Победитель

Валентина Телухова
Лидочка ждала отца с войны. Она отца не помнила по той простой причине, что родилась незадолго до начала войны. В декабре 1940 года. Ей было всего полгода, когда началась война. Мать собрала отцу котомку, положила в неё смену белья, запас еды на три дня, кисет с махоркой, платочек, теплые носки, стопку нарезанной бумаги для самокруток, ложку, чашку, кружку, простой карандаш и чистую тетрадку - писать письма домой. Но Шура думала, что до писем дело не дойдет, что страна наша такая сильная, что победит фашистов за считанные дни. Разобьют их в пух и прах. А пусть не лезут. Она думала, что её Гриша не успеет даже доехать до фронта. Путь на Запад с берегов Амура был неблизкий.

А вышло все по другому. И писем Гриша с фронта написал немало. И всякий раз сердце его жены вздрагивало от боли, когда приносила почтальонка заветный треугольник от мужа. Не казенный конверт - значит жив! Его рукой написан адрес, значит не ранен, не изувечен.

"Здравствуй, моя дорогая Шурочка. Я жив и здоров, чего и вам всем желаю. Враг... а дальше несколько строк вымарано теми, кто просматривал письма солдатские. Нельзя было допустить, чтобы хоть малая тайна военная просочилась в строчках солдатских писем и стала доступна многим. А мы воюем... и опять строчки вымараны краской. Как вы там поживаете? Как кормитесь? Ты носишь молоко и картошку к поездам, чтобы обменять на одежду и обувку для ребятишек и купить немного хлеба? Дело хорошее, только цены не поднимай высоко. Этим беженцам тоже совсем несладко. Как подрастают мои дети? Старший - Гоша - теперь за меня в доме остался. А средний - Юра - уже в школу пошел. Пусть старается. Он мальчик умный. А как моя дочь Лидочка поживает? Братья её защищают? Давно ли привет передавали тебе от моих родителей? Что пишут мои братья? Все ли живы?
Как вернусь живым и здоровым, буду тебя беречь.
С фронтовым приветом к вам.
Григорий".

Письмо клали на полку в комнате, и каждый мог его прочитать столько раз, сколько захочет. И маленький Юра учился читать по отцовским письмам.

Шура часто читала письма от мужа. Перечитывала их много раз. Как будто она могла что-то пропустить при первом чтении письма. Она рассматривала листочек, на котором было написано письмо, просматривала на свет замаранные строчки, пыталась по нажиму карандаша разобрать буквы, которые были спрятаны за слоем черной краски. Однажды Шура получила письмо, в котором было вымарано все, кроме здравствуйте и до свидания, и заверений Гриши о том, что мы - победим. И что он там в этом письме такого написал?

Несколько раз письма приходили из госпиталей. И всякий раз Гриша писал, что нет повода для печали, что ранен он легко. Однажды, после такого "легкого" ранения он два месяца слал письма из госпиталя, и в каждом писал, что его ни сегодня-завра выпишут. Потому что он почти здоров. Шура облегченно вздохнула, когда ровно через два месяца она получила письмо, в котором Гриша писал, что его признали годным к продолжению службы, но по фронтовым дорогам он не водит машину, а возглавляет ремонтную бригаду, которая находится в прифронтовой полосе. Буквально идет за линией фронта. И в этой передвижной мастерской ремонтируются машины, которые побывали под бомбежкой.

Шура посылала Грише фотографии семьи. Жили они на окраине Благовещенска, но фотографироваться ходили в фотоателье на базаре. Пожилой фотограф усаживал их под пальмами, которые в кадушках украшали помещение. А фоном фотографии был разрисованный задник, на котором неизвестным художником были нарисованы русские березки, да так искусно, что смотрелись на снимках, как настоящие. Вышла семья погулять в березовый перелесок, а тут и фотограф откуда ни возьмись, и сфотографировал их. Непонятно только, как в березовом лесу кадушки с пальмами оказались? Откуда?

Лидочку усаживали на маленькую скамеечку возле пальмы, и она честно не моргала, когда фотограф снимал объектив и помахивал им круговыми движениями в воздухе. В каждом письме на фронт отправлялась Лидочкина ладошка. Мама клала правую ручку маленькой девочки на чистый лист бумаги и обводила ладошку карандашом. А отец на фронте прижимал этот обведенный рисунок прямо к своему отцовскому сердцу.

Лидочке так хотелось увидеть своего отца живым и здоровым, ей так хотелось, чтобы война побыстрее закончилась, но она все шла и шла.

