Реанимация - часть 2

Игорь Пахтеев
 
    Начало этой истории на странице: http://www.proza.ru/2018/05/31/1894
 
 

                *   *   *
   
      VIP-палата   хирургического отделения   встретила  Андрея довольно прохладно.  В приоткрытое окно, раздувая в стороны  зелёные шторы,   врывался свежий ветерок,  имеющий  лёгкий  привкус  костра.  Где-то  невдалеке  с натугой   каркнула  сытая больничными объедками  ворона. 

      Андрей прикрыл глаза и с наслаждением  глубоко вдохнул  ноздрями  пахнущий хвоей  и дымом  воздух. Ему представилось, что он  опять,  как много лет назад,   сидит со своими  школьными друзьями  на лесной поляне и печёт   картошечку  в углях  затухающего костра.  Гитара,  пиво,  комары…

  — Тётя Маша, прикрой, пожалуйста,  окно, – раздался голос одной из двух  сестричек, перевозивших Андрея из реанимации, –  а то в крематории опять  для кого-то  растопили  печь.
 
    Туристический  костёр в  воображении Андрея   моментально  превратился  в поминальное кострище.  Романтическое настроение сразу  сменилось  тревожным, и заставило открыть глаза, чтобы  оглядеться. 

    Платная палата  мало чем  отличалась от холостяцкого жилья  Андрея в малосемейном общежитии.  Такая же узкая кровать,  тумбочка,  стол и два стула.  Из  дополнительных   опций,  по сравнению с  больничными палатами для пролетариата,  были:   отдельный  малогабаритный  санузел,   небольшой  холодильник и  телевизор  ВВК.   Под потолком,   у окна с розовыми  шторами  висел  внутренний блок неработающего  кондиционера, –  его с успехом заменяла  открытая створка окна.  Дёшево и сердито, –  оптимизация расходов  в действии.  Впрочем,  при  желании  клиента,  и эта  маленькая проблема легко решалась оплатой  дополнительного  чека.

    Андрей с большим  бы удовольствием променял  сейчас  эту  VIP-палату  на  обычную,  с  тремя небритыми  соседями.  Анекдоты,  споры  о политике и  футболе,  обмен профессиональными  знаниями  о  достоинствах и  дополнительных опциях  автомобилей   и женщин, игра в карты после вечернего обхода   и попытки  уже после отбоя  установить    неформальный контакт  с дежурной  медсестрой  или  ходячей больной из женской палаты, –  всё это было  хорошо знакомо Андрею.  Несколько лет назад  он целых  две недели  лежал в такой же больнице по поводу удаления  аппендицита, – и эти дни остались в его памяти  не самыми чёрными  пятнами.

    Но статус богатого пациента  и желание максимально восстановить  своё  разбитое  в аварии  лицо  заставило  Андрея  смириться.  Тем боле, что  сразу после того, как его переложили с каталки на кровать,  произошло ещё одно приятное событие.  Тётя  Маша,  прежде чем попрощаться, вдруг  ловким  движением  руки извлекла из кармана своего халата трусы Андрея:

   — Ну, что бесштанная команда, хватит тебе наших  девчонок смущать, – давай помогу надеть. 

   Казалось бы,  мелочь, но  он сразу почувствовал себя почти нобелевским лауреатом на вручении премии, –  в смокинге и галстуке-бабочке.   И, если  уж  принято  встречать  по одёжке, то надо, хотя бы до пояса, соответствовать этим  ожиданиям. 

   — Хороший ты парень, Андрюша, только  в последнее время  что-то  был  очень неразговорчивый, – посмеялась  на прощанье   тётя Маша. –  Выздоравливай.

     В ответ  Андрей   сказал   "Пока"  и  пошевелил пальцами правой руки,  что  при  его ограниченных пока  возможностях можно было расценить,  как высшую степень благодарности.

               
                *   *   *

   Жизнь на новом месте при всех плюсах платного обслуживания  уже с первых минут принесла Андрею  первый неприятный сюрприз.

   Не успел он  оглядеться на новом месте, как в палату  вошёл молодой  человек в тщательно отутюженном белом  халате.

   "Наверно, это интерн,– подумал Андрей,– сейчас будет пытаться с трёх раз угадать моё заболевание".
 
     Но всё оказалось  намного хуже.  Юноша прямо от двери, представился:

   — Здравствуйте, меня зовут  Роман.  Я – санитар  и буду Вам пока во всём помогать.  Утку подать?

      "Господи, да где же я тебе так  сумел нагадить,  что ты  каждый день испытываешь  на прочность  мои нервы сердечные?"
 
     Андрей с напряжением и тревогой смотрел на стоящего сейчас у его кровати  этого  розовощёкого, довольно крепкого телосложения "бойца альтернативных войск".  И если прикосновение бабы Маши к поистине святой и намоленной части его тела  раньше  лишь слегка смущало Андрея, то мужские руки на том же месте, пусть даже без "задней" мысли,– вызывало уже чувство брезгливости. Но всё же оставалась небольшая надежда на то,  что  он в чём-то  ошибается:

     — Послушай, Рома, а ты  на самом деле….  этот….  ну, с  неправильным  компасом?

    Юноша  в нерешительности замер, с опаской оглянулся на дверь, а потом наклонился ближе к Андрею  и негромко ответил:

   — Я понимаю Вас.  Но не волнуйтесь, – я нормальный.  Просто у меня мама сердечница, а  я у неё один, и она очень боялась  меня потерять.   Оставить её надолго  одну и бегать от призыва я не мог, а  денег на взятку  не было.  Вот и пришлось  сказать про себя….  В нашем доме живёт один парень…  из этих самых.  Он мне и посоветовал, как себя вести  и что говорить.  Но очень прошу Вас никому  об этом не рассказывать, – я продержался уже больше года, и  мне осталось совсем немного.

