- Черт, черт, черт, - пробормотал парень, и лоб его прочертила складка, явно дающая понять, что Амадей усиленно пытается придумать, как ему правильно дальше поступить.
Об Африкановне со всеми своими переживаниями он и забыл. Еще одна проблема, которую нужно как-то решать. Ведь если ему придется снова стать «дедом», то от поползновений безумной старушки в свою сторону он был не застрахован, и та своей любовью, пока родственнички ее не найдут, точно успеет свести его в могилу, и киллера не надо.
- И что мне так везет на повернутых особей противоположного пола? Прямо рок какой-то, - усмехнулся Амадей. - А может, ускорить процесс по возвращению в лоно семьи загулявшей мадам? - продолжил размышлять парень, и широкая, искренняя улыбка вдруг медленно растянула его губы. – А не послать ли мне телеграмму?! Адрес ведь вроде был указан… - И Амадей развернул газету, чтобы проверить свою память.
Найдя нужную страницу, парень довольно цокнул языком и удовлетворённо щёлкнул указательным пальцем по фото старушки: под описанием Африкановны действительно нашёлся адрес, куда можно было сообщить информацию о пропавшей обожаемой родственнице.
- Ну вот проблема и решена! - парень поднялся и расслабленно потянулся, расправив плечи и взмахнув руками с зажатой в пальцах газетой, как крыльями. - Несколько дней я перетерплю, а там, глядишь, и родственнички нагрянут.
Он был уверен, что люди, подавшие объявление о поиске родственницы в крупнейшей газете страны, явно найдут способ в кратчайшие сроки забрать беглянку. Да хоть обещанный когда-то самой бабулей вертолет, что она хотела вызвать на поиски его самого, наймут!
Амадей улыбнулся и уже собирался идти исполнять такой удачный на его взгляд план, но вдруг затормозил и как-то сник. Он вдруг вспомнил Кэт, как она отреагировала на то, что её, не спрашивая желания, собирались вернуть туда, куда та не хочет, и чуть было не возненавидела за это Люка. А вдруг старушка тоже не хочет возвращаться домой, как и Кэт? Ведь она говорила, что родственнички только и ждут ее смерти. Случалось, конечно, что Амадей использовал людей в своих целях, но никогда не получал от этого удовольствия и прибегал лишь в крайних случаях, хотя это никак не могло служить оправданием. А сейчас так поступать с этой старушкой и вовсе не хотелось, решая свои проблемы, возникшие из-за его же собственного, хоть и вынужденного вранья. И Амадей задумался. Может, как-то выведать у нее, вдруг она все-таки захочет сама вернуться? Только вот как? Переодеться вновь «престарелым ловеласом» и опять врать? А ведь она наверняка переживает его пропажу, и когда он вдруг снова объявиться, то именно из-за внезапно вспыхнувшей страсти к нему никуда не захочет уезжать. Хотя не сам ее отъезд был важен, ведь он был лишь средством отвадить от себя пожилую женщину. Так что если она не захочет уезжать, то признаваться придется рано или поздно.
- И лучше как можно раньше, - сам себе ответил Амадей. - Хватит уже бегать от проблем, а то совсем им не решаемые они лишь растут как снежный ком… - И с этими мыслями парень бодро зашагал в сторону Цветочной улицы.
Дойдя до дома, где жила мадам Африкановна, Амадей поднялся на крыльцо и уже поднял руку, чтобы постучать, но замер в нерешительности. Парень, зная воинственный и сумасшедший характер пожилой женщины, реально опасался за целостность своей и так потрёпанной физиономии, но все равно невольно улыбнулся, вспоминая рассказ падре о ее выходках. Да и рука, судя по той пощёчине, что досталась ему самому во время инсценированной ссоры, у Африкановны была тяжёлой.
«Может, просто рассказать о том, что ее ищут, и предложить свою помощь, чтобы связаться с родственниками? Так с чего она мне поверит? Да меня с таким-то лицом не то что слушать не будут, но и на порог не пустят. Или, может быть, вообще развернуться и уйти? Могу ведь в «деда» и не наряжаться, придумаю, где жить, пока с чокнутой «киллершей» вопрос не решу. Ну, пропал старичок и пропал, забудется. А родственнички потом сами свою бабушку найдут, вон какой кипиш подняли, скоро и досюда информация о пропавшей старушке докатится», - размышлял парень, переминаясь на крыльце, и, уже было поддавшись этим мыслям, собрался развернуться, как за спиной раздался строгий голос хозяйки дома, вопрошающий, что угодно молодому человеку.
