(предыдущее http://www.proza.ru/2018/05/07/544)
Ну, а раз так, то почему бы в нём не взяться бандитам? Я, честно говоря, думал, что этих джентльменов давно заместили силовики, грабя в силу служебного положения. Ан, нет, остались ещё братки, что я узнал, когда с ними пересеклись наши интересы.
Не стану вдаваться в подробности, ибо это чревато, не скажу, кого они крышевали, но в нашем доме у них был ресторан, это точно. Меня выбрали по какому-то признаку (настучал председатель? Не поверили, что инициатива может проистекать от женщин без прикрытия?), и посланец предложил забить стрелку.
Я прикинул, что к чему и отнёс встречу на пару дней, на позднее время у наших ворот. В доме некого было позвать с собой на такую встречу.
Славе, конечно, я ничего не сказал. Пришлось вызванивать старых приятелей внушительного вида, готовых поддержать меня. Они давно отошли от дел подобного рода, чай, не мальчишки сто лет, но время от времени мы встречались без дам, решив совместно произвести психологическую разгрузку, посещая рок-вечеринки и прочие увеселительные места. Куда нас только не заносило во время этих встреч! Славе это не нравилось, потому что оттуда я возвращался, хоть и разгрузившись психологически, но основательно нагрузившись горючим. Впрочем, в последние годы это происходило всё реже.
Готовыми к встрече оказались Юра и Серый. Само собой из дома пришлось уйти гораздо раньше, встретиться в городе, где в баре мы устроили военный совет.
Я явился туда прямо из парикмахерской, подстригшись под бобрик, рассудив, что длинные патлы – минус в драке, да и бандитов с такой шевелюрой не бывает.
Я подал сегодняшнюю «стрелку», как чисто театральную демонстрацию. Нужно, мол, показать, что не лыком шиты, дабы отстали. Пил осторожно, меньше друзей, следя, чтоб они не набрались.
В самом деле, говорил я, и в Гражданскую (по свидетельству Бабеля, шедшего с Первой Конной Будённого), когда две конных лавы неслись друг на друга, то до рубилова доходило редко. Обычно всё зависело от решимости. Одна из сторон поворачивала назад в последнюю минуту, если другая не дрогнула. К примеру, так произошло под Варшавой.
Они слушали меня с интересом.
- Понимаешь, Лёха, - сказал Серый, - если приедут на одной машине… это – одна история. Тут прокатит. Но коль на нескольких… не произведём. Тогда надо больше народа.
Молчун Юра, обычно бивший с двух рук без предупреждения, кивнул, соглашаясь.
Я осознал правоту слов Серого, но отступить не мог. Поэтому поискал контраргументы:
- Видите ли, ребята, я сужу по посланцу. Не будет у них нескольких машин. Если окажусь неправ – сбежим. Через соседний двор, он – проходной. У меня от него магнитный ключ есть. Для этого нужно остановиться с выпивкой. Плачу я, как и говорил.
Серый серьёзно посмотрел на меня. Он знал, что я – не трепло и за базар отвечаю.
- Ну, что ж… - сказал он, - обсудим диспозицию.
Серый в молодости служил на флоте. От него некогда мы узнали, что была там должность замком по мор де – заместитель командующего по морским делам.
- Предлагаю стоять перед воротами, производя впечатление. Вы с Юрой держите свою правую руку в кармане, оттопырив его, словно у вас пистолеты, а базарить буду я с топором в руке.
Здесь я, вполне по Чехову, вынул тот самый туристский топорик из сумки через плечо и показал его. Кортика-то у меня уже не было. Краем глаза поймал округлившиеся глаза бармена и закрыл молнию сумки.
Они заулыбались, переглядываясь. Я всегда находил, чем удивить.
- Аргумент, - усмехнулся Серый, похлопывая меня по плечу.
И достал пистолет. Бармен побледнел.
- Блин! – вырвалось у меня, - Это – лишнее.
- Пневматика, - успокоил Серый, пряча оружие, - и разрешение есть. Хотя с виду не отличишь. Убьёт только, если стрелять в упор. Самозащита, вы подтвердите. Без надобности доставать не стану. Но карман оттопырит. А у тебя что, Юра?
Тот продемонстрировал два кастета и нож в чехле на поясе. Бармен изо всех сил старался не смотреть в нашу сторону, но у него плохо получалось.
Я подумал, что вечер перестаёт быть томным. Как бы не натворили дел. Со спиртным точно надо завязывать. А идти ещё было рановато.
- Пойдём пешком, - предложил я, - прогуляемся, обсудим детали.
