Четыре угла на Зеленой улице ч. 2 Шарлотта

           ( В поисках Алгоритма генного определения, на основании которого можно было бы распознать наиболее сильные стороны и сущность любого человека, опираясь на генный ствол многих поколений его предков, герои противоборствующих сил, переносятся в разные времена и эпохи, стремятся овладеть им быстрее других и использовать в своих целях. В результате Алгоритм помещен в голову девушки, которой не нужен весь этот тысячелетний спор и бой, а необходима обычная человеческая жизнь и земная любовь.)

Вы ничего никому не должны:
Ни грехам за искупление,
Ни болезням за исцеление,
Ни войнам за истребление,
Ни душе, что не горела в огне,
Ни Солнцу за согревание,
Ни Господу за Земли создание,
Ни матери за рождение.
Вы должны самому себе -
За Прозрение...

Зелёная улица.


   - Почему я вынужден терпеть рядом с собой твое присутствие, видеть твои разрушительные действия, исправлять твои ошибки и знать, что так было, есть и всегда будет?

   - Потому что мы - пара, ты и я, и по другому быть не может. Так устроен этот мир, смени себе мир и избавься от меня.

   - Очень хорошо, значит, чтобы избавиться от тебя я должен сменить мир. Может ты удосужишься сменить себя? Перестанешь сыпать злом по Земле, совращать невинные души, губить созданное и простоявшее тысячелетия. Почему на одно мое действие всегда два твоих? И неважно каких - больших или малых, но неизменно плохих, а зачастую чудовищных и катастрофических.

   - Вот только не надо преувеличивать и переоценивать меня и мои действия. Представь этот свет, состоящий из одних твоих творений: только добро и согласие, чистое небо и освежающий ветерок, только день, никогда не сменяемый ночью, только рождение и никаких смертей. Всегда и повсюду только белые краски и солнечный свет, который, согревая, зачастую ослепляет, делая жизнь постной и бессмысленной.

   - Остановись. Ты, как и всегда, договоришься до того, что мои помыслы и действия тоже ведут к негативным последствиям и восприятию, и без твоей ложки дегтя все лишено смысла и красок?

   - Конечно. Никто никогда не собирается делать зло. Исполняя действие, приведшее к беде, его вершитель всегда действует из чистых побуждений, как ему это кажется, даже если это в определенных корыстных целях, только во благо себе или своих амбиций, но заметь - во благо.

   - Вот твое прикрытие, твое алиби в любой ситуации, что и в Ад дорога устлана благими намерениями. А то, что это все подготовлено тобой, твоими нечистыми мыслями - это нужно опустить и не заметить? Нет, так неправильно. Когда-нибудь всё вырастет и разовьётся до такого уровня, что рядом со мной тебе просто не будет места. Любые твои действия и коварства будут просто невыполнимы из-за их противоестественности в изменённом устройстве мира.

   - Так не будет никогда, потому что всегда существует полярность, иначе не будет разницы потенциалов, а значит и не будет энергии движения. И потом ты не забывай никогда о зеркале - отражение в нём всегда обратное, ведь на каждый прилив есть отлив, на каждого умного - по дураку. Любое действие вызывает противодействие и неважно, это противодействие воздуха подъёму или противодействие воды погружению.

   - Пытаешься опять оправдать свое предназначение и доказать, что зло имеет позитивную сторону? Потому что, стремясь его преодолеть, люди выдумывают противоядие исключающее повторение подобного в будущем: cтремительное цунами заставляет их искать первопричину его, и если не устранить её, то хотя бы о ней знать и стараться обезопасить себя от катастрофических посягательств природы. Губительные болезни заставили их разобраться в своем организме, попутно увеличивая его сопротивляемость и выживаемость. Войны, истребившие народы, заставили их создать общности, которые смогли понять друг друга и договориться. Но когда-то вечному сопротивлению и борьбе должен прийти конец. Когда-то твоя сатанинская фантазия должна иссякнуть и не разрушать время от времени с таким трудом и потерями ими достигнутое.

   - Это иной мир. Я же тебе говорю - смени мир, уйди в другое измерение, и, может там твои птичьи инстинкты не будут нуждаться в сопротивлении. Этот мир основан и стоит на противоречии интересов, принципов, взглядов, устоев и не нам с тобой его менять. Мы лишь слуги и наше дело корректировать развитие, а не менять его. Если ты не будешь вдаваться в частности, то поймешь, что мы парикмахеры их судеб, а не вершители. Их рост неизбежен и придание форм, а не направлений развития - это всё что мы можем для них сделать, отделяя отростки, которые  их делают  хоть и красивее и эстетичнее, но слабее и сентиментальнее.

   - Значит, зло и добро всегда спутники жизни и мы обречены на вечное сосуществование?

   - Да.

   - Хорошо, тогда я объявляю тебе войну.

   - Не смеши меня, ты же знаешь, что прямое противостояние нам запрещено. Мы даже в глаза не можем посмотреть друг другу, иначе ты будешь наполовину мной, а я наполовину тобой. О какой войне ты ведешь речь? Наше поле битвы - людские умы и судьбы, их боль и радость, их жизнь и смерть. И потом ты же Cветлый ангел и само слово война не из твоего лексикона, а из моего...
   Они неслись со скоростью света на незримом облаке, два ангела - Светлый и Темный, находясь одновременно рядом с каждым человеком, исполняя каждый свою миссию, сея в их души свои зерна, выслушивая, наделяя помыслами и отдавая приказы на действия. Сидели по разные стороны, слева и справа, и шептали на ухо свои советы, стремясь навязать свое мнение, были рядом с одним и одновременно со всеми, неустанные труженики, никогда не видевшие друг друга, но знающие и чувствующие энергию и силу другого.
   И когда болезнь ломала человека или в трагическом происшествии уходили из жизни невинные, или, когда лишался ума талантливый Темный Ангел смеялся и торжествовал, а Светлый склонял голову и падал в отчаянии. Но слезы лил он лишь тогда, когда все его усилия соединить людей любовью и в её лоно получить здоровое потомство в один миг разрушалось незримым вмешательством злого начала. Он кричал и выл, стремясь соединить уже несовместимое, в порыве праведного гнева бросал все свои силы на помощь любви, обнимал её, стараясь не дать добить, разрушить и осквернить, и, если это удавалось, взлетал над всем в презрении к тому, что мешало ему творить радость, сеять добро, наделять людей счастьем.

   - Почему ты остановился? Ах, опять эта девушка. Я думаю, что она больше не будет отвлекать твое внимание и отбирать время одна у миллиона таких же.
   - Что ты с ней сделал?
   - Она неизлечимо больна и ей осталось жить считанные дни. Смотри, он рядом с ней, весь убитый горем, сутками без еды и сна.
   - Зачем? Такая прекрасная пара. Они знакомы с детства и привязаны друг к другу. Если она умрет, то он тоже последует за ней, не в силах вынести разлуки с любимой. Зачем? Могла бы быть свадьба и вся деревня собралась бы полюбоваться на её красу, на её очаровательные глаза, шелковые белые волосы. Ее доброта известна всей округе, её любят за щедрую душу и искреннюю улыбку. Она бы родила прекрасных детей в браке с любимым и их семья была бы примером и гордостью всей общины. Зачем?
   - Горе и болезнь по этим критериям не избирательны. Красива, добра, молода - для смерти нет желаннее добычи. Люди должны научиться ценить самое дорогое для них - жизнь. Но понимание не приходит без потерь.
   - Что ты наделал, вместе с ней умрет любовь - редкое человеческое состояние в чистом виде, без примесей корысти и расчета. Смотри, как она страдает и извивается у постели, не в силах что-либо сделать.
   - Ну вот и хорошо, а когда и любви не станет, то станет лучше - сколько народу от нее настрадалось. Любовь объединяет два сердца, при этом часто вдребезги разбивая минимум еще одно - и ты называешь ее чистой? Она, как правило, насквозь в слезах, а то и в крови.
   - Нет, ну ты посмотри, он во всем находит своё место, везде готов рисовать черным пером по белому листу людских душ. Однако в этот раз я не буду молчать. Я перенес её на сто лет вперед, где люди уже нашли средство от той пакости, которой ты её наделил. Она уже улыбается лежа на постели, радуясь утреннему солнышку, а он рядом с ней, нарвал и принес из леса большой букет ландышей, пока она спала. Проснулась от их свежего запаха и он взял ее за руку:
    - Милиса, я люблю тебя и счастлив видеть блеск в твоих глазах - наконец-то ты поправляешься, злые силы отпустили тебя и не свершилось непоправимое. Мне бы не жить на этом свете без тебя, твоей улыбки, твоих прекрасных, так мною любимых глаз, - со слезами на глазах шептал ей Рауль.
   - И я так рада, что мы снова вместе.
   Она попыталась подняться. В этот момент в келью вошла молодая монахиня.
   - Молодой человек, оставьте нас, ей нужен покой, и я вас очень  прошу, не приносите сюда больше ничего, злые силы так и ждут того мгновения, когда вы поможете им добраться до её разума и сломить его сопротивление. Будьте благоразумны.
   Монахиня присела на край кровати, приложила руку к ее голове.
   - Я сейчас принесу таз с водой. Ты снимешь рубашку и я тебя всю протру. Кризис миновал, ты скоро встанешь на ноги и сможешь сама о себе заботиться. Мы сегодня попробуем немного посидеть, совсем немного, давай я тебя приподниму.
   Монахиня улыбнулась, глядя на неё добрым сестринским взглядом, провела пальцами по ее исхудавшей до костей руке затем встала и удалилась. Милиса прикрыла глаза. Когда монахиня, вернувшись, начала протирать её теплой водой из таза, она снова открыла глаза и стала рассматривать свое тело. Как раньше она его любила, а что теперь болезнь сделала с ней - опавшая грудь, повисшая на костях кожа, выпирающие уголками коленки. Отвары трав, которыми потчевала ее монахиня, фрукты, жирные куриные супы возвращали её к жизни, наполняя каждую клеточку тела энергией.
    Рауль часто навещал ее. Настоятельница была к ней благосклонна и пускала его практически на целый день, понимая, что для излечения нужны не только лекарства, но и духовная поддержка. Вскоре она набралась сил так, что смогла выходить во двор. В этой обители было  заведено, что двери в каждую жилую келью обитательниц монастыря должны быть открыты днём. Милиса ходила из одной в другую, разговаривала, выслушивала истории жизни монахинь, набиралась чужого опыта и знаний. Часто сидела во дворе с книгой в руках, поглощая одновременно энергию солнца и человеческой мысли. Рауль не мог нарадоваться скорости её восстановления, считая дни до того момента, когда они смогут вернуться в деревню. Милиса быстро сдружилась с молодой монахиней, которая с первого дня ухаживала за ней. Они много говорили о жизни, предназначении женщины, детях, часто гуляли вместе и молились, обсуждали книги, вышивали. Милиса никогда не видела монахиню без одежды - рясы и платка, бывая в её келье, лишь знала, что её монашеское имя - Гайна. Та в свою очередь ничего не рассказывала о прошлой жизни, и, однажды, Милиса отважилась завести непростой разговор:
   - Здесь конечно хорошо, тихо и уютно, но неужели ты хочешь лучшие годы своей жизни провести в одиночестве, до старости и не познать радости материнства и любви. Разве в тебе не бушуют плотские страсти и ты не пребываешь в мечтах об обычном человеческом счастье - семье?
   - Я рождена, как и ты женщиной и природные инстинкты присутствуют в моем теле и сознании, - ответила ей Гайна, - Иногда естественная биология давит на мою психологию, отвлекая мысли от величественного и высокого, повинуясь низким инстинктам. Но потому и наделены мы разумом, чтобы силой мысли подавлять ненужное и бессмысленное, заложенное в нас природой.
   - Гайна, зачем же их подавлять? - возражала ей Милиса, - Разве, давая им волю, мы не выполняем одну из самых важных своих миссий на земле - продолжение человеческого рода?
   - Ты права. Однако есть миссии выше и кто-то должен пренебречь собой ради их осуществления. Семья, конечно, несёт много радостей, но при этом энергия и эмоции, которые идут на её создание и поддержание, измождают человека, крадут его энергию, не давая возможности направить её на реализацию более важных целей.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь, но уверена, что гармония разума и инстинктов, мыслей и душевных радостей возможна, - Милиса посмотрела ей прямо в глаза, пытаясь донести не только слова, но и заложенный в них смысл.
     Гайна, выдержав её взгляд, продолжила, стараясь изъясняться понятнее:
   - Жизнь человека - стремительная горная река. Изначальная энергия, данная ей, растрачивается в пути - пороги и повороты забирают у неё силы. Расширяясь, вода теряет скорость и мощь, образуя пруды, течёт в них медленно и вяло. И только, если она вдруг приближается к обрыву, то, срываясь с кручи вольным водопадом, вновь обретает скорость движения, вызванной земным притяжением. Она словно оживает в полете, набирает энергию и, разбиваясь о камни, отдаёт её свежему потоку, образующему новую реку – красивую и гордую, стремительную и непобедимую. И уже она, не обременённая прошлыми целями и потерями, несётся к своей одной, единственной цели - достичь долины и окропить влагой семена, давая шанс посаженным в землю зёрнам взойти. Поэтому и энергия человека тоже должна служить определенной цели, не теряя ни капли в пути на посторонние отвлечения.
    - И что может быть такой целью? - Милиса шептала так, будто от ужаса потеряла голос.
   - Цель, которая исключает все остальные, такие радостные и прекрасные? Что заменит друзей, родных и близких, праздники и счастье обретения потомства? Что заменит мечты о будущем? Что может быть еще величественнее и благороднее, чем сама жизнь? Что?
   - Вечная любовь.
     Гайна встала и медленно отправилась в свою келью, а Милиса осталась сидеть одна и ещё долго не могла прийти в себя оглушенная всего двумя тихо произнесенными Гайной словами...
     Близился день, когда она, окончательно выздоровев, покинет обитель. Милиса решила посадить двенадцать деревьев у стены монастыря в благодарность за двенадцать недель, проведенных здесь, в тихом и спасительном для неё месте. Однажды Рауль уехал назад в деревню раньше обычного и когда стемнело Милиса решила выйти на задний двор. В последнее время она часто отправлялась перед сном подышать свежим воздухом, ходила по кругу, глубоко вдыхая свежий водух. Во внутренний двор выходило окно кельи Гайны. Обычно оно было наглухо закрыто, но сегодня из узкой щели приоткрытых ставней пробивался тусклый свет горящих в комнате свечей. Из него были слышны приглушенные голоса. Милиса хотела уже было отправиться прочь, но один из голосов был мужским. В голове у неё смешалось чувство любопытства и стыда, но желание приоткрыть занавес личной жизни Гайны победило, Милиса приблизилась к окну и осторожно заглянула внутрь. Посреди комнаты стояла Гайна, голая, с распущенными волосами. Красивая её фигура изумила Милису - белоснежная кожа, изящная небольшая грудь, округлые гладкие ягодицы, длинные стройные ноги. Мужчина лежал полу боком на её кровати. В какой-то момент он повернулся и, о Боже!..Это был Рауль. Милису парализовал шок. Рауль лежал голый на кровати Гайны и было понятно, что любовные оргии только закончились, а они наслаждались беседой и пили монастырское вино.
   Туман застелил Милисе глаза, сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди, пот мгновенно покрыл её с головы и до ног. В голове пошли, вернее стремительно побежали картины их близости, нанося её чувствам удар за ударом. Как это возможно? Двое самых близких ей людей оказались предателями, забрав в один момент все самое лучшее, что у нее было, ради чего жила и чем дышала. Жизнь в одну секунду потеряла смысл. Именно её стремление выжить соединило их и вновь погубило её. Кончики пальцев похолодели, тепло быстро покидало тело и уже через секунду Милису колотил страшный озноб, зубы стучали и, казалось, весь мир уже слышит этот стук, знает о её позоре, о её потерянном счастье. Звонким набатом в мозгу стучала мысль: - За что? Почему? Да как же это так? Стресс, нахлынувший внезапно, был такой мощный, что силы тут же покинули Милису, и она, опираясь руками на стену, передвигалась еле живая, стараясь уйти подальше от окна. Как выброшенная волной на берег рыбёшка глотала ртом воздух, и, пройдя лишь несколько шагов, упала без чувств...
    Очнулась Милиса от прикосновения чьей - то руки. Над ней склонился Стив, сводный брат Гайны. Он приезжал к ней один раз в месяц утром, в первый понедельник. Они всегда сидели в дальнем углу заднего двора и о чём - то говорили. Он передавал Гайне письма, терпеливо ждал, когда она их все прочитает, прятал назад к себе в сумку и, недолго пробыв, уезжал. Милиса и Стив никогда не встречались, но знали об обоюдном существовании из рассказов Гайны. Стив молча, ничего не спрашивая, поднял Милису на руки и бережно, как ребёнка, отнес её в келью.
   - Я уйду, пожалуй, - сказал он, убедившись, что Милиса жива и в здравом уме, - нехорошо, если нас вместе увидят.
   А у нее в груди клокотал огонь, душа горела, а тело жгло, и жгло всё сильнее. Но когда на следующий день к ней вошел Рауль взяла себя в руки. Он присел к ней на кровать, но она отвернула голову, сдерживая слезы.
   - Дорогая, пора собираться в дорогу, настоятельница сказала , что тебе больше ничего не угрожает.
   - Рауль, я приняла неожиданное для тебя решение, что навсегда останусь здесь, в обители.
   - Любовь моя, ты серьезно?
   - Да. А любовь твоя живёт в соседней келье. Я все знаю Рауль и посмотрела на него с испепеляющей ненавистью взглядом, - Оставь меня навсегда.
    Пораженный услышанным, Рауль вскочил, зашагал к двери, на мгновение остановился, обернувшись, будто хотел что - то сказать, но, передумав, покинул помещение. О чем они говорили с Гайной, Милиса догадывалась, а через некоторое время оба стремительно покинули монастырь через калитку заднего двора.
     Через несколько дней снова приехал Стив. Он рассказал ей, что Гайна, наследница древнего княжеского рода, была сослана в монастырь за бунт и стремление захватить власть. Однако неделю назад её обидчик, родной дядя, умер и сейчас клан поделился на две части в борьбе за наследие. Гайна и Стив теперь по разные стороны враждующего рода. И еще сказал, что знает её, Милисы, историю, что Гайна очаровала Рауля и теперь всецело владеет его телом и разумом, а он, Стив, полюбил Милису, как только увидел и срочно хочет забрать её отсюда. Чувства Стива были искренни, она это поняла с первой фразы и хотя Стив был ей симпатичен, сердце её принадлежало Раулю. Однако, недолго думая, Милиса согласилась, понимая, что находиться в монастыре она уже больше морально не в силах.
   В чистом поле сошлись два войска. Впереди одного в доспехах, на белом коне Рауль, за ним Гайна в черном платье и белом платке, а позади них сотни конников и пеших, одетых в черное. Напротив, в доспехах на черном коне Стив, за ним Милиса, одетая в белое платье и черный платок, а позади них сотни конников и пеших одетых в белое. Белое и черное через мгновение смешается и все вокруг станет красно-красным. Выживут единицы, и пепел павших душ разнесется по округе, превращая всё в домыслы и легенды...
     - Давай остановимся! Я устал. Я запутался...
     - Устал творить добро? Смотри к чему все пришло? Тысячи смертей ради одной жизни. Может быть лучше она сейчас умрет здесь, а остальные останутся в живых. Или ради одной любви ты готов жертвовать другими судьбами? Так не раз уже бывало. Опомнись, Светлый ангел, опомнись!
А эхо звучало сильней и сильней:
Нет на свете этом милей,
Нет у мира вещи ценней,
Нет того, что ярче, светлей -
Жизнь,
Любовь - приложение к ней.