   Андрей  утвердительно  кивнул головой,  одновременно  давая  этим своё согласие молчать  и принять  помощь от  юноши.
 
   Процесс  не затянулся,  но одиночная палата толкала на общение,  и Андрей  остановил вопросом уже собравшегося  уходить  Рому:

   — А ты  давно  здесь работаешь?

   — Нет.  Почти год я только числился в больнице, а работал на стройке… у военкома строили  дачу с сауной.

   — Я это  сразу  почувствовал, –  руки у тебя уж больно мозолистые.

   Оба негромко засмеялись.

   — А дачу-то построили?

   — Почти.  Только она уже сгорела.  Дотла.  Вместе с сауной.  Как только военкому сообщили, что им заинтересовалась военная прокуратура, так сразу и сгорела.  Потом военкома   по-тихому "ушли в отставку",  а я  стал работать здесь,  в больнице.

   — Могло быть  и хуже.  Стали бы копать, – могли бы заинтересоваться и тобой.

   — Да, пронесло….  Ну, отдыхайте, Андрей Вячеславович, а то мне ещё полы надо мыть.  В обед зайду, – покормлю Вас.


                *   *   *

    Когда Рома уже выходил из палаты, Андрей увидел в открытую дверь  проходящую мимо по коридору девушку с забинтованной шеей.  Их взгляды на мгновение встретились.

   В романе  про "любовную любовь"   обязательно  бы написали, что в этот миг "между ними проскочила искра высокого чувства",  а для любителей  фэнтези  здесь не обошлось бы  без  истории  про укус вампира.  На самом деле  в жизни всё намного прозаичнее:

   "Хорошенькая….  Наверно, мне  ещё долго  придётся  только  вздыхать и пускать скупую мужскую слюну при виде женщин….   "Эх, Катя, Катя, Катерина,  где твоя пуховая перина?….  "

        Андрей в свои двадцать семь лет  был одинок,  как перст, –  у него  не было ни родных, ни жены, ни детей.  Спившиеся  отец и мать были лишены родительских прав, когда  ему  было всего пять лет. С тех пор его семьёй стал коллектив  детского дома.  Ему ещё повезло, что это было  не худшее учреждение из ему подобных.  И годы, проведённые там,  не сделали   из Андрея озлобленного  человека.  Но страх повторения  судьбы  своих родителей  внутренне всегда  сдерживал  его  от  серьёзных семейных отношений с женщинами.   Единственным  для него близким  человеком в последние два года стала Катерина  – продавщица его цветочного магазинчика.  Эта  тридцатилетняя женщина  была  замужем за медленно спивающимся  прапорщиком, и   имела двух замечательных мальчишек-погодков.  Но всё это совсем   не мешало ей   быть нежной и ласковой  и с Андреем.  Маленькая подсобка магазина стала для них  тем по-домашнему  уютным  местом,  где  они в обеденный перерыв  могли  уединиться  и целый час просто  говорить  и  смеяться,  или   же шептаться  и  взапой  целоваться.  И всё это  без  каких-либо  обязательств  и  чувства  вины. 

   Будучи всего  на три года старше своего работодателя, Катерина была мудрее и опытнее его лет на тридцать,  и  щедро  делилась  с ним всеми  житейскими  и даже интимными  знаниями, накопленным  за её нелёгкую жизнь.  Даже  успешное развитие его небольшого цветочного бизнеса тоже во многом было лишь  благодаря её советам, которые  зачастую  высказывались в той же самой подсобке.

   Но при всей их близости, в отношениях  с  Катей не было чего-то такого,  что могло бы со временем  превратить "дружеский секс"  в страстное чувство.  Они оба это понимали, но большего им и не хотелось.
               

                *   *   *
 
    Поток  романтических воспоминаний  Андрея  прервал радостный женский  голос:

   — Андрюшенька, милый,  как же я рада, что  тебе стало уже  лучше!
 
    Это была та самая женщина, которая  ещё недавно  в реанимации облила его горючими  слезами.  В руках у неё  сейчас был объёмистый пакет  с продуктами  и  небольшой букет цветов  в корзиночке, очень похожий на те, чем  торговали  и  в  магазине нашего героя.

  — А я, как только  сегодня узнала, что тебя  перевели в хирургию  и  уже разрешили посещения, так сразу и собралась.  Привезла  вкусненького, и  буду сейчас  тебя кормить, пока   всё тёплое.

   "Надо как-то выяснить её имя, а то сразу  заподозрит неладное". 

   Женщина поправила бинты на лице Андрея, чтобы было удобнее его кормить  и, не переставая болтать, стала впихивать ему в рот ложечкой  паровую котлетку с пюре.  Было вкусно.  Молчать дальше было бы неприлично и странно, поэтому Андрей решился произнести первые слова:

  —  Спасибо.  Всё очень вкусно.

  — Бедненький, после этой аварии у тебя даже голос стал немного другим. Но ничего со временем всё поправится.

   Женщина убрала посуду и  положила в холодильник  остальные принесённые с собой продукты.  Потом опять села напротив Андрея, расправила  складочки на юбке и,  приняв  торжественный вид, произнесла:

   — А у меня новость….  Хорошая….   Я, Андрюшенька, беременна!  Правда, здорово?!  Ты же так хотел наследника, –  вот теперь  и получишь  его  в конверте с голубой ленточкой! 
 