Меня беспокоил вопрос с калиткой ворот. Закрыть её, показав решимость не отступать? Неплохой ход. Но если не сработает, то удрать не удастся и придётся биться со всеми вытекающими…
Сначала мы шли молча. Я вёл их окружным путём, принимая решение. Вспомнился князь Дмитрий Донской, который оказался – в ином масштабе – в похожей ситуации с Мамаем. Князь был трусоват (ибо переодел в свой плащ другого, был в двойном доспехе, в котором и сверзился с лошади, когда бежал с поля, и пролежал, будучи не в состоянии подняться без посторонней помощи, до конца сражения, когда его нашли. Позднее бросил Москву на растерзание Тохтамыша, который её сжёг). Да, трусоват, но не дурак. Он переправил своё войско через реку, чтоб бежать им было некуда, и поставил за подводами на случай конной атаки. В итоге монголы их расстреливали из боевых луков с безопасного для себя расстояния, так что хоронить убитых пришлось восемь дней. Судя по тому, что Мамай управился с похоронами за два дня, а потом двинулся навстречу литовским князьям, обратив тех в бегство, понятно, почему народ назвал происшедшее «Мамаевым побоищем»…
Наша память, включая историческую, вытесняет неприятное, превращая его в то, что нас больше устраивает. Не зря ж Иван Грозный собственноручно вырвал множество страниц из летописи о том сражении, не будучи доволен прочитанным, и вписал туда другое. Поистине, «легенда» в переводе с латыни – «то, что должно быть прочитано», а не то, что на самом деле.
Я не закончил исторический, но страстишка к истории осталась. Недаром ребята меня прозвали Профессором.
- Мужики, - остановился я.
Они тоже остановились.
- Если оставить калитку ворот за спиной открытой, то подумают, что трусим и обнаглеют…
Мы помолчали. На сердце у меня было неспокойно. Я ждал их решения.
- А камера над воротами висит? – спросил Серый.
- Нет там камеры, - ответил я, уже не надеясь.
Но Серый сказал:
- Это – хорошо. Тогда будет наше слово против их слова. Мы тебя поняли, Профессор. Закроем калитку.
Я перевёл дух.
- Но тогда выпьем ещё, - закончил он, доставая фляжку.
«Вот чёрт! - подумал я, - Не иначе коньяк…»
Мы по очереди приложились к ней, опустошив. Да, это был коньяк. Теперь и умирать было не страшно. Среди своих.
Скажу ещё, на что я надеялся. Моя любимая – высокая женщина, но меня никогда маленьким не считала. Не было у меня причины жаловаться на свой рост. Пока я не встречался со своей компанией. В ней я был самым низким. Юра и Серый имели рост за два метра, а Юра был просто человек-гора.
Мы подошли к воротам первыми. Может, не приедут, - понадеялся я. На улице, уставленной с обеих сторон машинами, никого не было видно. Конечно, завтра рабочий день, а время позднее. Я достал и спрятал топор за спину. Ветра не было, рядом уже не часто рычал машиной Большой проспект. Заморосило. Я стал слегка пританцовывать в такт тому, что голове у меня напевал коньяк:
«А не спешите нас хоронить,
А у нас еще есть дела.
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить.
А не спешите в спину стрелять,
Это можно и позже успеть.
Дайте лучше дотанцевать,
Дайте лучше нам песню допеть.
Не спешите закрыть нам глаза,
Мы и так глядим в темноту.
По щекам нас хлещет вода,
Возбуждаясь на наготу.
А не спеши ты нас не любить,
А не считай победы по дням.
Если нам сегодня с тобой не прожить,
То кто же завтра полюбит тебя.
А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить».
Со стороны можно было подумать, что я на коксе или колёсах. Видя, что они странно на меня поглядывают, я пропел им это вслух. Заулыбались. Правда, при словах: «А не спешите нам в спину стрелять» Серый оглянулся на двор.
Через несколько минут рядом с нами остановился чёрный тонированный джип.
Я шагнул к нему, вскинув на плечо топор. Не видя, почувствовал, как мои напряглись. Боковое стекло чуть приспустилось, и оттуда мне предложили сесть в машину. Без топора.
Я отрицательно покачал головой и предложил выйти ко мне. Сказал, что не стану звать остальных, со двора.
Там не решились. Но разговор всё же состоялся.
… В результате, что называется, расстались при своих, уважительно. Договорились, в случае необходимости, продолжить контакты.
Когда они отъехали, и я повернулся к ребятам, то заметил у Серого пистолет в руке, а куртка у Юры была расстёгнута, кастеты на кулаках отражали свет фонаря.
«Н-да…» - подумал, переводя дух, и почувствовал, что дрожат ноги, а спина мокрая.
- Зайдём ко мне? – предложил я.
Они отказались.
- Поздно уже, - сказал Серый, пряча пистолет, и Юра с ним согласился.
Мы обнялись на прощание. При этом Серому моя макушка едва доставала до подбородка, а у Юры была на уровне шеи.
Я смотрел им вслед, пока они не пропали из виду. Потом сунул в рот жвачку и открыл калитку. Нужно было ещё незаметно от Славы спрятать сумку с топором. По двору я шёл, пританцовывая на слабых ногах под песню Чайфа: «А не спешите нас хоронить…»
Слава встретила меня словами:
- Матка Боска! Лешек… ты принял постриг!
- Нет, любимая, - ответил я, улыбаясь, - я не стал монахом.
(продолжение http://www.proza.ru/2018/05/08/2142)