Наскоро закусив крепкий кофе пирожком, они застегивают поношенный халат, набрасывают зеленую толстую куртку, и в дождь и воющий ветер шагают по территории базы к громоздящейся в серых сумерках машине; по-хозяйски усаживаются в кресло рядом со скучающим шофером и говорят спокойно, уверенно, без спешки и нервов: «Поехали!» Потом вглядываются в беспроглядную темень дороги, под скрип дворников думая о чем-то своем, едут туда, где их всегда ждут.
О ком это я? О фельдшерах «Скорой помощи», конечно. Их я знаю не понаслышке. И один из них – фельдшер Веселов.
Надеюсь, что он не обидится на этот рассказ, если когда-нибудь его и прочтет. Он человек в душе добрый, не гордый. Я не собираюсь ни захваливать , ни высмеивать своего знакомого, а в его лице и других медиков. Просто по прошествии лет понимаешь, что есть люди, которые уже одним своим существованием заслуживают право быть героем рассказа. Таков и Михаил Веселов.
Я знал его и раньше. Мы вместе занимались каратэ у одного тренера. А потом, спустя два года, попал к нему в напарники на практику, в больницу. Так что, мы с ним дважды соратники – и по спорту, и по медицине. Он был гораздо старше меня, но поскольку в секции все считались приятелями, я общался с ним запанибрата и называл его Мишей.
Веселов – личность неординарная. Не только интересной фамилией, не только яркой внешностью замечателен он (хотя и внешность достойна упоминания: стодвадцатикилограммовый, с небритыми щеками, более походящий на крепкого мясника – Михаил уже одним своим видом располагает больного к выздоровлению); но что важнее – душевным складом. Удивительный он человек. Не просто медработник, приезжающий, чтобы сделать укол. Он - учитель, моралист, проповедник.
Прибыли мы с ним как-то на вызов к пожилой женщине. Давление зашкаливает – встать сил нет, голова идет кругом. Лежит вся бледная, даже пошевелиться тяжко. (Надо заметить, что Веселов - специалист не слабый. Диагнозы ставит верные и лекарства им подбираются грамотно.) И в этот раз, сделав инъекцию, он заверил пациентку, что облегчение скоро наступит. А пока сел подождать (чтобы проследить, как лекарство подействует), бабушка, как водится в подобных случаях, принялась изливать свои жалобы: вот, дожилась, старость, здоровья нет…
- Послушайте, - спокойным хрипловатым голосом заговорил Миша. – Все привыкли, что о них должны заботиться врачи. А ведь ваше здоровье от вас самих в первую очередь зависит. Гиппократ сказал: «Нас трое: я, ты и болезнь. Перейдешь на мою сторону и будешь помогать мне – вместе мы победим ее. Если же ты будешь на стороне болезни , я один против вас двоих ничего не смогу сделать.» Вот так и вы. Вспомните свою жизнь: заботились ли вы о здоровье, чтобы сохранить его до старости, или работали на болезнь? А ведь здесь все важно: и вредные привычки, и режим, и питание…
- Ох, что там питание! Ели все подряд. Кто тогда об этом думал! – запричитала больная.
- Да уж: пожрать мы любим! – заметил фельдшер, косясь на обширный надутый живот женщины – немногим меньше, чем у него самого.
- Какое там «пожрать!» Куда там жрать! – обиделась та. – И так уже на диете: и то нельзя, и это! У меня вон - перитомит был! – пациентка показала шрам.
- Правильно. Вот потому и «перитомит», - сурово подтвердил Веселов, нарочно повторив ее ошибку (видимо, чтобы ей понятней было). – Лопаем все без разбора, лишь бы брюхо набить, а потом стонем. Так нам и надо!
Мне было удивительно: человеку и так плохо, а он его еще добивает. Возникало впечатление, что Веселов – безжалостный человек. Потом понял: не безжалостный – строгий.
Он продолжал:
- Что за отношение к своему здоровью? Это только у нас так. На Западе люди давно уже себя по –другому ведут. Они знают, что главное – профилактика. Там человек утром обязательно почистит зубы, чтобы не допустить кариеса, потому что визит к врачу стоит баснословно дорого. Курящий человек у них – изгой, его никуда не берут на работу, чтобы он табачный дымом не травил окружающих. Мы же – никакой тебе ни зарядки, ни гигиены; пьем, курим, как сапожники, и что будет потом – нам начхать; прививки, медосмотры прогуливаем под любым предлогом; в больницу же обращаемся только когда уже все – абзац! – что и сил нет своими ногами дойти, остается только на носилки и в машину. Так чему тут удивляться, чего жаловаться?
Фельдшер рассказывал долго, но живо и доступно. А женщина слушала и уже не спорила. Говорил Миша о причинах болезней, причем не только с точки зрения медицины, но и философии, и религии. (Всесторонний человек Веселов – этого у него не отнять. Он был подкован в разных восточных учениях, но уважительно относился и к православной церкви).
- Посты все держите обязательно, - посоветовал он напоследок.
- Хороший доктор! Побольше бы таких!- похвалила соседка, зашедшая на середине разговора и тоже заслушавшаяся.