                Алекс   
            
      Сознание медленно возвращалось к Алексу, все вокруг покачивалось из стороны в сторону, вверх и вниз. Взгляд уперся в потолок, на котором в разных углах сидели две маленькие мухи. Они то вдруг срывались со своих мест, сбиваясь в барахтающийся в воздухе клубок, то, как по команде, разлетались к противоположным углам. Застывали ненадолго, медленно ползли в противоположные стороны, а потом опять стремительно летели навстречу друг другу. Это похоже было и на игру, и на настоящий воздушный бой - гонялись одна за другой, сбивались в клубок, потом снова разлетались, не в силах совладать друг с другом. В какое-то мгновение клубок достиг вентиляционного отверстия и внезапно пропал в нём, затянутый струей исходящего воздуха.
   Алекс поднял правую руку перед собой - пальцы в его глазах двоились. Попробовал сфокусировать взгляд, поднимая и опуская голову, удаляя и приближая кисть руки. Наконец-то окружающий его мир остановился и понемногу обрел четкую ясность.
   Лежа на спине он долго, не мигая, смотрел в потолок, вспоминал обрывки сна, стараясь выстроить увиденное в нём в логическую цепочку. Быстро устав от умственного напряжения прикрыл веки, перевернулся на правый бок. Его взгляд уперся в стену, по которой медленно спускался, таща за собою нить паутины и перебирая г-образными клещами, огромный паук.
   «Спускается к своей смерти, - подумал Алекс, - и когда прибудет на досягаемое мною расстояние, его, паука, жизнь закончится, как и закончится вскоре моя». Секунды, минуты, дни, недели. Время остановилось и стало бессмысленным и неинтересным, когда знаешь, что оно лишь отсчитывает мгновения до твоего конца - бесславного, постыдного, горького. Жизнь потеряла всякий смысл и более того стала мучением - не о чем мечтать, некого любить, нечего ждать. Паука убивать не стал - пусть себе плетет, пусть живет своей ничтожной жизнью одинокого существа, но живет. Как похожи они с ним этим в небольшой тюремной камере. Его собственная жизнь из широкой бурной, полноводной реки превратилась вмиг в паутинку, тонкую и беззащитную, невидимую и неприглядную даже ему самому.
     Привстав, сел на край кровати, молча осматривая свое жилище. Одиночная камера для падших душ - тусклый свет, маленькое застекленное окно, на нем решетка, стальная дверь, умывальник, унитаз. На столе стопка книг. Он выпросил их у тюремного начальства месяц назад, но так и не прочел ни одной страницы - воспринимать истории и мысли других людей в этом состоянии он уже не мог.
    Зато Алекс часто перебирал в уме судебные заседания, восстанавливал в памяти слова обвинителя, судьи, своего адвоката, вспоминал то, что говорил сам. Действие, длившееся считанные часы, затем трансформировалось в тома исписанной бумаги, обрастало событиями, ему предшествовавшими, рассуждениями, предположениями и вопросами без ответов. В его собственную частную жизнь вдруг вторглись посторонние люди, разобрав её на мелкие кусочки, на незначительные и важные события. Словно под лупой, разглядывали и анализировали её, одобряя или осуждая. А сам он, слушая, иногда терял ощущение того, что это все о нем, Алексе, и что все это его жизни история. Многочисленные справки и документы его касающиеся, о существовании которых он даже и не подозревал, подшивались, прилагались, читались, отвергались, свидетельские показания внимательно выслушивались и принимались к сведению. И все это ради объективного понимания того, что и как произошло. Порой его злили вопросы, одни и те же, но поставленные на разный манер и под другим углом. Ему приходилось вспоминать, что он отвечал на подобное в прошлый раз, стыковать фразы и подбирать слова, чтобы не противоречить самому себе.
    Судья, строгий мужчина средних на вид лет, с сединой в висках, смотрел всегда проникающим взглядом, теребя пальцами по столу или, скрестив на груди руки, легким кивком передавал возможность участникам процесса излагаться. Временами он сам неожиданно вмешивался и начинал всем задавать вопросы, уличив каждого в противоречивой подаче улик, показаний, свидетельств. Алекс часто, в своих фантазиях, менялся с ним местами. Судья на скамье подсудимых, а он, Алекс, на его месте, в черной мантии с бабочкой на белом вороте рубашки. Спокоен, судят не его, не его судьба решается и изменена до неузнаваемости. Смотрит на свою поломанную жизнь как бы со стороны - не ему просыпаться при тусклом свете в одиночной камере, не ему коротать дни от приема пищи к приему пищи, в промежутках загоняя себя мыслями в глухой психологический угол. Не ему стоять часами у стены и вспоминать лучшее из прошлого, смотреть в уме кино о своей жизни и ждать развязки затянувшейся в немыслимый узел сплетения обстоятельств истории. Развязки взрывом - буффффффф! А потом идут титры, на которых имена родителей, друзей детства и юности, партнеров по бизнесу, любимых женщин и просто людей, оказавшихся на его жизненном пути и ставших актерами массовки в фильме о нем.
    Великое приобретение одиночества - научиться общаться с самим собой - спорить, соглашаться и возражать, ругать и прощать, приказывать и подчиняться. Молчаливый диалог извилин мозга, проникшего в воображение, защитная реакция нервной системы, ограждающей сознание от реальности. Перенесенный во внутренний мир фантазий, он разделяется на две части, живущие отдельно друг от друга - тело в одной среде, мысли и душа - в иной. В такие минуты его знобило, он ходил по камере и громко разговаривал, пытаясь достучаться до самого себя в стремлении сбалансировать свою психику, приглушить буйство фантазии и успокоить дрожащее тело:
    - Так, хорошо, давай спокойно рассудим, что сейчас происходит. Ты в тюрьме, в камере одиночке и тебя обвиняют в умышленном убийстве. Перспективы? В лучшем случае - многолетнее заключение, в худшем - смертная казнь. Это то, что плохо.
     На секунду замолкал, давая себе понять, что мысль окончена, потом продолжал:
   - Теперь, что есть хорошего: ты здоров физически и находишься в здравом рассудке, врачи констатировали полное душевное здоровье - не псих, нормально питаешься и почти нормально спишь. Вспомни наставления своего отца - главное быть здоровым и не утратить контроль разума над душой. Правильно, не скатиться в признание ситуации безнадежной и не соглашаться со всем, что плетёт обвинение.
   Остановился. Развел руки в стороны и поднял голову вверх, как бы обращаясь к Всевышнему:
    - А жить? Как со всем этим жить? Может, расслабиться, не гонять в мыслях события прошлого, рассмотреть ситуацию, как временную и радоваться просто тому, что жив - двигать пальцами, глазами и дышать, глубоко дышать, питая мозг кислородом, не давая себя загнать в глухой угол. Да, да, именно так и не иначе. Только так можно дожить до приговора, а не выдумывать продолжение своей судьбы самому. Хотя итак всё понятно - впереди ничего хорошего не предвидится...
   На длительных заседаниях он отключался от происходящего и отправлял себя в полет фантазий, где все чудесным образом разрешилось, испарилось, исчезло как что-то абсурдное и невозможное. Он в новой жизни, радуется ей, свободе, чистому воздуху и далекому ночному звездному небу. Иногда, уже в камере, его оглушала навалившаяся тишина, а голове следом нарастал шум, напоминающий свист ветра. Сильнее, сильнее. Вскоре шум в голове не только оглушал, но и блокировал возможность видеть и воспринимать окружающее. Предвидя это состояние, в котором он не мог себя контролировать, Алекс при первых же симптомах приступа ложился на кровать и, стараясь не закрывать глаза, лежал в ожидании его окончания. В такие минуты в его голове все летело сплошным потоком и в разные стороны - искаженные лица, крики, мольбы, смех, хлестая его подсознание. И Лили. Она была повсюду, где были его фантазии и в каком бы виде они не находились - улыбчивая, угрюмая, задумчивая и рассеянная. Его любимая Лили.
    Алекс так и не смог ясно и в деталях воспроизвести события того вечера, будто кто-то взял школьную резинку и аккуратно стер все из его памяти, оставив только размытые пятна, стреляющие в его глазах вспышками фраз и движений. Он напрягался, но усилий хватало лишь на то, что ясно видел, как провернул ключ в замке и открыл дверь. Яркий свет ослепил глаза, вырвав из глубины комнаты темный силуэт Лили с растрепанными волосами, обнаженную, извивающуюся, и ее пронзительный вопль разорвавший его перепонки. Всё, дальше он ничего вспомнить не мог.
   Слушая выводы судебных экспертиз, показания свидетелей, старался пробудить память к воспоминаниям, терзал ее в стремлении побудить к действию, но все было тщетно, будто бы кто-то навесил замок на нее в этом месте и как искаженное месиво оставил в мозгу без формы и содержания. Слушал как посторонний человек, не узнавая во всем самого себя, не веря, что это был он, а не кто-то другой. Даже если и он, то под воздействием чьего-то разума, в тумане, в состоянии аффекта, спровоцированный на инсценированное действие, заранее подготовленное и спланированное...не им, а тем, кто знал в точности слабые места его психологии, знал, как он ведет себя в определенных ситуациях, знал, когда он вернётся домой. Лили? Нет, не может быть.
    Все предположения, вместе взятые, ввергали его в страшную депрессию. Он мог часами сидеть на кровати, уставившись взглядом в стену. Встать и пошевелить рукой для него в эти минуты не представлялось возможным без титанического усилия. Усилия, сил на которые тоже не было, как, впрочем, и желания. Мысль одним ударом покончить с этим становилась доминирующей. Его не станет и не станет этого бесконечного кошмара, все успокоятся и остынут, как и его тело, которое уже было ненавистно и ему самому - обрюзгшее, располневшее, не жизненное. Алекс начинал придумывать методы казни над самим собой, от чудовищно-истязательных до сладостно-избавительных. Жизнь, потерявшая перспективу, следом утратила и бытовые краски - еда была безвкусной, сон без отдыха, свет раздражал, общение не радовало, любое действие напрягало. Отсутствие гармонии духа и тела погружало его в пучину хаоса и паники. Прочь, прочь из этой ненавистной жизни, хватит служить объектом битья, разбирательств, насмешек и издевательств.
   Однако, когда его рука тянулась к горлу, в нём вдруг просыпался инстинкт самосохранения и зажимал намертво тормоза разбушевавшегося воображения, учащая дыхание, расширяя глаза от страха самоуничтожения. Дрожь, заколотившая вмиг его тело, пробиралась к извилинам мозга, начиная возбуждать участки, ответственные за самосохранение, которые инстинктивно, как утопающего за волосы, начинали тащить его угасшую волю наверх, пробуждая ничтожную надежду на счастливый исход, на чудо. Придут еще светлые дни и он, Алекс, будет идти по бульвару вдоль моря, всматриваться в лица незнакомых людей, наслаждаться свежими порывами ветра. Сидя у моря, будет бросать в воду камешки, смотреть на фонтанчики и пузырьки от них. Спокойно, умиротворенно, безмятежно.
Ему нравилось общаться с самим с собой, задавать вопрос и отвечать на него, спорить и опровергать, соглашаться и подвергать сомнению.
   - Почему приходят мысли о суициде? Может, это своеобразная селекция человечества, уничтожение слабых, безнадежно павших духом. Как в животном мире леопард, преследуя стаю антилоп, догоняет отстающую и гонит ее до усталости, так и Господь выявляет гнилое звено, помещает его в определенное состояние, треплет до изнеможения, до рвоты, до безумия, до безысходности.
  Сам себе возражал:
   - Но не всегда же человек приходит именно к такому решению? Часто он борется в надежде выйти из тупика, понимая, что суицид - это пренебрежение к творению божьему, к себе как к особи и что душевное состояние вторично по отношению к биологическому, потому что оно изменчиво, полярно и управляемо, а тело и дыхание единственны и незаменимы, и уникальны. Тогда забота о сохранении тела важнее заботы о состоянии душевного равновесия и мозг не вправе давать команды на самоуничтожение ни в каком случае...
   Единственная книга, которая ему понадобилась из всех им заказанных, была руководством по шотокан. Занятия каратэ, брошенные им давно и почти позабытые, вдруг в критическую минуту оказались как нельзя кстати. Одно время он уделял им почти все своё свободное время. Посреди камеры садился на пол в позу лотоса или тянул мышцы ног на поперечном и продольном шпагатах, вспоминал ката и крутил их насколько это позволяли размеры камеры. Становился в боевые стойки, отрабатывал удары ногами и руками, блоки, защищая лицо и тело от ударов невидимого противника. Стоя перед стеной имитировал удары руками, останавливая кулак в миллиметре от стены, или ребрами стоп и ладоней часами стучал по стене, наработав на них жесткие окаменевшие и нечувствительные к боли синяки. Повторяя каждый раз ката, истязая тело физически, до боли, переключая свое сознание на неё. Занимаясь, избавлял себя от мучивших его мыслей и представлений, чувствовал при этом еще и прилив духовной уверенности, воскрешая в себе бойца, не сдающегося никогда и ни при каких обстоятельствах.
   На завтра было запланировано очередное заседание. С утра придет адвокат и в комнате, где только два стула и стол, опять долго будет ковыряться в своем саквояже, перебирать папки, читать нудно свое резюме, как всегда игнорируя мнение Алекса по любому вопросу. Его попытки участвовать в подготовке речи быстро пресекались и, в конце концов, он сдался, устав от чтения параграфов законов, изучения коллизий и прецедентов. Синусоида его жизни превратилась в прямую линию, дорогу, ведущую в никуда. Он смирился с этим, положившись полностью на человека, от профессионализма которого теперь зависела его судьба. Адвокат медленно вошел в комнату. Выглядел уставшим и беспомощным.
   - Я хочу с вами сегодня еще раз поговорить. У меня к вам предложение всё признать, всё, что выставило обвинение.
   Алекс пристально взглянул на него:
   - Признать? Сдаться? Что вы такое говорите? Мы столько с вами боролись и когда уже почти пришли к итогу вы предлагаете зачеркнуть всё сделанное одним росчерком пера.
   Адвокат глубоко вздохнул, поднял глаза на Алекса.
   - Так на самом деле будет лучше. Судья вам не верит и ваше упрямство только усиливает в нем эту веру, в вашу виновность. У нас нет никаких, даже малейших опровержений в противовес, никакого алиби. А у них - трупы и отпечатки ваших пальцев на ноже, кровь Лили на вашем костюме и рубашке. Признание смягчит наказание и уведет вас от высшей меры, а потом будет возможность сократить срок.
Алекс обмяк, положил голову на руки, лежащие на столе и глухо промолвил:
   - Я подумаю, дайте мне немного времени всё взвесить и привыкнуть к этой ужасной мысли.
Адвокат продолжал настаивать:
   Сегодня последнее заседание, судья будет читать приговор и мы должны положить ему признательное представление до начала чтения.
   - Нет, - прошептал Алекс, - пусть читает. Пусть всё идет как идёт. Это моё решение и мой крест...
    Судья уже второй час читал констатирующую часть приговора. Медленно и нудно. На это заседание пришли даже журналисты из трех газет - двое мужчин и молоденькая девушка. Алекс, гладко выбритый и в свежей рубашке с галстуком, одетый в черный костюм вслушивался в каждое слово судьи. Похоже только его и молоденькую журналистку это интересовало, все остальные сонно зевали, что-то писали, смотрели в окно или переглядывались друг с другом пустыми взглядами.
   Судья не читал ничего нового, повторяя уже обсуждавшееся ранее на заседаниях. Он иногда останавливался, брал в руки стакан с водой, делал глоток, поправлял очки и продолжал читать. Алекс смотрел на него не отрываясь, лишь изредка мигая и отрицательно качая головой. Тогда судья останавливался и смотрел ему пристально в глаза. Долго. Пауза затягивалась, а народ начинал шевелиться и ерзать на скамьях, и судья cнова продолжал читать. Картинки происходившего, зачитываемые судьей, плыли у Алекса перед глазами. Вот он открыл дверь, тихо вошел в квартиру, услышав шорохи и стоны оргии, происходившей в спальне. Вот его озверевшее от ревности лицо и хладнокровный стремительный план мести. Зашел на кухню, взял большой нож для разделки мяса...
   Судья в этом месте остановился и опять впился взглядом ему в глаза. Алекс почувствовал, как  через глазные раковины он ломится в его мозг, мощными ударами стараясь проникнуть вовнутрь. Разряд за разрядом. Алекс обхватил голову руками:
- Да, нет же, нет. Все было не так, не так.
Сцены того вечера прыгали в его сознании одна за другой - последняя, первая, Лили, кровь, удар, свет. Сюжеты кувыркались, взлетали, падали и вдруг останавливались, слегка стробя. Алекс молча кричал, вопила его истерзанная нервная система, изнуренное тело, измученная душа.
- Нет, все было иначе.
Память возвращалась к нему, лучом света осветив вдруг лица и предметы. Алекс терял чувство реальности, а взгляд судьи копошащийся в его голове, выдергивал из нее одни за другими картинки происходившего в тот вечер, перетасовывал их как карты в колоде, выстраивая  в четкий ряд событий, слов и фраз...
В тот день он не покидал офиса. Где-то в 17:30 позвонила Лили:
    - Дорогой, ты скоро? Мне готовить на тебя ужин?
    - Да, - ответил Алекс, - я буду к семи, с удовольствием поужинаю с тобой дома, рестораны надоели уже, что ты хочешь приготовить?
    - Хм, - Лили сделала паузу, - сегодня отбивной стeк с кровью.
    - Отлично, ты всегда его подаешь с прекрасным грибным соусом.
    - Нет, нет, родной, сегодня без соуса, он заберет вкус и натуру, просто бифф и красное вино. Вилок тоже не будет, - она рассмеялась как-то язвительно, - есть будем с ножа, ты купишь вино?
      - Твое любимое?
      - Да, всё, жду, и еще, я, наверное, буду на кухне и музыка будет громко, ты не звони, а открой дверь своим ключом.
     Она положила трубку, прервав разговор. Последняя фраза прозвучала как приказ. Во рту у Алекса пересохло и он потянулся рукой к стакану с водой.
      Подходя к двери, начал искать связку ключей и не находил ее. Поднял перед дверью голову. В наружном замке висели его ключи. Изумленный, провернул ключ в замке и вошел в квартиру. Нет, он не вошел, а невидимая сила втянула его туда. Сзади раздался щелчок - ключ, вставленный с наружной стороны, провернулся в замке. Посреди прихожей стояла Лили. Босая, мокрая вся от пота и в крови. В ее руке, чуть отведенной в сторону был большой нож. Она была в длинной юбке, полуголая, а на ее красивой большой груди алели пятна свежей крови, как будто фонтаном сбрызнутые на нее. Алекс посмотрел в сторону. В спальне, в большой луже крови лежал мужчина и по густым черным кучерявым волосам Алекс догадался кто это. Это был он, ее мужчина. Алекс знал об их связи, да Лили и не сильно заботилась об осторожности, а может просто пренебрегала ею, не считая уже перед ним, Алексом, себя обязанной. Алекс ревновал, но молчал и терпел в страхе потерять ее. И вот сейчас всё это. Они смотрели друг другу в глаза общаясь жестами и передавая информацию накалом огня во взглядах.
    - Ну, и что теперь?
    - Теперь всё.
    - Всё? Что именно?
    - А всё. Всё - это значит всё. Я хочу уйти, это тело меня больше не интересует. В нем уже нет смысла - старею, не могу смотреть на себя в зеркало. Даже ребенка оно нам не принесло и удовольствие с ним - боль.
    У Алекса в голове все тормозило и туманило. Сознание висело в глухом ступоре, мозг принимал информацию, но не обрабатывал ее и не отдавал сигналы частям тела на действия.
    - И как дальше?
    - А нет никакого дальше. История завершилась еще вчера, а остальное - биологическое существование, не несущее смысла и содержания. Все что мне нужно было в твоем сознании я собирала  ночами, по крупицам, восстанавливая то, что взрыв, спровоцированный твоим отцом, разнес и рассеял по твоему мозгу невидимой пылью. Но вчера ночью последняя пылинка легла на свое место и твой мозг теперь пустой набор обычных извилин, а не бесценный хранитель тайны, как миллионы и миллиарды подобных. Сейчас ты избавишь меня от моего тела, а о твоем позаботятся другие и мы встретимся Там.
    - Где там? На Зеленой улице?
    - На ней, на ней, там все готово к приему, там уже заждались...
Она приблизилась, вложила нож в его ладонь, взяла за запястье руку и засмеялась. Рука Алекса, ведомая её рукой с силой вонзилась ей в сердце. Еще удар и еще раз. Она рыдала со смехом и кричала:
    - Еще любимый, сильней, еще...
Алекс упал со стула прямо на пол в зале суда, когда судья начал читать последнюю страницу приговора. Все кинулись к нему, но судья, всех растолкав, склонился над ним - кровь хлестала у Алекса из ушей. Гудели сирены - молоденькая журналистка сориентировалась быстрее всех и позвонила в скорую.
Алекс открыл глаза. Двое в белых халатах хлопотали у его тела - врач и медсестра. Он последним усилием воли напряг зрение. Медсестра пыталась сделать укол, вонзив иглу в его побелевшую руку. Посмотрела на него, улыбнулась глазами, из которых на него смотрела Лили.
     - Прощай дорогой, приятной дороги домой.
Последнее, что увидел Алекс это -  бейдж на халате медсестры с её именем. На нём крупно было написано – Шарлотта, а последнее, что услышал - слова врача:
    - Мы теряем его...