   Последние  фразы произносились уже лёжа на груди Андрея, что окончательно привело его в полное замешательство.

  "Если она оставит ребёнка, а потом узнает, что ей придётся одной его  воспитывать, то это будет настоящей  трагедией.   Что же делать?  Сознаться,  –  значит,  весь  мой план пойдёт насмарку….  Нет,  видимо, по гороскопу  мне сегодня  суждено  стать подлецом".

   Андрей постарался оттолкнуть  женщину от себя:

   — А ты уверена, что это мой ребёнок?

   — Да, ты чего, Андрей?  А чей же ещё?  Я что-то ничего не понимаю, – ты, что не рад!!

   — У меня есть основания сомневаться, поэтому я хотел бы доказательств….  Ну, каких-то анализов  ДНК, что ли.

   Ничего не ответив, женщина встала и быстро вышла из палаты, хлопнув дверью.
 
  "Что-то  мне  всё меньше и меньше  нравиться быть  Андреем  Вячеславовичем.  Не слишком ли дорогой ценой мне достанется моё лицо?   Может, лучше жить со шрамами, но спать спокойно?  Кстати, а я ведь  так и не узнал имя этой женщины….  Ладно, посмотрим, что будет дальше.  Соскочить и во всём признаться ещё успею".

               
               
                *   *   *

   По просьбе Андрея санитар Рома набрал ему на своём телефоне номер  цветочного магазинчика.  Катерина ответила сразу.  Услышав голос своего пропавшего на несколько дней начальника, продавщица,  без лишних  слёз и истерик,  сразу перешла  к  зачитыванию, видимо,  уже заранее приготовленной пламенной  речи, состоящей  из одних  только нецензурных  фраз и сравнений.  Андрей с интересом узнал, какой он  хреновый  бизнесмен и подлый  человек, которому  за его наплевательское отношение к делам фирмы и нервной системе наёмной работницы  необходимо  посетить сразу все три широко  известных места.  Его так же  в достаточно грубой форме проинформировали, что книга жалоб и предложений  магазина цветов пополнилась сразу несколькими  иллюстрированными  главами от возмущённых заказчиков за недоставленные им заказы.  Кроме этого, вчера перед самым закрытием в магазин заходил разозлённый "куратор в пагонах" и просил передать, что он "включил счётчик" за просроченный ему ежемесячный  платёж.
 
  Когда монолог возмущённой женщины на какую-то секунду прервался, Андрей тут же  воспользовался моментом  и успел  скороговоркой  сообщить, что назначает  любимую  продавщицу  Катерину на время его отсутствия  самой главной,  с двойным окладом  и правом  уйти в отпуск на целых две недели.

  На этом разговор прервался по обоюдному и  молчаливому желанию обеих сторон.

               

                *   *   *

    Оставшаяся часть дня прошла в трудно запоминающихся мелочах и заботах.  Уколы, таблетки и прочие процедуры  ничего кроме пользы организму  не приносили.   А хотелось  что-то  и для души. После разговора с беременной незнакомкой  чувствовалось какое-то внутреннее напряжение,  которое дипломированные психологи, наверно, назвали бы "муками совести".
 
   Дежурные медсёстры  хирургического  отделения  не произвели на  Андрея особого впечатления.   Естественный отбор здесь явно  работал только  в сторону профессионализма.   Видимо, сладострастный  Александр Михайлович по кличке Айболит  сумел  переманить к себе в отделение реанимации всех  сестричек-лисичек, оставив остальным отделениям одних  барсучих. 

   Одиночная  VIP-палата навевала тоску.  Захотелось какого-то  движения.

   Загипсованные по локоть руки уже стали подавать первые признаки  их готовности  к активной жизни, хотя и было по-прежнему ещё больно.   А что делать, если  "новой муки ищут руки"?  Правильно,– надо разрабатывать мелкую моторику  пальцев.   

   Способов,  как это делать,– очень много. И по тому,  какой был выбран,  хороший психолог мог бы, наверно, составить  целый  психологический  портрет  пациента.    

   Например, тот, кто  начнёт  складывать  "колодец"  из спичек, – скорее всего, человек практичный,  не привыкший тратить своё время  на изучение творчества  Романа Виктюка, но зато хорошо знающий,  для каких целей на самом деле  используется  дрочёвый напильник  и бетонный вибратор.

   О том,  кто захочет помять  мячик  с кинетическим песком внутри,  можно сказать, что у него  высокий уровень тестостерона и  богатое воображение.

   Тот,  кто предпочтёт  разрабатывать пальцы, печатая  тексты  на клавиатуре, –  это человек,  даже если  и без высшего образования,  но  с  явными первичными  признаками интеллекта  и чётким представлением, что  всё-таки  это  Земля  крутится вокруг  Солнца,  а не наоборот.

   Если  же для тренировки будет выбрано  ковыряние пальцем  в носу, то этот человек  вообще  близок к касте  высокоразвитых  интеллектуалов, считающих  Эйнштейна  шарлатаном  и  познавших  тайный  смысл  кручения  спиннера.

   Андрей  ничего не знал об этих психологических кружевах  и просто  попросил санитара  Рому подать  ему пульт от  телевизора. 

