея. Многие тропы были им топтаны, и столько животных от рук его погибло, что счесть было невозможно. Но сейчас, он чувствовал себя на месте той самой жертвы загнанной в угол. Внутренние терзания велись и в душе солдата, ведь никогда раньше он не смел ослушаться приказа, а тут, пустился в самоволку.
Легко же было одному пастуху, ведь он всегда был один в чистом поле, а с отарой овец могло произойти все, что угодно. И волки могут напасть, да чего хуже грабители. Поэтому, брошенный на произвол судьбы пастух лишь смотрел на дом как на новое пастбище, реально оценивая с какой стороны можно ждать угрозу.
Он первый поднялся на крыльцо, и с силой распахнул дверь. За ним на крыльцо взошёл солдат, а уже за ним егерь. В доме было темно и пахло сыростью. Медикаментозный смрад тянул из подвального помещения. Запах кислоты и спирта вперемешку, заставил искателей отпрянуть к выходу.
-Это формальдегид, - пояснил военный,- все же были правы наши деды, говоря о экспериментах над людьми. Стойте, а здесь есть выключатель? В этом доме обязан быть свет! Пройдясь по первому этажу здания, и обойдя все комнаты вдоль и поперёк, спутники обнаружили генератор.
-Интересно, работает ли,- военный со всей силой дёрнул за нить, что заставило покрытый слоями пыли генератор, сначала подпрыгнуть, а потом загудеть, выбрасывая выхлопные газы в специальный для этого короб.
-Теперь можно и свет включить, - добавил егерь перенося рубильник вниз по оси.
В доме все заиграло, лапочки, которые со времён смерти последнего хозяина, не зажигались минимум пару десятков лет загорались и сразу тухли. Те, что все же продолжали гореть давали очень тусклый свет, из-за слоя пыли скопившемся на них.
Все трое, после появления света, стали чувствовать себя гораздо уютнее. Ведь теперь это не проклятый дом, а обыкновенный старый дом с электричеством. Как быстро меняется мировоззрение о неизведанном объекте, когда в нем появляются знакомые свойства. Он перестаёт быть чужим и пугающим, вместо этого принимает обличье чего то знакомого и родного.
Неспешно пройдя по оставшемся этажам, заглянув каждую комнату. Искатели правды основательно, убедились, что все, что стояло за этим домом, лишь легенды, и время, то время, что взрастило не одно поколение до них, и эти тысячелетники. Дом действительно принадлежал, богатому человеку. Это было видно по картинам, которые словно прорехи в прошлое были на стенах, зеркала в оправах из серебра и определенно не менее благородного металла. Столы и стулья, впрочем как и весь дом, выполненный в григорианском стиле. Но запах формальдегида, не давал покоя искателям, он словно удерживал занавес, хотя они со всей силой тянули его, чтобы сорвать многолетнюю завесу тайны, и обнажить голую, и горькую правду.
-Здесь есть подвал, -сообщил спутникам военный
-Возьмём эти лампадки и спустимся вниз,- согласился егерь. Он приумножил свою уверенность практически сразу, после появления света.
Они единовременном подожгли фитили, и ступили во тьму нижнего яруса дома.
Огонь играл на стенах создавая немыслимые узоры. А в купе с паутиной им того и казалось, марионетки на стенах. Подвал был уставлен стеллажами в круг оставшихся стен. По середине стояла емкость, напоминающая ванную. На полках, в пыли и паутине стояли банки. Часть из них была абсолютно пуста, но в остальных прозрачная жидкость, с мутным содержимым на дне.
-Вот и источник запаха, - указывая на банки сказал егерь.
Как за спиной раздался скрежет рубильника и весь подвал поглотил яркий свет.
-Ты, что делаешь?!- завопил военный, обернувшись на звук.
-Ну не во тьме же стоять.
Теперь, когда освящения было достаточно, они смогли в деталях рассмотреть все, что находилось вокруг них. Действительно стеллажи, банки, часть из которых давно лопнула, возможно из, за давления или грызунов, что явно здесь обитали, судя по ступенькам лестницы. Но вот, что в действительности привлекло внимание путников, так это ванная.
Она была испещрена мелкими царапинами, словно кто-то неоднократно царапал ее, причём ногтями. А отверстие, для ухода воды, было нежно алого цвета.
-Все таки здесь пытали людей,- заметил пастух,- А ещё, смотрите,под лестницей есть дверь.
И действительно, обойдя лестницу, уже предвкушая, что за ней обнаружат, бледные как смерть военный и егерь подошли к пастуху.
Последний с силой дернул ручку. Дверь покорно повиновалась. И их глазам предстал большой зал. С одним, мягким креслом посередине, рядом столик, а перед ним, в метрах трёх - сцена. С алым занавесом, как полагается в театре.
-Очень богатый человек,-заметил егерь.
Они вошли в домашний театр. На столе, как оказалось, лежала программка из какого-то немецкого театра. Рядом, ввинченный в стол большой пульт, с множеством рубильников.