ШАРЛОТТА

Она и Призрак.

Утро. Кофе. Рассвет в окне.
Она на кухне в нижнем белье.
Волосы еле прикрыли глаза,
Руки ласкают коленки дрожа.
Бесстыжая Тень ночная
Движется по стене,
Дышит от возбуждения,
Глядя незримо извне.
Призраком сядет напротив,
Взгляд поймав на мгновенье,
По ней - мурашками кожа
От холода прикосновения.
Губы в слюнявой пенке,
Улыбкой глаза зажглись,
Слегка развела коленки,
-  На, похотливый, дивись…
Сбросила с плеч бретельку,
Кокетливо глянул сосок,
Тень от её движений
Нервно сжалась в комок.
Разумом страсти ведомый,
Забыв свое назначение,
Призрак с силой вошел
Туда, где гнездилось влечение.
По животу игриво
Прыгали черти в огне,
Она хохотала от сласти,
Распятая на кресте...

Утро. Кофе. Рассвет в окне.
Она на кухне в нижнем белье.
Каплями, медленно, не торопясь,
Ее покидала минутная страсть.

В четыре часа утра Лотта буквально ввалилась в свою квартиру, схватила ручку и быстро положила на бумагу то, что фантазировала в пути её голова, сливая мысли в рифмы. Разбита, опустошена, никчемна -оценивала свое состояние после произошедшего, выпита, выжата и размазана по стене. Посмотрела в окно - светало какими–то пятнами, серыми и размытыми дождливым туманом. Держась руками за стены, чтобы не упасть, пошла в ванную. Стояла под душем, смывая вместе с усталостью остатки бурной ночи. Вышла оттуда через некоторое время с не высушенными волосами, закутанными в полотенце, а потом долго лежала с закрытыми глазами, да так и уснула, согревшись в халате на диване. Проспала недолго, открыв глаза посмотрела на часы. Сколько времени? Ах, неважно, подумала она, сегодня воскресенье и спешить не нужно, и некуда собственно говоря, подумала, снова закрывая глаза.
- Ну, и ночка была...
В субботу вечером она уже никуда не собиралась. Нервная неделя наложила отпечаток усталости на все её конечности и хотелось полежать в спальне с книгой или просто спать и спать, закутавшись в теплое одеяло. Но, в определенный момент, в её душе сработал невидимый переключатель, усталость улетучилась, а мозг авантюрной натуры начал набирать обороты в жажде каких-то новых эмоций и приключений. Взгляд все чаще останавливался на дверной ручке шкафа с вечерними нарядами.
- Выберу что-нибудь по неприличнее и схожу куда-нибудь, куда душа потянет и ноги понесут, - решила она, бодро встала и отправилась в ванную сделать укладку и привести лицо в неотразимый вид. Вышла оттуда через время полностью голая и подошла к большому длинному зеркалу, висящему на стене. Это было одно из любимых её занятий - рассматривать себя, свое тело. Она даже не могла определить, что для нее важнее - нравиться самой себе или окружающим её мужчинам.
Всегда считала основным достоинством своей внешности глаза. Хищные, коварные, ласковые, просящие, шаловливые и снисходительные. Красивые. Крутилась перед зеркалом, приподымаясь на носочки, водила пальцами руки по линиям своих бёдер, по безукоризненно гладкой и мягкой коже. Тело, гибкое с идеальными пропорциями, всегда приводило в восторг очередного сведенного с ума. А губы? Её потрясающие губы. Они первым прикосновением будто впрыскивали дьявольский яд, покоряя собой, своей сладостью и страстью. Это ее авангард в покорении мужского разума - мощный и губительный. Пальцы рук, тонкие и длинные, страстные - щупальцы второго фронта атаки. Мягкое кошачье тело, тонкая талия и... грудь - два шарика, слегка ниспадающих, окончательно добивали жертву. Попадая в руки избранника Лотта внезапно расслаблялась, демонстрируя покорность, а затем по очереди пускала в ход свои скрытые женские резервы. Особая гордость - две округлые ягодицы, плавно переходящие в стройные длинные ножки.
Когда мужчина начинал думать, что все это великолепие уже принадлежит ему, к делу подключалась симпатичная головка, наполненная коварством и пренебрежением. Она вдруг говорила нет, всё, хватит, и после двух - трех свиданий пропадала, не открывала дверь, не выходила на связь. Знала, что у него пик желаний и он только вошел в раж, но все резко обрубала, нанося страшный удар по мужскому самолюбию. Понимала, что сцены ревности сводят его с ума, уничтожают его душу и наслаждалась своим могуществом слабой женщины над сильным самцом, валяющимся у её ног в мольбах о близости и снисхождении. В спальне, напротив кровати, висело большое вертикальное панно - она на фото, обнаженная, в полный рост. Днем она закрывала его шторками, но в особых случаях шторки открывались, включалась подсветка, и тот, кто с ней предавался утехам в это время, начинал разрываться между нею и ее образом, то и дело впиваясь взглядом в них по очереди, усиливая возбуждение сочетанием обладаемого с недосягаемым.
Каждый раз, оставаясь уже наедине с собой, обессиленная и удовлетворенная, она садилась на край кровати, скрестив под собой ноги. Чувствуя прилив высокой духовной силы, брала в руки заточенное гусиное перо, лист бумаги и при свечах писала стихи, идущие из неё потоком, избавляя душу от образов нечистой любви:

Страсти дьявола.

Вспоминаю тебя над собой -
Дрожь по коже гурьбой,
Параллельное измерение,
Тел касания наслаждение.
Взгляд, пронзая срезает плоть,
Водопадом пот прямо в рот,
Вертолетное мирокружение
И движенье, движенье, движение...
Рук до посинения сплетение
Копит в мышцах любви напряжение.
Центрифуга быстрее, быстрее,
Дьявол страсти неистовей, злее.
Клапана разорвал жара пар-
За ударом идёт удар.
Чертят пальцы безумства круги...
И спина на изгибах дуги...

Все. Отчет. Отупение. Свечение...
Губ, иссохших благоговение.

...и засыпала окончательно опустошенная и духовно, и физически. Засыпая, наслаждалась своим превращение в простое биологическое творение, и всю ночь черпала силы у земного притяжения, наполняющего её тело и разум жизненной энергией. Всегда просыпалась обновленной, никогда уже не возвращаясь, ни в мыслях ни в жизни, к написанному или пережитому.

   Чёрное длинное до пят облегающее платье с глубоким декольте, такая же черная сумка, поднятые вверх волосы со слегка взъерошенной челкой, элегантное ожерелье и в тон ему серебряный ремешок на талии - такой она застыла на входе в ресторан, нарочито задержавшись, как бы, не понимая, кто возьмет из ее рук ненужный уже плащ. Свободен был лишь столик в центре зала. Сидеть придется к кому - то спиной и это накладывало обязательство держать спину все время прямой, не сутулясь. Лотта прикусила в раздумье губу. Швейцар , поклонившись, приблизился к ней, готовый принять плащ, а рядом с ним внезапно появился невысокий администратор. Молча кивнула в согласии головой, и, передав плащ швейцару, проследовала за администратором.
    Она знала, что на ее медленную походку обратили внимание все мужчины в зале, повернув голову или кося взглядом, но заставляла себя смотреть только в спину идущего впереди молодого человека. Присела за столик, оправила платье, достала из сумочки сигарету и зажигалку, положила их перед собой на стол. Принесли меню, но она, не глядя в него, заказала томатный сок с выжатым в него целым лимоном, солью и перцем. Небрежно осмотрелась, непременно ловя на себе взгляды. Мужчины ее не интересовали, она осмотрела присутствующих в ресторане женщин - нет ли явных конкуренток. Таковых, по ее мнению, не оказалось и она решила дать время окружающим привыкнуть к ее появлению.
    В течение получаса находящиеся в зале особи мужского пола, как определяла их Лотта, по очереди проходили мимо нее, заглядывая в глубокое декольте, косили глаза на ее обнаженные руки и просто старались поймать ее взгляд. Молоденький официант сто раз прибегал осведомиться все ли у нее в порядке, когда вдруг в зале появился среднего роста мужчина в костюме и галстуке. Передав зонт швейцару уверенно проследовал к ее столику и присел напротив. Они некоторое время смотрели друг другу в глаза. Наконец Лотта, к своему удивлению, не выдержав его взгляда, произнесла:
   - Мы знакомы?
   - Думаю, что уже да. Вы что-то заказывали? Конечно, нет. Тогда возьмите меню и закажите всё, что вам нравится, естественно за мой счет.
   - Ммм...хорошо...и это будет самое дорогое, что здесь есть - улыбнулась Лотта, внимательно следя за реакцией нежданного угостителя.
   - Да, естественно. Я приношу свои извинения, что пригласил Вас в дешевый ресторан, заказал столик на двоих в центре зала, да еще и заставил ждать меня целых полчаса. Но зная ваше умение освоиться и насладиться обстановкой, решил что Вас это сильно не расстроит.
Пока он говорил, она внимательно рассматривала его: мужчина симпатичный и уверенный в себе, неопределенного по внешности возраста - может тридцать пять, может сорок пять или даже пятьдесят. Руки маленькие, пальцы тонкие, седина скорее украшала его, чем старила, голос низкий, приятный, тихий. Взгляд пронзительный и скользкий, лицо благородное, манеры движений ненавязчивые. «Педант»,- подумала она и решила не обращать внимания на необычность знакомства, а насладиться вечером в приятной компании.
   - Ваша манера знакомиться, перебирая сразу инициативу на себя и стараясь угодить даме, заслуживает уважения. Может, Вы все-таки представитесь или считаете это ненужным для разового общения?
   - Меня зовут Франк. Я...
   - О, нет, нет... мне этого достаточно, и с учетом того, что Вы симпатичный мужчина, к тому же оплачиваете счет, мне информации о вас вполне хватит. Даже не интересно, женаты Вы или нет, хотя точно знаю, что узами брака Вы не обременены.
   -  Женатый мужчина отличается от неженатого в ресторане?
   -  Конечно, женатый, присаживаясь к одинокой девушке, смотрел бы по сторонам, стремясь убедиться, что в зале нет знающих его людей, способных доносом навредить семейному счастью, ну, или разве что Вы - полицейский.
 Лотта улыбнулась.
   - Да нет, ни тот, ни другой и чье-то мнение с кем мне сегодня ужинать, точно не интересно, тем более что ужинаю я сегодня с Вами и это все оправдывает.
   - Комплименты из Ваших уст звучат особенно лестно.
Лотта посмотрела по сторонам. Как это она не заметила, что ресторан опустел и они совсем одни в большом зале, даже музыка не играла.
   - Я всех отпустил, - улыбнулся Франк.
   - И официантов с поварами? - Лотта пыталась подыгрывать.
   - О, нет. Вот как раз и яства.
Действительно, появился повар, официанты, и в одно мгновенье стол был накрыт.
   - Я предлагаю предаться еде молча, иначе все вкусы смешаются с мыслями и пустыми словами и нам не удастся насладиться искусством повара, который прибыл сюда издалека, чтобы специально угодить Вам сегодня. Он улыбнулся и, взяв в руки приборы, приступил к трапезе.
  Шарлотта поняла, что потеряла инициативу общения. Женщина всегда слышит больше, чем говорит мужчина, потому что, для полного понимания смысла, она к словам присоединяет интонацию, с которой они были сказаны, мимику лица, яркость и выражение глаз. О многом ей скажут пальцы рук, вернее их движения во время произнесения фраз, и даже дыхание, - сказано на вдохе или на выдохе. Поэтому и молчание мужчины в ее присутствии тоже наполнено содержанием и смыслом. Он же не уделяет внимание таким мелочам, полностью расслабляется, не контролируя то, что вместо него кричит и обнажает, объясняет и дополняет. А она все обобщает в мгновенье ока, имея вскоре уже отчетливую картинку того, что так и не смог донести до неё словами собеседник. Но это был не тот случай...

    Официанты стояли у каждого за спиной, следили за наполнением бокалов, меняли использованные тарелки и приборы на новые.
Сделав последний глоток, Франк посмотрел ей прямо в глаза.
   - Я предлагаю сменить обстановку на более уютную.
Лотта хотела было отказаться, сославшись на усталость, но необыкновенное чувство доверия к недавно появившемуся в ее жизни мужчине казалось всецело овладело ею, как-будто отец был рядом и больше заботился о ее безопасности, чем она сама.
     Вышли через окно, сели в экипаж, запряженный двумя осликами без кучера, которые тронулись и, завернув за угол, остановились у небольшой, но презентабельной виллы. В большом зале стоял тот же стол, но с чистыми приборами, и те же официанты. Несмотря на то, что только поужинали Лотта ощутила снова нестерпимый голод и с удовольствием продолжила трапезу. Казалось время и пространство смешались, перестали ощущаться, однако сознание было ясным, вино не пьянило, что и позволило Шарлотте трезво сопровождать ситуацию.
   - Это ваш дом?
   - Нет, это наше с вами временное пристанище, но здесь есть все, что нам с вами необходимо и, если Вы относительно сыты, то хочу показать Вам несколько примечательных вещей.
   - Да, я сыта и готова к новой информации, а что такого интересного Вы хотите мне показать?.
   Шарлотта старалась включать всю свою сексуальность и женское обаяние, но чувствовала, что снова проигрывает. Он стал ей интересен не только как собеседник, но и как объект соблазна. Они одновременно встали и поднялись вверх по лестнице. На втором этаже не было ничего, кроме двух кресел, стоящих у огромной картины на стене. На ней была запечатлена казнь ведьмы в средневековье - инквизиторы, толпы зевак, солдаты, лучник на крыше, женщина с маленькой девочкой на поднятых вверх руках и сама ведьма на высоком постаменте привязанная к столбу обложенном со всех сторон сухим хворостом, который начинал заниматься огнём.
   - Вам знакомо ее лицо?
  Он произнес эту фразу в тот момент, когда она с ужасом и удивлением смотрела в глаза ведьмы, как две капли воды её, Шарлотты, глаза. Лицо и возраст, наверное, тоже и цвет волос, и плечи, и руки как у неё самой. Она cглотнула слюну, ком встал у нее в горле, жаром вспыхнула кожа, будто вот - вот огнем будет охвачено её тело, а не тело ведьмы. Почувствовала, как он, подойдя со спины, коснулся ее волос, потом наклонился и прикоснулся губами к ее шее. Жар сменился на холод, сразу перешедший в дрожь. Она чувствовала, как он расстегнул на ней платье, но ничего не могла сделать, ни повернуть голову, ни пошевелить ногой. Осознавала, что происходит, но как во сне не верила в реальность происходящего. Чувствовала себя обнаженной и духовно и плотски, разрешала гладить и целовать грудь, губы, руки. И только когда он вошел в нее расслабилась, закрыла глаза, принимая перемену возбуждения на сладость погружения. Перед её глазами всё поплыло, но мозг в последнее мгновение успел сфотографировал улыбку ведьмы, полностью объятую пламенем...
   Открыла глаза, когда такси стояло уже у ее подъезда. Водитель терпеливо ждал, когда она проснётся. Он вышел, отворил дверь, помог ей выйти, поддерживая под руку, и проводил до двери. На вопросительный взгляд Шарлотты ответил:
   «Оплачено».
Улыбнулся, и только тут она заметила, что это был он, но было поздно - машина с визгом скрылась за поворотом...
   «Ну и ночка была», - первая мысль посетившая её, когда она окончательно проснулась. В этот раз она проиграла мужчине, проиграла с удовольствием и не считала неудачей это поражение. Она проиграла достойному сопернику, чего бы никогда не позволила любому другому.
   Близких подруг у нее не было, были знакомые для незначительных встреч и общения, но не более того. В мужской среде она чувствовала себя увереннее и там ей было намного интересней. Может потому что без мужского внимание женщина перестает чувствовать себя женщиной. Даже не забота, а именно внимание, выраженное в страстных взглядах, ненавязчивых домогательствах, лестных комплиментах, подарках и нетактичных предложениях. То, на что способны мужчины в том случае, когда женщина им совсем не безразлична. Ей хватало ума не стремиться показывать себя заумной девицей, по уровню интеллекта и талантов не уступающей им на самом деле. Глупость - вот главное оружие женщины. Говорить глупости, делать глупости и не боятся быть глупой, с открытым ртом слушая премудрые рассуждения о жизни, бизнесе, политике и прочих сферах жизни. Поддакивать высказываниям, восторгаться рассуждениями, задавать простоватые вопросы с расширенными глазищами и огромными моргающими ресницами. Поняв, что он уже на троне и мадам сражена наповал, мужчина расслабляется и становится естественным, не подозревая какая участь ему уготовлена, и что за узда для него припасена. Лишь ждет того момента, когда будет примерена. Нет, нет. Никто не будет разочаровывать его, развенчивая наивность. Нет. Цель мнимой глупышки его кошелек и энергия. Она то и дело будет попадать в нелепые ситуации, плакать навзрыд, а ему будет представлена роль героя-спасителя. И опять нет, не душевного утешителя, а именно спасителя, бесконечно оплачивающего то порвавшуюся внезапно шубку, то потерянное с пальчика колечко, то покупая и набивая деньгами кошелек вместо украденного у нее. До тех пор пока его геройские возможности не иссякнут и при очередной просьбе он не будет раздраженно ходить, надувая щеки и бормотать, что сил больше нет, что это бесконечно и надоело, что она самая глупая и растерянная на свете. В этот момент она и готова уже совершить самую большую свою глупость -закатить истерику, впасть в депрессию и попросить ее больше не тревожить ради его же блага. Но...Так получалось не всегда. Пару раз ей попадались мужчины, которые легко могли переключить свое сознание и действия на женскую логику мышления и действия. Оборотни, страшные существа живущие двойной жизнью. В отличие от остальных особей сильного поля эти старались не возглавить женщину, а понять ее. С целью быть глубже принятыми ею, разобраться, где правда в ее действиях и словах, а где игра и ложь. Они в своих действиях точно применяли все приемы свойственные женщине, внимательно выслушивали, определяя ее сильные и слабые стороны, были очень терпеливы и расчетливы. Женщины, не разобравшись какой иезуит оказался рядом, немного построив из себя недотрог, сначала сдавались физически, а потом и полностью попадали в моральную зависимость, не в силах устоять перед применяемыми к ним же женскими методами порабощения. Именно такой мужчина был с ней вчера - великолепный актер и тонкий интриган, льстец и преклонитель, нежный любовник и дикий зверь, меняющий маски так, как меняет их она сама:

 Маски.
 
Потайной открываю шкаф.
Маски там висят на гвоздях,
Из них каждая в ожидании -
Отразить мое состояние.
Надеть Маску печали с утра,
Тяжело открывая глаза?
Или Маску радости взять
И с улыбкой утро встречать?
Отложу Маску страсти на вечер,
Маску злости возьму в сильный ветер,
Маску ровную удовлетворения
Поменяю на Маску сомнения.
И по ходу, в течение дня
Маски трудятся на меня,
Изменяя на мне без конца
Настроение и цвет лица.


Зеленая улица.

