Родители девочки были интеллектуальной прослойкой общества: мама - психолог, папа – юрист. В первую встречу Майка била нещадно меня по лицу, сидя у меня на руках так, как будто я была неодушевленный предмет, пришлось даже слегка уклоняться. Мама малышки показывала мне синяки и следы зубов на руках и плечах, сразу предупредив, чего надобно опасаться. Девчонка была явной забиякой и в роду видать были представители скверного характера, но я пока с ней справлялась. Капризничать со мной у нее не очень получалось, на меня она смотрела с большим уважением и любопытством. И, все-таки по моим меркам ее мать была самой умной и деловой из имеющихся моих подопечных: в доме у нее был порядок и чистота, все предусмотрено для удобства малыша. «Психологиня» консультировала клиентов дома по видеосвязи, а когда приглашала меня, то в офисе. Иногда она жаловалась на очень тяжелых клиентов (т. е. на их ситуации), это были в основном жены или любовницы бизнесменов. Некоторых из них я уже знала: это были ленивые мамаши, начиненные новыми передовыми идеями, но так и не постигшие основных постулатов нашего бытия.
Майка, конечно, бунтовала иногда против бегства матери, но это продолжалось в течение минуты или двух, не более, я быстро переключала ее внимание, на что-то более интересное. Уложить ее спать было проще простого, я успевала рассказать ей только одну какую-то небольшую сказку шепотом (это просто чудо). Я несказанно радовалась тому, что этого ребенка еще не успели избаловать до критического предела, и у меня еще была возможность внести свою лепту в ее воспитание.
Играть с девчонкой мне доставляло большое удовольствие. Я наряжала ее в платье с рюшами и сооружала на голове некое подобие банта, так как волосенки еще были короткие и редкие. Майка была в восторге от своего преображения, она не отходила от зеркала, а мы все находили новые и новые варианты ее преображения. Три часа пролетало незаметно, малышка провожала меня до дверей с большим сожалением…
У одной из клиенток «Психологини»(жены бизнесмена) было трое детей (пацанов), младшим из которых я тоже иногда занималась. Илюшка добрый и послушный ребенок, видно старшие братья внесли свою долю в спартанское воспитание мальчишки (всего скорей доставалось от них на орехи). Договориться с ним не составляло никакого труда. Кормили его только правильной пищей, поили некипяченой водой из-под фильтра, к конфетам он был равнодушен, видимо к разряду еды они не относились. Поэтому суп из тарелки он греб как «экскаватор», мы ели уже по-военному в свои неполные два года. Правда мать его еще баловала грудью (надо отдать ей должное - ребенок был крепыш), поэтому ждал он ее с огромным нетерпением и радовался ее появлению несказанно. Иногда он умудрялся просить грудь и у меня, заговорщически улыбаясь (отчего появлялись ямочки на щеках) и прижимался доверчиво носом к моей груди. Я делала сердитый вид, но глаза мои все равно искрились от смеха…
В последний мой визит его старший брат спросил меня:
- А почему Илья все время плачет, когда Вы уходите?
Я удивилась (даже остолбенела), не зная, что ответить, самый спокойный ребенок, оказывается, без меня плакал. Вопрос просто сразил меня от неожиданности, а объяснением было только одно, малыш бунтовал, потому что его понимали хуже, чем я.
Мои наблюдения (в течение месяца) за такими разными, но уже не чужими детьми, поражали каждый день новыми открытиями. Иногда моя любовь творила настоящие чудеса: упрямый ребенок становился сговорчивым, капризный быстро успокаивался, больному становилось намного легче и так далее. Удивлялись не только родители (впадая в ревность), но и я сама, не подозревая порой, что смогу так быстро научиться, не только контролировать ситуацию, но и исправлять ее до уровня нормы. Очень выручала моя природная сдержанность (точнее - годами наработанная, железная выдержка) и добродушие. Доверие малыша получить намного сложнее, чем взрослого, ребенок чувствует фальшь намного тоньше, я бы сказала интуитивно. Ошибаться же было чревато, потеряв однажды расположение ребенка, больше не на что было рассчитывать.
Продолжение следует