   На первом канале шёл сюжет, где  по заказу  какого-то  частного  медицинского центра  уговаривали зрителей  собрать  для больной девочки  миллион, за который этот же  центр   целый месяц  будет делать:  "Процедуры, включающие лечебный массаж и гимнастику, сформированные  при помощи уникального сочетания методик и приёмов: классического, элементов точечного, соединительно-тканного,  периостального  и рефлекторно-сегментарного массажа, упражнений лечебной гимнастики". Слушая эти малопонятные мантры,  у особо впечатлительных  телезрителей, как на сеансах Кашпировского, начинали рассасываться последние логические извилины, и люди, раскачиваясь из стороны в сторону,  лезли в свои кошельки.

   Судя по всему,  этого миллиона  вполне должно  было хватить и медикам,  и телевизионщикам, чтобы обеспечить  себя вполне приличной зарплатой.
   
   Да, не оскудеет  рука  дающего! Да, не отсохнут его уши!

   На второй кнопке один из членов правительства так же убедительно доказывал,что необходимо оказать немедленную помощь теперь уже российским олигархам, попавшим  под  западные  санкции. А для этого придётся  увеличить  пенсионный возраст для тех, кто не успел  ещё  стать олигархом.

   На спортивном канале журналист радовался, что уже видны первые плюсы от  предстоящего Чемпионата  Мира, – решено отловить в городах всех бродячих собак, которые могли бы покусать  иностранных  гостей.   Про птиц, которые могут обгадить  светлый праздник и этим самым не  дать нашей сборной стать чемпионами  Мира,  пока никаких распоряжений не было.

   Четвёртая кнопка порадовала телезрителей тем, что  очень скоро Подмосковье сможет свободно вздохнуть, потому что  все полигоны для мусора, наконец,  закроют.   А ароматом московских  отходов  отныне  станут  наслаждаться жители других областей, куда  вскоре потянуться караваны ярко-оранжевых мусоровозов.

    В мозгу Андрея  после перенесённого  им  тяжёлого сотрясения,  видимо,  что-то ещё не совсем настроилось   на обычное восприятие  нашей горькой действительности,  и  поэтому от каждого  просмотренного  сюжета  в его  голове  всё больше и больше  что-то  искрило и  коротило.   В конце концов,  он  не выдержал, грязно  выругался   и  выключил телевизор.

   Предчувствуя  грядущую бессонницу, Андрей попросил дать ему на ночь  какое-нибудь снотворное. Ему принесли в мензурке  тёмно зелёную жидкость  под названием  "Настойка Травина". Видимо, в соответствии с фамилией  автора этой  горькой бурды,  в её состав входило нескольких трав, настоянных на спирте. Но именно  это  наличие в настойке нескольких  процентов этила и делало её, весьма  востребованной  среди  мужской половины больных, вставших на путь выздоровления.

   И уже  через  четверть часа  наш  герой  плавно  погрузился  в глубокий сон.
         
               

                *   *   *

   На следующее утро Андрей,  наконец, познакомился со своим новым лечащим врачом 
–  Сергеем Сергеевичем  Беловым.   Он оказался высоким  и худощавым мужчиной лет пятидесяти, – полной противоположностью  Айболиту  из реанимации.  Единственное, что их объединяло, – это своеобразное чувство юмора.

   Возможно, в медицинских институтах, наряду с латынью и уроками ничегонепонятнописания,  будущих эскулапов  учат и  основам  юмора с горьким привкусом хмеля.   Если же это не так, то, значит, по коридорам больниц  летает  вирус,  заразившись которым   человек  начинает видеть  смешное  даже в кривой  ухмылке  Смерти.  Да, и как тут не стать  жёлчным циником в белом халате  или   язвительным  сатириком,   если  в стенах, насквозь пропитанных запахом эфира и спирта, постоянно  кому-то удаляют  желчные пузыри и ушивают  прободные язвы.

   —  Ну,  Андрей  Вячеславович, если  уж Вы попали в наше отделение, то Вам теперь  придётся   строго  соблюдать  режим содержания и  уверенно  встать на путь  исправления своего самочувствия.   

   —  Мне в этом очень хорошо помогают  микстуры и настойки на  спирту.

   — В хирургическом отделении микстурами и таблетками  лечат  только то, что почему-то ещё нельзя ампутировать. 

   Это было сказано без  какой-либо тени улыбки,  с самым серьёзным видом.  Но после нескольких дней, проведённых  в реанимации,  Андрей уже привык к своеобразному юмору  медиков  и стал отличать, когда  те  просто шутят, а когда находятся в плохом настроении и реально  становятся  смертельно  опасными.

   — Я согласен  и готов выполнять все Ваши  назначения, чтобы выздороветь в кратчайшие сроки.

   Хирург,  довольный полученным по-военному чётким  ответом,  похлопал Андрея по загипсованной руке:

   — Тогда Вам придётся спать на свежем воздухе,  ходить босиком, и поменьше есть мяса.

   — То есть вести здоровый образ жизни?

   — Нет, Вам надо будет просто полностью оплатить своё лечение.

   Оба, наконец,  рассмеялись. Заряд хорошего настроения, полученный  с самого утра,  лечит  иногда даже лучше  горьких  пилюль.

               

                *   *   *

       Ближе к обеду  Андрея отвезли на перевязку.   Кроме  двух  хирургических медсестёр  и лечащего  врача   в перевязочной  его ждал  приглашённый  для консультации  пластический хирург.
 
    Впервые после операции с лица нашего героя сняли бинты .  Опухоль уже почти опала,  но зато сине-красно-жёлтые разводы проявились во всей своей красе и сделали Андрея похожим на индейца в боевой раскраске.