Нужно было срочно решать: либо поступить, как он и планировал, то есть признаться пожилой женщине, либо сделать вид, что ошибся домом, и ретироваться. Но после минутной паузы, во время которой мадам Африкановна подозрительно буравила Амадея взглядом, он наконец произнес заговорщическим шёпотом: «Я от гера Бёма».
На мгновение в глазах пожилой женщины промелькнули тревога и надежда, но спустя секунду она ответила абсолютно равнодушным тоном: «Я не знаю никакого гера Бёма». И Амадей опешил. Это было неожиданно! На то, что старушка страдает одной из тех болезней, что вызывают такую резкую потерю памяти, было не похоже - на слабоумную она явно не тянула. Малость не в себе, но не более того. Тут Амадей чуть было не хлопнул себя по лбу, наконец догадавшись о причине такого поведения пожилой женщины. Та, похоже, реально поверила в байки «деда» о его шпионском прошлом и теперь вела себя как партизан на допросе.
- Но вы же Алевтина Африкановна? - спросил парень. Хочешь не хочешь, а нужно было как-то убедить старушку в том, что он действительно пришел от обожаемого ею «деда».
- Я-то Алевтина Африкановна, и что? Молодой человек, если вы сейчас же не уйдете с моего крыльца, я вызову стражей порядка. - Пожилая женщина явно была настроена решительно.
- Мадам, это излишне, - Амадей церемонно поклонился и стал спускаться с крыльца, а, проходя мимо застывшей на дорожке, ведущей к дому, женщины, тихо проговорил: - Он передал вам свою искреннюю благодарность за помощь в виде женского наряда.
Мадам моментально встрепенулась и, остановив парня, схватив его за локоть, с тревогой в голосе спросила:
- Как он? – У бедной женщины румянец сошёл со щёк. Она старалась казаться спокойной, но волнение проступало сквозь тончайший пергамент немолодой кожи лица, а тоненькая ниточка губ слегка задрожала.
- Может быть, все же пройдем в дом? - Амадей ловко освободился и, подхватив под руку женщину, сам ненавязчиво направил ее в сторону крыльца.
Мадам не сопротивлялась, но, прежде чем открыть дверь ключом, еще раз подозрительно посмотрев на парня сквозь свои очки с толстыми стёклами, недоверчиво приподняла одну из тоненьких нарисованных бровей и перехватила поудобнее свой лаковый ридикюль, как видно, намереваясь использовать его в случае чего как оружие самообороны. Не обратить внимания на этот жест Амадей не мог и, усмехнувшись про себя, абсолютно серьезно стал уверять старушку, что с его стороны ей ничего не грозит.
- Проходите прямо и направо и не вздумайте ничего трогать руками. - Было видно, что пожилая женщина сильно нервничает, скрывая это за строгостью тона.
Пройдя в указанном направлении, Амадей попал в маленькую гостиную и чуть было не прыснул со смеха - все горизонтальные поверхности в комнате были покрыты кружевными салфеточками разных размеров и форм. Даже подголовники кресел в стиле барокко, в одно из которых он и опустился, были украшены этими ажурными произведениями «хэндмейда».
- Итак? - спросила вошедшая следом за Амадеем старушка и, подойдя к окну в ожидании ответа, стала нервно ощипывать цветы со стоящей на подоконнике герани.
- Что? – оторвавшись от созерцания обстановки, переспросил парень.
- Что с Амадеем, где он? - уточнила мадам.
- Я за него, - выдал молодой человек, решив не тянуть с признанием.
- Это я уже поняла, что вы на его стороне. Я спрашиваю у вас… Кстати, как к вам обращаться? В общем, где Амадей?- нетерпеливо повторила мадам.
- Я и есть Амадей, - начал снова парень, но старушка его перебила.
- Что за чушь вы несете? Может, в ваших глазах я и выгляжу стар... женщиной в возрасте, но, к вашему сведению, из ума еще не выжила, - от гнева старушка пошла пятнами, а Амадей инстинктивно сжался в кресле, ожидая, что цветок, стебель которого мадам судорожно сжимала в руке, сейчас полетит в него вместе с горшком. - Вам до Амадея еще расти и расти.
- Мадам, прошу вас, не нервничайте, присядьте, я вам все объясню, - успокаивающим тоном проговорил Амадей, вставая и делая шаг в сторону пожилой женщины.
- Вон! - взвизгнула та, махнув рукой в сторону двери, и задетый при этом горшок грохнулся на пол, разлетевшись вдребезги.
