Шекспир. Сонет 78. Перевод
So oft have I invoked thee for my Muse,
And found such fair assistance in my verse,
As every alien pen hath got my use,
And under thee their poesy disperse.
Thine eyes, that taught the dumb on high to sing,
And heavy ignorance aloft to fly,
Have added feathers to the learnd's wing
And given grace a double majesty.
Yet be most proud of that which I compile,
Whose influence is thine, and born of thee:
In others' works thou dost but mend the style,
And arts with thy sweet graces gracd be;
But thou art all my art, and dost advance
As high as learning my rude ignorance.
Я так часто призывал тебя как свою Музу
и находил в тебе такую добрую помощь для своих стихов,
что каждое чужое перо присвоило мой обычай
и, прикрываясь тобой, распространяет свою поэзию.
Твои глаза, которые научили немого петь во весь голос,
а тяжкое невежество -- летать в вышине,
теперь добавили перьев к крыльям ученых
и придали изяществу двойное великолепие.
И все же гордись более всего тем, что слагаю я,
у которого все влияние -- твое, и рождено от тебя*;
в произведениях других ты всего лишь улучшаешь стиль,
и искусства лишь украшаются твоей драгоценной красой.
Но для меня ты -- все мое искусство, и возвышаешь
до учености мое грубое невежество.
---------
* Согласно расхожим представлениям того времени, жизнь каждого человека
проходила под постоянным влянием тех или иных звезд. Поэт заявляет, что у
него все влияние -- от Друга, тем самым косвенно очередной раз уподобляя его
звезде.
Столь часто я к тебе взывал как к музе,
Так много для стиха в тебе обрел,
Что всякое перо с тобой в союзе
Решило свой расширить ореол.
Немого петь глаза твои учили
И тяжкое невежество летать...
Теперь они ученых окрылили,
Изящней сделав их изысков стать.
Но ты гордись моим стихом нетленным,
К нем все твое, твоих достоинств быль,
В стихах других монетою разменной
Твоя краса лишь улучшает стиль.
В моих стихах все содержанье - ты,
Причина обретенной высоты…
Шекспир. Сонет 79. Перевод
Whilst I alone did call upon thy aid,
My verse alone had all thy gentle grace,
But now my gracious numbers are decayed,
And my sick Muse doth give another place.
I grant (sweet love) thy lovely argument
Deserves the travail of a worthier pen,
Yet what of thee thy poet doth invent
He robs thee of, and pays it thee again:
He lends thee virtue, and he stole that word
From thy behaviour; beauty doth he give,
And found it in thy cheek; he can afford
No praise to thee but what in thee doth live.
Then thank him not for that which he doth say,
Since what he owes thee, thou thyself dost pay.
Пока я один взывал к твоей помощи,
мои стихи одни воплощали все твое изящество*,
но теперь мои изящные стихи в упадке,
и моя больная Муза уступает место другому.
Я признаю, любовь моя, что твоя милая тема
заслуживает труда более достойного пера,
и все же, что бы о тебе ни сочинил поэт,
он все ворует у тебя, а потом возмещает тебе же:
он наделяет тебя добродетелью, но само это слово он украл
у твоего поведения; он придает тебе красоту,
но он лишь нашел ее в твоем лице [щеке]; он не может воздать
тебе никакой хвалы, кроме повторения того, что уже в тебе живет.
Поэтому не благодари его за то, что он говорит,
поскольку то, что он должен воздать тебе, ты платишь сам.
* Другое возможное прочтение: "...одни пользовались твоей благосклонностью".
Пока тебя один я воспевал,
То красотой блистал мой стих, не зная,
Что срок триумфа неизменно мал,
Больную Музу вытеснит другая...
Я признаю, любовь моя, тот факт,
Что ты достоин лучшего поэта,
Но то, что преподнес его талант,
Лишь у тебя своровано при этом.
Тебе твое же дарит он лицо
И твоего поступка добродетель,
Он всякий раз тебе вручает то,
Чем ты владеешь...я тому свидетель.
Так стоит ли его благодарить,
Когда за все приходится платить?
Шекспир. Сонет 80. Перевод
O how I faint when I of you do write,
Knowing a better spirit doth use your name,
And in the praise thereof spends all his might,
To make me tongue-tied speaking of your fame.
But since your worth (wide as the ocean is)
The humble as the proudest sail doth bear,
My saucy bark (inferior far to his)
On your broad main doth wilfully appear.
Your shallowest help will hold me up afloat,
Whilst he upon your soundless deep doth ride,
Or (being wracked) I am a worthless boat,
He of tall building and of goodly pride.
Then if he thrive and I be cast away,
The worst was this: my love was my decay.
