Эта часть отмечена лёгким хронологическим прыжком. До того, как Лара поселится в городской квартире вместе с Ло, пройдёт ещё немало времени, но так уж вышло, что в конкурсный рассказ про Бельтайн попала именно эта парочка :)
***
Ведьма рыскала по квартире, разбрасывая мешочки и кульки. Ворохом сыпались травы, крупы, перья…
– В Белтейн всё сгодится, – бормотала Лаура, вытягивая из углов новые и новые метёлки и крупяные припасы. – И откуда что взялось! Прилетела с одной котомкой!
– Это точно, – мяукнул Ло, обнюхивая мешочек с пряностями. – Мур-р-ряу!
– Эй-эй-эй, ты куда полез, убери усы сейчас же! Там кошачья мята!
– Мря-а-ау…
Лаура оттащила барахтающегося кота от опасного мешочка, засунула мяту подальше и продолжила поиски, не забыв оглянуться на стеклянный кувшин у окна.
Пусто. Одна вода да пар над кувшином. Ведьма нахмурилась.
На улице швырялся пригоршнями серебра весенний ливень. Лаура сердито сгребла из воздуха крохи колдовства, размахнулась и бросила в окно поперёк дождя. На деревьях тотчас набухли почки – набухли, расправились, потемнели… И выстрелили листвой.
Лаура довольно утёрла со лба пот.
– Ух, какая шустрая! Зачем весну так рано зовёшь? Не помнишь, что старшие говорили? Земля резвости не любит.
– А как я ещё горицвет на воде проращу, если соки весенние не позвать? – огрызнулась Лаура и, не слушая кота, снова взмахнула рукой. Слабая дымка на ветвях послушно налилась звонкой зеленью.
– Всё, – пробормотала она, падая на стул. Дотянулась до кружки чая, высыпала в неё половину сахарницы, размешала и выпила залпом. – Уф…
Выглянула на улицу. Шёлковые листья шептались уже без её наущения. Множились в кронах шорохи... Но ранняя весна – пора переменчивая. Приманить нелегко, а удержать – ещё труднее, надолго оставлять одну не следует…
Лаура подняла с полу мешочки с крупой и пряностями, рассыпала по подоконнику, осторожно проронила несколько крох и в кувшин. Прозрачная вода взвихрилась, принимая в свой хоровод крупицы кардамона и коричную пыль, но скоро успокоилась, поглотив и янтарный блеск, и ведьмин вздох.
Ничего не выходило, как Лаура ни старалась с самого утра.
Если к первому майскому полудню не зацветёт в стеклянном кувшине горицвет-отведиглаз, придётся идти за ним на плёс, а всякий знает, каково молодой ведьме на чужой реке.
Чтобы прорастить горицвет, Лара созвала с окрестных земель целые ручьи весеннего сока. Потянула их по стволам, заставила разойтись по пальцам-веткам, докатиться до самых тонких черенков. Земля на уговоры согласилась, расщедрилась, да только сбились теперь и день, и ночь в округе: на часах раннее утро, а дальние холмы уже сверкают всполохами костров, искры летят в бездонное, по-ночному синее небо; вот-вот сощурится улыбкой колдунья-луна.
– Как бы потом это поправить, – бормочет Лаура, почёсывая за ухом Ло, но сама думает о другом, неотрывно глядя в кувшин. Там, на дне, серебрятся песчинки тмина, распускаются узкие листья тимьяна, светятся звёздочки чабреца, но сколько ни вглядывайся – желанных лепестков отведиглаза не разглядеть.
– Новая весна – новая надежда. Вода оживает. Слушай, как травы поют, – сонно мурлыкнул Ло. Лару и саму клонило в сон, но до решающего мгновения ещё оставалось время, и нужно было во что бы то ни стало добыть, вырастить волшебный цветок…
За окном кроны бушевали зелёным озером, и сам воздух был напоён свежим звоном пробуждённых трав, дождей и надежд. Да только без горицвета Ларе была одна дорога – обратно в лес. Назад её не вернули только потому, что так и не отыскали. А не отыскали – потому что предусмотрительная ведьма как следует запаслась горицветом-отведиглазом, без которого к людям соваться – себе дороже.
Но на то горицвет и волшебный, что ни из прошлого его не воротишь, ни в будущем не сорвёшь, каждый Белтейн приходится заново добывать.
Умелые ведьмы сами выращивают его в кувшинах, укрывают свежие цветы в листья примулы, рябины и дурманящей бузины. Но чтобы заставить гордый бутон распуститься в воде, сколько колдовства, сколько смелости и силы надо вложить…
– У тебя таких и нет ещё, – зевнул кот. – Ох и влетит тебе от старшей, если возвращаться придётся…
– Не придётся, – процедила Лаура, хоть и трусила уже не на шутку. Не прорастёт горицвет – не видать защиты от любопытных и не скрыть от людей своей ворожбы, даже самой малой. А что прикажете делать ведьме с котлом да помелом среди города, где ни дунуть, ни искру призвать?