Воспользовавшись паузой, во время которой мадам недоуменно взирала на черепки у своих ног, отвлекшись от него самого, Амадей скороговоркой выпалил:
- Мадам, помните, я говорил вам, что вынужден скрываться, и вы предложили мне сменить внешность? Так это правда, только сменить внешность мне пришлось второй раз, так как к тому моменту я уже притворялся дедом... то есть – пожилым мужчиной, ведь искали молодого человека. Я же по известным причинам не мог открыться вам сразу, вы же понимаете!
Мадам подняла на Амадея глаза. Было видно, что женщина сильно побледнела и, протянув ему руку, тихо проговорила: «Помогите мне сесть». Амадей быстро подошёл к женщине и осторожно усадил в кресло. Она, придержав его за рукав, вынуждая склониться, внимательно всматривалась некоторое время в лицо парню, потом, гордо выпрямив спину, ледяным тоном произнесла:
- Вы, верно, здорово повеселились за мой счет, молодой человек, разыгрывая весь этот фарс с маскарадом?
- Нет, я... Если бы не крайние об... - Но договорить парню не дали.
- Крайние обстоятельства?! - вспыхнула старушка, и её губы, сначала задрожавшие, в следующий миг превратились в тонкую ниточку. Было видно, что пожилая дама взяла себя в руки. - Вы могли бы дать мне понять, что я вам неинтересна, а не вести со мной речи, от которых растаяла бы и менее чувствительная особа.
- Но я не… - Амадей попытался было оправдаться, но вдруг Алевтина Африкановна закрыла своё лицо руками и всхлипнула. - Вам плохо? - Парень действительно переживал, сильные потрясения в столь пожилом, как у мадам, возрасте могут быть чреваты.
Женщина отняла руки от лица, мельком взглянув на парня, опустила глаза и запричитала:
- Боже, как стыдно, как же стыдно! Вы же совсем мальчик, а я, а мы... - И женщина зарыдала.
«Ну вот, опять слезы», - подумал Амадей и, присев на корточки рядом с креслом, заговорил, успокаивающе поглаживая безвольно лежащую на подлокотнике руку старушки.
- Ну что вы, не надо, вам абсолютно нечего стыдиться, вы правы, я виноват, но поверьте, ни тогда, ни сейчас у меня и в мыслях не было вас обидеть.
- Вы меня гнусно использовали! Негодяй! - вскинулась женщина, и щеку парня обожгла пощечина, на этот раз, по его же мнению, заслуженная.
- Возможно, но я не такой плохой, как вам кажется. Мне нужно было просто до конца сыграть свою роль, чтобы себя не выдать. И хочу признаться, будь я действительно тем, в чью шкуру мне пришлось влезть, лучшей спутницы жизни, чем вы, не мог бы себе и пожелать.
- Опять врёте, - но женщина все же улыбнулась, а слезы постепенно стали высыхать, и, когда Амадей поднялся и сел в кресло напротив, спросила: - И что, вы и шпион тоже?
- Да, но мне и правда приходилось скрываться.
- Вы преступник и скрываетесь от властей? - Африкановна испуганно замерла, но в глазах промелькнуло любопытство.
- Нет, я из хороших парней, тех, кто наказывает преступников, а потом от них же вынужден скрываться.
Мадам помолчала в задумчивости, а потом как бы между прочим спросила:
- А что у вас с лицом?
- Плохо, видно, прятался, нашли. - Амадей горько усмехнулся и, увидев, как пожилая женщина взволнованно прижала руки к груди, продолжил: - Но все обошлось малой кровью, так сказать, киллер обезврежен.
- Вы его убили?! - вопросительно воскликнула Африкановна и почему-то восторженно посмотрела на Амадея.
- Ну что вы, мадам, говорю же вам, я из хороших парней. Киллер сидит под замком, пока не решим, как с ним поступить.
- Сдать в полицию, как же еще!
- Нельзя, время раскрыть свою личность еще не пришло. И это все тоже страшная тайна, - и Амадей приложил к губам палец в знак того, что нужно молчать, а, уже поднявшись, добавил: - Мне, наверное, пора идти, я и так отнял у вас много времени, только позвольте задать вам один вопрос.
- Я вся во внимании.
- Вы действительно думаете, что ваши родственники вас не любят и желают вам скорой смерти?
Пожилая женщина сначала удивилась неожиданному вопросу, а потом ее глаза снова увлажнились.
- Я не знаю, мне так казалось, но я так по ним скучаю. Особенно по моим правнучкам, - она вытащила из-под блузки медальон и, открыв его, пояснила: - Лика и Леся, они близняшки, вот, взгляните.
Амадей наклонился, чтобы рассмотреть миниатюру - фотографию двух абсолютно одинаковых кудрявых, курносых девчушек.
- Мне кажется, вы должны знать, что они вас любят, ищут и ждут, - с этими словами Амадей достал из кармана газету и протянул женщине.