    На просьбу  больного дать ему зеркало последовал жёсткий отказ:

   —  Рано тебе ещё, – позволь нам самим пока  полюбоваться.   И было бы ещё совсем  неплохо  посмотреть  несколько твоих фотографий из прошлой жизни, чтобы потом  случайно не сделать из тебя вместо красавца Фернанделя какого-нибудь Ален Делона. Скажи родственникам, чтобы принесли. 

    В целом,  по мнению специалиста,  всё оказалось не так уж плохо.  Порезы на лице были хоть и рваными, но в таких местах, где впоследствии легко поддадутся пластической коррекции.  При  наличии даже относительно небольшой суммы денег все проблемы могут быть решены в кратчайший срок.

    Повторную повязку было решено не делать. Ограничились нанесением  дополнительного орнамента из зелёнки.  В итоге получилась  живописная картина в стиле  "буйство красок".  Под предлогом   подготовки  к будущей пластике  все трое медиков  пофотографировали Андрея  на свои смартфоны,  а в завершении даже  сделали групповое  селфи.   Настроение у всех было приподнятое.
 
   После  консилиума  Андрей  опять глубоко задумался:

   "Если не всё так уж плохо и не очень дорого, то не пора ли мне уже всё вернуть на свои места?"

   При этом  наметилась  ещё одна проблема, – где взять фотографии?  Андрей не очень любил фотографироваться, а те немногие кадры, что  и были, лежали  в секретере его квартиры. Ключи же вместе с  документами остались в сгоревшей  вместе с машиной  барсетке.  Запасные, конечно,  были, они хранились  у соседки по площадке, у глуховатой и подслеповатой тётки Нюры,  но  она, воспитанная в суровые сталинские годы, вряд ли пустит  незнакомых  ей людей  в чужую  квартиру.  Оставалось одно – опять звонить Катерине и просить её включить всё своё обаяние, и как-то  уговорить  бдительную соседку.
   
               
                *   *   *


   Когда в начале первого Роман принёс на подносе обед,  в  стакане  с компотом  тревожно звякнула ложечка.  Задрожавшие руки санитара с  трудом удержали поднос.
 Боевой  раскрас  Андрея  не мог бы  оставить равнодушным, наверно, даже  коренных  аборигенов  Африки.

   По просьбе Андрея Рома тут же сбегал в женскую палату и принёс оттуда небольшое зеркало.

   — Грешно смеяться над чужой бедой,  но над своей, пожалуй,  можно, –  пробурчал  Андрей,  рассматривая  ставшее таким  чужим своё лицо. – С таким гримом  мне  теперь только со слепой  можно будет  ходить на свидание.

   После этого опять позвонили в магазин.  Катерина, оказалась на своём рабочем месте, – она  хоть и ушла в отпуск,  но решила  зайти в их торговый павильон, чтобы полить непроданные цветы.  Обещанный двойной оклад  и две недели отдыха окончательно примирили её со временным  отсутствием руководства.   Когда же Андрей сообщил ей, что он сейчас в больнице после аварии и ему почему-то позарез понадобились  фотографии из его дембельского альбома, она  поняла,- сотрясение мозга у него  действительно было и, возможно, с серьёзными осложнениями. Но просьбу всё же обещала  выполнить.
   
 

                *   *   *

   В конце дня, незадолго до отбоя в палату к Андрею вошёл  мужчина в чёрном до пят одеянии и с окладистой бородой, уютно лежащей  на широкой груди хозяина.  В народе таких   персонажей  по-простому называют попами.  Массивный серебряный наперсный  крест, висящий тяжким бременем на шее посетителя,  говорил, что  тот  находится  сейчас  в данном учреждении,  ни  просто  так,  а "при исполнении".

   У Андрея при виде священника  в горле встал комом то ли воздух, то ли  вечерний  кефир:

   "Неужели,  мне о чём-то  не сказали и у меня всё так плохо?"

   Поп же, едва перешагнув через порог,  истово и  размашисто перекрестился в угол у окна,  где вместо иконы  висел кондиционер.  А потом, когда уже взглянул на Андрея, ещё на всякий случай три раза быстро осенил себя крестным знамением:  "Свят, свят, свят".

   —  Мир Вашему дому! – откашлявшись, наконец, пророкотал  священник  хорошо поставленным баритоном.

   — Здравствуйте, батюшка, – смиренно  ответил Андрей, вспомнив  слова  из  какого-то исторического фильма, в котором  герой  просил благословения  на ратный подвиг у седовласого старца в рясе.  Почему-то на память пришли ещё какие-то   "Паки,  паки, иже херувимы…", но Андрей не рискнул их произнести вслух, потому что не знал их точного значения. 

    Как-то уж  так получилось, что Андрей и церковь  до этого  дня ни разу не пересекались.   То ли разными дорогами ходили, то ли старались друг друга не замечать.  Поэтому ни набожности,  ни страха перед  Всевышним и его слугами, он  никогда не испытывал.  Более того, считая себя атеистом, он всегда предпочитал журнал "Наука и жизнь" любым другим источникам  познания истины.  О десяти заповедях он, конечно, тоже слышал, но  не видел в них особой разницы с заповедями строителей коммунизма.  Поэтому, просто жил, по-мелкому  грешил, но  старался  не приносить другим больших неприятностей и  огорчений.
 