О, как меня лишает сил, когда я пишу о тебе,
знание, что превосходящий меня дух использует твое имя
и на хвалу тебе расходует всю свою силу,
так что сковывает мой язык, когда я говорю о твоей славе.
Но поскольку твои достоинства, обширные, как океан,
несут на себе равно скромный и самый гордый парус,
моя дерзкая ладья, много уступающая его кораблю,
своевольно появляется на твоей морской шири.
Твоя самая мелкая помощь удержит меня на плаву,
тогда как он поплывет по твоей бездонной глубине,
или, потерпев крушение, я стану никчемной лодкой,
а он останется кораблем величественной и прекрасной постройки.
Тогда, если он будет преуспевать, а я буду выброшен на берег,
то худшее будет в том, что моя любовь стала моим крахом.
Как отнимает силы пониманье,
Что молод мой соперник!.. я же - стар...
Он рвеньем заслужил твое вниманье,
А мой язык теряет речи дар.
Его корабль свой расправляет парус,
Твоих достоинств чуя глубину,
Моя ладья скользит - что ей осталось? -
По той же шири, не идя ко дну...
Вниманья капля мне была б полезна,
Что б на плаву остаться с ним вдвоем...
Иль потерпев крушенье, я исчезну,
А он великим станет кораблем.
Печальную я вскрыл закономерность:
Погибель мне сулят любовь и верность.
Шекспир. Сонет 81. Перевод
Or shall I live your epitaph to make,
Or you survive when I in earth am rotten,
From hence your memory death cannot take,
Although in me each part will be forgotten.
Your name from hence immortal life shall have,
Though I (once gone) to all the world must die;
The earth can yield me but a common grave,
When you intomb d in mens eyes shall lie:
Your monument shall be my gentle verse,
Which eyes not yet created shall o'er-read,
And tongues to be your being shall rehearse,
When all the breathers of this world are dead;
You still shall live (such virtue hath my pen)
Where breath most breathes, even in the mouths of men.
Я ли доживу до того, чтобы составить тебе эпитафию,
или ты еще будешь жив, когда я сгнию в земле,
отсюда* твою память смерть не сможет забрать,
хотя я буду всецело забыт.
Твое имя отсюда получит бессмертную жизнь,
хотя я, скончавшись, должен буду для всего мира умереть.
Земля может предоставить мне только простую могилу,
тогда как ты пребудешь в гробнице людских глаз;
памятником тебе станут мои нежные стихи,
которые будут перечитывать глаза людей, еще не рожденных на свет,
и будущие языки будут заново рассказывать о твоем живом существе,
когда все, кто сейчас дышат в этом мире, уже умрут.
Ты всегда будешь жить -- такое свойство имеет мое перо, --
там, где дыханье жизни более всего дышит жизнью, -- в устах людей.
* Здесь "hence" (отсюда) может означать либо "из этого мира", либо "из этих стихов".
Я ль доживу до тех прискорбных дней,
Когда составлю стих надгробный другу,
Иль раньше кану в царствие теней -
Ты будешь славен, а меня забудут...
Твое, я верю, имя будет жить,
Хоть я продлю надгробий вереницу,
Мою плиту от глаз сокроет сныть,
А ты украсишь глаз людских гробницу.
Твой памятник - нетленность строк моих,
Моей любви и нежности порывы...
Потомкам о тебе споет мой стих,
Когда умрут все те, кто ныне живы.
Ты будешь жить в устах людей живых
Такое свойство у стихов моих.
Шекспир. Сонет 82. Перевод
I grant thou wert not married to my Muse,
And therefore mayst without attaint o'erlook
The dedicated words which writers use
Of their fair subjects, blessing every book.
Thou art as fair in knowledge as in hue,
Finding thy worth a limit past my praise,
And therefore art inforced to seek anew
Some fresher stamp of the time-bettering days.
And do so, love; yet when they have devised
What straind touches rhetoric can lend,
Thou, truly fair, wert truly sympathised
In true plain words by the true-telling friend;
And their gross painting might be better used
Where cheeks need blood; in thee it is abused.
Я признаю, что ты не связан браком с моей Музой,
и, значит, можешь без позора для себя прочитывать
слова посвящений, которые пишущие употребляют,
говоря о своих прекрасных предметах, чтобы благословить каждую книгу. Ты так же совершенен умом, как и внешностью*,
и, находя, что твои достоинства превосходят мою хвалу,
ты вынужден поэтому искать снова
какую-то более свежую хвалу, несущую печать этого усовершенствованного времени. Так и делай, любовь моя; но все же, пока они придумывали,
какие неестественные приемы может дать риторика,
ты, истинно прекрасный, был истинно отображен
в простых истинных словах своего истинного друга;
а их густую краску [грубую живопись] лучше бы применять там,
где щекам недостает крови; для тебя она неуместна.
