(Почти библейская история)
Адик лежал в мягкой траве, закинув за голову дочерна загорелые руки, и, прищурившись, смотрел, как по высокому небу проплывают белоснежные облака. Солнце, несмотря на вечернее время, пекло неумолимо и капельки пота, прокладывая по бокам Адика мокрые дорожки, соскальзывали на тёплую землю. Жутко хотелось искупаться, но лень было вставать и идти к реке. К тому же, рядом сидел Дедушка, а Адик очень по нему соскучился.
Последнее время они редко виделись, потому что Дедушка всегда был занят. Даже сейчас, помимо общения с любимым внуком и наслаждения чудесным вечером, он, напялив на внушительный нос крохотные очки в блестящей оправе, внимательно изучал какой-то наполовину размотанный свиток, недовольно кривя мясистые губы.
Дедушка всегда говорил, что Адик может звать его, когда только ни пожелает, и он не сомневался, что Дедушка обязательно придёт, чем бы в тот момент ни занимался. Но Адик никогда не злоупотреблял этой возможностью, а всякий раз ожидал, когда Дедушка навестит его сам, хотя это случалось всё реже и реже.
Он скосил глаза, украдкой, сквозь полуприкрытые веки, наблюдая за Дедушкой. Несмотря на жару, тот, как всегда, был завёрнут в плотную белую хламиду. Его длинные седые волосы мягкими волнами струились по плечам, а курчавая борода ниспадала на грудь.
Конец свитка выскользнул из мозолистых пальцев и, раскручиваясь, покатился по траве. Дедушка подхватил его, небрежно смотал и сунул за пазуху. Сняв очки, он устало потёр переносицу и ласково посмотрел на Адика.
- У тебя всё хорошо? – спросил он, потрепав внука по выгоревшим кудрям. – Мне показалось, что сегодня ты какой-то смурной.
- Всё просто здОрово! – Адик потёрся щекой о дедушкину руку.
- Извини, что долго не приходил. Ты не звал, а сам я был страшно занят…
«Ты вечно занят», - подумал Адик и испугался, что Дедушка может угадать его мысли. Он знал: Дедушка это умеет, и ему стало немного стыдно.
Нашарив в траве узловатый посох и опершись на него, Дедушка тяжело поднялся.
- Тебе уже пора? – Адик попытался скрыть сожаление в голосе.
- Ну что ты! Ещё немного времени у меня есть. Чем займёмся? Может, купаться пойдём?
- Конечно! – обрадовался Адик, вскакивая на ноги.
Рука об руку они зашагали через луг к поблёскивающей в предзакатных лучах тонкой полоске реки. По лугу, пощипывая травку, медленно бродили овцы. Они разбрелись, казалось, до самого горизонта, потому что пастушьи собаки, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, резвились как шаловливые щенки.
- Кусака, Беляк, Загоняй! – сердито крикнул им Дедушка. – Ату, бездельники! Гони! Гони!
Беляк с Загоняем тут же кинулись собирать стадо, а Кусака, извиваясь всем телом и виляя хвостом, подбежала к Дедушке и ткнулась кудлатой головой ему в ладонь.
- Ах ты, подлиза! – рассмеялся Дедушка, почёсывая псину за ухом.
Кусака, заливаясь радостным лаем, принялась нарезАть вокруг них широкие круги. Адику бросилось в глаза, что собака за последнее время заметно растолстела и обленилась. Она даже за стадом не побежала, хотя для неё это было скорее удовольствие, чем работа.
«Сейчас я тебя растормошу, лежебока!» - весело подумал Адик, ловя Кусаку за лохматый загривок и запрыгивая ей на спину. Они всегда так играли: собака легко стряхивала с себя мальчика, валила его в траву, наступив лапами на грудь, и подавляя шутливое сопротивление, вылизывала тому лицо мягким слюнявым языком.
Но в этот раз Кусака не приняла игры. Она завизжала, словно ей отдавили лапу, и отскочила в сторону, поджав хвост, обиженно кося на Адика влажным глазом.
- Что это с ней? – Адик растерянно посмотрел на Дедушку.