    — Зови меня отцом  Константином, – так будет привычней.  Больница эта относится к моему приходу, поэтому я один  раз в неделю тоже  провожу здесь  свой обход,  – пояснил священник причину своего прихода и тяжело сел на стул  рядом  с кроватью. – О тебе, Андрей,  я уже немного знаю, поэтому и пришёл поговорить в этот поздний час о вере и жизни.   Вижу, сын мой, что в глубокой печали и страданиях  прибываешь ты в этом богоугодном заведении.  Но все страдания ниспосланы нам Господом  за грехи  наши.  Поделись со мной своими мыслями и тяготами, – и станет твоей душе  легче,  и познаешь ты истинный путь к  Царствию небесному.
 
   Андрей старался переварить эти мудрёные для него фразы, чтобы  понять смысл всего сказанного. Суровые детдомовские годы приучили его выражать свои мысли и  желания  в максимально краткой и доходчивой форме,поэтому такие словесные кружева  были ему непривычны.

   — Крещёный ли ты, сын мой?

   — Не знаю, – честно ответил Андрей.– Я детдомовский.

   — Понятно. А в бога-то веруешь?

   — Нет, – после некоторой паузы ответил Андрей. – Религия была когда-то  придумана для лучшего управления племенем, а сейчас  к этому  подключили  ещё  и телевидение....  Слишком много получается.

   —  Что не лукавишь, – похвально.  Вера – дело  личное….  До тебя в этой палате лежал бизнесмен, из тех, кто начинал в  90-е.  Многогрешен он был,  и мысли его терзали горестные. Мы часто  с ним говорили о Боге  и вере.  И я  молился за него.   А на днях он выписался и пожертвовал нашему приходу солидную сумму.

   — Вы молитесь только за богатых?

   — Не спеши судить, да не судим сам будешь. Я и о бедных молюсь, потому что  пути Господни неисповедимы.  Бедный, став богатым, потом с ещё большим рвением возблагодарит  за это и церковь, и меня. 
 
    Поп задрал полу своей  рясы, под ней оказались фирменные голубые джинсы, и  достал из  кармана плоскую четвертинку коньяка.

   — То, что ты, Андрей,  неверующий, – это даже  хорошо.  Выпей со мной. Ты за здравие, а я – за смирение духа моего мятежного.

   После этих слов  поп  взял с тумбочки  пластмассовую  мензурку с успокоительной  настойкой, которую Андрей должен был выпить перед сном, выплеснул  её содержимое  в  корзинку с цветами и наполнил до краёв коньяком.

   — Вам, отец Константин, как я погляжу,  тоже  не чуждо мирское?

   — Есть повод, Андрюша.  Есть повод.

    Они выпили,  Андрей из мензурки, а священник прямо из бутылки. Потом немного помолчали, думая каждый о своём.

   — Отец Константин, а Вы расскажите мне, что у Вас случилось.  Если не советом, то  своим вниманием  и сочувствием  Вам помогу.

   — Кто бы мне это говорил, – священник с удивлением взглянул на мирянина, который  вдруг предложил священнику исповедаться.

   — А всё-таки, – Андрей  опять пододвинул попу свою мензурку.

   Выпили ещё по одной……

   — Домой идти не хочется….  Я вчера застал свою жену  с молодым  алтарником….  А у нас ведь уже трое детей….   

   —  То-то  я гляжу, у Вас костяшки на правой руке сбиты.

   —  Вначале  было слово….

   —  Надо остыть и попробовать поговорить. Может она  сама уже жалеет о произошедшем….   Ну, в крайнем случае,  можно ведь и развестись.   Я вижу, что Вы  ещё не старый,–  найдёте себе другую.

   —  Не всё так просто.  Мне по чину нельзя жениться второй раз.  Если только уходить со службы.

   —  Да, строго у Вас, как я погляжу.  Но вот я,  для примера, раз десять за свою жизнь менял место работы. И почти столько же профессий освоил.  Человек ведь, наверно, для того и был  создан Богом или природой,  чтобы  отличаться от камня лежачего.

   —  Какая разница, как произошёл человек,–  благодаря трудам божьим или из-за генетического сбоя у обезьяны, если на выходе получилась свинья неблагодарная.  И одно дело сменить профессию, а другое –  всю жизнь….  Но я  подумаю над твоими словами, Андрей….  Детей  только жалко.

  Допили остатки коньяка и священник поднялся.

   — Время  уже позднее. Вам пора спать, а мне всё же надо идти  домой….   Храни тебя Господь!

   —  И Вам того же, отец Константин.
       
               

                *   *   *

    Утром после завтрака  обычный обход  врача почему-то на этот раз  задерживался.   Немного полежав и поскучав, глядя в белый потолок,  Андрей  решил, что в его  выздоровлении  наступило время решительных перемен.  Он тут же свесил свои ноги с кровати и попытался  сесть.  Оказалось, что это вполне возможно,  и даже без активной помощи рук.
 
  Сидеть на  кровати, ощущая голыми ступнями прохладу  линолеума,  и  улыбаться, как младенец,  –  это  ли ни  счастье  для человека, который всего несколько дней назад был  похож  на безмолвный  сорняк на обочине? 

   Первый успех  окрылил.  Появилась  шальная мысль, – попробовать  сразу встать и подойти к окну,  чтобы посмотреть  на  залитый утренним солнцем  мир, который совсем  недавно  он чуть  было  не покинул.
 
   Но в  это время в  приоткрывшейся  двери  палаты появилась   седая  голова  мужчины:

   — Привет, сосед. Я –  Аркадий из 24-ой палаты.   У тебя закурить  не  найдётся?

   — Да, я некурящий. 

  И хоть ответ был отрицательный, вслед за головой появились и остальные части тела незваного гостя.  Есть такой тип людей, которых, если  сразу грубо не послать  на …  декартовой системе координат  искать  букву "й",  то потом можно будет вытравить только дустом.