-Один за свет, так, этот занавес...-переводил надписи около рычажков военный. - Ну что, посмотрим представление? А?
И не успев договорить, поднял все тумблеры вверх. Вокруг сцены зажглись лампы, подобно ёлочным гирляндам. Занавес открылся и их вниманию предстал целый ансамбль бледных тел, мышцы которых сокращались от тока пропускаемого их телами. Играла музыка трупы танцевали. Они висели как марионетки на нитях, а их ноги и руки дёргались в конвульсиях. Смех, животный смех прокатился по залу. И все потухло.- закончил историю рассказчик, что сидел у костра, бросая взгляд на лежащего слушателя.
Здание, что служило убежищем для группы лиц, было бывшей поликлиникой. В холле, где в былые времена толпились люди и проносились врачи в халатах, сейчас находилось около десяти человек.
-Ну что, Кара, снял ли ты какую нибудь безделушку с тех покойников на сцене? Не поселился ли в твоей душе страх, или же жажда денег затуманила твой разум окончательно? Вот лежишь ты сейчас, с полной сумкой дорогих часов, телефонов и прочей добычей на бетонном полу. Но не в силах защитить себя, и откупиться тебе от смерти нечем. Так скажи мне,- говорящий, наконец обернулся к нему,- что ты будешь делать?
К оглушенному Каре слух вернулся, зрение его подводило. Размытые очертания костра, огонь медленно колыхался в разные стороны, по очереди освещая лица тех кто сидел вокруг. Да, это была именно та поликлиника, под строительство которой он продал землю. Ничтожен человек, особенно если безоружен.
Впрочем страха в нем не было абсолютно, ведь если хотели убить, не рассказывали бы детские байки.
Поэтому, оперевшись руками о бетонные плиты, он сел. Бетонная крошка больно впилась в ладони, паркет, видимо, и служил его похитителям топливом.
-Протерев глаза, зрение все ещё отказывало стабилизировать фокус, он постарался разглядеть собеседника, но как бы он не старался, черты лица менялись ежесекундно. Калейдоскоп красок, от костра создавал сильный контраст, с лицом похитителя в капюшоне.
-Я бы никогда в жизни не включил тот рубильник на столе. Не знаешь, не лезь, вот мое кредо.- выдавил из себя осипшим голосом Кара.- риск удел тех, кому нечего терять.
-Ты прав, но разве не такими людьми меняется жизнь все живых существ на планете?- собеседнику в капюшоне, видимо нравилось направление, в котором идёт разговор.
-Я живу ради себя, не к чему геройствовать. - он попытался подняться.
На удивление, мужчина в капюшоне не остановил его, а подхватил под руку и потянул вверх. Ноги и спина отекли, каждое движение отдавалось покалыванием во все части тела. Зрение все ещё не могло сфокусироваться на одном объекте, и каждая попытка отдавалась эхом где то в затылке. Его пробирал озноб. Медленно, но верно он продвигался к огню. Люди, что его окружали, отошли в сторону давая ему сесть рядом.
-Кто это, и зачем вам понадобилось нападать на группу зачистки? Мы не занимаем ни чьей стороны. Не представляем интересы в этой войне. Так ответь мне. Что,мать твою, здесь происходит?!
-Для начала,- садясь напротив, ответил человек в капюшоне,- давай познакомимся. Меня зовут Джеймс, лётчик третий эскадрильи. Моей задачей было сбрасывать звуковые бомбы на солдат, что стояли на смерть за своего верховного главнокомандующего. И чтоб ты понимал, не по собственной воле. Мой истребитель был сбит, я как видишь, остался жив. Зайдя в общий список погибших, обнаружилось, что живым меня больше не считают, а значит и представлять чужие интересы в мои планы не входит. Для знакомства я думаю достаточно. Поешь, возьми одеяла у окна и иди отдыхать. Завтрашний день тебя ещё успев вымотать.
Кара повиновался, да и сложно спорить с тем, на чьих плечах поблескивал остриём огнемёт.
Взяв, рядом с местом где лежал, армейский сух-паек, принялся за употребление его содержимого.