Она хорошо помнила этот день, когда по радио прозвучало слово "Победа!" Что тут началось! Песни прямо на улице, пляски, накрытые столы во дворах. Маленькая Лидочка поняла тогда, что отец теперь приедет домой. И она стала его ждать. Мама сказала, что отец придет пешком с железнодорожного вокзала, но Лидочка почему-то рассказала всем детям в округе, что отец с войны приедет на коне. На белом коне.
 
Она спросила у братьев, в какой стороне находится вокзал, они ей показали. И с этой минуты бедная пятилетняя девочка не бегала с подружками по улице, не играла в куклы, а сидела на маленькой скамейке за двором и ждала отца.

- Ждешь? - спрашивал её соседский дед Матвей.

- Жду, - говорила девочка, - только он не пешком придет, он на коне приедет. Кто же с войны пешком приходит? Он же - победил!

- На коне, говоришь, приедет. А сейчас что? Скачет на нем уже к тебе?

- Ну, да. Разве Вы не знаете, дедушка, что война кончилась, и все солдаты на конях домой скачут.

- Да неужели? Первый раз слышу.

- Хорошо, что я Вам это сказала, а то бы Вы так ничего и не знали!

- Хорошо. Да и в самом деле, чего ему пешком ходить? На коне - лучше. И прокатить тебя можно.

Лидочка ждала отца на коне, но прокатиться с отцом она не мечтала. Дед её надоумил. И все. Теперь вся улица знала, что к Лидочке отец скачет с войны на коне, и что он её обязательно покатает по улице. И все увидят это.

Мальчишки соседские Лидочке не верили.

- Ты это просто придумала, обманщица.

И они дразнили её и даже поколотили слегка. Алеше с Мишей ждать было некого. Похоронка на отца пришла в их дом в тысяча девятьсот сорок втором году. Они тайно завидовали Лидочке. Ей есть кого ждать.

Ждала Лидочка, ждала отца, сидела нахохлившись за двором и все смотрела в ту сторону, откуда он должен прийти. А отца все не было. Хотя сразу же после Победы именно солдаты его года рождения были отпущены домой первыми. К семьям своим и детям. Бедная Лидочка так и не разглядела, как домой вернулся отец. Потому что пришел солдат к родному порогу и к родной семье рано утром. Мама Шура полола морковку в огороде. Она выгнала корову в стадо и пошла в огород. Мальчики ушли на рассвете на рыбалку на озера. Они подкармливали семью рыбкой. Шура полола морковку и не смотрела по сторонам. Дело требовало сосредоточенности.

- Шуренок! - не то прозвучало, не то прошелестело в воздухе. Так звал её единственный человек на всем белом свете - её Гриша. Она отмахнулась. Кажется уже. Ожидание измучило её.

- Шуренок! - вот опять и уже чуть громче.

Молодая женщина посмотрела по сторонам. Оглянулась назад. У калитки в огород стоял её Гриша. Ноги у неё подкосились. Она плюхнулась на грядку с морковкой и не могла двинуться с места. А Гриша в два прыжка оказался рядом, и уже подхватывал её на руки, уже как маленькую, кружил её на своих сильных руках и покачивал, а она вскидывала свои руки и обнимала его за шею. Она и не заметила, что заплакала. От счастья она плакала. Рядом и живой.    

Лидочка в эти рассветные часы крепко спала в маленьком домишке, но от громких возгласов матери она проснулась и вышла на крылечко в одной рубашонке.

- Это кто у нас там стоит? Дочурка моя? А ну, беги ко мне, обнимемся.

А она застеснялась, оробела. Гриша поставил жену на землю, а сам подбежал к крылечку, подхватил девочку на руки, а она никак не могла прильнуть к его плечу. Но это минутное отчуждение исчезло, как только отец вынул из кармана гимнастерки кусочек неровно отколотого сахара.

- Держи!

Кто же устоит против такого угощения?

Этот большой и сильный мужчина был её отцом. Он целый день носил Лидочку на руках. Она стеснялась и говорила, что уже большая, отец отпускал её, а потом снова брал на руки. Не мог никак насладиться солдат общением со своей маленькой дочерью. Потом он, вспоминая этот день, всегда говорил, что война для него закончилась именно в ту минуту, когда он взял на руки свою дочь, понял, как она в нем нуждается и как она нужна ему.

Вся улица узнала о том, что Григорий вернулся. Все приходили поздравлять Колпаковых с радостью. А Шура ходила и сияла от счастья.

Гриша к вечеру отправился за Зею на пароме навестить отца и мать, которые жили тогда в поселке Черемхово. От переправы до деревни было несколько километров. Гриша не прошел их, он их пробежал.

Мать тоже была в огороде. Весна - пора огородная. Гриша увидел её через плетень, которым был огорожена их усадьба.

- Мама!

Крик матери услышало даже небо.

- Сынок! Живой!