Та прочитала заметку под фотографией и подняла на Амадея глаза.
- Значит, они меня правда ждут?
- Конечно, вы им нужны, и если хотите, то я могу отправить им телеграмму прямо сейчас, где напишу о том, где вас можно найти.
- Да, да, непременно нужно послать! - женщина вскочила, не в силах сидеть от волнения. - Я буду вам очень благодарна.
- Тогда я поспешу, пока телеграф открыт. - И Амадей развернулся к выходу.
- Знаете, - произнесла последовавшая за ним женщина уже в коридоре, - а я вам все же благодарна. Вы… нет, не вы, а мой Амадей дал мне возможность вновь пережить это прекрасное и почти забытое чувство. Спасибо, - она улыбнулась и погладила Амадея по щеке каким-то материнским жестом. Парень, перехватив ее руку, почтительно поднес ее к губам, легонько коснулся поцелуем и, отпустив, вышел на улицу.
- А Амадей был душкой. Вам до него расти и расти, - послышалось ему вслед.
- Я постараюсь достигнуть этих высот, мадам. - Парень рассмеялся, помахал на прощание и бодро зашагал в сторону телеграфа.
Выйдя из здания почты, где по виду старая дева с прилизанными волосами, собранными в строгий пучок на затылке, и в невзрачном костюме, даже не посмотрев на него, а лишь пробежав глазами текст, сухо озвучила необходимую к оплате сумму, Амадей улыбался. Еще один груз был снят с его плеч, добавив, возможно, даже плюс в его карму. Африкановна, к его немалому удивлению, оказалась довольно адекватной в итоге женщиной. Наверное, страсть к деду делала ее слегка сумасшедшей, ведь говорят же некоторые, что любовь по всем показателям можно приравнять к душевным расстройствам. Но как бы там ни было, теперь у Амадея оставалась всего одна серьезная проблема, ну и её, дай бог, он уладит и будет полностью свободен, наконец-то получив возможность что-то решить со своей жизнью.
«Кстати, насчет “дай бог”, - подумал парень, - придется еще зайти к Шлёссеру. Раз уж возникла необходимость остаться и снова рядиться в деда, то одежку стоит забрать, да и документы я там оставил. Заодно сообщу ему, что его “спонсор” стал неплатежеспособным на неопределенный, но довольно долгий срок». - И Амадей, свернув к центральной площади, направился к дому преподобного.
Мысли парня, сначала занятые думами о приемлемых способах устранения «киллерши» из его жизни и связанными с этим опасностями, плавно перетекли на Люка, так как, вспомнив, что ему нужно теперь в одиночку навещать злобствующую даму, ему бы пригодился пистолет, а он у детектива есть. Это было бы хорошим поводом навестить мужчину, который, возможно, еще не уехал, и хотя бы попрощаться по-человечески, а может и объясниться.
Так, незаметно для себя, Амадей оказался на пороге дома преподобного. Парень постучал в дверь. Ответом ему была тишина. Подождав, он повторил попытку, но и на этот раз ему не открыли. «Может, и к лучшему, что сейчас не придется встретиться с "обожаемым“ дядюшкой», - подумал парень и наклонился, чтобы поднять стоявший на крыльце вазон с цветами, под которым преподобный на всякий случай держал запасные ключи. В самом начале своего пребывания в этом городке Амадей нередко ими пользовался, приходя в этот дом ночевать, и сейчас он их нашел на том же месте.
Открыв дверь, молодой человек быстро проскользнул внутрь и громко крикнул: «Адам, ты дома?» На эхом разнесшийся по дому вопрос никто не ответил, и он прошел по коридору, заглянув на кухню и в гостиную, а потом проверил кабинет и спальни. Было пусто. Понимая, что нужно торопиться, Амадей поспешил в гостевую комнату. Одежды, оставленной на кровати, когда он превращался из деда в импозантную леди, не оказалось, и это было плохо. Преподобный, скрывая следы, вполне мог все выкинуть вместе с окровавленными тряпками и женской одеждой. «А документы?» - вовремя подхватился Амадей и, подвинув стул к шкафу, взобрался на него и пошарил рукой сверху. Искомое оказалась на месте, и парень облегченно выдохнул.
Пытаясь дотянуться до коробки, он встал на носочки и, когда уже подцепил её, вдруг потерял равновесие. Стул под ногами стал заваливаться, и Амадей лишь чудом умудрился не упасть, а спрыгнул на пол, прижимая коробку к себе, но при этом зацепив курткой круглую ручку от дверцы шкафа. От резкого рывка дверца открылась, и из нее выпал большой бумажный пакет. Заглянув внутрь, парень удовлетворённо выдохнул, он увидел в пакете полный камуфляж деда, включая бороду и парик. «А мне везет». - Но как только Амадей это подумал, вдруг услышал тихие шаги в коридоре.
