Посвящается Лынову
Александру Васильевичу
Фотографии этой уже больше десяти лет. На ней – скромный учитель в потертом сером пиджаке и сине-пестром галстуке. Таково первое впечатление. Но теперь мне открывается иное: высокий лоб и две складки на переносице – следы напряженных дум; слегка усталые, но ясные , строгие голубые глаза устремлены вдаль; а по углам рта – будто отделанные резцом глубокие морщины (то ли часто приходилось смеяться, то ли наоборот – крепче стискивать челюсти, терпя удары судьбы). За всем этим видна крепость, мужество. И я знаю: передо мной – морской волк, капитан корабля своей жизни, неизменно-прямо ведущий его к цели. К простой и вместе с тем – великой.
Этот человек – Александр Лынов. Не всемирно известный, не великий человек, нет. Но дорогой и близкий мне. Коренной русский, уроженец Воронежа, сын могучего Дона. Богу было угодно, чтобы он слился с нашей семьей, соединив свою жизнь с моей родной тетей, сестрой моего отца – Ниной Степановной, тогда еще девушкой с Кубани. С тех пор и навсегда Александр Васильич стал для нас своим, родным человеком, а для меня – дядей Сашей, всегда готовым помочь словом, делом и собственным примером. Многое в своей жизни я построил на этом примере, и многим обязан ему.
Дядю Сашу я знаю еще со времен своего детства. Интересный рассказчик, открытый человек – он всегда вызывал доверие к себе как к близкому, уважение к своим знаниям и жизненному опыту, желание быть похожим на него. Казалось: нет вопроса, на который он не знает ответа; нет просьбы, в которой он откажет; нет ситуации, из которой не найдет выхода.
Его любят все. Главная черта дяди Саши – молодость души. Всегда, когда он приезжал в гости на Кубань, все мы – родные – стремились к нему, как пчелы к цветку; каждый старался получить крошку драгоценной пыльцы – душевного тепла, сочувствия, внимания, которые он щедро дарил всем притекающим. Но ближе всего его душа к детям. Дочери и внуки искренне привязаны к Александру Васильевичу. Он – поверенный их тайн, наставник, защитник и благодетель. Доброта и юмор сочетаются в нем со справедливой строгостью – слово дяди Саши авторитетно для многих из нас. Он честен, бывает горяч (особенно, когда дело касается политики), но и в этой горячности опять же проглядывает его любовь к людям и боль за их судьбу. Судьбу родных и всего русского народа.
Много путей переплелось в его жизни. Это и серьезный спорт, давший крепкую закалку телу, а душе – борцовский дух; и школа, где, уча детей не только ботанике, но и жизни, он получает от них заряд радости и бодрости, ибо само пребывание с детьми дает ему силы для работы; но более всего – наука. Она – Муза, возносящая его над бренностью бытия; живительный источник, питающий уставшую от бытовой суеты душу; ясный луч света, обостряющий ум. Любя все живое и любуясь им, дядя Саша может часами следить за ползущим муравьем, разглядывать на ходу листья интересующих его растений, с упорством изобретателя мастерить новые ловушки для жуков.
Он осваивает компьютер, чтобы с его помощью довершить труд своей жизни – диссертацию о жужелицах. Возможно, прочтя последнюю фразу простой, приземленный человек, думающий лишь о хлебе насущном, посчитает вздором эту затею. Многие смеялись тогда над дядей Сашей. «Жучки» - это несерьезно! И верно: для них – несерьезно. Но для ученого наука – это его жизнь. «И пусть меня дразнят Паганелем – я не обижаюсь!» - говорил в ту пору Дядя Саша. И он победил. Уже собирая документы на пенсию, он защитил диссертацию, став к шестидесяти годам кандидатом наук. Не для карьеры – она всегда заботит желторотых юнцов. Для Науки.
«Женщина рожает детей, - рассказывал он мне, еще когда от защиты его отделяли годы, когда она была лишь в его мечтах. – А мы – мужики – что? Должны же и мы хоть какой-то след оставить, сделать хоть что-то полезное!»
Всего не охватишь. Рассказать историю целой жизни дяди Саши для меня нереально. К тому же я не так уж хорошо его знаю. (Да и многие ли люди, даже родные, могут утверждать, что знают друг о друге решительно все?) Я пишу лишь о том, что видел сам.