Она бежала к нему и падала, и поднималась, и бежала опять, не разбирая дороги. И вот он прильнул к своей маленькой по сравнении с ним, такой неказистой на вид крестьянской маме.

- Все твои братья живы. Все! Только от тебя долго писем не было. Не знали, что и  думать. А вот ты сам пришел. Пойдем в дом, на глаза отцу покажись, порадуй батьку своего.

Захар заплакал с громкими рыданиями. Григорий первый раз в жизни слышал, как плачет отец. Они не обнялись, но пожали друг другу руки и никак не могли прервать это рукопожатие. Все трясли и трясли свои переплетенные руки.

И сразу в доме начался праздник. Собрали застолье. Капуста кислая, да соленья из погреба, да компот из дикоросов сушеных, да картошка вареная, да хлеба вдоволь. Пригласили гармониста ради такого праздника. Он играл, а Григорий танцевал.  Вытянулся вначале струночкой, а потом пошел, пошел с притопами  по горнице, а потом стал похлопывать себя по голенищам сапог да по ступням, а потом и по полу склонившись похлопал, а потом перекрестил руки за спиной своей - и вот  уже не Гриша, а орел степной летает по горнице. Соколик ясный. Ах, так как он танцевал, мало кто умел в его деревне. Он был лучшим плясуном в округе. Все это признавали.   

Два дня погостил Григорий дома, переделал множество работы, а потом вернулся домой, к своим. Теперь уже Лидочка бежала ему навстречу с раскрытыми руками, нырнула в его объятия, и на руках у отца так и осталась, когда он шел к их калитке.

Еще два дня Григорий пластался по дому. Починил крылечко, вскопал огород, пересмотрел всю обувь детскую и привел её в порядок, запаял прохудившиеся кастрюльки. На третий день отец ушел устраиваться на работу. Его взяли заготовителем в "Заготзерно". Он разъезжал по окрестным колхозам, составлял договоры на поставку хлеба.

Лидочка и не ждала такого счастья, а оно свершилось. Отцу дали на работе очень смирную лошадку. Чтобы легче ему было добираться до дальних деревень, к которым то и дорог нормальных не было. А маленькая Лидочка и не знала ничего, и вдруг, откуда ни возьмись, все, как в её мечтах и было, из-за угла вечером показался всадник. Это был отец!

- Иди, родимая, прокачу тебя.

И вот, подхваченная сильными руками отца, девочка уже сидит в седле. От испуга сердце ребенка так стало стучать, что что даже отец это почувствовал.

- Не робей. Не упадешь!

Так триумфаторы не гордились своим выездом, как гордилась маленькая девочка, посматривая на мальчишек, которые мигом собрались вокруг них. Это были минуты настоящего детского счастья. Отец прокатил доченьку вокруг квартала. А потом он прокатил и остальных детей по очереди понемногу. 

Алешу с Мишей он усадил в седло, сам рядом вел лошадку в поводу, и провез их дальше других. А когда ссадил их с лошади, вдруг положил им на головы их русые свои большие ладони.

- Ничего, ничего! Прорвемся, мальчики!

Началась мирная жизнь. Дети выросли и выучились. Лидочка стала работать учительницей после окончания института. У неё появились свои дети. Отец старел. Раны давали о себе знать. Он сменил свою беспокойную работу заготовителя на работу потише - стал заведовать складом.

О войне Григорий мало что рассказывал. Но 9 Мая ставил на стол поминальную рюмку. И вздыхал горестно.

- Какие ребята полегли, какие ребята! - говорил он негромко.

Почему Лидия Григорьевна однажды спросила отца о том, что все привозили трофеи военные, а он пришел к родному порогу с пустым мешком, она и сама не знала. Ведь он закончил войну в самом Берлине.

Отец посмотрел на неё внимательно.

- Побрезговал я. Ну, поднял бы я эту фарфоровую куколку и эти железные машинки и привез бы вам в подарок, только как подумал, что ими немецкие дети играли и вот до чего доигрались, так и обошел это барахло стороной. А вдруг бы эта зараза на вас перешла? Не за этим я на войну ходил. Не за это я сражался и пять раз ранен был. У меня повыше ценности были.

И Лидочка, которая по словам отца годами уже его догонять стала, подошла и как маленького, погладила отца по совершенно седой голове.

Теперь они все в памяти нашей и в наших сердцах.

Мне вспоминаются слова дяди Гриши, которые он произнес перед своими сослуживцами, когда к ним пришло известие о Победе.

- Дело сделано, ребята, и сделано очень хорошо. А теперь - домой.

Помяните и Вы добрым словом Колпакова Григория Захаровича - обыкновенного солдата прошедшей войны. Пусть память о нем будет светлой. Недавно у его правнука сын родился. Назвали Ванечкой.

С Днем Победы.