Помню, возвращались мы с Плитвицких озёр и водопадов. Это удивительный заповедник, раскинувшийся на тридцати гектарах в горах Хорватии, где среди буковых зарослей стайками пасутся косули. Аккуратные деревянные пандусы ведут вас мимо многочисленных потоков воды, срывающихся с утёсов. Иногда наплывает облако, скрывая всё в тумане. Тогда и окружение, и звуки приобретают совсем уж мистический характер. Полное умиротворение и красота необыкновенная!
- А когда-то, с 1941 по 1945 год здесь шли партизанские бои за освобождение Югославии от немецких, итальянских и венгерских оккупантов, - рассказывал гид на обратной дороге.
Все слушали, автобус увозил туристов по горному серпантину, могучие буки касались стёкол своими ветками, прощаясь с группой. В душе было чувство благодарности, к этим горам, озёрам, водопадам, буйной растительности и, конечно же, к человеку, сумевшему восстановить всё это для потомков. И вот уже снова подножие гор: стало совсем тепло, дорога пошла мягкими увалами, за окнами менялся пейзаж.
- Но, что это? – вытянув шеи, все разглядывали пустые глазницы полуразрушенных домов, заброшенные хозяйства, где вокруг – ни души!
- Это следы военных действий 1991 – 1995 годов, вызванных выходом Хорватии из состава Югославии, и возникшего затем Хорватско-Сербского военного конфликта, когда сербы, проживавшие на территории Хорватии, не захотели выхода из Югославии. Здесь автобусы не останавливаются, потому, что имеются следы радиации, - спокойным голосом вещал сопровождающий гид.
Все притихли, вопросов больше не задавали, хотелось помолчать. Мы ехали дорогой войны, произошедшей при нашей жизни. Мелькали за стеклом опустевшие, разбитые снарядами дома, ещё не забывшие запах смерти.
Через пару часов мы остановились на живописной ферме, где была оборудована большая стоянка для транспорта и всё, что нужно человеку в дороге. Рядом под добротными навесами раскинулись длиннющие накрытые столы. Нас уже ждали на обед. Женщины в красивых национальных костюмах разносили кувшины с домашним вином. Народ оживился.
За соседним столом сидела группа немецких туристов. Это были совсем уже старики, в основном – мужчины. Они поприветствовали нас, мы ответили. Разливалось вино, народ галдел, было всё очень вкусно.
Когда соседи узнали, что наша группа состоит из россиян и украинцев, спросили, не знает ли кто немецкого языка? Нас таких нашлось трое. И тогда немцы начали быстро-быстро рассказывать о своём путешествии по дорогам войны, которое устроил им местный муниципалитет.
Они говорили о Второй Мировой войне, России, Сибири, плене. А мы, как могли, переводили сказанное. А из сказанного было ясно, что никто не хотел воевать. Просто есть долг перед родиной.
И они просили у нас прощения за ту войну. Просили прощения эти немощные люди, покрытые морщинами и пигментными пятнами; просили прощения старики с выцветшими глазами и трясущимися руками, но ещё помнящие ужас войны. У наших были слёзы на глазах. В этой войне почти у каждого погибли родственники.
Потом кто-то из немцев спросил, не знаем ли мы песню про забайкальские степи, и напел мелодию. Мы переглянулись, потому, что сразу стало ясно, о чём это…
И вот, смахнув слёзы, мы грянули: «По диким степям Забайкалья…». Теперь плакали немцы, буквально навзрыд. Украинцы – молодцы ребята! Голосищи у них от природы, и культура совместного пения – прививка с детства.
Потом мы уже все вместе исполнили ещё несколько военных песен о землянке, о дорогах, о соловьях – это был сводный хор людей, прибывших сюда с разных концов планеты, людей, для которых слово «война» - не простой звук.
- Вот, и такое бывает, - вздохнув выдавила я.
Мужчины курили. Мы сидели на сломанном дереве, поваленном ветром. Нам предстояло расчистить площадку для установки обелиска павшим воинам нашей деревни, в числе которых и мой дед. Дед, погибший 10 апреля 1944 года при наступательной операции 387 стрелковой дивизии на Перекопском перешейке. Дед, братская могила которого, так и не найдена мной на заросших дорогах войны. Этот обелиск – всё, что мне удалось сделать.
2015 г.
с.Шматово, Моск.обл.