Конечно, можно пойти на плёс, там горицвета в эту ночь на всех хватит. Но там непременно будут и старшие, и средние, и кто из лесного молодняка посмелее. И если уж они Лауру заметят (а как ведьмам родную кровь не учуять!) – не унести ей ноги второй раз.
Хмуро оглянулась Лара на окно. В открытые рамы ветер метал водяную крупу. Кое-какие капли попадали и в кувшин, как и было задумано: весенний сок каждый год будит горицвет… Да только что-то нынче никакого горицвета всё ещё не наблюдалось.
– Первый блин комом, – утешил её кот.
Разнотравье в кувшине бушевало вовсю. Била в стекло жёлтая полынь, распустила бархатные одежды гвоздика, плёл свои лепестки ласковый коварный шафран. На глазах взметнулся иссоп, обвивая продолговатые ягоды барбариса… Может, сейчас?..
Дрогнувшей рукой Лаура провела над кувшином; заклубился пар. Ледяной дождь смешался с горячим родниковым хрусталём, унял круговерть трав; стебли застыли в стеклянном безвременье.
– Только посмей сунуть туда усы, – пригрозила Лара коту, не отрывая глаз от разросшегося цветника в стеклянном сосуде.
– Хорошо, что я тебе эту посудину приволок, – фыркнул Ло и снова уснул.
– Это точно, – согласилась она, напряжённо стряхивая в кувшин все крошечки колдовства, какие достала по сундукам да мешочкам. Ну же, ещё немного – и в самой глубине распустится горицвет весенний…
– А если нет – идти тебе на серый плёс и искать горицвет от Сибири до Сербии, от Самайна до следующего Белтейна, – зашептали в уши оставшиеся в лесу ведьмы.
Лара только отмахнулась – ведьмины голоса давно перестали её пугать. Пугали лишь сами ведьмы да старый плёс… Уставшая от тревог и колдовства, она свернулась калачиком и задремала с открытыми глазами, цепко держась взглядом за кувшин.
«Верь, Лаура, несбывшимся снам. Чудесные сны оживают. А если произносишь слово – будь готова, что оно сбудется. Особенно сегодня…»
В полдень, как по совиному крику, встряхнулась. Не надеясь на весну, подошла ближе, разглядела сад на дне.
Никакого горицвета. Ни весеннего, ни золотистого, ни ведьминого монгольского…
– Ну что? Собираемся на плёс? – разминая лапы, спросил кот.
А что ему. Заберётся к ней за пазуху, и никакие ведьмы, никакие чёрные страхи ему нипочём.
– Ну какая ж ты колдунья, если даже в добрый праздник боишься к плёсу выйти? – недовольно спросил он.
– Конечно, боюсь, – согласилась Лаура. – Там сегодня все ведьмы будут – и старшие, и средние. И главная тоже. Возьмут и заберут обратно в лес.
– Тебе так и так туда дорога, коли не добудешь горицвет, – повертел усами Ло.
– А то я не знаю! – огрызнулась Лаура и в который раз уставилась на кувшин. Но чуда не произошло, и вместо нежных золотистых лепестков на поверхности плавали одни колдовские травы.
– Минутка у тебя ещё есть, – ласково промурлыкал кот. – Давай, делай что-нибудь, Лара-Лаура! До старости будешь горицвет у чужих воровать?
– Да если бы я знала, чего ему не хватает! – в отчаянии воскликнула она, жмурясь, чтоб не видеть, как стрелка бежит, отсчитывая последние секунды невидимости её колдовства. Сжалась, спряталась, ожидая свиста мётел и хохота ведьм…
Что-то ткнулось ей в колени.
– На. Белтейн – добрый праздник, – промурчал Ло, отходя. На коленях Лаура обнаружила стебелёк горицвета.
– До утра тебе хватит, – фыркнул кот. – А там слетаешь на плёс, когда все разойдутся. Может, и найдёшь кустик-другой.
– Откуда у тебя?.. – шёпотом спросила она.
– Я не ведьма, я кот. Мне воровать не стыдно. И если я у какой хозяйки вместе с рыбкой стянул веточку горицвета… Чай, не обеднеет. А ты давай, давай, смотри в свой кувшин, мотай на ус. Чтоб в следующий Белтейн сама прорастила, без всяких там закавык. Убежала из лесу – будь добра, твори первосортное ведьмовство. А не мокрый салат в стеклянной посуде.
Ло фыркнул и уснул окончательно, до самой полуночи. А там уж они пойдут на холмы и разожгут собственный костёр.