- Все-таки нет, не везет… Общаться с преподобным все же придется, - еле слышно пробормотал парень.
Похоже, молодой человек за грохотом упавшего стула не услышал, как в дом вернулся хозяин. Быстро распихав документы из коробки по карманам и подхватив пакет с одеждой, Амадей открыл дверь и увидел перед собой отнюдь не Адама, а взвизгнувшую от испуга фрау Анну. Которая после секундной паузы почти на ультразвуке завопила: «Воры! Спасите!» - и со скоростью, никак не соответствующей комплекции этого колобка на ножках, побежала к двери, продолжая кричать.
Амадей бросился за ней и успел захлопнуть рукой дверь, преграждая даме путь. Затравленно озираясь, женщина вжалась в стену, даже как-то уменьшившись в размере, а потом тихо, по слогам, прошептала: «По-мо-ги-те…» - и грохнулась в обморок.
- Да что ж все такие слабонервные? - чертыхался парень, буксируя женщину по полу в комнату, взяв под мышки, а затем пытаясь поднять и усадить безвольное тело в кресло. - Теперь у меня, если и не было грыжи, точно она будет, - проворчал Амадей, вытирая ладонью пот со лба, когда ему все же это удалось.
Он сел на стул в ожидании, когда дама очнется. Просто уйти он не мог, не хватало еще, чтобы эта неуравновешенная особа, придя в себя, побежала в полицию, а еще и от местных властей ему прятаться совсем не хотелось. Так что в очередной раз придется как-то объясняться. Минут через пять фрау Анна, застонав, открыла глаза и, увидев перед собой тот же кошмар в виде разбитой физиономии Амадея, снова что есть мочи завопила: «Воры!» Парень подскочил к женщине и ладонью закрыл ей рот.
- Я не вор, пришел к пастору. Давайте, если вы не будете кричать, я вам все объясню. Моргните, если меня поняли, - успокаивающе начал Амадей и, когда женщина усиленно заморгала глазами в знак согласия, отпустил ее и снова сел на свое место. - Я повторяю, фрау, я не вор и пришел только за своими вещами, теми, что оставил тут два дня назад, а пастора не оказалось, и дверь была открыта, вот я и вошел, вдруг он, просто зачитавшись библией, не слышал моего стука, и тут появились вы.
На эти слова женщина опять испуганно сжалась и залепетала:
- Ты… Ты тот самый бандит, что приходил сюда с еще с одним таким же! - фрау Анна икнула, сложила ладони перед собой и, подняв глаза в потолок, что-то зашептала, наверное, решив, что от субъекта такой наружности ей живой не уйти, смиренно вверяла свою душу господу. А закончив молитву, женщина заговорила громче, видно, решив напоследок высказать все, что она думает: - Это после вас преподобный ходил сам не свой, вздрагивая от каждого шороха. Я ему говорила тогда, что нужно идти в полицию, а он взял с меня слово, что я буду молчать о том, что видела, и отправил на неделю в отпуск, - тут женщина всхлипнула. - А он… он же как ребенок, беспомощный, даже яичницу без меня поджарить не может. А теперь он пропал.
- Ну, может, он просто вышел прогуляться, - озвучил первую пришедшую в голову мысль Амадей.
- Прогуляться? Вчера, когда не состоялась служба, я пошла к нему, думала, что он приболел, а его уже не было. Но я решила, что он задержался у постели какого-нибудь умирающего, чтобы облегчить ему путь в мир иной, и потому не стала поднимать панику. Вот и сегодня пришла и, услышав звуки в доме, так обрадовалась, а это ты, бандит! Что ты с ним сделал?! Говори!
Женщина вскочила и попыталась наброситься на Амадея. Тот едва успел перехватить её руки за запястья, спасая свое многострадальное лицо еще и от следов ногтей. Затем мягко, но настойчиво усадил ее обратно в кресло и, подняв к потолку глаза, как недавно делала сама фрау, произнес:
- Господи, ну какой же я бандит? – и, состроив благочестивое лицо, как у Иисуса на распятие, продолжил: - Не бандиты мы, а мученики за веру, и приняли страдание от нечестивцев, слово божье поправших! - Амадей никогда не думал, что проповеди Шлёссера ему пригодятся, но видя, что сказанное им падает на благодатную почву, ведь женщина расслабилась, а страх в глазах сменился благоговейным трепетом, продолжил: - Полиция, сестра, делами мирскими занимается, а тут дело духовное. Так что я надеюсь, что обещание, данное преподобному - поводырю нашему в этом мире кромешной тьмы к свету, вы исполните. А дабы окончательно уверить вас в отсутствии преступных намерений, я готов показать вам, что в пакете, находящимся у меня в руках, нет ничего принадлежащего падре.