   — У нас в палате тоже только я один  курящий, - один бросил, а другой и не начинал.  Все о здоровье пекутся, а в больнице-то  всё равно  вместе лежим.   
 
   Поудобнее усевшись на стуле, Аркадий  продолжил размышления о превратностях судьбы.

   — Вот о тебе сегодня  всё отделение  говорит.  Два раза уже пытались убить, а ты всё ещё жив.  Значит не судьба пока….   И организм  молодой, крепкий….   А сердце-то не больное?

   — Да, пока не жалуюсь.

   Мужчина  посерьёзнел и продолжил уже другим тоном:

   — Ну, тогда слушай.  Я ведь не просто так к тебе зашёл…. Боюсь, что у меня для тебя плохие новости….  Сегодня  ночью  из реанимации сбежал твой дружок, который хотел тебя задушить подушкой.

   — Как сбежал!  Его же охраняли!

  Линолеум  показался Андрею вдруг нестерпимо холодным, а по спине пробежали мурашки.

   — Обычная история, – пока охранник с медсестрой  где-то в подсобке в города играл,  злодей  иголкой от капельницы открыл наручники и выпрыгнул в окно.  Второй этаж –  невысоко для тренированного человека.

   — Чёрт возьми! Что же мне теперь делать?

   Мужчина встал со стула, подошёл к окну и закрыл его створки,  а потом  плотнее  задёрнул шторы.

   — Ну, во-первых, не подходи к окну.  Во-вторых,  попроси сегодня  же перевести тебя в общую палату. Лучше в 24-ю, к нам.  У нас есть одно свободное место,  а  стариков и лежачих нет.  Думаю, там он не рискнёт, да и мы не дадим.... А пока будь начеку.
 
               

                *   *   *

   Для  Андрея  новость  о побеге киллера оказалась последней каплей, которая заставила  немедленно принимать  решение.  Во время обхода он попросил  перевести его в палату №24  и организовать встречу  со следователем,  который ведёт  дело о покушении на  бизнесмена  Андрея Бойко.   Лечащий  врач  Сергей Сергеевич, хоть и  удивился таким просьбам, но обещал в течение дня всё сделать.

   Теперь  оставалось только набраться терпения  и надеяться на перемены к лучшему. И они  не заставили себя долго ждать.

   Первой пришла  Катерина.  В одетом  сверху  платья  белом халате, она  стала похожа на симпатичного  младшего медицинского работника.  Белое ей всегда шло.  Особенно кружевное нижнее.

   Как только она увидела  расписанное под  хохлому  лицо своего начальника, все прошлые обиды были  тут же забыты.  Проронив  лишь пару слезинок, она  сразу принялась исполнять роль  заботливой  хозяйки.   Подоткнула простыню,  расправила сбившееся  в комок одеяло,  выкинула с тумбочки почему-то завядший за ночь букет и отдёрнула шторы на окне.

   И только после этого  достала из своей сумки добытый  хитростью и личным обаянием   дембельский альбом  Андрея.  Со смехом  они стали вместе  рассматривать  сюжеты  героической службы  старшего  сержанта  бронетанковых войск.   А затем, слегка поспорив,  всё же отобрали пару  фотографий,  по которым  хирурги потом смогли бы восстановить  прежний вид  несостоявшегося генерала.

   Когда же Катерина подошла к холодильнику, чтобы положить туда продукты из  принесённой ею передачи,  в палату без стука вошла  женщина в коротком красном  платье.  Это была  та самая плакальщица, чьё имя  позавчера  Андрей так и не смог узнать.

   Бросив лишь мельком свой взгляд на склонившуюся у холодильника Катю, женщина села на стул у кровати больного.  Внешний вид Андрея, казалось, не произвёл на неё никакого впечатления. Хладнокровия ей было, явно,  не занимать.    А может она была просто близорукой.

   — Ну, вот что, дорогой мой. Я поговорила со своим адвокатом и хочу тебе сказать, что буду рожать нашего с тобой ребёнка.  Потом я сделаю  сравнительный анализ ДНК и уже через суд докажу твоё отцовство.  Со всеми, разумеется,  вытекающими из  этого последствиями и выплатами.   У тебя сейчас есть последний шанс остаться честным человеком  и настоящим мужчиной.

   Катерина всё это время стояла у открытого холодильника с пакетом  томатного сока в руках и с неподдельным интересом слушала разговор.  На её глазах разыгрывался целый бразильский сериал.
 
   — Послушайте, женщина, мне давно следовало бы с Вами объясниться, но  были причины, которые не давали мне это сделать, –  Андрей  говорил, подбирая  по возможности  наиболее убедительные слова. – Произошла невероятная путаница. Я не Ваш Андрей.  И  даже не знаю Вашего имени. А, следовательно, и ребёнок не мой.               

   В ответ раздался звук звонкой  пощёчины и мужской стон, который на Руси матом зовётся.

   В этот раз  выйти из палаты, громко хлопнув дверью, у женщины не получилось, –  на её пути встала Катерина с литровым пакетом сока в руках. Назревал скандал с обоюдной потерей маникюра и  части причёски.  Но в это время дверь опять широко распахнулась,  и в палату вошёл  капитан  Смирнов Виктор Михайлович, – тот самый, который ведёт следствие уже  по двойному  покушению на бизнесмена Бойко.
 
  — Здравствуйте. Я хотел бы поговорить  с Андреем  Владиславовичем  и  попросил бы посторонних выйти.