Был момент в жизни, который позволил мне поближе взглянуть на своего дядю. С детства я оценивал его поверхностно, по собственным наивным впечатлениям или по рассказам родственников. Слышал и шутки о дяде Саше, и упреки, что он – плохой муж и хозяин, что, возясь со своими «букашками», не может обеспечить семью (будто бы это его вина в том, что учителя на Руси всегда были нищими людьми.) Какой же он человек на самом деле, я не догадывался. Но однажды мне посчастливилось увидеть его глазами других, чужих мне людей. Это были его ученики, мои ровесники.
Мы ездили в летний лагерь экологов в Хоперском заповеднике. Я окончил десятый класс, и дядя Саша на время каникул взял меня с собой. Прошедший военные сборы, я тогда грезил мечтами об армии. Представлял себя героем, ветераном боевых действий. Дядя Саша, как более старший и опытный, отрезвил меня. Лежа в корпусе на тихом часе, он рассказывал, что армия – не такое уж романтическое поприще, что там царят произвол и жестокость. Мне было странно: ведь он – офицер запаса, а сам критикует военную систему? За что?
- Да за то, что она многих детей моих погубила! – в сердцах воскликнул он.
- Каких «ваших»? – не понял я.
- Учеников моих!
Это редкая, удивительная, золотая черта учителя и человека – считать учеников своими детьми, переживать за них, как за родных. Немногим из тех, кто мнит себя педагогами, присуща она. Они кичатся своим образованием, но не любят детей. А значит, идут не по своей дороге, эти ненастоящие учителя.
Дядя Саша помнит всех выпустившихся учеников, которых уже нет в живых. Помнит, когда их не стало и что именно погубило ( а это важно, это – урок другим), жалеет о каждом как об утраченной , неповторимой личности.
Надо сказать, что Дядя Саша не против армии как явления, не против защиты Родины. Вспоминаю другой его рассказ:
- Когда началась эта заваруха в Афгане, я подумал: чего молодым, мальчишкам погибать? Уж лучше я пойду. У меня все-таки хоть какой-то опыт уже был.
- И что же – пошли? – заинтересовался я.
- Да, - он вспоминал просто, без волнения – будто бы это не его судьба тогда решалась – Прихожу в военкомат: так и так, отправляйте меня. И какой , ты думаешь, первый вопрос мне задали?
- Дети есть? – предположил я.
- Я говорю: три дочери. Мне сказали: «Иди домой, воспитывай детей». И вот я воспитываю.
Воспитывает дядя Саша и чужих детей, как своих. Ученики уважают его не меньше, чем родителей.
В лагере это было ясно видно. Начавшийся на лекции базар он прекращает рассказом о почитании старших на Кавказе. Болтуны понимают, что пример дан им в назидание, и умолкают. Конфликт, грозящий перерасти в драку на дискотеке, ученики несут своему учителю, чтобы тот их рассудил – и инцидент исчерпан. «Я Васильичу скажу» - и это не ябеда, не донос. Он – старший, он – как мировой судья в среде подростков. Его мнением здесь дорожат.
И вот лагерь облетела новость: кто-то из лени (или из свинства) не донес мусор до помойки, выбросил его в пожарный ящик. Это непорядок, все знают, что ящик с песком засорять нельзя. Кто нагадил – пусть убирает.
Выстроились кругом девчонки и пацаны, помладше и постарше, воспитатели. Ясно, что виновник среди нас, но никто не хочет им быть. Молчание.
- Ладно! – сказал тогда дядя Саша. – Довольно я за вами всякого дерьма поубирал. Мне не привыкать! – и, вооружившись совком и ведром, решительно полез в ящик.
И тут произошло чудо. Десятиклассники, здоровенные лбы, державшие себя выше всех ребят в лагере, вдруг взмолились, как малые дети, в один голос:
- Александр Василич, не надо! Давайте лучше мы!
( Хотя, возможно, они были и ни при чем, но не могли видеть, чтобы любимый, уважаемый ими учитель пошел у них на глазах на такой позор.) Мусор убрали всем лагерем.
«Я никогда не считал себя выдающимся педагогом. Просто мне повезло с учениками. Это большая радость – работать с хорошими ребятами», - скромно признался спустя много лет дядя Саша.
Это не хвалебная песнь, не славословие. И рассказ мой – не из серии «Жизнь замечательных людей». Герой его – не заслуженный ученый, не государственный муж, не нравственный идеал. Я только хочу сказать, что живет на свете такой человек. Просто хороший человек. Александр Васильевич Лынов. Дядя Саша.
(декабрь 2010)