-А ведь и вправду говорят, что еда, когда ты прошёл через ад, становится в разы вкуснее и насыщенней.- подумал Кара. Ему ведь и вправду было не понятно, за что воюют между собой те люди становившиеся перлом на его глазах. Разложение человека происходит в тот момент, когда он перестаёт задавать вопрос «почему?» и «зачем?». Он помнил, как по всем экранам и таблоидам появилась надпись: «Внимание! Нам объявлена война! Всем мужчинам, способным взять в руки оружие, срочно явиться в опорные пункты»
Часть мужчин пошли сразу, а остальных вылавливали по окраинам и насильно отправляли в бой. Такая история была и с ним, но деньги решают все. И откупившись от фронтовой линии, пройдя обучение, он был направлен в отряд зачистки. Подобные отряды формировались с двух сторон, люди не имевшие ни имён, ни звания. Они выходили на поля, где только недавно разрывались снаряды, и даже запах смерти не отступил от тел. И сжигали их, после того как дознаватели идентифицировали номер солдата. За такими мыслями с едой было покончено, пора сваливать от кучки ненормальных. Наконец, в глазах, вместо образов стали вырисовываться прямые линии. Джеймс оказался коренастым мужчиной, широкой спиной, ровной осанкой и очень грустными глазами. Скулы его были скрыты за месячной щетиной, местами опалённой, возможно из за костра, возможно имелись и другие причины на эти прорехи. И только сейчас до него донеслись звуки сражений, что велись в окраинах городка. Интересно как быстро меняется жизнь человека, неумолимо смывается потоком жизни то, что выстраивалось годами. Взяв одеяла, Кара пошел пошёл в один из кабинетов, расположенных на первом этаже. Постелив одно одеяло под себя, а вторым укутавшитькак гусеница в коконе, он зашел в списки солдат, через портативный компьютер, выдающийся всем солдатам. Размер его был не более смартфона, и размещался на внутренней стороне запястья. Экран загорелся, тусклый свет сенсорного дисплея, покрывшегося слоем были и копоти, потребовал идентификации. Дав согласие, из под тоненького браслета, что обвивал руку была введена игла. И надежно зафиксировалась в разъеме. Это очень напоминало штекер наушников, вставленный в плеер. В нынешнее время всё процедуры подтверждения личности осуществлялись через кровь. Как будто не достаточно было отпечатков пальца, и сканера лица. «Ошибка идентификации» выдало маленькое окошечко на запястье, вывел игру из руки и потух. Кара знал, что это значит. Его больше не существует. Все, что он нажил трудом, большая часть конечно обманом, но тем не менее, больше ему не принадлежала. Все было переведено на счет государства нападающей и обороняющейся стороны. Не выбирая стороны не будешь ни проигравшим, ни победителем. Но он то жив, код, выбитый на запястье исчез. Теперь он лишь воспоминание. Человека по имени Кара больше не существует. Слезы обиды, жалось к самому себе, вот что реально. И это все, что у него есть. Он больше не представлял себя как единое целое с миром. Песчинка в огромном холодном космосе. Он не мог в этом винить Джеймса. Ведь для исключения человека из списка живых нужны дознователи. Ужас прошелся пропитал его в эту минуту. А ведь сколько живых людей он мог сжечь, даже не задумываясь, живы ли они. Вот что происходит слепо выполняя приказы, не задумываясь о ходе происходящего вокруг. Уснуть он уже не мог. Но и бежать теперь ему было некуда. Смутное недоверие, иллюзия происходящего. Он отказывался верить в то, что произошло.
-Государство именно так и избавляется от неугодных в наше время. Лишает разума, подбрасывает после боя тело ещё живого человека, а ты его сжигаешь.- Услышал знакомый голос Кара.
-Не понимаю. А как же права и свободы, о которых нам так настойчиво твердят? Пустые слова, неподкрепленые ничем?
-Нет, дорогой мой, они пусты, как и люди говорящие эти слова. Правительство, как и ты боится потерять контроль над ситуацией. Ты ведь не представлял жизни без нажитого. Контроль, скрытый в красивых словах демократии. Лишь не имея ничего, можно обрести всё.- Послышался из дверного проема старческий голос. Принадлежал он, мужчине с низко опущенной бородой. Возраст было определить очень трудно, но морщины на уголках глаз и мутно-серые глаза, давали понять, что ему уже далеко за пятьдесят.
-Кто вы?- не выдержав, Кара соскочил, в глазах потемнело и он отшатнулся к окну.
-Мы,- ответил Джеймс,- сопротивление. Все, кого ты здесь наблюдал, пострадали в той или иной мере от их рук. Мы все мертвы. А что мертво, второй раз умереть не может. Тебе все равно ничего другого и не остается, либо ты остаешься с нами, либо возвращаешься на войну, где, поскольку ты уже мертв, сделают таковым, ведь иначе, всем станет ясно, что зачистка убивает и живых людей. Способ избавления от неугодных не должен быть расскрыт.
Тем временем, где то там, поодаль шёл ожесточенный бой. Очереди орудий, разрывы снарядов. А после, подброс тел, идентификация и сжигание. Вот почему нет информации о месте прибывания, а только номер, без фамилий, стороны за которую выступает солдат. Раньше это казалось гуманным. Ведь не солдат выбирает сторону. Его принуждают брать оружие. Спроси любого, ответит, что не хотел бы убивать, но этого требует верховный главнокомандующий. Никто не знал из-за чего началсь война. Она просто началась, и длилась уже несколько месяцев. Ни целей, ни идей. Люди просто шли, и гибли, на их места ставили новых, а для чего? Ради какого будущего умирают подростки, мужчины, некоторые женщины? Сложно сказать.
-Отдыхай сынок, ещё слишком много тебе предстоит узнать.