   К этой ночи она всегда начинала морально готовится задолго до ее наступления - привычка с раннего детства. Шарлотта могла не вспомнить дату своего рождения, но день прихода осени двадцать третье сентября, она помнила всегда, ждала со страхом и наслаждением, предвкушением и отвращением. В эту ночь, единственную за весь год, ей снились не её сны, чужие и не про неё. Утро следующего дня было кошмарным, не пробуждаемым, испепеляющим и бесконечным. Тысяча превращений бушевало в её воображении, затухая к утру. Она старалась хоть что-то запомнить, но оставалось только ощущение духовного оргазма и возбуждение от потрясающих впечатлений. В эту ночь Солнце вступает в созвездие Весов, переходит из одного земного полушария в другое. Оно, пересекая экватор, светит одинаково в обоих полушариях, делает день равным ночи, и тот и другая по двенадцать часов. Наступает миг гармонии, баланса и равновесия. Силы света и темноты замирают, понимая равную силу другого, успокаиваются на короткий промежуток, давая мыслям и душе свериться в их вечной борьбе за обладание сердцем.
   Шарлотта каждый раз старалась не заснуть, включала яркий свет, находясь дома, танцевала мысленно под грохот музыки на дискотеке, бежала в своих представлениях по улицам в веселящейся толпе, но ровно в ноль часов сознание ее обрывалось, силы покидали тело и невидимая карусель раскручивала вихрь в её голове все быстрее и быстрее, унося в бездну вселенной, чтобы поздним утром затихнуть медленно, отпуская ее к ней самой. На этот раз она не стала сопротивляться, приняла душ, обильно вылив и растерев по телу увлажняющий бальзам, выключила свет, и совершенно нагая легла посередине кровати в немом ожидании. Глаза сами закрылись лишь секундная стрелка часов застыла на отметке двенадцать. Карусель полетела, гонимая мощными взмахами белых и черных крыльев, все быстрее и быстрее, достигнув скорости света и, обгоняя её, пересекла границу жизненных измерений между Тем и Этим...

   - Долго еще ты будешь мучить бедную девушку, не давая ей покоя, в надежде сохранить заложенное в ее голове как можно дольше? Отпусти ее и дай людям то, что сделает их счастливыми и всесильными.

   - Это ты останови гонку и перестань переносить ее из одного времени в другое, все время подвергая опасности людей ради ее сохранения. Тайна в ее голове человечеству ни к чему, она развратит их и сузит возможности, лишит селекции и сделает предсказуемым будущее, а в своей безальтернативности неинтересное и однополярное. Движение прекратится, а сила и опыт, приобретенные не в борьбе, ничего не будут стоят и при изменении обстоятельств  как любое дареное благо быстро и легко потеряются. Пусть они сами придут к коллективному совершенству, а не искусственным путем навязанным извне.

   - Ложь как всегда хлещет из тебя потоком. То, что заложено в ней, давно приобретено людьми и является их достоянием. Но ты украл у них возможность прийти к гармонии и равновесию коротким путем, заставляя все время взбираться по самым крутым склонам, падать и снова начинать путь, который был ими однажды уже пройден, при этом нести потери, тратить бессмысленно физические и духовные силы.

   - Это вы обо мне? Где я? Кто вы?
   - О тебе, и обо всех. Ты на Зеленой улице. а мы - Светлый и Темный Ангелы.
   - И какая тайна в моей голове? И где вообще мое тело? Я его не чувствую.

   - Твое тело в твоей постели, голова тоже там, а сознание твое здесь, на Зеленой улице пребывает. Нужно снять накопившееся напряжение, расплести клубки запутавшихся мыслей, упорядочить прошлое, настоящее и будущее в сознании, чтобы они не сталкивались и не мешали друг другу. Вычленить и удалить наносное, попутное и чужеродное. И самое главное убедиться, что скрытое далеко в твоем подсознании не повредилось, не изменилось и не взбунтовалось.

   - Я вижу сны: разные люди, разные времена, успешные и трагические судьбы, мужчины и женщины, разные страны, мир и война. Кто эти люди? Они чем-то между собой похожи. Кто эта девушка, лежащая в постели с обмотанной головой? Красивый юноша рядом с ней. Это я? А эту ведьму, сожженную на костре я уже где-то видела. Она неистово прекрасна даже под ликом страданий. Какой-то стержень похожий на винтовую лестницу вихрем пронзающую пространство и время, по ней движутся люди, одинокие и целыми кланами. Иногда кого-то сносит в сторону и он исчезает в пучине Вселенной, не оставляя за собой следов и потомков. Эта лестница то расширяется, то сужается, искривляется и покрывается то золотом, то мхом, то освещена, то мрачна, то чиста, то хрупка из-за пепла и гноя. В некоторых столетиях она тонкая как невидимая нить и люди в страхе, разрезая руки и души карабкаются по ней в стремлении доползти, долететь, доплыть до лучших времен. А иногда она становится широкой, пологой и просторной, по ней можно легко идти, свободно дыша и наслаждаясь природой и жизнью...

   - Это прошлое твоих генов, а в твоем подсознании по крупицам собран алгоритм, запуск которого позволит увидеть, как они были сформированы, что послужило основой и как резцы временных событий вычерчивали их форму. Эти события вытачивали сердцевину, формируя скрытые тоннели для продолжения движения новых генов, отрезая умершие и не прижившееся. Ты видишь судьбы своих потомков, что им удалось и что, задуманное ими, было ошибочно и привело к пропасти их самих или их потомков.

   - И зачем это мне? Опыт прошлых успехов и неудач привязан ко времени, обстоятельствам и месту их совершения и бесполезен в новых условиях. Разве интересно, что один из моих потомков был правителем большого селения, а его сын и дочь  стали самыми известными отступниками своего времени? Зачем копаться в прошлом, если можно принять за точку отсчета набор сегодняшних генов и строить, как на фундаменте, новое будущее?

   - В том то и проблема, что, не зная потенциала прошлого твоих генов, явного и скрытого ты обрекаешь себя на эксперимент. Как слепое существо, подверженное своим фантазиям, начинаешь делать то, что в принципе может противоречить твоей сущности. Зная, что было успешным, а что привело к неудачам в прошлом с помощью Алгоритма генного определения, отсмотрев судьбы твоих предков, можно с высокой долей вероятности определить направление твоих потенциально высоких способностей и не тратить время поколений на ненужные отклонения и изыскания.

   - Значит, зная, что если ни одному из поколений, вернее их представителям за тысячелетия не удалась карьера политика, или пробы добиться успехов в военном деле, или врачевание не сущность женских представителей этого рода я тоже могу исключить их из своей мечты как невозможные, не поддерживаемые скрытыми возможностями и природными талантами?

   - Да, и наоборот, если в прошлом были удачные пробы, поддержанные и несомые следующими поколениями, то в тебе есть их следы, пусть невидимые и глубоко затаенные. Их активация породит эффект резонанса прибавляя к накопленным за столетия энергии и таланту твои сегодняшние возможности. Адаптированные к улучшенным условиям генные способности смогут генерировать небывалую эффективность, гармонию и легкость при реализации.

   Конечно наивно полагать, что история вычленяла только позитивные достоинства, исключая отложения в генах негативных наклонностей и талантов. Алгоритм  способен активировать и заложенные в генах мутации, ведущие к разрушению и дестабилизации, коварству и гениальному мошенничеству, диктату и кровавому порабощению. Источники мотивации не менее важны при использовании Алгоритма и пока не могут быть предоставлены человечеству в свободном доступе.

   - Вот почему все засекречено. Но почему в таком хрупком виде, как сознание одной, особи, сосредоточена такая сила? Получается что выявив самые эффективные способности каждого человека и активировав их с помощью Алгоритма можно сделать каждого человека счастливее, а общество в целом кратно сильнее и успешнее. Давно бы уже были покорены параллельные миры, искоренено нищенство и безграмотность и многое другое, на что общество тратит безумные ресурсы и средства, несет огромные потери в людях и времени. Что мешает вам вскрыть и пустить его в массы?

   - Недостает Алгоритма управления Алгоритмом генного определения. Проще говоря есть риск активации негативных способностей у многих особей и конфликт негативного с позитивным. Алгоритм управления приведет в действие Алгоритм генного определения и какой первый будет запущен негативный или позитивный, тот и будет превалировать.

   - Ага, если первым окажется человек с преимущественно негативными способностями, то они, превалируя, не дадут начать активацию положительных способностей в нем самом и далее передаться потомкам и, наоборот?

   - Верно. Более того человек должен как минимум на 99 процентов состоять из положительного и бескорыстного. Нужно вообще исключить активацию любого недостатка, так как его мутация может начать поглощать положительные ростки и эффект может оказаться противоположным ожидаемому. Но один процент негатива, это как соль в еде или сахар в питье должен присутствовать, не давая обществу утратить интерес к развитию и страх перед выбором неправильного пути. Агрессия или неприятие, ложь или притворство нельзя исключать из человеческой сущности, иначе сущность его станет однобоким, утратится способность правильного распознавания злого начала, что может быть в результате восприниматься как положительное, не формируя при этом должной оценки и реакции для противодействия.

   - Теперь мне понятно почему Зеленая улица не подпускает никого к этому секрету. Но как и кто найдет того, кто способен запустит процесс и стать первой крупицей белого и чистого снежного кома развития? Я не подхожу?

   - Нет. Твое тело нам не подвластно, им управляет Гадалка и иже с ней.  Как только она получит ключи к глубинам твоего подсознания начнется необратимый процесс уничтожения позитивного и пандемическое его исключения в других.

   - Так кто же его найдет? Этого человека.

   - Ты и найдешь его, но прийти он должен на Зеленую улицу сам, вернее его привести должна сюда его любовь или его младенческая смерть – Душа должна быть духовно стерильна.

   - Что значит сам? Как люди попадают на Зеленую улицу? Вернее, я так понимаю они сюда не попадают, а впадают в неё.

   - Да, ты правильно всё понимаешь. Это состояние - самая высокая нота его сознания, верхняя острая точка, дальше только тонкий незримый луч. Сознание человека в нём растворяется, становится как тесто или желе из которого можно лепить его представления и принципы или отделить то, что в нём закостенело, придав новую форму его восприятию. В этот момент никаким другим чувствам, ранее влияющим на него, он неподвластен. Душу его рвет на части, в горле ком, в голове карусель, поэтому он ни на чем не может сосредоточиться, внятно действовать и говорить, адекватно реагировать. Ему все равно день или ночь и пропадает чувство любой боли - физической и душевной. В эти мгновения в нем все узко-целенаправленно в одну точку и движется по лучу. Монах помнит только молитву, мать только ребенка, убийца - жертву, художник -картину. Весь потенциал реализуется в одном направлении, спонтанно и импульсивно. А тело его мечется, терзаемое миллионами нервных окончаний, беспомощное и ранимое, сознание бушует, неверно воспринимая окружающее - игнорируя опасность и придавая фатальное значение мелочам. К ученым людям в этот момент приходят в голову немыслимые комбинации, ведущие к открытиям, поэт извергает невероятную структуру словесных рифм, а политик выплескивает мощной харизматической энергией гениальные решения способные влиять на общество.

- А человек предчувствует это? Это приступ или влечение? Он понимает что его призывают сюда?

   - Кто-то да, а кого-то сразу накрывает, как ураганом, лишая возможности что-либо предпринять. Он потом старается спасаться алкоголем или чрезмерными физическими нагрузками - спортом или сексом, но это временно и бесполезно. У кого-то это сиюминутное состояние, а кто - то годами в нем. Иные, зная первые признаки включают всю свою силу воли, не давая поглотить себя полностью, переключаются на сухо рациональное, стараясь контролировать свои действия и высказывания проверенными методами. Стараются уединится от всех на это время.
   Человек состоит из трех основных частей - плоти, души и сознания. Именно сознание ответственно за здоровье души и тела. Оно призвано вмешиваться, когда формируется отклонение от нормы и координировать его возвращение в привычное состояние. Разбаланс либо плоти либо души ведет к такому же изменению другой части. Больное тело действует на душу, ввергая её в угнетенное состояние, и наоборот больная душа развращает тело. Даже чрезмерно долгая радость это тоже отклонение от нормы и сознание должно вмешиваться в развеселившуюся душу, не замечающую клубящихся рядом опасностей, остановив её буйство. Но сознание не всегда всесильно и способно остановить мнительное воображение или справиться с неуправляемым уже телом - разжиревшим и безвольным, ставшим легкой добычей болезней и недугов. Тогда уже в сознание вмешивается армия помощников - хороших и плохих, стремящихся активировать уже само сознание, направить его усилия на коррекцию отклонения в других частях. Психологи и провидцы, гадалки и экстрасенсы, социальные работники и врачи терзают сознание человека, стараясь мобилизовать его на своё же спасение. Но об этом в следующий раз Шарлотта, время истекло и тебе пора возвращаться...

Ан.

    На этот раз пробуждение было легким и светлым. Шарлотта еще долго лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Тело было невесомым и мягким, как пушинка. Она встала, как всегда медленно пошла в ванную, затем, вернувшись, на скорую руку приготовила омлет, позавтракала и, накинув на себя осенний белый плащ, отправилась гулять по улочкам города  улыбчивая и приветливая. Гуляя, наткнулась на сидящего возле одного из многочисленных водоемов юношу. Перед ним был мольберт, в руке кисть - он рисовал картину сидя на стульчике. Ленивые прохожие парами и по одному подходили, смотрели через его плечо на сюжеты и уходили, особо не впечатлённые увиденным. Шарлотта приблизилась и посмотрела, сначала в лицо юноше, а затем на холст. Несмотря на то, что перед ним расстилалась великолепная панорама города и прекрасные виды остывающей под наступление сентябрьских ночей природы, он рисовал небо и на них одинокие белые облака. Рядом стояло еще несколько картин, видимо на продажу, и на всех без исключения было небо в облаках - белых, серых, черных, затянутое полностью или редкими кучками. При этом ни на одном из них не было ни солнца ни света его лучей.
   - Любишь рисовать облака? - спросила Шарлотта.
Юноша на секунду прервался, глянул на нее, кивнул головой и продолжил осторожными движениями наносить масло на холст.
   - Хоть одну картину купили? - не отставала Шарлотта.
   - Нет, не купили, - ответил юноша, и в этот раз не удостоив ее взглядом.
   - Может попробовать рисовать что-нибудь другое? Меня, например. Или ты рисуешь исключительно облака?
   - Я рисую облака.
   - Хорошо, - Шарлотту начало немного раздражать его пренебрежительное к ней отношение, - давай я куплю у тебя одну картину? Я счастливая и у тебя хорошо дальше пойдут продажи. Сколько стоит вон та с одним, как кресло облаком на небе?
   - Ничего не продается, - улыбнулся в ответ юноша.
   - Да ты - полоумный рисовака. Зачем же ты здесь часами сидишь? Творчество любого художника должно приносить эмоции людям, радовать глаз, пробуждать мысли, создавать гармонию интерьеров и душ.
   - Мнение современников меня не интересует, они ориентированы прошлым и сравнивают творчество настоящего с избранными шедеврами. В будущем творец более интересен, чем в настоящем. Именно там, после временной фильтрации, краски и сюжеты становятся более зрелыми и многoгранными. Ты видишь только облака на небе, но не замечаешь облако само по себе, отдельно приплывшее издалека, потрепанное ветрами и дождями, многое повидавшее на своем пути. Оно каждую секунду разное, меняет форму и конфигурацию, высоту и скорость движения, цвет и плотность. Прежде чем где-нибудь пролиться каплями дождя на землю, оно успевает насладиться солнцем и его лучами, насмотреться с высоты птичьего полета на красоты мира.
   - А почему на небе нет солнца?
   - Я же тебе сказал, что рисую только облака.
   - Ясно теперь, и как зовут вас художник-мыслитель?
   - У меня немного странное имя, но я к нему привык. Родители так долго ждали моего появления, что в благодарность Богу назвали близким его уху словом.
   - Ну, и как? Интересно, - не унималась Шарлотта.
   - Ангел.
   - Необычно, очень необычно. А сокращенно- Ан? Я тебя так буду называть. Хорошо?
   - Хорошо.
Он встал, как оказалось был на голову выше Шарлотты, а под свободной одеждой его просматривалось тело атлетического сложения. Она сразу обратила внимание на его правильные черты лица и глубокие, до головокружения, голубые глаза.
   - Пора собираться. Хватит на сегодня. А я тебя буду называть Милиса.
   - Милиса, так Милиса, - улыбнулась Шарлотта и начала помогать ему собирать картины и другие мелкие принадлежности.
   Они шли медленно и болтали о разных мелочах, ища совпадения во взглядах и предпочтениях. Говорили, вернее больше говорил Ан, о художниках, мыслителях, архитекторах и поэтах, поражая  Лотту глубиной познаний в этой области истории искусства.
   - Твоя страсть облака, а что-то другое ты в принципе мог бы нарисовать?
   - Конечно, но облака рисовать интересней. Они свободны и только ветер, играя ими, может как-то влиять на них и больше никто иной.
   - А что труднее всего тебе было бы написать? Или тебе доступен любой жанр и тема?
Ан на мгновение задумался.
   - Я не смог бы написать картину, на которой изображена душа.
   - Согласна, - поддержала она, - О душе легче говорить и писать, а нарисовать? Даже не могу себе представить, что бы на ней могло быть.
Ан продолжил:
   - Я знаю всего лишь одну попытку перенести образ души на холст. Это было давно, очень давно. В деревне, недалеко от небольшого провинциального городка, жил чудаковатый художник. Невысокoго роста мужчина, немолодого уже возраста. Его старила не только седина и сгорбленное тело, но и взгляд много повидавшего на своём веку человека. Волосы, давно не видавшие ножниц, он собирал на затылке и сматывал в клубок, затем закреплял, пронзив их небольшой тонкой палочкой.
   Жил один в небольшом домике и пастушничал. Держал корову с телёнком и каждое утро двигался за ними по улице, а из дворов, по мере их продвижения, к ним подсоединялась вся деревенская скотина, к околице превращаясь в небольшое стадо. Вес день коровы бродили по полям и пролескам, лежали на огромных зеленых сочных лугах, спали, давая возможность пастуху установить мольберт и предаться любимому занятию - живописи. Он переносил на холст окружающий его мир - поля, леса, облака на небе, трудящихся в поле крестьян, пробегающих мимо диких зверей и коров, наевшихся, с раздутым, под вечер, от молока выменем.
   Когда приходило воскресенье он с раннего утра собирался на ярмарку в город, укладывал на телегу свои картины, предварительно набросав под них соломы, Рамки картин, незатейливые, из деревянных реек, он делал сам, сам же картины на ярмарке и продавал. Всегда занимал одно и то же место в конце последнего из пяти торговых рядов. Всякий раз, собираясь, бросал взгляд на одну из своих картин накрытую черным платком. Немного подумав не брал её с собой и каждый раз ехал на ярмарку без неё. Но в этот раз уложил её первой и, прибыв, повесил все полотна на натянутой бечевке, а ту, накрытую платком, поставил чуть поодаль. Платок не снял, лишь прикрепил листок с названием - ДУША.
   Пришедший за покупками народ, который скупал еду, одежду, мебель, домашнюю утварь, живность всякую - кур, гусей, свинок и даже лошадей, не очень интересовался его произведениями. Проходной люд лишь из любопытства иногда бросал взгляд на сюжеты, подходил ближе, рассматривал и, шёл дальше. Интерес вызывала только эта картина, со скрытым под платком сюжетом и ценой, как за все остальные вместе взятые с нелепым до ужаса условием - купить, не видя, что там написано.
   - Чушь какая-то. Как можно покупать картину, не видя, что на ней, - сокрушались одни.
    - Странно, очень странно, - твердили другие, - почему нельзя взглянуть на то, что покупаешь?
   И, конечно, охочих до такой покупки не было совсем. Художник в ответ молчал и, когда покупатели уходили, возвращался на свой стульчик продолжать рисовать тоненьким угольком эскизы - людей, очертание площади, окна окружающих площадь домов. К полудню у картины стояло пять человек, которых невидимое полотно тянуло к себе своей таинственной неизвестностью, а остальная часть ярмарки не интересовала вообще. Стояли музыкант, священник, врач, поэт и местный средних лет учитель.
   - Он нарисовал там ветер. В степи ураган, наклоненная ветром трава и кустарники. Душе свойственны порывы, полёт и смятение в непогоду, -тихо молвил угрюмый поэт.
   - А я в какой-то момент представил, что душа это песня. Тягучая и мощная, как река текущая по равнине. Звуки струн – толстой струны с низким звучанием, тонкой - с высоким. Он там инструмент нарисовал - скрипка или виолончель, а может флейта.
   Священник перебил музыканта.
   - Для таких аллегорий наш художник слишком прост - живёт в соседней деревне, пасёт коров и его занятие вряд ли располагает ум к таким измышлениям. Ширь там необъятная полей и лесов, высота неба и холмов, и воздух чистый, как слеза, а вдали церковь и плывёт полями колокольный звон, зовя крестьянские души к воскресной молитве.
   - Женщина там, молодка деревенская лет семнадцати. Стыдится он её открыть общему взору, а улыбку и прелести её тела домыслил. Недоступность питала его воображение, вдохновляла на чувственное изображение молодого тела - муза, доставляющая ему радость лицезрения и муки нереальности обладания, - вмешался в разговор учитель.
   Повисла пауза. Врач приблизился к картине и провёл рукой по платку.
   - Под платком, что-то острое нарисовано: может нож, а может лезвие бритвы, прикосновение которых вскрывают плоть или обнажают мысль вместе с кровью выплёскивая энергию. Или выпущенная стрела из лука режет со свистом воздух, несясь с надрывом к своей цели.
   В этот момент мимо проходил толстый купец за которым семенила, стараясь не отставать, маленькая жена, дети и челядь с корзинами битком набитыми продуктами. Купец остановился, послушав рассуждения подошел к прилавку и громко спросил:
   - Что за чудачество здесь такое? Кота в мешке продаём?
Художник привстал.
   - Сколько хочешь за картину? – но тут, увидев наконец цену добавил, -ага, понятно.
Достал толстый кожаный кошелёк, отсчитал монеты, вложил их в ладонь творцу, не торгуясь, взял картину и собрался было с ней уже уходить.
  - Постойте, уважаемый!
Художник прикоснулся к картине, лицо его преобразилось в жалостной прощальной гримасе, но вмиг взял себя в руки, выпрямился, став сразу будто немного выше ростом:
  - Без причины платок не снимайте, так и держите прикрытой платком один год. И, лишь спустя год с покупки картины, можно будет увидеть то, что на ней нарисовано, не навредив содержимому.
   К удивлению окружающих и сопровождающих купец не стал препираться, молча кивнул и зашагал прочь.
   Год пролетел быстро. Каждый из посвященных с нетерпением ждал момента, когда настанет этот день и можно будет взглянуть на то, что скрывал под собой черный платок. Точно в назначенный день все пятеро пришли к дому купца, а он вышел к ним и пригласил всех войти.
   - Я тоже решил прийти, - ответил художник удивлённым взглядам, когда купец подвел всех к небольшой комнате, расположенной в дальнем углу второго этажа. Подошла хозяйка, принеся каждому из гостей по свече и они по одному, стараясь не шуметь, вошли в комнату. Картина висела на стене напротив входа. Купец выполнил наказ художника - картина была накрыта платком и паутина на ней доказывала, что людская рука не касалась её очень давно. Художник приблизился, снял покров с полотна и одновременно с мыслей присутствующих.
- Оххх, - повисло в воздухе.
   Удивление на лицах и потрясение в глазах. Воздух стал плотнее от выплеснувшейся с холста наружу энергии и все инстинктивно подняли руки со свечами вверх, увеличивaя площадь освещенности. На них всех и на каждого в отдельности с полотна смотрел младенец. На простыни, только родился, большими открытыми глазами удивленно взирая на грешный мир.
   - Она родила его и, пока он жил, я его рисовал. Три дня её приводили в чувство, но она потеряла много крови, слаба была и немощна. Три дня прожил и младенец. Ушел в мир иной, так и не дождавшись взгляда матери. Она отошла, выздоровела физически, однако мироощущение покинуло её, оставив безумство в мозгу и в душе. Держите картину всегда закрытой, снимая платок раз в год, в этот день. Дьявол всегда  находится в готовности нанести свой мазок на отпечаток невинной и чистой души...
   Когда все вышли на улицу священник остановился, повернулся к ним и сказал:
   - Ни одна из наших версий не была правильной, но верно то, что все версии, соединенные вместе,  точно составили её истинный вид. И, кажется мне, что наш художник не только рисовал, но и имел к новорождённому непосредственное отношение.
   -Значит у него есть проблема, - задумчиво произнес музыкант.
   - Как сказать , - священник на секунду умолк, - всё что не стоит как вопрос жизни и смерти не является проблемой, а всего лишь вариантом жизненной испытаний и вариант этот нужно соотносить в сравнении с самим собой в прошлом, настоящем и будущем, а не с вариантами других людей.
   С крыльца сошел поникший творец. Следом за ним выбежала хозяйка.
   - А назвать младенца успели?
  - Да, успели - Николя...
 Ан замолчал.
   - Мне кажется всё-таки точнее отображать духовный мир словами, а не передавать его изображениями или рисунками, - проронила потрясенная рассказом Ана Шарлотта.
   - Духовный мир  - это сплетение в клубок миллионов тонких ниточек эмоции, мысли, чувства и желания. Сочетание сложное и подверженное одновременному многовекторному изменению, зачастую непонятному и не подконтрольному. Посвященные, зная это, стараются изображениями и звуками, действием и без действиями тронуть эти хрупкие нити человеческого восприятия, вызывая ответную реакцию, формируя нужные эмоции в угоду своим интересам. Они знают места массового скопления восприимчивых душ и используют разные способы прямого донесения информации, дополняя или трансформируя ею духовный мир людей.
   - Какой этот мир всё таки разный? - Шарлотта пыталась держать планку дискуссии, - его многообразие бесконечно и стремительно переменчиво.
   Ан поднял голову кверху, и ей показалось, что изречения приходят к нему в голову оттуда, с плывущих над ними облаков, а он старается не утратить невидимую связь с их источником, продолжая говорить:
   - Мир он такой какой есть, а мы его видим таким каким видим. Каждый по своему, каждый иным. Рациональный человек – ровно и ясно, иррациональный – сложно и запутанно, иногда придумывая и дорисовывая его, многого не замечая, что-то преувеличивая или принижая. Психология человека сложна, импульсивна и чувствительна к окружающей его среде. В зависимости от настроения одни и те же вещи воспринимаются по разному - шутка отдает цинизмом если пошутить над болью и подарок в насмешку, если он бесполезен. И наоборот в любви даже ливень и пурга кажутся благодатью, а при рождении ребенка радость захлестывает даже если рядом гуляет смерть. Нужно научиться управлять своей психологией в ее пиковые броски, не давая уводить восприятие событий вслед за нахлынувшими эмоциями, стремиться компенсировать удар силой мысли, вызывая противоположные эмоции - в чрезмерную радость - грусть, в блаженстве - муки, в черный день-светлый восход, заставляя душу этим нивелировать пики настроения.
   - Легко сказать, сложно сделать. Я ведь тоже художник, - Шарлотта засмеялась, - нет рисовать я не умею, но пишу картины тоже... стихами. Выдумываю сюжет полотна, а потом пишу, периодически закрывая глаза, чтобы в своем сознании почетче рассмотреть детали сюжета. Хочешь прочту один? Будешь смотреть?
   - Я весь внимание Милиса, - Ан посмотрел на нее холодным взглядом, в котором на мгновение сверкнул огонек восхищения.