- Ну что вы, брат мой, простите меня, я так расстроена из-за преподобного, что наговорила всего.
- Не стоит, фрау Анна, я рад, что вы не поддались в гневе воле врага всего рода человеческого, обвинив невиновного, а услышали истину, что открывает создатель наш детям своим, и я обещаю вам выяснить все о преподобном, - с этими словами Амадей поднялся, запечатлел братский поцелуй на лбу женщины, не скрывающей слез умиления, текущих по ее щекам, и вышел на улицу.
После всех сегодняшних событий парень чувствовал себя как выжатый лимон. То, что он, избавившись от одного вранья, тут же влез в другое, не вдохновляло. Хоть по большому счету не так сильно он и врал, а лишь добавил сюда всю эту муть о вере, но от этого было не легче. Изворачиваться, даже вынуждено, было противно. И сейчас парень хотел хоть немного забыть обо всем, прийти в свою сторожку, улечься на свой старый топчан и, как страус, спрятать голову, накрыв ее одеялом. С этими мыслями он и направился в сторону кладбища.
К вечеру погода сильно изменилась. Дневное тепло как-то слишком быстро улетучилось, и с моря подул довольно пронизывающий ветер. Конечно же, никто не ждал жары, поскольку осень давно вступила в свои права, но всё же Люк был не готов к таким переменам. Его немногочисленный багаж и прочное, но совершенно летнее жильё рисовали довольно печальную перспективу – этой ночью он может здорово замерзнуть. Умереть он, конечно же, не умрёт, но вот проснуться с заложенным горлом и носом может запросто.
Он, конечно же, попытался подсесть поближе к костру, протянуть руки и закутать во всё, что было в наличии, ноги. Но спать так было проблематично. Он либо свалился бы в костёр, либо в другую сторону, уснув на песке, и таким образом точно себе бы что-то застудив. Именно поэтому, взвесив все варианты, он собрал самое необходимое, затушил костёр, поставил тележку у входа в шалаш, тем самым перегородив в него вход, и отправился в город в поисках ночлега.
Заглянув на главную площадь Грейбурга, Люк притормозил возле фонтана, где играли уличные музыканты. Девушка со скрипкой очень быстро водила смычком и пела забавную песенку, а двое парней помогали ей, поддерживая игрой на своих инструментах. Один ритмично играл на гитаре, время от времени прижимаясь губами к губной гармошке, закрепленной на шейном держателе, а второй был похож скорее на убийцу, чем на музыканта, потому как лысый в татуировках череп и квадратная челюсть немного расходились с тем, что выдавали его пальцы, ловко перебирающие струны на контрабасе. Но в целом эта троица вызывала только положительные эмоции, и Люк даже начал еле заметно пританцовывать в такт их заводной музыке. Хотя это вполне могло быть из-за холода. Постояв там ещё какое-то время, молодой человек всё же двинулся дальше, так как вечер полным ходом накрывал город, и нужно было всё же определяться с ночлегом.
Проходя мимо здания с лепными карнизами, красными занавесками на окнах и с заставленными искусственными вазонами балкончиками, Люк обратил внимание на стайку дамочек в слишком вызывающих одеждах. Было сложно не догадаться, что это заведение для отдыха, так сказать, телесного, и самое смешное было, что как раз рядышком возле этого строения возвышалось заведение для отдыха, так сказать, духовного, то есть костёл. Их соседство выглядело забавным, но именно со стороны здания с занавесками Люка и окликнули.
- Эй, красавчик! Не хочешь отдохнуть? – из окна второго этажа свесилась фигура непонятной половой принадлежности. В сумерках было сложно понять, что оно такое, так как блондинистые кудри на голове, яркое боа на шее и не менее яркий макияж выдавали в нём женщину, а вот довольно грубоватый голос – мужчину.
- С тобой я скорее устану, - ответил Люк и собрался было идти дальше, но тут на крыльце появилась ещё одна обитательница этого интересного дома.
- Я таких самцов люблю! Агррр! – хищно рыкнула девица, одновременно изобразив своей рукой тигриную лапу с коготками, и засмеялась довольно наигранным смехом, ткнув второй рукой кулак с выпрямленным средним пальцем вверх, видимо, показывая его первой охотнице. – Не хочешь вечер хорошо провести?
- Шлюха, - тут же донеслось со второго этажа. – Прошмандовка! Я первая его увидела!
