Солнечный зайчик игриво прыгнул и прильнул к лицу, пробуждая, лаская. Зажмурилась от удовольствия. Потянулась, глянула на время – можно еще понежиться.
Как славно! На душе покой, умиротворение. Но что-то упрямо мешало блаженству. Стала вспоминать.
Какой сегодня день? Кажется, пятница. Конец недели. Впереди два выходных – наконец, отоспится. Ну, что может быть плохого, откуда взяться?
Смотрит по сторонам – муж тихонько посапывает рядышком.
Вспомнила! Так ведь пятница же! Совсем выпало из головы.
П Я Т Н И Ц А – день исполнения супружеских обязанностей!
Настроение немедленно спикировало! Господи! Ну, почему именно пятница, а не суббота, как у других? Видимо, пятница для мужа – какой-то особый день. То ли в этот день у него пик биологической активности, то ли ему необходимы два дня, чтобы отдохнуть от “супружеской работы”, то ли еще что?
Может, пронесет?..
Завтракают вместе. Дети торопятся в школу – бросают в умывальник тарелки с остатками еды. Моет посуду, недовольно выговаривает им, а сама с тревожным ожиданием поглядывает на супруга. Тот не спешит, задумчиво и много ест – явно больше необходимого. Шутит, что не только сохранил фигуру, а и удвоил.
Ставит в умывальник посуду и оттягивает ее по заду. Хоть бы детей постеснялся! Терпит из последних сил, чтоб не врезать его же грязной тарелкой! Он плотоядно ухмыляется.
Сама же понимает – не пронесет, отчего на душе становится и вовсе тошно. С этим и прожила день…
Домой вернулась, груженная снедью. Супругу – традиционная литровка пива. Сегодня, правда, взяла два литра крепкого. Медвежья услуга конечно, и так пузо разъел, но не может не оставить себе лучик надежды.
Ужинают, как всегда, в семь. Дети быстро поели, ушли в свою комнату. Муж ест долго, с аппетитом и чувством исполняемого долга, а сам недвусмысленно поглядывает – предвкушает! В безмерном его чреве пропадает больше, чем съедают остальные члены семьи, да еще два литра крепкого пива.
Отправляется в спальню, где его ждут: газета, телевизор и… предстоящая “ночь любви”. Господибожемой!
Ей бы самой полежать, посмотреть телевизор, отдохнуть после рабочей недели, да не торопится к супругу. Тащится в детскую – разбирается с сыном и дочкой с их школьными проблемами, домашними заданиями. Дети откровенно зевают. Желает им спокойной ночи, тихонько прикрывает двери, чтобы не спугнуть витающего по квартире Морфея…
Скоро одиннадцать. Кончается детективный сериал, что смотрит супруг. Направляется в ванную. Долго стоит под прохладным душем, борясь со сном. Оставляет включенной воду, дабы не оставалось сомнений, что моется, сама же становится перед зеркалом – самокритична и строга.
Но придраться почти не к чему. Молодое еще вполне привлекательное без морщин лицо с большими зелеными глазами – и это без косметики! Вьющиеся волосы прикрывают длинную без заметных изъянов на коже шею. Полная, упругая, лишь чуть поникшая грудь, тонкая талия. Несколько раздалась в бедрах, да мужчинам это, похоже, нравится, что чувствуется по их быстрым встречным взглядам и долгим провожающим. В метро не торопятся пропустить, приходится протискиваться, притираясь, оставляя себе досаду, им утеху.
И вот еще что. В этом она даже себе не признается. В последнее время на работу ходит в охотку, чего раньше за собой не наблюдала. Тщательно подбирает одежду, что стройнила бы ее, плотно облегала фигуру, подчеркивая формы.
На их фирме появился молодой программист.
Сегодня утром идет по коридору, ощущая спиной его провожающий взгляд, а тело – эта расшалившаяся плоть! Не усмирить! Выйдя из-под контроля, запускает раскачивающую бедра походку. Резко оглядывается, он не успевает отвести взгляд, краснеет, смущается, не в силах погасить огонь в глазах. Да и с ней что-то творится – лицо пылает, сердце выскакивает из груди! Она блистательна и чертовски привлекательна! Отдает себе отчет, что он моложе, но ничего не может с собой поделать.
После обеда попросила помочь – что-то якобы не ладилось с ее компьютером. Подсел к ней, коснулся невзначай. Ее словно током прошило, что-то спросил, а она не слышит, не понимает – полный ступор! Нечто подобное творится и с ним. И если бы не присутствие сотрудников, невесть куда бы их это завело…
Смотрит на часы – скоро двенадцать, муж должно быть уснул. Сама хочет спать – умирает. На цыпочках подходит к супружескому ложе, присела на краешек, прислушалась – ровное дыхание, похоже, спит. Откинулась на спину. Усталость придавила к постели, теплом растекаясь по телу, веки сомкнулись.
Дуновение ветерка – желанный Морфей! Отдалась сладким его объятиям…
Но что творится? Что-то упрямо разрушало сон!
Проснулась – глубокая ночь! Рука мужа тискает груди. Он еще в полусне. Замерла, может, пронесет?..
Не пронесло!
Одной рукой смял грудь, другой тянет ее руку к себе. В глазах закипают слезы отчаяния.
Похоже, не отвертеться, спать ведь все равно не даст!
Обреченно ведет ладонью по могучему животу – спуск окончен. Копошится в поисках…
Нет? Господи, какое счастье!
Увы.
Совсем же не хочет! Что ж, придется потрудиться...
Даже не верится, что справилась, не до конца, правда, но нет больше мочи!
Невзирая на тучность, живо вскинулся! Раздавлена, нелепые телодвижения. Его-то подготовила, сама же испытывает лишь болезненные ощущения…
Только бы не полез целоваться! Она уже не стонет, хрипит. Он думает: от наслаждения, еще больше старается, пыхтит. Сколько можно?
Ах, да, ну конечно же, совсем выпало из головы – приучила на свою голову!
Что ж, актерских способностей ей не занимать, да и не впервой: затрепетала, заохала, для пущей убедительности включила внутренние мышцы. Он обманываться рад.
Давай же!..
Кажется, отмучилась.
Ну, что еще? Начинающийся храп подтверждает ее опасения. Не потрудился даже выйти из нее – абсолютное единение, да не вздохнуть, не выдохнуть!
Путем неимоверных усилий удается выкарабкаться. Мчится в ванную комнату вымывать его головастиков – достаточно ей двоих отпрысков.
Стоит под душем, не в силах сдержать слез – наконец, можно отпустить себя!
Опустошенная возвращается в спальню.
Благоверный выдает рулады, впереди бессонная ночь…
Перебирает в памяти совместную их жизнь, ушедшую любовь.
Длинненький стройный юноша. В те счастливые времена стоило ему лишь прикоснуться. Мгновенно вспыхивала, пылала, кипела, изнемогая! Каждая жилочка, каждый нерв чувствовали его. Губы, руки. Жгучие ласки! И затем совместный полет в стратосферу неистовости в сопровождении неизвестных миру звуков, исторгаемых их глотками!
Где то время? Что изменилось? Куда девался тот восторженный юноша? Где та любовь?
Да, потолстел. Но ведь не злой же! Веселый, остроумный, ладит с детьми, не скандалит, не повышает голоса.
Что еще надо?
Все было бы не так и плохо, и вполне можно было бы жить, если бы… если бы не СУПРУЖЕСКИЙ ДОЛГ...