Белый холст

Полотна - картинная галерея.
Идешь, от восхищения млея.
Наверное, вы не бывали даже,
Советую вам посетить однажды.
Из зала в зал, тишина и всюду
Стоят задумчиво, молча люди.
Масштабы: метр один - столетие,
Лицо в лицо, каждый штрих заметен.
Среди шедевров - вечных картин -
Стоял и смотрел человек один.
Напротив без рамы картина висела,
А полотно - ни души, ни тела,
Пустая картина, чистый холст.
Смотрел он, стоя в полный рост.
В глазах то улыбка, то хмурь бровей,
Как будто видел что-то на ней.
С мыслью этой я ночь переспала,
Пришла и на его месте стояла.
Смотрела на белое полотно,
Не видя на нем вообще ничего.
Когда устала, мой взгляд, тупея,
Расслабленно плыл - пустая затея,
Вдруг заиграли в тумане краски,
Как звуки фанфар из волшебной сказки.
Сознание мое, измучившись ждать,
Кистью невидимой стало писать
Образы, виды рассветной тиши,
Те, что хранились на дне души:
Глаза Творца посередине
Сосредоточены на картине.
Застыл, опираясь рукой на диван.
Мольберт. Рисунок. Черный тюльпан.
Плечи откинул немного назад -
Так полновесней, точнее взгляд.
Волосы прядями по плечам,
Лицо в морщинах не по годам.
Капельки красок на башмаке,
Кисть, застывшая в правой руке,
Рвется сделать еще мазок,
Ждет гениальной мысли бросок.
Солнечным светом тень от тюльпана
На стол, от него и от стакана.
Серая тень расплылась по доске
От цветка с лепестком на стебельке.
Утренний луч неугомонно
Тень осветил и, отбросил словно,
Тень от тени по стене напротив
Еще светлее при развороте.
От краски черной цветок избавляя,
Потоком мощным его накрывая,
Оставил лишь контуры от тюльпана
Сливая с водой и стеклом стакана...
А рядом в комнате, в темноте,
Младенец спит в колыбельном сне.
По полу сохнет сырое жнивье,
Молодка стирает Творца белье.
Краем глаза смотрит в кроватку,
Не разбудить чтобы украдкой.
Пот по лицу, выдавая усталость, -
Доля нелегкая ей досталась.
Ангел с поганцами вихрем над ней -
Поймал крылатый за хвост чертей.
Нагнали в холст они черных мастей
Пока Художник думал над ней.
Настежь дверь, гуляет народ,
На свадьбу всех глашатай зовет,
На пир и гулянье. Невеста в фате,
Лицо от смущения пылает в огне.
Шут веселит праздных гостей,
Знатный вельможа сидит рядом с ней.
Молод, красив, бледен лицом,
Шрам от ножа виден на нем.
Невеста весело смотрит в окно
Вот и настало её Оно -
Миг наслаждения и вожделения,
Счастья, высокого умиротворения.
Вид из окна: монахи бредут.
За ними телега, и гроб везут.
Тянет телегу гнедая с трудом,
Женщина в черном идет за крестом.
Лик ее в скорбной печали застыл,
Плащ до земли ноги прикрыл.
Дальше обрыв и процессия вся
Двинется в небо, за облака...
Картина маслом, линия жизни,
Полет стрелы от рождения к тризне,
Фантазий буйство и красок смесь,
И Ангел с Поганцами тоже здесь.
Кто-то меня тронул рукой:
- Закрываемся мы, пора вам домой.
Смотритель, усталым взглядом сверкая:.
- Вы, милочка, здесь не одна такая.
Будто проснулась, а передо мной
Холст белый картины висит пустой.
Краски исчезли, сюжеты слетели,
Как сон, испарились утром в постели.
Полотна - картинная галерея.
Идешь, от восхищения млея...
Наверное, вы не бывали даже,
Советую вам посетить однажды.

   
   Она закончила и замолчала, глядя на него исподлобья. Повисла ненадолго пауза, а потом Ан улыбнулся:
   - А у тебя хорошая память. Ты помнишь все свои стихи наизусть?
   - Да, - Шарлотта улыбнулась в ответ, - как ты думаешь зачем Бог наделяет некоторых людей способностью творить? За что им такой божий дар? Чем они лучше других?
   - Это не дар, это - наказание.
   - Наказание? Ты не оговорился Ан?
- Нет, не оговорился. Эти люди наказаны без вины, вернее, это не их наказание и не их вина, а наказаны их предки. И так бывает, что виновник либо ушел от ответственности, либо вина была так тяжка, что одно поколение не в силах его искупить и потомки несут эту ношу бремени дальше, передавая его через поколение, давая передохнуть от него каждому следующему.
   - Ничего не понимаю, - Шарлотта нахмурилась, - ведь способность творить прекрасное не может быть бременем.
Ан обернулся к ней,
   - Я не веду речь о результатах творчества, а только о муках созидателя, его вечной неуспокоенности и неудовлетворённости собой и сделанным. Находясь в собственном замкнутом мире фантазий он на самом деле отталкивает от себя реальный мир, часто чувствует себя одиноким в нем, живя по своим правилам, удивляя окружающих своим поведением. То, что кажется ему хорошим и смешным часто ужасно и трагично и наоборот. Почти всегда результаты его творений не являются чем-то особенным, как ему бы хотелось и умирают вместе с его, творца, уходом. И только конечные носители вины, те на ком завершается искупление наказания, становятся великими. На них сходятся, образуя четыре угла, две линии - падение ответственности за грех и нереализованная энергия утраченных поколений, порождая взрыв исключительной эмоции, которая и является источником рождения шедевров.
Остановились возле небольшого дома рядом с церковью.
   - Дальше я пойду один. Мы живем здесь. Мой отец реставратор и получил заказ от местной церковной общины на корректировку настенных росписей. Контракт небольшой и мы не пробудем здесь долго. Я, пока он занят, рисую облака на природе. Приходи завтра Милиса на то же место - буду рад твоей компании. Ан обнял Шарлотту по дружески и скрылся за дверью еле просунув в её проем свои картины.
На следующий день Шарлотта нашла Ана на том же месте. Он начал новое полотно и молча улыбкой приветствовал её появление - опять облака.
   - У меня идея от которой ты не сможешь отказаться!
   - Какая? - с удивлением спросил Ан.
   - Сейчас все увидишь. Шарлотта взяла все картины, которые Ан почему -то опять принес с собой, и расставила их на вблизи стоящие пустующие скамейки. Взяла несколько листиков бумаги и прикрепила к ним предварительно написав на каждой: «Картина не продаётся».
   Ан засмеялся, пожал плечами и продолжил рисовать очередное облако.
   Действие Шарлотты не замедлило дать своей психологический эффект. Люди останавливались, смотрели, шли дальше, возвращались, рассматривали прищурившись и потом по очереди подходили, то к Шарлотте, то к Ану. Спрашивали имя художника, сколько бы стоило, если бы продавалось? Через время пришел один юркий мужичок и предложил скупить оптом всё не продающееся, совал деньги и даже попытался украсть одну из картин, стоящую на дальней скамейке. Ушел расстроенный и обещал прийти завтра - может художник передумает, а Шарлотта и Ан ещё долго смеялись после его ухода.
   - В тебе спит великий психолог. Понимание людской сущности даёт большие преимущества в продвижении по жизни. Способность правильно расставить акценты усиливает любое действие, как и неправильно расставленные его ослабляют. Все великие лидеры наций использовали свое умение зажечь массы своей идеей, сделав её их собственной идеей и возглавив движение к её воплощению. Ты далеко пойдешь Милиса.
   Но пока Шарлотта продвинулась не очень-то и далеко. Ан рассматривал ее исключительно, как подружку и никаких намеков ни в его действиях, ни в  глазах на заинтересованность ею как девушкой заметно не было. Именно это и пробудило в ней страшное желание и тягу страсти к нему. Стремительная влюбленность охватила и тело, и разум, требуя немедленной взаимности. Иногда она даже начинала терять контроль над собой и в моменты прилива нежности искала своей рукой его руку, но потом опомнившись отдалялась, боясь, что нетерпение всё погубит.
   На третий день она решила пойти в атаку - передовой макияж, легкие шортики, глубокий разрез облегающей блузки и самое главное умудрилась попасть в его комнату, несмотря на все возражения, вызвавшись помочь занести картины в дом.
   Была удивлена, что в комнате ничего кроме стула не было - ни кровати, ни шкафов - только  небольшой табурет посреди комнаты.
   - Как ты здесь живешь? А ванная комнате здесь где?
   Он стоял посреди комнаты и молча улыбаясь смотрел на нее. Его удивительная красота окончательно сразила ее, она подошла, встала на цыпочки, обняла его и прильнула своими губами к его губам. Холод красивых губ поразил ее. Ан выдержал ее напор, отстранил нежно от себя и, вдруг подняв на руки, понес к выходу. Вынес на улицу, поставил на ноги, взял за руку и повел за собой. Лицо Шарлотты горело от стыда - впервые мужчина на её откровенное хочу ответил отказом, а если быть точнее, отвержением. Он вел ее дорогой ведущей к ней домой. Остановился у двери, взял её нежно руками за голову и поцеловал в лоб своими холодными губами.
   - Ты самая лучшая девушка на свете Милиса. Мы еще увидимся, -прошептал ей на ухо и, повернувшись, быстро зашагал прочь.
   Шарлотта открыла дверь и тут ее, перекрыв эмоции, пронзила мысль. Странно, а откуда он знает где я живу, ведь я никогда об этом не говорила и не приводила его сюда. С трудом пережив ночь, едва позавтракав, побежала к пруду на то место, где он рисовал облака. Ана там не было.
Лишь на лавочке рядом стояла картина с пушистыми белыми облаками. На ней висел листок на котором было написано: «ПРОДАНО». Не появился он и через час, и через пять. Шарлотта, взяв картину с собой, пошла к его дому. Дверь была заперта, окна в доме темны. Она постучала и дверь открыл высокий священник.
   - Я ищу...
   - Ангела?
   - Да, он дома?
   - Нет. Вы наверное Милиса. Его здесь больше нет и не будет, они уехали с отцом вчера вечером. Ан оставил вам на память эту картину и попросил никогда его не забывать.
   Шарлотта шла домой, заливаясь слезами, медленно, обреченно, не понимая, почему всё так же внезапно, как появилось, исчезло, оставив в памяти лишь маленькое окно в мир, где было чисто и светло, как будто очутилась в раю. И всё, что ей теперь оставалось, это воспоминания, которые, удаляясь во времени становились всё ближе и ближе:

Особая роль, незавидная миссия,
Функция фильтра ей мозгом предписана:
Откинув никчемности, пики оставить
Событий из прошлого нашего - ПАМЯТЬ!
Она никогда не подвластна контролю,
Она словно ветер гуляющий в поле:
Что может - подхватит, что просто рассеет,
Где холодом стянет, где хочет - согреет.