Я признаю без тени возмущенья:
Не обручен ты с Музою моей...
Читай других поэтов посвященья,
Что каждый труд их сделали ценней.
И внешностью и разумом, конечно,
Ты совершенней всех моих похвал,
И ищешь вновь, порой небезуспешно,
Свежее, современней мадригал.
Что ж делай так, любовь моя, но все же,
Пока другой безумствовал поэт,
Ты, истинно прекрасный, что дороже,
Моим стихом был истинно воспет.
Густая краска, огрубив мазок,
Убьет живой красы твоей цветок.
Шекспир. Сонет 83. Перевод
I never saw that you did painting need,
And therefore to your fair no painting set;
I found (or thought I found) you did exceed
The barren tender of a poet's debt:
And therefore have I slept in your report,
That you yourself, being extant, well might show
How far a modern quill doth come too short,
Speaking of worth, what worth in you doth grow.
This silence for my sin you did impute,
Which shall be most my glory, being dumb,
For I impair not beauty, being mute,
When others would give life, and bring a tomb.
There lives more life in one of your fair eyes
Than both your poets can in praise devise.
Я никогда не видел, чтобы ты нуждался в приукрашивании,
и поэтому к твоей красоте никакого приукрашивания не применял;
я обнаруживал -- или думал, что обнаруживал, -- что ты выше
того пустого славословия, которое поэты предлагают в уплату своего долга.
Я потому ничего не делал [спал] для твоего прославления,
что ты сам, живой, был свидетельством тому,
насколько современное перо не справляется,
говоря о достоинствах, c описанием достоинств, которые процветают в тебе.
Это молчание ты мне вменил в грех,
тогда как оставаться бессловесным -- моя самая большая заслуга,
ведь, будучи немым, я не наношу вреда красоте,
когда другие желали бы дать ей жизнь, а приносят могилу.
В каждом из твоих прекрасных глаз больше жизни,
чем оба твоих поэта могут изобрести для хвалы.
Я видел ясно, друг мой, что тебя
Поэтам приукрасить не дано...
Я понимал, восторженно любя,
Ты выше славословия давно.
Я ничего не делал, ибо знал,
Что сам ты стал свидетельством живым
Тому, что современный мадригал
Не справился с величием твоим.
Ты немоту мою вменил мне в грех,
Хотя она ценнее прочих дел,
Ведь ради поэтических утех
Я умерщвлять красу твою не смел.
Ведь каждый из твоих прекрасных глаз
Поэтов бредней краше...без прикрас…
Шекспир. Сонет 84. Перевод
Who is it that says most which can say more
Than this rich praise -- that you alone are you,
In whose confine immurd is the store
Which should example where your equal grew?
Lean penury within that pen doth dwell
That to his subject lends not some small glory,
But he that writes of you, if he can tell
That you are you, so dignifies his story:
Let him but copy what in you is writ,
Not making worse what nature made so clear,
And such a counterpart shall fame his wit,
Making his style admird every where.
You to your beauteous blessings add a curse,
Being fond of praise, which makes your praises worse.
Кто скажет лучше всего -- кто может сказать больше*,
чем эта драгоценная хвала: что ты один -- такой, как ты,
заключающий в себе запас красоты и душевных качеств,
который должен был бы стать примером, если бы где-то расцветал равный тебе**?
Тощая скудость живет в том пере,
которое не придает своему предмету хотя бы небольшой славы,
но тот, кто пишет о тебе -- если он сможет только сказать,
что ты есть ты, -- облагородит свое описание.
Пусть он скопирует то, что в тебе написано природой,
не ухудшив того, что природа сделала таким совершенным,
и такая точная копия прославит его ум,
заставив всех восхищаться его стилем.
Ты к своей благословенной красоте добавляешь проклятье
тем, что любишь хвалу, отчего хвала тебе становится хуже.
* Сбивчивый синтаксис первой строки дал комментаторам пищу для различных толкований; впрочем, различия между толкованиями здесь не очень существенны для понимания общего смысла.
** Другими словами: никто не может превзойти тебя красотой; если есть на свете кто-то столь же прекрасный, то он только твоя копия.
Ответь, кто скажет больше, милый друг,
Коль я скажу, что ты, один лишь ты
Взял свет и красоту из божьих рук,
Став солнцем для бутонов красоты.
Мне жаль перо, бессильное придать
Любви предмету лестной славы штрих...
Но ты есть ты... Кто сможет так сказать,
Уже облагородит этим стих.
Природы лишь копируя успех,
Его не умаляя ни на дюйм,
Он стилем восхитить сумеет всех,
Прославит свой талант и тонкий ум.
Ты, лесть любя, навлек красе проклятье,
Вот отчего хвалы ветшает платье...