***
Если честно, Миша и сам не без изъяна – и курит регулярно, и выпить не прочь, и до женского полу охотник, и подраться не отказывается, коль ситуация подходящая. Хотя две последние характеристики, скорее, вызывают уважение. Он весьма вежлив с женщинами, причем неважно – будь то коллега или пациентка. Однажды, обслуживая интеллигентную даму средних лет, он поразил меня своим тактичным поведением (я –то привык видеть Веселова чаще грубоватым). Женщина была ему очень благодарна.
Уже когда мы вышли от нее, фельдшер объяснил мне причину этой вежливости:
- Видал, как надо? Человек – скотина нежная. Он ласку любит…
Запомнилось мне, как он приезжал на вызов к собственной матери, работавшей в библиотеке, и заботливо сопровождал ее до дома. И, признаюсь, никакой фальши в этом не было. Было очень приятно и трогательно видеть, что у такого громадины внутри такая любящая нежная душа.
А что касаемо драк, то вернусь к теме единоборств. Миша очень любил беседовать по этому поводу и учить меня. Мне нравилось спортивное каратэ, а ему – жесткая борьба – броски, захваты, заломы, болевые приемы и удушения – словом, весь арсенал, который пригоден в реальной уличной драке.
- Я не люблю броски, - признался я, когда мы сидели на базе СМП за чашкой кофе. – Для них требуется особое умение, сила. А вот удар – это каждый сможет. Легко и быстро.
- А чем бросок от удара отличается? – задумчиво спросил Миша и , вынув ложку, облизнул ее до блеска. – Смотри: вот ложка. Если я ее переверну, она ведь все равно останется ложкой ,- он показал мне ее под разными углами. – А теперь, сдается мне, она тебе видится совсем по-другому. Но она же от этого не перестала быть ложкой?
Я решил попробовать его стиль. Миша рассказал, что ему выделено помещение в спортзале в Доме культуры, и он занимается там с одним своим учеником, которого готовит к армии. Звали парня, по-моему, Артемом. Веселов пригласил меня с ним на встречу.
Потренировались мы тогда здорово. Миша и сам не поленился поразмяться со мной, а удары к него при его массе и опыте поистине пушечные. (Синяки, долго державшиеся на моем черепе после этой встречи, не дадут мне соврать).
Затем мы перешли к освоению его бойцовской техники.
- Сейчас я покажу вам «Лоу-кик»! – объявил наш сэнсэй и , сделав пару шагов, с размаху треснул меня своим бедром сбоку по колену. При моем весе в два раза меньше Мишиного, удар был весьма весомым. У меня нога подкосилась.
- Видели? А теперь замедленная съемка, - продолжал он. – Заносим ногу вот так и …
Второй удар по тому же самому месту перехватил у меня дыхание.
- Что , непонятно? Еще раз показать? – оглянулся на своего ученика Веселов.
После третьего раза мне стало плохо. В глазах потемнело, от боли свело челюсти, я еле стоял, согнувшись и шатаясь и было ощущение, что нога вообще не моя.
- Больно, что ли? – удивился Миша.
- А ты как думал? – разозлился я.
- Да, да: чувствительно, - подтвердил Артем, тоже не раз испытавший на себе удары своего наставника.
- Что у тебя за спорт такой? – до скрипа стиснув зубы, прошипел я.
- А это и не спорт. Это – боевое искусство, - серьезно сказал Веселов.
- Так зачем людей калечить? – не унимался я.
Миша наклонился с моему уху и зашептал быстро, с жаром:
- А вот представь себе ситуацию: гуляешь ты ночью по парку со своей девочкой, и навстречу вам выходят три отморозка. И один из них держит тебя, а двое других разделывают твою девочку. И что ты: будешь им про спорт рассказывать?
Мне как раз тогда нравилась одна девочка. Звали ее Вика. Я живо представил себе эту картину (в роли девочки, естественно, была Вика), и мне почему-то очень захотелось быть сильным. Захотелось выдержать все это. Ради нее.
- Ладно. Давай! – сказал я, выпрямляясь.
Миша одобрительно кивнул, и тренировка продолжилась.
Ночью мы шли, распаренные от пота, умаявшиеся после спортзала и пили минералку, как люди здорового образа жизни. Миша взахлеб рассказывал о разных приемах, давал разные советы, а потом остановился и спросил меня:
- Ты, наверное, слушаешь, а сам думаешь: да пошел он со своими нравоучениями?
- Хочешь честно скажу?
- Скажи.
- Я тебя ненавижу.
- Почему? – нисколько не оскорбившись, простодушно спросил Веселов.
- Потому что ты – костолом.
- Я понял, - вздохнул он. – Знаешь, в молодости мне тоже немало перепадало от более старших и сильных противников. Но они меня многому научили. И теперь я благодарен тем, кого считал костоломами. А ты просто очень гордый. Ты боишься некрасиво выглядеть, боишься проиграть. Нужно стать попроще, убрать это свое «Я», и тогда тебе будет легче жить.
Он говорил еще много-много разных мудрых вещей. Но тогда я был слишком юн и горяч и не хотел им верить. Зато сейчас я помню его слова и уважаю их. И я благодарен фельдшеру Веселову за его нелегкую, жесткую, но в глубине души очень человечную науку. И когда через пару лет после той ночи меня окружили в кафе четверо отморозков, про спорт я им, конечно, не рассказывал. И вышел живым.
(ноябрь 2010)