Николя

С пятнадцати лет Шарлотта пробовала работать, то официанткой, то медсестрой, то сиделкой, то уборщицей в маленьком отеле. Но потом, поняв что прожигает время, делая низкооплачиваемую  и бесперспективную работу, начала использовать для получения материальных благ то, для чего собственно и была предназначена.
   Мужчины, добившись ее расположения, сами открывали свои кошельки, стремясь удержать прелестное создание рядом с собой. Это имело мало общего с древней профессией - она подпускала к себе только тех, кто задел особую струну ее сердца. И когда неслышимый звук начинал колебать ее мозг, распространяясь через нервную систему в каждую клеточку тела, задевая чувства и пробуждая их, она отпускала себя к нему, дивясь собственному бессилию. Но это продолжалось недолго. Шарлотта быстро остывала и истощенная ее страсть с легкостью улетучивалась, уступая место скуке и гнетущей пустоте. Любовь, на время посещая ее, закружившись, как весенний порыв, быстро сгорала под лучами огненной страсти, оставляя с ума по ней сошедшего без нее и, без средств к существованию.
   Чувства соучастия и сострадания были ей неизвестны - она росла одна и о родителях своих ничего не знала. Воспитывала ее монахиня-опекун, пожилая молчаливая женщина. Делала все, что ей, Шарлотте, было нужно, но никогда не была ее духовным наставником и покровителем. Единственное, что осталось в ее памяти о монахине по этому поводу так это их неожиданный ночной разговор:
   - Что-то случилось? Почему Вы в моей комнате? - спросила испуганно Лотта, когда проснувшись увидела монахиню, склонившуюся над ней со свечей в руке.
   - Ты кричала во сне. Что тебе снилось?
Монахиня присела на край кровати и положила свою руку ей на голову.
   - Мне снилась не я. Стою у зеркала и смотрю на нее ту, что отражение моё, но не я.
Лотта вся сжалась в комок.
   - Что тебя в ней удивило? Что там было не ты?
   - Не я было всё. Она была похожа на меня, но какая-то некрасивая, бледная, с потухшим взглядом, маленькой уродливой грудью и кривыми ногами. Почему люди такие разные? Вроде бы всё одинаково, но даже небольшое отклонение делает их такими не похожими друг на друга и не только внешне. Сильные физически часто духовно слабы, красивые -  глупы.
Монахиня улыбнулась.
   Ты становишься взрослой, девочка моя. Тебя волнуют уже непростые вопросы. Все мальчики хотят быть сильными и умными, а девочки красивыми и привлекательными, однако любое преимущество мешает гармоничному развитию. Красивая девушка, ощущая на себе внимание и снисходительность мужчин перестает прилагать усилие в ином своем развитии, справедливо полагая, что благодаря одному достоинству ей простят или предпочтут не заметить некоторые недостатки. Девушки хотят к себе внимания и, если природа не позаботилась о привлекательной наружности, то они прилагают усилие, развивая свои иные достоинства, в которых мужчины нуждаются - добродетель, верность, образованность и стараются донести это до них, в расчёте на взаимность.
   - Разве красивой девушке нельзя быть к тому же и образованной, верной и добродетельной.
   -Тогда она становится очень опасной и для себя самой и для тех кто ее окружает, но это довольно редкое сочетание. Такие женщины манипулируют своим окружением, давая любому то, что он хочет: развратнику - любовь, собеседнику - ум, семьянину - быт, подруге - лесть.
Шарлотта улыбнулась и произнесла:
  - Вот я хочу быть такой: и красивой и умной, и простой и хитрой, и сладкой и недоступной...
   В детстве она считала, что всё появляющееся в её жизни приносит невидимый ветер: людей, игрушки, одежду и даже мысли её и фантазии прилетели с ним. Любила смотреть на дождь, сидя на подоконнике, на капельки, которые, упав на землю, превращались в мокрые пятна. Но больше всего на свете Шарлотта любила ливень в летнюю грозу. Чувствуя его приближение она закрывала дверь в комнату, открывала настежь окно и, подставив стул, влезала на подоконник, становилась на него в полный рост и смотрела, как сначала с необыкновенной скоростью мимо неё проносились серые облака, становясь всё темнее и темнее. Небо опускалось всё ниже и казалось, что вот-вот какое-нибудь небольшое облако оторвётся от него и влетит в комнату, растворив в себе всё, что там есть и её саму. Затем налетал ураганный ветер, заставив поклониться земле все деревья во дворе, а листья, сбитые мощным ударом, кружить в смятении в воздухе, искать укрытие от гнавшего их урагана. Они залетали в комнату, пролетали мимо Шарлотты, крепко держащуюся раскинутыми ручонками за стенки окна. Она смотрела на действо прищуренными глазами в полной решимости выстоять, а ветер трепал её волосы, платьице и занавески на окне всё сильнее и беспощаднее.
   Наконец появлялся и сам он: ливень, когда всё окончательно стало черным, как ночное небо, и ветер вдоволь насладился безумной свистопляской посреди деревьев и домов. На миг всё затихало, а затем мощные струи срывались к земле непроглядной стеной. Вода в мгновение заполняла улочки и огороды, гремел гром, сверкали молнии, превратив мир в водяной ад. Шарлотта оглушенная, с улыбкой от счастья на лице, смеялась и кричала, вся мокрая и растрепанная, дрожащая и восторженная, и, не в силах до конца противостоять самой могучей игре природы, спрыгивала с подоконника, закрывала с силой окно и бежала в ванную, на ходу снимая прилипшее к коже платье, падала под душ на пол, стараясь согреть водой тело и душу...
    Когда подросла, то пыталась найти родителей, но имена, которые значились в ее свидетельстве о рождении больше нигде не числились, а монахиня каждый раз на этот вопрос только отводила в сторону глаза. А лишь ей исполнилось шестнадцать лет она однажды утром собрала свои вещи и просто исчезла. Монахиню она больше никогда не видела и, похоже, её тоже никто не искал. Только через год она вернулась, в надежде увидеться с монахиней, но дом был уже давно пуст.
    Стремление как-то разобраться в своей двойственной натуре ни к чему не привело. Зло и добро одновременно жили в ней, мешая сформировать хоть какой-то устойчивый образ жизни. Она могла быть раздраженной и толерантной, коварной и милосердной, жестокой и сердобольной в одних и тех же обстоятельствах, в отношении к одним и тем же людям.
    Молодые парни и девушки, которые пытались с ней сблизиться, наталкивались на такой клубок противоречий, что через некоторое время предпочитали держаться от нее подальше. Исключение составил только Николя, простой деревенский парень. Он был не чувствителен к ее издевательствам и странностям, ненавязчив и молчал, когда она пропадала на несколько дней или просто говорила ему, что бы исчез из ее жизни. Сам очень замкнутый, он никогда не искал ее сам, но всякий раз был несказанно рад, когда она вдруг звонила утром и ревела в трубку моля о прошении. Приезжал к ней, все бросая, и прижимал её к себе, плачущую, нежную и беспомощную. Выслушивал ее бесконечные жалобы, терпел нервные срывы и, когда она обессиленная засыпала на полу, часами сидел возле нее, в ожидании пробуждения.
   Он занимался, по ее мнению, не своим делом - учился на театрального режиссера. Шарлотта вообще не понимала, как он туда попал. Кто мог отважиться взять человека, не имеющего  кроме усердия, ничего того, что должно быть присуще людям этой профессии: ни самобытности, ни харизмы, ни воображения. Николя перечитал все книги о великих режиссерах, их историй взлетов и падений, кропотливых изысканий и  судьбоносных случайностях. Пытался повторять их, писал сценарии - неуклюжие и простоватые, иногда глупые в своей непоследовательности, которую он приписывал  собственной нестандартности. В результате он вел кружок театрального искусства в школе, что само по себе Шарлотта рассматривала, как великое достижение. Она иногда приходила на репетиции и постановки, пыталась найти изюминку, зацепиться за какую-нибудь мысль, как за ниточку, ведущую к его исключительности, но, кроме беспросветного плагиата и неумелых сцен уж, там больше ничего не находила.
   - Ну как тебе? - спрашивал Николя, затаив дыхание после очередного его творческого провала.
   - Знаешь, - включала она в дело женское подхалимство, - в этом что-то есть, но я не могу точно сформулировать, что именно. Ты так все накрутил, навертел, насолил, приправил кучей замысловатых диалогов, что мне нужно как минимум до утра все в уме переварить, выстроить в сюжетные линии и проглотить, тщательно пережевывая. Женский ум при своей гибкости не в силах понять, почему героиня любит одного, встречается с другим, а остается жить с подругой - инвалидом. Эффектно, конечно, но непонятно. Она все время говорит о семье, ребенке, женском предназначении и...
Как-то он прибежал к ней возбужденный и взлохмаченный.
   - Я написал новый сценарий, пьеса для двоих..
Показал пачку листов, исписанных мелким почерком.
   - На сцене только ты и я. Ты - вся в черном прозрачном, а я в белом прозрачном одеянии, длинном, до пят.
   Может потому, что ее душа в этот момент была пуста, стихи не писались, а погода на улице не располагала к прогулкам и приключениям, она согласилась все это послушать. По замыслу действие происходило в далеком будущем. У людей уже, за ненужностью, не было тела, а только телесная оболочка и всем руководили разум и чувства:
   - Это у нас любовь? Я все время думаю о тебе.
   - Я тоже все время о тебе думаю, но мне кажется, что это не любовь.
   - Воображение уводит меня в зону возбуждения, картины страсти бушуют в ней. Я представляю и представляю, и это приводит мою душу в состояние неописуемой восторженности и благоговения, каждый нерв моего сознания встревожен, обнажен и трепетен.
   - Но мне все же не хватает чего-то. Так хочется, чтобы руки коснулись волос, губы касались губ, сладостное дыхание щекотало лицо, а руки ласкали мне грудь. Мне кажется невозможно чувствовать, лишь представляя и воображая. Любовь состоит из духовной и плотской части, и если хотя бы одна из них мертва, то любовь неполноценна или это вообще не любовь, а что-то иное, на нее похожее, но скупое и неуклюжее.
  - Почему? Разве ты не можешь все это воображать? Фантазии многомерны и безграничны, они стремительнее и интереснее, в них можно возвращаться в прошлое, не теряя будущее. Духовные отношения чище и возвышеннее, а плоть и страсть принижают, притупляя тонкие нервные окончания духовного начала, делают чувства узконаправленными, стремящимися только к физическому удовлетворению. Всё становится подчиненным лишь животным инстинктам. Банально...
   - Но разве нельзя, чтобы присутствовало и то, и другое, дополняя и разгоняя друг друга? На пике духовного и плотского наслаждения и вспыхивает пламя вечной любви.
  - Нет. Это сиюминутное состояние - искра. Потом все быстро стремится к затуханию, плотская сфера теряет энергию, а духовная мечется, стараясь не упасть следом, но тоже в метании гаснет, становясь слабее, менее яркой, скучной, одинокой. Нужна опять временная пауза, порождающая голод отношений, однако новый всплеск уже не достигнет прежнего пика. И так каждый следующий взлет ниже предыдущего, потому что духовное и плотское не может быть равным, каждое из них стремится быть ведущим в паре подавляя одно другое. Если верх одерживает плотское, то через время рвется духовная связь, погребая под собой любовь. И лишь победа духовного и исключение в результате любого телесного прикосновения не только сохраняет, а и возводит любовь в ранг идеала, наполняя души верностью, преклонением и счастьем.
   - Душа человека уязвима и беспомощна без любви. Обиды и оскорбления, унижения и пренебрежения воспринимаются остро и влияют на настроение и сон, и только окрыленная любовью душа не замечает перемен окружающей среды, делает ее невосприимчивой к воздействию внешних факторов. И неважно, какая погода: светит солнце или идет ливень, тепло или рвут воздух трескучие морозы, душа, окутанная любовью, не замечает этого. Людские слова и действия не проникают в душу через оболочку любви, не могут потушить искры в глазах и стереть улыбку на устах.
   Любовь, как незримый щит, делает душу неуязвимой для страданий и депрессий, нечувствительной к предательствам и изменам, питает её невидимыми лучами Великой энергии, возвышая сознание к вершинам совершенства, делая человека способным к прекрасным поступкам и свершениям.
   Пока он читал сознание Шарлотты медленно начало наполнятся воспоминаниями их первой близости. В тот момент ничто этого не предвещало. Они встречались уже месяц, но даже еще не целовались. Только иногда, идя рядом, касались руками друг друга и сразу же отстранялись, будто боялись спугнуть неокрепшие отношения. Однажды сидели рядышком на стуле в кафе и болтали обо всем, что приходило на ум. Неожиданно Николя положил свою руку на её ногу, почти у кромки короткой юбки и медленно двинул руку вверх. Тысячи стрел пронзили одновременно тело Шарлотты, ком подступил к горлу и в животике сначала надулся, а потом начал бешено вращаться маленький шарик.
   Она повернула голову. Он сидел смущенно, опустив вниз глаза, но руку не убирал. Шарлотта положила нежно сверху свою и, сжав его ладонь, продолжила движение вверх, выше, ещё выше...
   Оба возбужденные бежали к нему домой. Уже в подъезде Шарлотта поняла, что к постели не добежит. Остановила его, одним движением сорвала под юбкой нижнее белье и потянула Николя на себя. Он суматошно что-то делал, тяжело дыша, а она запрокинула назад голову и застонала, прижавшись сильно к нему, когда почувствовала внутри себя инородное тело. Пот покрыл обоих, мешая целоваться. Наверху хлопнула дверь - кто-то, увидев их, решил не мешать и вернулся назад. Шар внутри Шарлотты через мгновение взорвался, неся тепло и легкость по обмякшему телу. Как Николя донес ее до квартиры и уложил на софу она помнила смутно - ее внезапно накрыла усталость, а вместе с ней и блаженный сон. Проснулась ночью. Николя спал рядом на полу, подложив под голову куртку. Пошла в ванную и вернулась, натянув на себя его длинный халат. Прикрыв за собой в кухню дверь включила свет, взяла листок бумаги, ручку и на одном выдохе родила то, что они зачали в этот вечер.

     ЛЮБОВЬ И СТРАСТЬ

Страсть и любовь - одно и то же?
Вроде похожи и непохожи.
Любовь на годы? Как наказание.
Страсть -  полёт на одном дыхании.
Любовь измеряется только потерей,
Страсть - всегда температурой тела
Любовь - это счастье, одна отрада.
Страсть - от ненастья, она как награда.
Любовь права, всегда возвышает,
Страсть темнотою встреч оскорбляет.
От любви всегда остаются дети,
От страсти - горечь и серый пепел.
Но, если честным быть до конца,
Без страсти любовь холодна и пуста...

Колдун

   Однажды утром Шарлотта открыла глаза и долго неподвижно лежала, глядя в потолок. Сознание ее медленно, но уверенно заполнялось мыслями о своем будущем. Они растекались по мозгу, душе и телу, вытесняя все другие темы из него, становясь доминирующими. Ей вдруг захотелось иметь семью и вместе с ней обычное человеческое счастье -выйти замуж, родить ребенка, любить одного единственного мужчину и принадлежать ему и только ему. Моментами она пугалась этих мыслей, но ничего не могла уже поделать с нахлынувшей волной желания стабильности и уюта.
    Обычное состояние и образ жизни формировали вялое сопротивление, безнадежно проигрывая новому представлению, и она, в конце концов, заставила себя поверить в то, что семейная жизнь это её будущая миссия, которую нужно будет нести искренне и самозабвенно, напрочь покончив с прошлым.
    Что-то, маленьким взрывом, разметало привычное её отношение к сумасбродству и приключениям, образуя вакуум, который быстро заполнялся новыми целями, надеждами и мечтами. В ней проснулась женщина, для которой является важным не сколько она сама, столько все, что ее окружает. Раньше это была привилегия и обязанность её мужчин -создать комфортное окружение и уют взамен на внимание и обладание ею. Теперь же она захотела расширить свою зону ответственности и обрести то, что станет навсегда частью её жизни, и её самой.
   Трое мужчин пребывали в зоне её активного внимания и Николя был худший из них - ни дома, ни денег, ни перспективной профессии. Он проигрывал по всем параметрам, кроме одного - он был чист душой и относился к ней искренне и трепетно. Поэтому все остальные его недостатки отошли на второй план и даже стали в ее глазах определенными достоинствами. Вернее, она убедила себя в том, что главное - это его отношение к ней и их духовная близость, а остальное легко и со временем наверстывается. Будто сама природа, в стремлении заполучить от нее ребенка, отключила в ее мозгу оценочные возможности, отвечающие за анализ партнера, одновременно заставляя переводить в превосходную степень его слабые стороны. Не предприимчив? Но тогда эту роль она возьмет на себя. Молчалив? Хватит в паре одной болтушки. Беден? Ах, какая мелочь, главное, чтобы он был готов к семейной жизни, заботе о ней и их совместным ребенке.
    Решение созрело быстро, будто кто-то одним ударом вогнал его в ее сознание. Шарлотта определила свое новое состояние, как женское счастье и улыбка не сходила с её лица. Взгляды мужчин ее больше не интересовали, она жила картинками своей будущей семейной жизни - вот их дом, дочка, соседи. Они делают карьеру, путешествуют и много общаются, обсуждая высокое и бытовое, вместе делят заботы быта и прелести совместного отдыха. Ей все это до безумия определенно нравилось. Одновременно с поменявшимися жизненными ориентирами менялось и её окружение. У нее появилось много знакомых обычных людей - продавщица в булочной, молодая девушка парикмахер в соседнем салоне, соседи молодожены этажом выше.
   Николя не понимал, что с ней такое произошло, но слепо следовал всем ее приказам. Да, именно приказам и он был в шоке от произошедших вдруг перемен. Всегда высокомерная и недоступная, шикарная и привлекательная Лотта друг сбросила с себя, как перед началом спектакля, занавес и стала обычной прелестной девочкой. Как и все люди она то смеялась, то грустила, иногда по-детски злилась и ночью, устав от прошедшего дня и их бесконечных занятий любовью, спала рядом с ним, посапывая своим маленьким носиком. Он даже сразу не смог найти свое место во вдруг изменившемся для него мире. Пробовал приспособиться к новой роли любимого мужчины - лидировать в принятии решений, проявлять инициативу, брать на себя ответственность, но многое решали деньги, а у него их никогда не было. Она всегда располагала необходимой наличностью и ему казалось, что его место рядом с ней в чем-то главном - искусственное, незаслуженное и даже унизительное.
   Прошло девять месяцев, как они жили вместе, и свадьба, назначенная на 21 сентября, казалась уже неизбежным и даже совсем не волнующим событием. В начале сентября также проходил фестиваль спектаклей и их мысли были заняты еще и этим.
    - Два спектакля в один месяц, не многовато ли? - смеялась она.
     Николя пыхтел над сценарием, часто засиживался допоздна, что-то менял, переделывал и переписывал. Шарлотта иногда заглядывала через плечо в его записи и эскизы, подсаживаясь, внимательно читала. Потом уже за ужином или перед сном, или на утренней пробежке предлагала свои изменения - аккуратно и ненавязчиво. Он сначала дулся, так-как считалось, что здесь он умнее и опытнее и последнее слово наконец-то всегда за ним, но потом все менял, благодарил за подсказки и в результате сценарий был переписан почти полностью. Шарлотта приходила на репетиции, сидела молча и улыбалась, смотря с восхищением на своего любимого режиссера. Дома, как бы впечатленная увиденным, фантазировала вслух, донося до его ушей ошибки в игре актеров, сцен, декораций, стараясь не вызвать в нём раздражение своим участием в его делах.
    Шарлотта по опыту прошлой жизни знала, что человеческие инстинкты сложны к пониманию, а тем более к обработке и управлению. Внутри человека кипит кузня различных ощущений из которых варится магма его представлений и, когда масса негативных впечатлений к чему или кому-либо перевешивает позитивные, начинает развиваться неприязнь к объекту. Это требует немедленного вмешательства что бы не менялось общее представление из-за изменения структуры ощущений. Пока чувства сильны, то недостатки любимого человека перевариваются безболезненно и, наоборот, если они слабы или ничтожны, то любое, даже незначительное их проявление вызывает раздражение и злость. Но словом или действием можно противостоять противоположной превалирующей массе развившихся негативных инстинктивных ощущений, корректируя баланс эмоций. Однако со временем отношение Николя к ней всё же начало меняться, и она это заметила. Он мог пропустить мимо ушей ее просьбу или сам резко ответить на ее замечания. И взгляд его на нее стал менее восторженным, не таким раболепным, как в прошлом. Шарлотта списывала изменения на привыкания и притирку, а также на биологическое стремление мужчины к управлению женщиной. И, к тому же, такое случалось не часто и особо ее не волновало а, по сравнению с ожидаемой сменой статуса, не казалось таким уж важным и определяющим.
    Каждое утро Николя с удовольствием бежал в ближайшую булочную, выстаивал, по его словам, большую очередь и примерно через полчаса возвращался со свежим батоном к завтраку. Сам его готовил, ждал пока Шарлотта закончит утренние процедуры в ванной и присядет к столу. Наливал кофе ей и себе, а затем быстро, в отличии от нее все проглотив, бежал в комнату продолжать подготовку к фестивалю.
   Когда перед самым их выходом на церемонию открытия фестиваля Шарлотта вышла из ванной при полном параде, в вечернем платье и сногсшибательном макияже, он присел на пол у стены. Изо рта его, судорожного глотающего воздух, потекла слюна, глаза налились кровью, а руки заметно задрожали. Он даже съёжился, ощущая её превосходство в этот момент во всем - взгляде, манерах, сексуальности и уме. Справившись с этим своим состоянием встал, открыл дверь и помог ей, придерживающей одной рукой подол платья, сойти по лестнице вниз.
   Их появление на фестивале вызвало фурор в зале. Многие великие из мира театра и кино, никогда не принимавшие Николя в свой круг, вдруг поспешили к ним, улыбались, набивались в знакомые и стремились как-то им понравиться. Он растерялся, не знал как себя вести, говорил заикаясь и сбиваясь с мысли, к тому же путая имена.
   Шарлотта взяла его под руку, прижала с силой к себе и прошептала на ухо:
   - Меньше говори, больше улыбайся и со всем соглашайся.
   Сама же она пристально листала глазами лица присутствующих. Всего несколько десятков секунд ей было достаточно, чтобы по фигуре, жестикуляции, глазам и другим приметам определить сущность человека, глубину его души, стройность мыслей, талант перевоплощения. Среди тех людей кто к ним подходил интересных было мало и она было расслабилась, но вдруг её накрыло необъяснимое чувство тревоги – кто-то среди присутствующих пересек своим энергетическим полем её поле, вызвав тревожные колебания. Она почувствовала, что он внимательно за ней следит и поняла кто это.
    Все расселись в небольшом, но уютном театральном зале кресел на двести. Начались короткие мини спектакли, а затем представление актеров, сценаристов и режиссеров. Шарлотте быстро стало скучно, и она шепнула Николя, что хочет отлучиться в дамскую комнату. Он кивнул в ответ головой не в силах оторвать взгляд от происходящего.
   Когда, бесконечно извиняясь, покинула зал, тут же в первом ряду поднялся мужчина и последовал за ней, а Лотта не сильно удивилась, появлению его лица в её зеркале.
   - Я не видела тебя среди гостей, но поняла что ты тоже здесь. Я тебе понадобилась? Соскучился?
   - Ужасно, - он обнял ее за плечи.
   - Не самое удобное место и время тем более что я...
   - Выходишь замуж. Я знаю и хочу тебя отговорить от этого опрометчивого поступка.
   - Как можно отговорить женщину выйти замуж за любимого человека? Её можно запереть в темнице, украсть, увезти на край света и наконец убить, но отговорить её любить и иметь, не в силах никто.
   Колдун положил руки ей на плечи и привлёк к себе.
   - Отправившись по коридорам Мира Теней ты не сильно рискуешь. Попадая в лабиринт из хитросплетения туннелей, немного отклоняясь от своей линии жизни, ты не изменишь кардинально её содержание и далеко не уйдёшь от главной оси своей судьбы. Вокруг тебя, как вихрь, будут кружиться иные миры, в которых ты могла бы быть, отклоняясь, противореча своей сущности, но каждый раз возврат на главную ось неминуем и твои перемены всего лишь варианты того, что ты имеешь, с небольшой разницей в ощущениях. Не было бы этой любви, была бы другая, не менее яркая и приятная. Люди и события вокруг тебя были бы иные, однако сейчас именно это твоё решение - нечто другое, более сильное и судьбоносное, на грани жизни и смерти, и изменить оно может не только твою жизнь и судьбу.
   - Ты не боишься, что нас застанут в таком необычном месте? Шарлотта попыталась остановить его и сменить тему разговора в стремлении не поддаться гипнозу его рассуждений.
   - Нет, я остановил время.
   - Ты можешь остановить время?
   - Могу. Но если выразится точнее-время идёт, как и шло, а я просто увеличил скорость происходящих в нём событий и наша встреча продлится меньше одной секунды, но нам с тобой будет этого достаточно.
   - Почему в столь необычном для мужчины месте?
   - В дамской комнате женщина расслабляется и не крутит головой по сторонам, здесь её не интересует мнение окружающих, она свободна, и занята только собой.
   - Каждый раз, когда ты хочешь появиться, я это чувствую. Ты специально посылаешь мне информацию о своем появлении, чтобы я не была ею шокирована? - Шарлотта повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, что само по себе для неё было нелегким испытанием. Он продолжил:
   - Ты пытаешься сдвинуть Линию собственного горизонта.
   Колдун не мигая смотрел ей глаза, и холод его взгляда все глубже и глубже проникал в мозг Шарлотты доставая и схватывая самые дальние его, мозга, нервные окончания.
   - Линию собственного горизонта? Что это за линия? - глаза Шарлотты расширились от удивления.
   - Это линия на пересечении представляемого и видимого, желаемого и происходящего. Точечными событиями или усилиями ее нельзя сдвинуть. Только кардинальные изменения меняют её положение, выводя человека на другой уровень обзора и понимания своей точки расположения в этом мире - плотской и духовной.
   - Может ты и прав, - Шарлотта, чувствуя, что холод начинает ее парализовать, с невероятным усилием отвела взгляд, - вернее, ты точно прав. Я хочу изменить свою жизнь и исключить из нее многое, привнося новое, более содержательное и наполненное любовью и счастьем.
   Лицо Колдуна стало серьезнее.
   - В тебя заложены мощные возможности, удерживающие твою личную Линию горизонта на высоком уровне и то, к чему ты стремишься сейчас, разрушит ее хрупкий баланс, лишит тебя исключительных черт, представленных тебе свыше. Ты опустишься вниз, еще ниже, ещё... Уровень твоих представлений будет на уровне инстинктов, а уровень происходящего с тобой не будет выходить за рамки общепринятого. Страх перед мнением людей сформирует комплексы и не даст тебе видеть то, чего обычные люди никогда не увидят. Сегодня последняя наша встреча и хотелось бы завершить ее на позитивной ноте, уберечь тебя от глупого, ненужного и даже фатального поступка.
    - Ты о моей свадьбе? Все решено и подготовлено: белое платье висит на манекене, кольца ждут, когда их используют по назначению, гости уведомлены, разве что родители...
   - Что родители? Ты даже не знаешь кто они, а на самом деле свадьба — это их идея. Они вложили тебе в голову эту необходимость, вернее он. Выбрал для тебя вариант и хочет избавить тебя от той информации, которая заложена в твоей голове и покончить с этой вековой и жестокой гонкой, жертвуя тебя. Всем все равно, что выбор твой неверен и жизни с ним не будет не будет.
   - Ты заставляешь меня дрожать от того, что ты мне говоришь. Какие родители? И ты опять трогаешь Николя. Почему? Он девственен и безгрешен по своей сути и безумно любит меня..
   - Лотта, Николя - творец, а любовь - враг любого творчества, ведь чувства, выраженные словами не искренни. Настоящее чувство невозможно описать словами. словарный запас человека нищ перед бурей инстинктов.
   - Неважно, он любит меня и это главное.
   - Ты стремишься к любви с ее недолговечным пламенем, а нужно стремиться к страсти и симпатии, как более долговечному сочетанию. Николя любит не тебя, а её, и уже безумно любит, любит в первый раз в своей жизни и действительно искренне.
   - Ты блефуешь, играешь или говори конкретнее, или заканчиваем этот наш последний разговор.
   - Актриса, которая была на сцене в его представлении, это младшая дочь владелицы булочной, в которой он каждое утро покупает булочки для вашего завтрака. Они знакомы два месяца и чувства их уже заметно укрепились и его сковывает страх при одной мысли, что он скоро станет твоим мужем.
   На лице Шарлотты появилась кривая гримаса недоверия.
    - Ты не веришь? Тогда я сейчас тебе всё покажу, закрой глаза.
    Шарлотта закрыла глаза и вдруг, как в кино увидела Николя, бегущего утром за булочками, весело болтающего с прелестной девушкой. Вот он помогает ей доставать готовые булочки из печи, вот он обнял ее, вот он ее поцеловал... Очнулась. Рядом никого. Глянула в зеркало - не узнала вдруг себя, глядя на искаженное от потрясения увиденным лицо. Отшатнулась в ужасе, вытерла пот со лба и медленно пошла к выходу. Когда подошла к залу увидела стоящего у окна Николя и рядом с ним его девушка. Щебетали, он брал ее то за руку, то гладил волосы, то шептал ей что-то на ушко. Шарлотта сделала над собой титаническое усилие, выдохнула из груди воздух, натянула на лицо глупую улыбку и обычной походкой приблизилась к ним. Сразу обратилась к ней, одновременно взглядом изучая её всю с ног до головы.
   - Это было восхитительно и чудно естественно. Николя предлагал мне сыграть эту роль, но сейчас я понимаю, что это было бы жалкое подобие того, что сделали Вы. Вы актриса по природе своей, актриса как говорят от Бога. Девушка застыла при ее появлении и покраснела на глазах, не зная, как себя вести, куда спрятать свой испуганный и растерянный взгляд.
   - Эта находка просто гениальна - Николя весь в белом, вы в черном - контраст и два пути любых отношений. 21 сентября у нас с Николя свадьба. Мы приглашаем вас, правда Николя, ты не против? Я все, все поменяю, будет как в вашем спектакле - Николя оденет вместо черного костюма - белый, а я одену черное свадебное платье и черную вуаль. Все будут изумлены, а мы с Николя сыграем в этот день свой спектакль любви.
   Лотта, говоря, поняла, что начинает терять контроль над собой, ком в горле парализовал связки и она вот-вот лишится чувств, взирая на них обоих. Повернулась к Николя последним усилием воли.
   - Я устала и пожалуй пойду спать, не провожай меня любимый, жду тебя дома, не задерживайся.
Повернулась на каблуках, едва с них не упав, и почти побежала к выходу.



