Солёный ветер Филиппинского моря
Жгучая темень экваториальной ночи…
Воздух, как пар, наполненный ароматами моря, тропических цветов, джунглей и каких- то неизвестных пряностей.
Небо, огромным чёрным колпаком раскинувшееся над архипелагом, давит на зеркальную поверхность океана всей своей невесомой тяжестью и давит настолько сильно, что кажется даже волны гаснут где-то за невидимым глазу горизонтом, боясь побеспокоить предрассветную тишину хотя бы одним- единственным неосторожным всплеском.
Мириады звёзд Млечного пути внимательно слушают ночной оркестр, звучащий стрёкотом цикад, кваканьем лягушек и неосторожными голосами всех ночных тварей, живущих в мангровых зарослях прибрежной полосы джунглей.
У нашего пирса, качаясь в море, как в гамаке, и мерно постукиваясь друг о друга бортами, дремлют наши катера, и лишь лёгкое шипение воздуха, стравливающегося из ресивера в компрессорной , напоминает о том, что это не сон, не мираж, не наваждение, и даже не отпуск…
На одном из бортов еле заметное и едва слышное шевеление. Уютно горят палубные фонари, освещая картера огромных «Ямах», леера, сидушки и бухты швартовых концов, аккуратно сложенных на носовой палубе… Негромкие голоса на непонятном языке… Позвякивание металлических тел баллонов друг о друга … На пирсе- ящики со снаряжением, кислород, баки с пресной водой, сухпаёк в белых пластиковых боксах.
Пять тридцать утра…Ранний выход…
Это- японцы…
Япония- удивительная страна! Там живут удивительные люди, и дайверы у них тоже удивительные. В стремлении увидеть и заснять что- то эксклюзивное и под час, известное только им самим, они готовы прискакать на другой конец света и поднять весь дайв- центр ни свет ни заря…
К назначенному времени готово всё, и готовы все.
Собранные и проверенные комплекты снаряжения, боксы с подводной фото- и видеотехникой, фонари, аккумуляторы, маленькие драй- бэки – герметичные мешки с одеждой, береговой обувью, солнечной косметикой, и зубными щётками.
Они чистят зубы раза по четыре в день , каждый раз минут по десять, даже в море…
Каждый японец сидит на указанном ему месте. Дважды повторять никому не приходится.
Матёрые, коренастые дядьки с короткими стрижками и с тяжёлым самурайским взглядом…
Миниатюрные молоденькие девчушки, с аккуратно собранными в пучок причёсками и сложенными на коленках руками…
Семейные пары на отдельных баночках…
Студенты…
Все ждут… Ждут команды … И молча смотрят в рот старшему на выходе русскому инструктору.
Вы спросите, почему русскому?
А мы вам и ответим…
А хрен его знает, почему. Бывает у нас так. В двенадцать выходит в море японский с только что прилетевшей русской группой ( не позавидуешь парню…), а в пять тридцать русский с японской.
Вот такой вот калейдоскоп времён и наций…
Оттолкнулись от пирса. Глухо заурчали двигатели. Пошли потихоньку.
Не хочется! Ой, как не хочется проводить аналогий с организацией подобного выхода с дайверами из одной прекрасной и громадной страны, раскинувшейся от Балтийского моря до Тихого океана.
Что…? Со сранья? Завтра в пять тридцать? Конечно, пошли! В море никого, по холодку. Нечего дрыхнуть без толку. Приедем домой- на работе выспимся…
Попробуйте потом всех собрать по отелям. Всех, но по одному. Каждого с отдельно взятым букетом перегара душистого.
А если и соберёте, тогда попробуйте всех вовремя на борт затолкать. У нас ведь как: команда готовиться к выходу, так очередь в гальюн выстраивается. Просишь разрешения на выход сдать - «…ой, а мы свои в отеле забыли…». « Садитесь, пожалуйста, выходить пора!»- так вообще никого не найдёшь. Кто восход фотографирует за соседним мысочком, кто под пирсом крабика ловит, кто курит где- то, а кому вообще на всё плевать. Отпуск же. Куда торопиться?
А тут- другое дело. Помним, зачем приехали, и обгадить такой выход бывает очень сложно…
Наш дредноут, хищно рыча в четверть своей силы, пробрался через канал, покрытый сверху кронами деревьев, образующими собой свод громадного палисадника, вырвался, наконец, на открытую воду.
Всех, как всегда, попросили на переходе смотреть за своими вещами, по возможности не вставать с мест и вообще, быть поосторожнее.
Взревели двигатели. И оставляя за кормой кильватерную струю из расходящихся вспененных волн, мы рванулись догонять горизонт.