- Всё в порядке, - Дедушка улыбнулся. – Скоро ты сам в этом убедишься. А пока лучше на время оставить Кусаку в покое.
Они не спеша спустились к воде. Адик, стряхнув с ног старенькие кеды без шнурков и оставшись в одних шортах-трусиках, с разбегу погрузился в прохладную глубину. Вынырнув на середине реки, он несколькими гребками достиг противоположного берега и ловко вскарабкался на него, цепляясь за корни трав и стрижиные норы.
Купание с Дедушкой мало чем отличалось от купания без Дедушки: пока Адик плескался в реке и, зажав пальцами нос, нырял с невысокого обрыва, тот сидел на берегу, уткнувшись в свои бесконечные свитки, с ловкостью фокусника извлекая их из складок одежды. Лишь иногда, когда до него долетали особенно сильные брызги, он отрывался от своего чтива и шутливо грозил внуку не до конца разгибающимся пальцем.
Но Адик всё равно был счастлив.
Когда он, вдоволь накупавшись, растянулся на прогретом за день песке, солнце уже почти касалось горизонта. Жара потихоньку спадала, но ночь обещала быть тёплой, и Адик решил, что не пойдёт сегодня спать в хижину, а переночует под открытым небом.
- Что у тебя новенького? – спросил Дедушка, присаживаясь рядом.
Адик стал взахлёб рассказывать ему о своих последних похождениях и проделках. Дедушка слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка задавая вопросы, да тихонько посмеиваясь в бороду. Он никогда ничего не запрещал внуку, не мешал набивать синяки и шишки, рассаживать коленки и не навязывал того, чего бы Адику делать не хотелось.
Впрочем, запреты всё же были, но высказывались они в форме назидательных наставлений. А если Адику случалось нарушить один-другой из них, Дедушка его не наказывал и не ругал, а только грустно качал седовласой головой, отчего сразу делалось понятно: больше Адик никогда так поступать не станет.
- Может быть тебе чего-нибудь хочется? – Дедушка внимательно посмотрел на внука. – Не хватает чего-то. Ты, говори, не стесняйся.
Адик замялся. Он давно готовился к этому разговору, но не знал, с чего начать.
Дедушка исполнял все желания внука, и Адик верил, что для того не существует ничего невозможного. Но сейчас он боялся, что его просьба может оказаться невыполнимой даже для Дедушки, и заранее готов был с этим смириться.
- Послушай, деда, - начал Адик издалека. – Здесь так хорошо, просто стыдно жаловаться, есть всё, чего душа пожелает. Столько разных мест и уголков. И живности всякой хватает: звери, птицы, рыбы… Но только я почти всё время один… Конечно, есть ты, но ведь с тобой не заберёшься на гору, не побегаешь наперегонки и не поныряешь за ракушками…
Дедушка серьёзно слушал его, задумчиво протирая стёклышки очков полой хламиды.
- Я понимаю, что, наверное, прошу невозможного: это ведь не удочка, не плот и не домик на дереве, но, может быть, ты сумеешь раздобыть мне друга?
Адик с надеждой посмотрел на Дедушку. Тот улыбался. У его глаз образовалась сеточка мелких морщинок, а усы приподнялись и смешно растопырились.
В складках хламиды вдруг тихо затренькало переговорное устройство.
- Говори,- буркнул Дедушка, поднося плоскую коробочку к уху.
Какое-то время он молча слушал, и лицо его становилось всё более суровым.
- Сейчас буду!
Дедушка убрал переговорное устройство и повернулся к внуку.
- Прости, малыш, но теперь мне уже действительно пора, - сказал он, вставая и отряхивая хламиду от налипшего песка. – А насчёт друга… Ты потерпи немного. Я подумаю, что тут можно сделать. Обещаю.
Если Дедушка обещал подумать, то ещё не бывало случая, чтобы у него чего-то не получилось. Конечно, сегодняшняя просьба была не совсем обычной, и полной уверенности у Адика не было, но он очень надеялся, что Дедушка и в этот раз не подведёт.
Подобрав свои кеды, Адик сбежал к воде ополоснуть ноги. Когда он обернулся, Дедушки на берегу уже не было.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/05/08/1859