- Заткнись, лахудра! Думаю, этого джентльмена не впечатлит то, что ты прячешь под юбкой! – парировала стоящая перед Люком красотка. – Правда, милый?
- Я вообще с… - Люк не знал, обидит ли эту представительницу древней профессии слово «****ь», поэтому закончил более витиевато: - Мне вера не позволяет.
- Какие мы все набожные! - фыркнули со второго этажа. – Можно подумать, если бы не трахались все и всегда, то мир бы до сих пор существовал! Тьфу на вашу веру! Так и пастору этому прибабаханному передай! А то вечно шарахается от меня как прокажённый!
- Так ты ж его ещё летом до смерти напугала, - ударилась в воспоминания девица на крыльце, одновременно строя глазки Люку. – Тогда наш преподобный на неё наткнулся у чёрного хода, ну, там где его берлога. Эта дура стояла там, у заборчика и мочилась стоя! - И обе обитательницы борделя заливисто захохотали.
- Это был номер! - вытирая слёзы от смеха, вздохнула «дама» в боа. – Я чуть не побежал за ним, прямо с задранной юбкой и без трусов, чтобы посмотреть, куда он кинется - к алтарю грехи замаливать или к себе в дом, чтобы под одеялом затаиться. – И они снова разразились диким хохотом.
- Жаль, уже второй день не видно нашего безгрешного, - чуть успокоившись, проговорила собеседница Люка и провела пальцем по его груди. – Ну что, может, всё же плюнем на твою веру и покувыркаемся немного? Я недорого беру.
- У меня, к сожалению, вообще нет денег, - как бы извиняясь, проговорил Люк и аккуратно убрал палец девицы со своей груди. – Может, как-нибудь в следующий раз.
- Ну, как знаешь. Можно и в следующий. Мы тут всегда есть, да, подружка? – последнее обращение уже было сказано вверх, где в окне второго этажа недавняя «лахудра» очень нежным жестом, практически полным любви, помахала девице на крыльце. И Люк постарался тут же ретироваться, пока его не захомутала ещё какая-то охотница за кошельком, и направился через площадь в темноту боковой улицы, что вела к городскому кладбищу.
Решение попроситься переночевать к Амадею пришло как-то само собой. Не то чтобы Люк хотел воспользоваться своим правом «спасителя». Хотя почему бы и нет? Он жизнью рисковал, влезая в авантюру с парнем, и в самом доме повёл себя вполне по-мужски, кинувшись на психопатку с пистолетом. Так что, как ни крути, а у Амадея не было никакого другого варианта, кроме как жаждать отблагодарить Люка.
С этим настроением он и подошёл к сторожке на самом краю местного кладбища. А постучав в двери, он услышал, как что-то внутри упало, причем довольно громко, но двери ему не спешили открывать. Молодой человек постучал ещё раз и, сделав пару шагов, попытался заглянуть в окно. Там было темно. Но ведь Люк прекрасно видел ещё на подходе, что в маленьких оконцах был свет. Пусть не яркий, пусть лишь бликом, но всё же там, внутри, точно кто-то находился, и он почему-то отключил освещение.
- Эй, я видел, что ты есть, - негромко позвал Люк и, достав из своей холщовой сумки фонарь, попытался посветить в окошко, у которого как раз стоял. В луч света тут же попала перепуганная физиономия, но буквально через миг она исчезла. – Амадей, я тебя вижу! - уже громче позвал детектив и улыбнулся. Эти игры в прятки выглядели очень по-детски. – Аууу!
Щёлкнул замок, и входная дверь медленно отворилась. Тут же появилась и голова хозяина сторожки.
- Ты чего? Что случилось? – недовольно пробормотал парень и в ожидании уставился на непрошеного визитёра.
- В гости. На ночь. Не пустишь? – без стеснения поинтересовался Люк. – Мне спать негде.
Размышлял Амадей недолго. Он, конечно же, впустил в своё жилище молодого человека, и уже через пару минут они мирно, но как-то напряжённо беседовали в той самой комнатке, где всего каких-то двух дней назад у них состоялось первое близкое знакомство – с револьвером и угрозами.
- Ты как будто мне не рад, - гость попытался начать первым разговор. – Если я тебя сильно стесню, то могу уйти…
- Нет-нет! – тут же запротестовал Амадей. – Я просто… неожиданно как-то.
- Обычно к тебе по записи на ночлег приходят? - решил пошутить Люк.
- У меня здесь вообще не ночуют, – на полном серьёзе ответил парень. Он сидел, ссутулившись, на своём топчане и нервно вертел в руках ложку.
