Из дневника Л.Гинзбург: Горький недавно говорил Николаю Эрдману о Толстом: «Вы думаете, ему легко давалась его корявость? Он очень хорошо умел писать. Он по девять раз перемарывал — и на десятый получалось наконец коряво».
Толстой – гений прямой речи. Прямая речь естественна и наилучшим образом характеризует героев. Внутренние же монологи неправдоподобны (в том смысле, что неестественны для героев). А 20 лет назад, в “Севастопольских рассказах” эти монологи были естественным продолжением прямой речи.
Метафоры по меньшей мере скупы, порой противоречат смыслово и стилистически, нередко повторяются. "Жирная нога" (повторяется 3 раза), "толстые ноги" - других эпитетов Васенькиных ног нет. Кстати, при его жирных ногах - "крупная красивая фигура": видно, Толстой любит пухленьких (вспомним повторяющиеся "полные плечи" Анны). Вообще, полнота у Толстого – признак физического здоровья. Худоба – напротив, признак болезни. Одна и та же "плутовская улыбка" морщит губы и Долли, и Анны. Повторяются и очень дорогие "простые" платья Анны. Иногда эти повторы приводят к неожиданному эффекту: многочисленные "белые зубы" Вронского невольно (а на самом деле, композиционно) указывают на его связь с лошадьми. Набоков в лекции об "А.К." уже отмечал румянец и бледность как непременный признак волнений. Отметим еще блеск глаз. Вспомним также повторяющиеся имена (хотя бы в одном узком кругу: Анна Аркадьевна - дочь Анна - служанка Аннушка). Предполагаю, что повторы эти неслучайны и, принимая во внимание дидактический нрав автора, имеют цель закрепить в памяти читателя определенные связи.
"Увидав его [Вронского] шляпу на вешалке, она [Анна] содрогнулась от отвращения." Точно так же она впервые почувствовала отвращение к шляпе Каренина. Не тогда ли началась ее болезнь?
Гл.29 заканчивается тем, что Анна нюхает хлеб и сыр и убеждается, что запах съестного ей противен. А гл.30 начинается с того, что Анна говорит себе, что "того вкуса уж нет для Алексея во мне". Интересная связь приема пищи и плотской любви.
Эволюции Анны. Внешняя красота не изменилась: Толстой упорно повторяет эпитеты, в том числе и ее нарядов. При этом у Анны уже появляются новые привычки: она щурится, курит, принимает морфин. Так Толстой подготавливает нас к внутренним переменам героини: разговор стал ироничен, даже циничен; она признается, что не любит дочь; занятия живописью, филантропией, писательством не серьезны; ее истерики, мании. При всей неизменной красоте, Анна становится менее привлекательным персонажем (на некоторое время).
Создается впечатление, что это роман о Левине, вернее об авторском взгляде на религию и сельское хозяйство, а линия Карениных - только способ завлечь читателя и поддержать дальнейший интерес к чтению. Первые полторы главы - самые замечательные. Затем идут невозможно многостраничные рассуждения Левина, которые не добавляют ничего ни к сюжету, ни к развитию. Потом, автор, сжалившись над осоловевшим читателем, возвращает нам Анну, но как-то нехотя, зачем-то посылая ее заграницу и наделяя ее любовника-офицера (хоть и бывшего) художественными стремлениями. Это, кстати, дает автору возможность привести изумительные рассуждения об искусстве. Лучшие в художественном плане описания - бал Китти и охота Левина. Набоков отмечает различную скорость течения времени у Анны-Вронского и Китти-Левина. На самом деле, автору просто хочется поговорить подольше и побольше о своем любимом герое, вернее от его имени, а еще вернее, о своих мыслях.
Две величайшие женщины в русской литературе и обе - Анны: Анна Андреевна и Анна Аркадьевна, из-за плеча которой выглядывает со своим шпицем Анна Сергеевна.
Анна Каренина - явно самый любимый автором (как бы он ни старался скрыть это), а потому и самый яркий персонаж романа, так же, как Наташа Ростова или Татьяна Ларина.
Анна - душа романа, Левин - его смысл. Потому Левин скучен и не интересен. Потому Анна так жива и естественна.