Дорога в никуда

   Вышла на улицу одна и пошла туда, куда смотрели глаза. От наносного спокойствия не осталось следа и её прорвало - бежала, плакала, рвала на себе одежду, босая, ничего не видя перед собой, кроме пелены лившихся потоком слез. Сколько она шла Шарлотта не помнила, неслась в никуда не ощущала ни времени, ни расстояния, пока её не остановил начавшийся вдруг ливень. Родная стихия нахлынула и своим бесчинством отрезвила её.
   Очнулась от навалившейся на всё тело  усталости - моральной и физической, будто кто-то навесил на плечи непосильный груз. Стояла одна под дождем на мосту через речку, вокруг пустота, город остался далеко позади,  лишь еле-еле видны были вдали его огни. Ничего не оставалось, как укрыться от грозы под мостом. Она на ощупь спустилась вниз, присела, прислонилась к опоре и тут же уснула. Проснулась от шороха и треска. Возле неё горел костер, а у него суетился довольно пожилой мужчина в потрепанной одежде.
   - Где я, - спросила Шарлотта сдавленным от страха голосом, - здесь не опасно?
   - Ты у меня дома и если собаки стаями не бегают, то не опасно. Но сейчас их охотники отстрелили, так что думаю, точно не опасно.
   - Я долго спала?
   - Пока я успел развести огонь и закипятить воду, сейчас будет чай. Ты не успела сильно намокнуть - значит не заболеешь.
   Он повернулся к ней и она в ужасе отшатнулась, а он резко отвернув голову назад сказал:
   - У меня иногда приступы после разговоров с ней, и я расцарапываю себе лицо.
   Он вдруг взвыл, рванулся вверх на мост под дождь, там что-то кричал, сильно плакал, долго протяжно выл, потом стих и вернулся весь мокрый и обессилевший. Упал возле костра  и, немного полежав, поднялся, снял с себя рубашку, выжал её и надел снова.
   - Поговорили.
   - С кем?
   - С бывшей моей. Мы разошлись пять лет назад, вернее, она меня бросила. Изменяла мне и ушла с дочкой к нему.
   Он опять начал плакать, а потом встал вдруг на колени и начал молиться. Лотта осмотрелась по сторонам. Вокруг кроме матраца, старого и вонючего, пара одеял, игрушки, два кожаных чемодана набитых старьем, помятая железная посуда. На опоре моста висели несколько приклеенных фото. На одном из них маленькая улыбающаяся девочка в платьице и куклой в руках. Бомж вдруг схватился с колен и бросился обнимать опору целуя фотографию.
   - Доченька моя, доченька.
Опять стих и, поникший, присел рядом с Шарлоттой.
   Приступ прошел, вынув из него всю душу и силы. Он дрожал.
   - Первый год даже не знаю, как жил. Вернее, не жил, а выживал. Все время с ними разговаривал- с дочкой и с ней. Почему она так поступила? Почему лишила меня самого дорогого в моей жизни? Общался с незнакомыми мне людьми, рассказывал им о своей боли, видя полное безразличие. Искал то уединение, то общество людей. Потеряв все мог сосредоточиться ни на чем - боль застилала мое сознание, она овладела моим телом и издевалась на ним - трусила его и трусила. Потом нашел это место и стал здесь жить, иногда возвращаясь в город. Понял, как немного человеку нужно для существования - чуток еды и внимание близких ему людей. Все это однако поймет, лишь такой же как я всё потерявший.
   Шарлотта промолвила сквозь слезы, накатившие на её глаза от его рассказа:
   - Вы пробовали ее вернуть, поговорить, может было не всё потеряно, может можно было начать сначала?
   - Нет, не пробовал, меня захлестнули представления её близости с другим мужчиной. Я представлял и представлял. Мучился, страдал, орал и плакал, и снова представлял, истязая свое сознание и плоть. Пытался избавиться от все этого, но не мог, не мог. Вступал в интимную связь с разными женщинами - проститутками и цыганками, старухами и вдовами, стремясь перебить свои представления новыми эмоциями. Один раз даже изнасиловал бедную крестьянку ночью в лесу. Она заблудилась и наткнулась на меня, вдруг испугалась и бросилась бежать. Молоденькая девушка. А я догнал её в стремлении просто остановить, но тут она споткнулась и упала на землю. Юбка ее задралась и я увидел ее ноги -красивые, белые, стройные и беспомощные. Чувство страсти накрыло меня, звериное, ужасное и я накинулся на нее. Она кричала, умоляла пощадить, пробовала отбиваться, но я был глух и нем, жесток и беспощаден. Рвал на ней одежду, целовал и насиловал, и насиловал. Потом, когда уже  осознал, что наделал, вскочил с неё и бросился бежать. Бежал всю ночь, от нее, от содеянного, от себя самого...
   Он вдруг обхватил голову руками.
   - Зачем Бог дал человеку любовь? Чтобы потом, отобрав, отправил его в мир сумасшествия. Из сумасшествия в сумасшествие. Иногда мне казалось, что я это не я, а мое сознание - это большое поле и по нему кто-то ходит, что-то копает, строит и взращивает будто я ...
   - На Зеленой улице- промолвила Шарлотта.
   - Где?
   - Там. где все вышедшие за пределы материального мира, вот где вы бываете иногда.
   - Не знаю. Но мне больно и ничтожно. Понимание того, что она вообще не думает обо мне, я ей безразличен и, более того, она рада, что избавилась от меня и может думать только о своей новой любви, каждый раз испепеляет меня. Спасает теперь только мир фантазий.
   - Мир фантазий? Вы о мечтах? Отправляя себя в прострацию, вы даёте своей душе отдохнуть.
   - Мир фантазий это не мечты,
   Он вдруг встал.
   - Это мир. Пространство, в котором отсутствует время, скорость и границы. Мечты стремятся к реализации, а фантазиям реализация не нужна, ей нужен полёт и свобода. В том мире всё легко и доступно, твои представления могут находиться одновременно в разных местах и историях, они могут пересекаться, а главное они не обременeнны обязанностью - легко улетучиваются и возвращаются также легко, никому, не мешая и никого не ущемляя. Неизменная улыбка на твоих губах и в глазах делают тебя счастливым в этом полёте, ограждая душу от внешнего жестокого мира, делая его бессильным перед многообразием твоих превращений. В мире фантазий нет тел, а только образы, в которые ты можешь перевоплотиться и быть ими. Думать как они, подчиняясь их инстинктам, внезапно менять их или, находясь одновременно на противоположных сторонах, сражаться и любить, спорить или потворствовать.
   Он снова присел.
   - И только единственный неприятный момент - выход из мира фантазий. Как холодный душ после теплой постели, как гром в ясный день, как кость застрявшая в горле или как стрела, прервавшая в лесу, цепляясь за ветки, свой полёт.
   Шарлотта вдруг заметила, что, слушая, совсем забыла о себе, о своей боли и судьбе. Мелкая дрожь пробежала по ее телу. А ведь и она на грани сумасшествия, одной ногой на Зелёной улице. Представила себе, как будет смотреть на нее Николя – падшую, убитую его новой любовью, грязная и беспомощная. Как ею, обезумевшей, будет пользоваться бесстыдное быдло по подвалам и барам - похотливые мужики и мальчики. Как она будет тяжело трудиться, стремясь заработать себе на пропитание, продлевая эту страшную жизнь. Для чего? Чтобы стать такой же как этот несчастный? В ней с силой нарастало сопротивление, просыпалась гордость и злость. Нет! Нет! Нет! Не бывать этому двойному позору - горе себе и радость им.
   Она вдруг встала и подошла к фото девочки. Рядом с фото был приклеен осколок зеркала. Увидела в нем себя - заплаканную, растрёпанную и невероятно повзрослевшую. Показалась, что девочка улыбнулась ей и Шарлотта тут же улыбнулась в ответ. Силы наполнили её тело и мысли, и вместе с встающим солнцем, в душе просыпался новый этап, сбросивший с неё груз - непосильный, ненужный, ненавистный.
   Посмотрела на него - он мирно уснул накрытый одеялом. Улыбался во сне, хмурил брови, сопел. Боже, ведь ему не так много лет, но горе сломило его, забрав одновременно с радостями жизни и молодые годы. Шарлотта достала из секретного кармана платья деньги - мокрые и помятые, и все что было положила рядом с ним, а сама стала подниматься на мост. Вышла и посмотрела открытыми глазами прямо на поднимающееся солнце – яркое, светонесущее. Уверенным шагом пошла назад, в город. Шла и понимала, что пережила ураган, вышла из него, став сильнее, себя бывшей, многократно. Мысли уже не штормили в душе, а стройными рядами перебирали варианты дальнейшего своего поведения. Когда отошла на приличное расстояние оглянулась. Вдали одиноко стояла фигура отшельника. Махнула ему рукой повернулась и пошла дальше, а Астролог стоял и смотрел ей вслед, медленно руками разрывая на мелкие кусочки оставленные Шарлоттой деньги.
   - Иди, доченька моя, иди. В тебе много силы и доброй, и злой. Но сегодня мы с тобой много сделали - убрали всю внесенную ею в тебя нечисть, вымыли её из каждой клеточки твоего сознания, очистили душу твою и, я верю, теперь так и будет всегда.
   Лотта шла, сочиняла и запоминала на ходу, рифмуя и повторяя, стихотворение:

Потеря и избавление.

Думаю я, каждый из нас,
В жизни терял что-то не раз.
Или, неважно каким путём,
Было при вас, стало при нём.

Столбняк, растерянность, огорчение,
Злость, безысходность и раздражение.
Но вдруг, к высокому изумлению,
Потеря становится избавлением.

Нередко от будущих бед больших:
Трат неразумных, скорых, пустых,
От накопительства и пресыщения,
Встреч легковесных и всепрощения.

Не всё так просто и однобоко.
Жизнь иногда поступает жестоко.
И избавление, как часто ведется,
Страшной потерей вдруг обернется.

- Ну, что теперь? - Спросите Вы.
Как разобраться и в чем плюсы?
Как отличить, осознав в полной мере,
Где избавление и что - потеря?

Потерей считается то избавление,
Что сущность меняет без промедления,
А что не меняет ни душу, ни тело,
Только на пользу - теряйте смело.

   Когда Шарлотта вошла в квартиру было уже половина восьмого утра. Николя спал, видно тоже совсем недавно вернувшись. Тихонько, стараясь не разбудить, легла рядом с ним и тут же уснула.



Свадьба Шарлотты


   - Ты зря истратил все свои силы ради неё. Победа любой ценой и навеки повисшие крылья, как будто нет других светлых у Светлого Ангела дел. Мне скучно будет без тебя, без твоих эмоциональных и бессмысленных взлетов ради простых смертных, но даже не буду пытаться противостоять этому сбросу твоей энергии, а ты сам будешь вынужден отправиться на Землю и прожить короткую жизнь простого смертного. Ты уже выбрал в какой ипостаси? Я советую стать черепахой - это хотя бы продлит твой век лет на триста. Думаю, ты не так глуп, чтобы выбрать тело человека?

   - Мне тоже будет тебя не хватать - столько были вместе, но став человеком, я хоть увижу тебя, а не только одни твои деяния. Пусть уже не в силах ничего противопоставить и отдавая всё для начала новой эры в истории человечества. Это не просто свадьба, а и начало нового пути, старт новой генерации людей - разве это не поступок Бога, равный созданию этого мира?

   -Это моя свадьба?

   - Да, Шарлотта, твоя и ты прибыла вовремя, к самому её началу.

   - Да, вижу. А почему меня все называют Милисой, а Николя - Раулем? Так меня называл только один человек. И как много людей, я никого здесь не знаю. Какой это век?

   - Твоя свадьба идет по всему миру одновременно в разное времена и в разных местах, имена и лица условны и не имеют никакого значения, но мы перенесли тебя сюда потому, что именно здесь была порвана цепочка Алгоритма генного определения, на этой площади.  Тебе нравится имя Милиса?