- Ужинал? – поинтересовался стоявший до сих пор в дверях Люк и, видя, что его не собираются приглашать, сам сделал пару шагов, кинул рюкзак в угол комнаты на пол и примостился рядом с хозяином на топчане.
- Ну, у меня тут суп. Луковый. Если ты хочешь…
- Нет, ты ешь, не обращай на меня внимания. Мне бы просто переночевать. А завтра я уже…
- Будешь искать жильё? – спросил Амадей и облизал свою ложку.
- Ну, вроде как у меня в Грейбурге больше нет дел, так что можно и домой отправиться. Немного подлечусь и тогда уже буду искать себе новое задание.
Амадей как-то нервно сглотнул, но ничего не сказал. Он просто поднялся и прошёл к столу, где стояла совершенно малюсенькая кастрюлька, в которой, по-видимому, и находился тот самый суп. Парень опустил прямо туда ложку и, помешав свой ужин, зачерпнул немного жидкости. Так, с супом в ложке, он какое-то время просидел и, лишь когда Люк, наблюдая за всем этим, осторожно кашлянул, парень отправил ложку в рот.
- Может, всё же попробуешь? Правда, суп уже холодный.
- Ну, раз ты так мастерски упрашиваешь, тогда попробую, - довольно быстро согласился молодой человек и пересел с топчана на сундук, который стоял возле стола и служил лавкой для хозяина сторожки.
Второй ложки в хозяйстве не оказалось, и Амадей, вытерев, протянул Люку свою. Так они и ужинали, попеременно передавая инструмент и черпая из кастрюльки луковый суп. Когда же трапеза закончилась, гость поблагодарил хозяина, и они с некой неловкостью перебрались на топчан. Там они ещё какое-то время помолчали. Люк слегка покачивался, делая вид, что рассматривает стены и потолок сторожки, хотя, по правде, взгляду не за что было зацепиться, а Амадей сосредоточенно изучал свои ноги, зажав сложенные ладони между коленей.
- Если бы не арест Скинкоффа, ты бы не вернулся сюда? – первым нарушил тишину Амадей. Он так и не поднял взгляд и продолжал пялиться куда-то в пол.
- Не могу сказать определённо.
- Ты ведь хотел уехать? Совсем?
- В какой-то момент – да. Думаешь, я негодяй? – Люк начал сам себя накручивать, и речь из него полилась довольно легко. - Что-то не понравилось, и я вот так свалить решил? А как увидел, что теперь могу быть хорошеньким и вас осчастливить, то сразу же прибежал обратно? Или думаешь, что я понадеялся, что Кэт мне отсыплет от своих щедрот, раз папика теперь нет?!
- Я так не думаю, - сухо отреагировал парень.
- Ну, признайся, ты же считаешь меня гадом?
- Это не гадство, а здоровый эгоизм, - очень спокойно рассудил Амадей. - Я тоже людей использую. Ну, не часто, но…
- Кого? Ты про босса? Так сам же говорил, что это месть.
- Нет, я не о нём. Там другое. Я вот, например, бабку использовал.
- Свою?
- Ту, что в газете. - Люк понимающе кивнул, а Амадей закончил: - И врал ей, и использовал втёмную. Аж самому тошно.
- Значит, я всё же гад, - резюмировал молодой человек и шумно вздохнул. – Мог свалить, но только обстоятельства меня заставили сделать типа благородно и приехать сюда, чтобы вам рассказать новости. Ведь так?
Ответ и не предполагался, Люк сам себе вынес вердикт, а Амадей и не хотел спорить. Не то чтобы он так же считал, просто понимал, что в данную секунду он всё равно ничего ему не докажет. Ещё там, на пляже, парень видел, что Люк довольно упертый, и то, как он с ними двумя препирался у моря, а потом и у дома Кэт, чётко давало понять, что он «взрослый человек и будет делать всё, что посчитает нужным».
- Ну и фиг с тобой, - тихо пробормотал Амадей и поднялся с топчана.
- Что? – переспросил молодой человек, не расслышав то, что в сердцах было сказано хозяином сторожки.
- Я говорю - спать пора, так что поднимайся, я нам спальное место обустрою.
И парень начал наскоро перестилать свою скромную постель. Выудив из сундука ещё одно одеяло, правда, совсем тоненькое, и кинув его к лежащей уже на покрывале подушке, Амадей развёл руками, как бы давая понять – всё готово.
- Думаю, раздеваться не будем. Холодно, - уточнил парень и предложил гостю выбирать, с какой стороны он будет ложиться.
- Давай перебирайся к стене, я у края люблю, - не задумываясь, ответил Люк, и уже через пару минут они оба лежали в постели на боку, каждый под своим одеялом.