Вовсю наслаждаясь силой своих двигателей, катер мощно врезался форштевнем в водную гладь и, подбрасывая сам себя на волнах невидимой океанской зыби, стремительно понёсся навстречу той прекрасной неизвестности, которой всегда была полна романтика морских просторов…
В море нас радостно встретил ветер, приятно ударив в лицо всей свежестью Тихого океана, засвистел в леерах, расправил и напряг поникшие было ходовые флажки.
В море всегда ветер…
Он тут живёт… Море- это его дом…
И мы всегда рады прийти к ним в гости, как бы нахально это не звучало…
Даже если он и с дождём, что на ходу в сорок узлов, режет физиономию тысячами маленьких самурайских ножичков. Даже если и силён он сегодня, как никогда.
Солёный ветер Филиппинского моря…
Поднимающееся на востоке Солнце из нагромоздившихся над горизонтом облаков сотворило что- то невообразимое. Это был какой-то сказочный город… Со своими крепостными стенами, могучими каменными башнями, шпилями готических соборов, средневековыми ратушами, радующими взор разнообразием стеклянных цветных витражей в своих окнах, горбатыми мостами и ажурными решётками, обрамляющими городские набережные. Наверное, именно такой, внезапно возникший из морской пучины город, увидел сказочный мальчик Нильс, так чудесно путешествовавший в своё время с дикими гусями.
«Б...ть!»- членораздельно прозвучало где-то над самым ухом.
«Как Вы говорите?»- по-русски спросил очнувшийся от всего этого великолепия инструктор…
На секунду ему показалось, что он спит ещё. У себя дома. В России…
«Б...ТЬ!»- внятно повторил японский дайвер. Широкое добродушное лицо дышало очередным вопросом.
Из последующего разговора выяснилось, что он работает в пожарной охране, работает давно, и некоторое время назад не то на учёбе, не то по обмену опытом, несколько недель провёл в России, на Сахалине.
За это время он выучил только одно русское слово.
Это был единственный японец на корабле, знавший единственное русское слово.
Он попросил, наконец, объяснить вкратце, что оно означает и когда употребляется.
Инструктор в нескольких, уже привычных фразах , доложил, что в общем-то слово это не хорошее…Обозначает падшую женщину, употребляется иногда вместо запятой, а иногда, когда больше сказать нечего.
Или выкрикнуть.
Удовлетворившись и хмыкнув по- японски, пожарный вернулся на своё место, и , казалось, над чем- то задумался.
Не стоит в этот раз описывать всё то великолепие, что ждало нас под зеркалом моря в этот раз. Не о том речь. А вот, что стоит заметить, так это то, что мы уже совсем готовы были идти домой, нанырявшись до одури, как на солнечный тент к нам плюхнулся внушительных размеров Австралийский баклан. Устав от полёта над морем, эти с виду полу- чайки, полу- утки не обращают на людей никакого внимания и, по- моему, ничего не боятся. Усаживаются, где хотят, и отдыхают…
Запустили двигатели, катер начал двигаться вперёд, лениво переваливаясь с боку набок…
А баклан, не торопясь, поднялся в воздух и лениво повис над палубой…
Сначала всем показалось, что он нам счастливого пути пожелать хочет. Кто- то даже фотоаппарат поднял…
«Б....ТЬ!!!» - раздался откуда- то сзади истошный вопль.
Огромный кусок бакланьего говна, подхваченный ветром, со свистом пронёсся над палубой и смачно врезался в широкую японскую физиономию. Уж больно удобную мишень она собой для этого представляла…
Аж со шлепком… Даже брызги полетели во все стороны. Характерной массой залепило сразу оба глаза, переносицу, половину лба и повисло, стекая, на аккуратно подстриженных бровях.
Руки у физиономии оказались заняты громадным и дорогущим фото-боксом с двумя колченогими вспышками. Так что ни бросить, ни хрюкнуть, и ни утереться. Вот и пришлось вспомнить единственное знакомое русское слово, так кстати всплывшее из памяти накануне.
Сработало…Подскочили…Отобрали оптику… Вытерли- промыли- альбуцитика закапали.
-Да-а-а… А вот на моей памяти нашим они на рожу никогда не гадили. «Почему, интересно?»- думал инструктор, вытирая широкое пожарное лицо влажной ароматизированной салфеточкой- «На всё ведь своя причина должна быть… Вот ведь, как, а…!
И что удивительно! Ни кто из японцев не засмеялся. Так до самого пирса все и продержались с грустно- сочувствующими физиономиями.
Ну не все, конечно…
Инструктор, оказав столь не специфическую первую помощь, уселся на кормовую сидушку, напялил солнечные очки и, замотав остатки фейса личности в свою старую, с красноморских ещё времён, арафатку, радостно и беззвучно смеялся. Тоже до самого пирса.
В Солёный ветер Филиппинского моря…
А ещё считается, что японский выход обгадить невозможно…
Странно как- то…