   К центру городка по маленьким улицам отовсюду стекался народ. Веселые лица людей свидетельствовали о их хорошем настроении. На площади вовсю кипела работа - ставили длинные столы и табуреты, а в стороне несколько котлов висели на крюках, под которыми повара развели костры и варили в них еду, казалось, на весь мир. Ветер разносил запахи по улочкам, привлекая толпу к празднику и щедрому бесплатному угощению. На небольшом помосте музыканты расставляли инструменты, то и дело издавая звуки, предвещающие не только вкусное угощение, но и безумное веселье.
   - Дочь ведьмы замуж выходит. Смотри, как все очумели, желая на это посмотреть.
   Пышная продавщица сладостей отбивалась от назойливой стайки голодных детишек.
   - Бегите на площадь там с удовольствием набьют ваши животики сладостями и кашей.
   - Брань говоришь, дорогая. Я знала ее бабку, царство ей небесное, светлый человек была и богобоязненный, - промолвила сидящая рядом старушка, - хотя по лицу и словам не распознать душу человека. И убийцы Богу молятся, прося прощения, а, выйдя из церкви, отдают прощенную душу дьяволу.
   Астролог не без улыбки взирал на происходящее, шел вокруг площади мимо зевающих от скуки арбалетчиков, призванных пресекать беспорядки.
   Инквизитор приблизился к нему медленным шагом:
   - Вы довольны?
   - Да, доволен и уверен, что все будет хорошо.
   - Он любит её?
   - Нет, он к сожалению любит другую, но она - счастлива. Женщине важно, чтобы она была любимой, но еще важнее, чтобы любила она и объект её обожания был рядом с ней и недоступен для других, хотя и это для неё не самое важноe.
   - Я не жалею, что она осталось тогда жива - достаточно смерти её матери для наказания всей семьи, Гадалка будет сегодня здесь?
   - Думаю, что будут все, как бы им это было не противно. Сегодня снова замкнётся цепочка и новая кровь выплеснется во все последующие поколения, мгновенно преобразив мир. Когда происходит что-то Великое все хотят это видеть и быть если не вершителями то как минимум причастными, неважно что это - рождение или смерть, пришествие или исход.
   - И как это произойдет? Необходима ведь ночь любви, но он ведь ее не любит и почему именно он?
   - Для перехода алгоритма выбран он потому, что она любит его и готова отдать ему всю себя, до крохи, до клеточки. А он тоже влюблен и его душа, и сознание чисты и непорочны. В нем сейчас не приживается ничего злое, лучшего сочетания нет для соединения Алгоритма воедино. Для этого неважно, что его объект любви - не она. Миссия важнее одной души, и она ее выполнит. Всё произойдёт сразу после того, как они выйдут из церкви, при первом же поцелуе перед народом.
    - Этого будет достаточно? Одного поцелуя? Смотрите Астролог Гадалка уже рядом с невестой. Ах, и как прекрасен её любяще-ненавидяший взгляд.
   - Да, этого будет достаточно. Он сам их будет венчать и в церкви никого не должно быть. Они войдут одни и выйдут через мгновение уже мужем и женой. А соблюдение формальностей обряда сегодня вторично - результат важнее действия.
   - Согласен, это тот случай, когда финал - как граница, которую перешел и при этом не важно, что осталось позади - рай или ад - прошлому в будущем места уже нет. А вот и монах с шутом! Сегодня они, как лучшие друзья - не ссорятся и не буянят, хотя выпили уже оба довольно прилично.
   - Они же простые смертные, хотя и из касты не успокоенных, несущих на себе бремя сумасшествия.
   - Кого вы к ним относите Астролог?
   - Тех, кто находясь в любых условиях  стремится их изменить. Они как зёрна, переносимые ветром, наполнены энергией солнца и ветра. Если эти зёрна попадут в плодородную почву и совпадет способность с возможностью, вырастет колос, несущий на себе уже десятки подобных.
   - А если почва камениста?
   - Значит энергия бессмысленно уйдет на нагревание камня, не принеся никому пользы, как бездумно сказанные слова, как бездарно написанные полотна, как впустую прожитая жизнь.
   Толпа загудела при виде красивой пары - невеста с горящими от счастья глазами и рядом с ней прекрасный молодой юноша, немного грустный, смущенный вниманием к себе такого количества людей. Он то и дело смотрел по сторонам, как будто искал кого-то в взглядом в толпе и не находил. Повсюду были разные цветы - ромашки из леса, величественные розы, георгины и тюльпаны. Цветы. Единственный незаменимый атрибут всей человеческой жизни от рождения до кончины, присутствующие почти в каждом её месте, будь это свадьба или день рождение, обычное свидание или даже прощание. Каждый из пришедших держал в руке букет цветов и лишь букет невесты состоял из только что собранной в поле свежескошенной зеленой травы, наполненной влагой и пахнущей так, что перебивал запах всех остальных. С ним, однотонным и простым, она и должна была войти в свою новую  жизнь – такую же простую и обычную, как степная трава, жизнь земного человека, со всеми прелестями и тяготами,
   Священнослужители подвели их к входу церкви и, как только процессия остановилась, двери перед ними открылись, приглашая войти. Они медленно, взявшись за руки, вошли внутрь. Двери за ними сами плотно закрылись и над площадью повисла тишина. Вдруг на руку Астролога упала капля дождя, с неба, на котором не было ни облачка, ни тучки. Астролог посмотрел вдаль и увидел летящую к церкви с невероятной скоростью стрелу в мгновение превратившуюся в невиданные силы смерч. Удар по церкви был такой сильный, что купол и стены взлетели в воздух, превратившись в пыль, а налетевший следом свежий ветер вмиг унес её прочь. За секунду всё стихло. На месте церкви остался пол, алтарь и лежащие на полу молодожёны. Оглушённые люди в толпе застыли в страхе, никто не мог двинуться с места и лишь две женщины с разных сторон как по команде кинулись к Милисе и Раулю. Невидимая стена преградила им путь - Гайне к Раулю, Гадалке к Милисе. Милиса подняла голову, Гадалка стояла и молящим взглядом смотрела на нее:
   - Иди ко мне, моя доченька, я поцелую тебя и уведу из этого страшного места, от не любящего тебя мужчины, так будет лучше, верь мне.
   Милиса оглянулась и увидела Гайну, безумными глазами смотрящего на Рауля, что-то ему кричащая. Затем перевела взгляд на Рауля. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на Гайну, беззвучно шевеля губами,  но даже не пытаясь подняться. Тысячная толпа смотрела на все это непонимающими от ужаса глазами. Милиса встала на колени, взяла в руки голову Рауля, подняла глаза вверх, будто ожидая приказа свыше и, казалось, получив его, наклонившись прильнула к его губам. Невидимые стены рухнули, Гадалка ринулась к Милисе, с силой оторвала от Рауля, сорвала с неё свадебное платье и, взмыв в небо, унесла с собой, пропадая черной точкой за горизонтом...
   Шарлотта открыла глаза. Она лежала одна голая в постели, а Николя рядом не было. Встала подошла к окну и увидела, что он спешит в булочную. «Николя не будет минут сорок», - подумала Шарлотта, быстро собрала в две сумки все его вещи, вынесла и поставила их на лестничную клетку, закрыла дверь, оставив ключ в замке изнутри, включила громко музыку и закрылась на кухне. Ей почему-то  стало легче и все безразлично, чувствовала себя возвышенно и безмятежно, душа была светла, наполнена чистыми мыслями без двуличия и разночтений. Часа через три, просидев в одиночестве, пошла и открыла входную дверь - вещей Николя не было, а на перилах лестницы висела написанная на клочке бумаги записка: «Будь счастлива Лотта».
   - Вот и хорошо, - подумала она, - без сцен и объяснений.


Посмертный Нотариус. Эпилог.

    Смешно! Я решил написать Эпилог к абсолютно выдуманной истории - смеси мистики, философии и приключений. Как бы, что было после того, если бы это было реальностью. А как может быть что-то после того, чего никогда не было? Глупо!!! Но мне захотелось, чтобы Шарлотта и Светлый Ангел, ставший обыкновенным смертным, вдруг встретились на Земле в обычной жизни. Она - обретшая новую жизнь, и он - наказанный этой жизнью жить:
   Первым делом Шарлотта покинула без сожаления свое жилище. Долго перебирала вещи и в результате выбросила почти все, что имела, оставив самое необходимое и любимое. В такси уместилось два её больших чемодана и огромная сумка с женскими принадлежностями, делающими из обычной женщины идеал красоты, и картина Ана с нарисованными облаками. На вопрос хозяина квартиры почему все так спешно ответила:
   - Жизнь иногда так быстро меняет направление, что не успеваешь реагировать на её вызовы и бросаешь всё то, что было частью прошлого.
   Заплатила ему за два месяца вперед в качестве компенсации и исчезла. Небольшая квартира, которую она сняла на противоположной части города была намного скромнее и меньше, но Шарлотту это особо не заботило. Зато в пешей доступности гнездилось много разнообразных кафе, а молодежь толпами мигрировала между ними, придавая улице живой и веселый вид. Внизу, на первом этаже рядом с парадной дверью, был вход в маленькую часовую мастерскую куда она, едва распаковав вещи, понесла небольшие прикроватные часики в надежде починить их, все время отстающие. Вошла осторожно, разглядывая огромное количество разных, больших и маленьких, старых и не совсем, часов. За столом сидел часовщик, склонившись над механизмом. Он на секунду повернул голову в её сторону - в одном глазу у него был монокль через который он разглядывал мелкие детали.
   - Что у Вас, милочка?
   - Мои часы все время отстают, наверное в них что-то сломалось, может вы посмотрите?
   - Время обманывает Вас? Отстает от Вашей бурной жизни и идёт медленнее?
   - Разве может время идти медленнее или быстрее? Это часы меня обманывают.
   - Часы всего лишь статист времени, а скорость его определяете Вы сама.
   - Я не совсем Вас понимаю, - Шарлотта подошла поближе, - время может идти быстрее или медленнее?
   - Конечно может. Если Вы сидите в очереди к врачу оно тянется, терзая вас нетерпением, а когда Вы на веселой вечеринке, то летит, не давая Вам опомниться. Суть времени не в механизме, а в Вашем его чувстве.
   - Очень интересно. А назад время может идти?
   - Может. Когда Вы приходите в одно и то же место или в мыслях возвращаетесь к одной из решенных ранее тем, вы опять тратите время на то, на что оно уже было потрачено, возвращая его назад. Искусство жизни ведь в том и состоит, что нужно жить будущим, не теряя прошлого. А время лишь главный параметр течения жизни.
   - Значит если я пойду на то же место, где уже была, то вместе со мной туда вернется время? И начнется новый отсчёт и придут новые события.
  - Правильно. Вот видите, Вы уже начали учиться управлять своим временем, - часовщик улыбнулся, - покажите мне свои часы. Он взял их в руку, посмотрел и, поставив на стол, подошел к небольшому стеллажу.
   - У меня есть такие же. Оставьте свои здесь, а эти возьмите, я за них ручаюсь - они Вас не подведут. Совсем новые, так что Вы тоже не в накладе.
   Шарлотта довольная вернулась в квартиру и, разложив по шкафам вещи, повесила на стену, напротив кровати в спальне, картину Ана. Долго лежала, глядя на нее, затем перевела взгляд на новые часы.
   - Время идет.
   Нахлынувшие вдруг воспоминания привели её к решению наутро отправится на то место, где они познакомились - она и Ан. Засыпала тяжело, несколько раз просыпалась, проклиная длинную ночь, но под утро уснула и пробудилась, когда солнце было уже в зените. Быстро оделась и выбежала на улицу. Еще издали увидела, что кто-то сидит и рисует у пруда. У нее захватило дух, чувство чего-то большого и приятного наполнило её сознание, как будто она шла навстречу своей судьбе. Сразу же перешла на быстрый шаг, а потом и побежала, уже точно узнавая в сидящем у пруда юноше Ана. Он, видимо услышав приближающиеся шаги, повернулся и, увидев её, встал и пошел навстречу. Улыбка светилась на его лице, а когда расстояние достигло возможности прямого взгляда, каждый из них ощутил тепло другого, нарастающее до нестерпимого жара. Линия судьбы совпала с линией глаз, обжигая сердца и будоража сознание. Любовь вспыхнула ярким пламенем, поглощая собой хрупкое наследие желаний и надежд, ярким светом освещая путь для родственных душ. Ан поймал её, бросившуюся к нему, на лету и прижал к себе. Шарлотта дрожала, в горле спазмом парализовало мышцы, слезы текли и текли ручьем, и она не в силах была поднять голову и посмотреть ему в глаза. Обнявшись, долго стояли и молчали. Шарлотта наконец отстранилась и посмотрела на него:
   - Ан!
   - Лотта!
   - Я не верю в то, что вижу тебя, я так скучала по тебе и вот ты возвратился.
   Он привлёк её к себе, коснувшись губ своими мягкими, теплыми губами. Долго целовались, оба глотая поток льющихся из глаз Шарлотты слез. Когда наконец-то остановились, Шарлотта бросила взгляд на картину. На ней были нарисованы пруд и набережная, ивы, склонившиеся к пруду, замок на противоположной стороне, случайные прохожие и чистое, без облаков, голубое небо.
   - Что случилось? Тебя перестали интересовать облака?
   - Да, облака меня больше не интересуют и картины тоже. Эту оставим здесь и покинем это место навсегда. Я был у твоего дома, хозяин сказал, что ты переехала. Куда?
   - Идем, идем, - потянула Шарлотта его за собой, взяв под руку, - милый мой, ты сейчас всё сам увидишь.
   Они пошли вдвоем по аллее. Влюбленные, молодые и счастливые, вместе начинающие новую жизнь - такую обычную и восхитительную. Их руки сплелись, головы склонились одна к другой и, казалось, мир застыл в умилении, уступая дорогу счастью, боясь дунуть ветром, капнуть дождём, ослепить светом...
   А я стоял и смотрел им вслед - красивая пара двух идеальных фигур и чистых душ. Дочь свою они скорее всего назовут Милисой. Картину Ана я забрал себе, она и сейчас висит над моим секретером, за которым я дописал эти последние строки. Ставлю точку, тушу свечу и иду спать с улыбкой на лице, но тут вдруг позвонили в дверь. Не раздумывая спустился вниз, а в мыслях нарастала тревога: «Кому я мог понадобиться в столь поздний час?» Перед дверью на секунду застыл, но рука сама повернула ключ и открыла её. На пороге стояли Колдун и Гадалка.
   - Мы к Вам Нотариус, простите, что без предупреждения и в столь поздний час, просто мы решили дождаться пока Вы всё допишите.
   Улыбка сама поплыла на моем лице - похоже кое-что придётся добавить.
   - Прошу, входите.
    Колдун пропустил вперед Гадалку, и они вошли, проследовав за мной наверх в большую библиотеку.
   - Сколько лет этому дому? - спросила Гадалка, всё время крутя головой по сторонам, - я так много о нём знаю, но никогда не видела его ни снаружи, ни внутри.
   - Присаживайтесь, господа, - пригласил их я и ей отвечая:
   - Этот дом вечен, как и всё то, что в нём находится, и никто не знает кто и когда его построил.
   Они присели в кресла с высокими спинками в середине огромной и высокой комнаты. Такими я их себе и представлял: внешний вид благородных людей, во всём. Она сидела, расправив плечи, ровно держа голову и спину, руки смиренно сложила на коленях, смотрела прямо в глаза немигающим взглядом. Цыганка, Гайна, Гадалка, Ведьма, Лили - вот ты какая. Жаль, что её дочь больше похожа на Астролога, чем на неё, а может и хорошо это для Шарлотты. Колдун безукоризненно элегантен и глаза - Судьи, Инквизитора, Рауля.
   - Что привело вас ко мне, внимательно вас слушаю, - я присел напротив.
   - Нам нужны Ваши услуги, услуги посмертного Нотариуса. У Вас наверняка есть чистый лист, на котором стоят предсмертные подписи Милисы и Николя, ведь именно он изображен на картине?
   - На картине Душа? Да это он, и Милису обвенчали с ним, а не с Раулем в последний момент поняв, что информацию посредством него хотят похитить и не разрешили перехода в него Алгоритма при поцелуе на площади. А что вы хотите, чтобы было написано на этой бумаге?
   Гадалка, ещё шире расправив плечи, выдавила из себя:
   - Что они сами подтверждают, а Ваш предок это заверил, что они больше не муж и жена.
   - Вот оно что, и тогда...
   - Да. Тогда союз Гайны и Рауля действителен и первичен, а их потомок Николя - неуклюжий влюблённый режиссер, наследник Алгоритма и единственный кто может его активировать.
   Я постарался взглянуть сразу одновременно в глаза обоих, стараясь услышать, о чем они мысленно общаются между собой.
   - Вы же знаете, господа, что...
   - Знаем, - Гадалка встала. Вы потомок в последнем колене посмертных Нотариусов. В Вашем роду рождались только мальчики и каждый продолжал дело отца. Вас вызывают к каждому значимому умирающему для составления и подтверждения завещания и каждый раз перед подписью Вы умудряетесь уговорить умирающего прежде расписаться, для получения уверенной подписи, несколько раз на чистых листках, и лишь потом на завещании. Эти листки потом использовались для подтверждения или исправления желаний и действий в прошлом покидающего мир человека. В этой библиотеке хранятся миллионы подписей, министров и священников, врачей и ученых, художников и поэтов, военачальников и просветителей.
   Я перебил её:
   - Вы осведомлены неплохо уважаемая, но правильно заметили, что для подтверждения и исправления, а не для изменения. Брак Милисы и Николя вершился на небесах и вам лучше отправиться в Ватикан, это их прерогатива, а я ничем не могу вам помочь, да, впрочем и не хочу.
   Говоря, внимательно смотрел на них, стараясь предугадать их реакцию и повернувшись к Колдуну продолжал:
   - Зачем Вам нужно было убивать Алекса, надев мантию судьи? А Вы милая ввели ему вместо спасительной инъекции простую воду? - я перевёл взгляд на Гадалку, - Зачем? Сейчас всё бы было намного проще.
   - Лишь с его смертью то, что было собрано мною ночами в его голове можно было изъять. Я не могла и подумать, что на Зелёной улице, вызвав их обоих, информацию уже давно перенесли в подсознание Шарлотты и смерть Алекса была лишена любого смысла, а то, что я изъяла из его голове было лишь бессмысленной пылью.
   Я встал.
   - Изменив волю Николя и Милисы в прошлом вы вызовите огромные изменения в истории, ведь всё связано и взаимозависимо - каждое слово или движение понукает к другому слову и движению, не только рождая противодействие, но и вызывая содействие. На них ориентируются другие формируя новую массу выражений и событий.
   Я подошел к одному из многочисленных шкафов, открыл его и достал лист порыжевшей от времени бумаги.
   - Лист с подписью Милисы и Николя был один и копий не существовало - вот он. На нём они оба подтвердили, что любят друг друга и хотят быть мужем и женой вечно.
   Гадалка и Колдун привстали в удивлении, переглянулись и медленно пошли вниз к выходу а я, проводив их до двери, вышел с ними на порог дома и сказал вслед:
   - Младенца Николя с картины «Душа» на ту сторону не пропустила Зелёная улица и он остался Светлым Ангелом на небесах навечно. Именно с ним там и обвенчали Милису, перенеся в Николя Алгоритм, который уже отправлен с ним на Землю. Прошлое можно только понять, а не изменить. Новая эра началась только что и активировал Алгоритм его новый носитель.
   Гадалка, сделав вперед пару шагов, внезапно повернулась.
   - Ан?
   - Да, - произнес я, - история завершилась на этом.
   - А я думаю, что это не конец и будет продолжение, - ответил вместо Гадалки Колдун, взял её за руку и они оба исчезли в сумерках ночи. Немного постояв в раздумье, я вернулся в дом. В кабинете наверху глухо хлопнула форточка. Решил её закрыть, чтобы кто-нибудь ночью в неё случайно не залез, а когда вошел, то увидел, что в моем кресле, весь грязный, в лохмотьях и небритый сидит Астролог.
    - Уже успел поживиться в моём баре, - засмеялся я, увидев, что он раскупоривает бутылку красного вина.
    Астролог поставил передо мною бокал и бросил на стол колоду карт:
    - Сыграем?
    Я знал эту колоду, она была краплёная. Единственная оставшаяся не использованной колода карт его любимой женщины - Гадалки.
   - Сыграем, мошенник, с большим удовольствием, только сдавать в этот раз буду я...

Как хочется взять и воскреснуть,
Арендовать жизнь с видом на Землю,
Время отправить со скоростью Света
Вместе с моралью к другим планетам.

Просто парить, наслаждаясь простором,
Счастье сорить, провожая взором,
А глупо мудрить будет простительно -
В этом мире всё относительно.