   Никто из женщин даже не шелохнулся, – выйти сейчас  в коридор  было бы равнозначно признанию  себя посторонней и проигравшей битву.
 
   Андрей, у которого одна щека  уже стала немного  ярче  другой, попросил полицейского:

   — Капитан,  разрешите им остаться, потому что всё, что я хочу сейчас сообщить, будет в той или иной степени важно для всех присутствующих.

   Офицер пожал плечами, давая понять, что  в принципе он не против.
 
   — Садитесь поудобнее, –  на правах  хозяина пригласил всех Андрей, – рассказ будет длинный.

   Стульев было всего два. Капитан, как лицо официальное, занял  место  возле стола, на который сразу же выложил свой блокнот  для записей.  На второй  стул быстро села женщина в красном. Она с усмешкой взглянула на Катерину, оставшуюся  стоять, – каждый овощ должен знать своё место.

   Но разве можно было так легко унизить женщину, которая много лет командовала парадом  в семье с пьющим прапорщиком?!  Катерина медленно расстегнула  свой  белый  халат,  под которым оказалось платье,  ещё более короткое,  чем  у  её соперницы,  и  села на кровать к Андрею,  по-родственному положив  свою руку на его  ногу.   Женщина в красном порозовела от злости.  Счёт сравнялся.
 
   Рассказ Андрея все слушали с неподдельным интересом.  Даже  капитан, который  вначале  что-то записывал,  потом бросил это нудное занятие  и с любопытством   смотрел на человека, пережившего два покушения "за того парня".  А уж Катя вообще воспринимала всё,  как пересказ приключенческого фильма с её любимым героем в главной роли.
 
   — Я тебе не верю!  –  наконец, не выдержала женщина в красном, – ты всё придумал, чтобы соскочить и не жениться на мне! 

   — Мне тоже хотелось бы  получить доказательства  Вашим словам, – вставил своё веское  слово капитан. – Но сегодня  Ваш   попорченный портрет не даёт возможности  в этом убедиться.  Можно, конечно, попытаться  идентифицировать  Вас  по отпечаткам  пальцев, но не факт, что они есть в нашей базе.

   — А пусть эти две женщины меня опознают по каким-нибудь признакам.

   Капитан задумался, а потом утвердительно хлопнул ладонью по своему колену:

   — Давайте попробуем.  Но это будет неофициально и только для моей уверенности, что все Ваши слова не блеф.   Если  что, потом  оформим документально….   Ну, милые дамы, какие особые приметы есть у Ваших мужчин?

   — У  моего  Андрея  есть   шрам от аппендицита, – сразу вспомнила Катерина.

   — А  у моего….  у  моего….   родинка была….  в самом низу живота….  маленькая….

   — Любила, значит…. вблизи разглядывать? – хихикнула Катерина.
 
   Капитан подошёл к кровати и попросил Андрея:

   — Покажите.

   Женщина в красном  тоже встала со своего стула и вытянула шею, стараясь разглядеть  "особые приметы". 
 
    Шрам был, а родинку не нашли.  Из глаз проигравшей женщины  потекли слёзы:

   — Господи, что же мне теперь делать?  Где мой-то Андрей?

   Капитан, удовлетворённый результатами осмотра, закрыл свой блокнот и, уже уходя из палаты, ответил на прозвучавший вопрос:

   —  Я могу посоветовать  только одно, – сегодня же написать заявление о пропаже человека.  Но учтите,  что прокуратура  собирается открыть  дело против  Андрея Бойко, за уклонение от уплаты налогов  в особо крупном размере, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а так же за отмывание незаконно полученных   денежных средств.  Главного бухгалтера уже объявили во всероссийский розыск.  Им грозит серьёзный срок и возможная  конфискация имущества.

   Последние слова  следователя оказали поистине чудотворный эффект  на женщину в красном. Она сразу  перестала плакать, вытерла расплывшуюся тушь и, не попрощавшись,  выскочила вслед за следователем  за дверь.

   — Побежала советоваться со своим  адвокатом и продавать мебель, – язвительно прокомментировала ситуацию опытная Катерина.

   — Наконец-то всё возвращается на свои места, – блаженно потянулся Андрей, – будем считать, что и второй акт этой пьесы завершён….
 
               

                *   *   *

    После  обеда в палату опять  зашёл  лечащий врач  Сергей Сергеевич  и сообщил, что Андрея уже сегодня переведут в общую палату. 

    Воспользовавшись моментом,  Андрей спросил разрешения вставать с кровати и потихоньку  начинать  ходить.  Для наглядности  он тут же  сел и пошлёпал босыми ступнями по полу, всем своим видом показывая, какой он уже молодец.  Доктор в ответ  лишь  почему-то  грустно улыбнулся  и  кивнул:

  — Только для начала  делайте это обязательно  с чьей-то  помощью.  А я  сейчас  распоряжусь, чтобы  сестра-хозяйка  выдала Вам  на первое  время  какие-нибудь  больничные  тапочки и пижаму.

               
                *   *   *

    Когда  во время "тихого часа"  при поддержке санитара Ромы  Андрей пока ещё не совсем уверенной походкой переходил  в палату №24, в коридоре  было  тихо и безлюдно, лишь  у окна в конце отделения  задумчиво стояла девушка  с забинтованным  горлом.  Их взгляды опять встретились, девушка улыбнулась, и… "между ними проскочила искра высокого чувства".

 Последнюю часть этой истории можно прочитать на:
 http://www.proza.ru/2018/07/28/865