По этому поводу гуляло всё Домкино. А почему бы и нет? Народ в деревне – брошенный. Совхоз развалился в период демократических преобразований. До города Луги всего двадцать километров, да и там работы не найти. И надо же откуда помощь пришла – из самой Европы: перестали российский газ покупать. А поскольку девать его некуда – решили трубопроводы направить по деревням. С паршивой овцы – хоть шерсти клок.
Но пьянствовал народ не потому, что прибыль чиновников и газовых магнатов уменьшилась. Лёха «Беззубый» клад нашёл, самый настоящий.
Рабочие траншею рыли у бывшего барского дома, а на выходные технику бросили, яму не огородили и подались на отдых. Экскаватор и трактора остались без охраны. Лёха – тут как тут: соляркой разжиться или инструмент какой заначить. Да не уберёгся – свалился в канаву, забарахтался в грязной луже. Так и наткнулся на маленький сундучок с царскими монетами.
Получил на сберкнижку свою долю от государства. Но заявил, что деньги ему нужны только чтобы зубы вставить, а остальное – всей деревне на парники. Недавно появились в продаже из карбоната с покатыми крышами. Такие тёплые - кур можно зимой держать!
Длинный стол, наспех сколоченный из досок и покрытый прозрачной плёнкой, стоял прямо во дворе. На нём без всяких тарелок были свалены куски вареной свинины, колбасы, порезанный хлеб, маринованные огурцы и помидоры в банках. Самогон разлит по высоким бутылям. Народ веселился. Алексей в очередной раз рассказывал, как он карабкался из ямы, шёл с ящиком в милицию, оформлял банковскую карту…
Антонина, жена Алексея, отвела в сторону свою подругу Лариску, у которой постоянно занимала деньги:
— Лара Петровна, не слухай ты ентого бряхуна, Пойдём покажу откуда деньги взялись! — повела подругу в спальню. Остановилась посреди комнаты, прислушалась, а затем нагнулась и выгнала из-под кровати трёх своих ребятишек, игравших в прятки: — А ну марш на улицу голытьба, дайте мамке посудачить!
Дом был небольшой – старый пятистенок доставшийся Алексею ещё от родителей. Фундамента не было, и нижние венцы брёвен неравномерно гнили, перекашивая стены.
— Вот он, спаситель, – таинственно показала Антонина на растение в горшке, — Денежное дерево называется, в интернете прочитала. На прошлой неделе зарыла в него всю мелочь, что по карманам звенела. Копейки же никто не принимает теперича, да и гривенники берут без удовольствию, вот я их внутрь землицей и прикопала. А говорят, если покрупнее что, а ещё лучше доллары с евро – то это уже наверняка!
Лариса с недоумением уставилась на невзрачные округлые мясистые листики растения. Они действительно выглядели бодро, а в центре даже зарождалась новая поросль. С недоверием перевела взгляд на свою подругу. Познакомились они лет пятнадцать назад, когда построили себе на краю деревне загородный дом. Бизнес мужа в Северной столице развивался активно и постоянного присутствия в Питере уже не требовалось. Обосновались здесь, оставив квартиру двум взрослым сыновьям.
— Только ты – никому! — продолжала Антонина. Это дело ограниченное! Не могут же все богатыми быть. Кто работать тогда будет? Это я с тобой поделилась, поскольку кроме добра от тебя ничего не имела. Всегда меня выручала. А коли не веришь – сама попробуй!
Вечером того же дня сказав мужу, что едет навестить родственников, Лариса отправилась на машине в Санкт-Петербург. Младшая сестра Аня проживала с родителями на Московском проспекте в большой пятикомнатной квартире, полученной за былые заслуги отца – известного городского чиновника. Благодаря ему, Аннушка в свои двадцать пять уже возглавляла комитет образования района и целилась перейти на работу в Смольный, замуж пока не собиралась.
В тот же день сёстры объехали на машине несколько цветочных магазинов и купили восемь растений.
— Мне нужно пять, — заявила Аннушка, вытаскивая горшки с цветами из салона, — сама понимаешь – по количеству комнат. Зачем эта герань стоит на подоконниках – только воздух портит, ещё и аллергию от неё заработаешь.
— Ну а мне – трёх хватит, — согласилась Лариса, удивляясь хваткости младшей сестры, — на каждый этаж поставлю.
Распределив горшки по местам, сёстры утяжелили их пригоршнями монет многочисленных стран, где частенько отдыхали. Стали перезваниваться. Советовались – как поливать, каким боком ставить к свету. Ухаживания не помогали. Растения точно законсервировались, казалось стали усыхать, листья поблекли. Денежные деревья замерли в раздумье о своём бытие и необходимости решения поставленной нелёгкой задачи.
Через две недели звонки сестёр друг другу по обмену информацией совсем прекратились. А через месяц и былое волнение улеглось. В душе они даже стали друг над другом посмеиваться. А Лариса при встрече с Антониной поджимала губы и отворачивалась точно нашкодивший ученик:сама виновата - глупости поверила!
Антонина этого не замечала. Она была вся в делах – исполняла волю мужа. Ходила по участкам в деревне, беседовала с земляками, решали с размерами парников и местами – куда поставить. Алексей вставил зубы и уже никто не вспоминал его кличку. Называли уважительно по отчеству – Борисыч. Он возглавил бригаду из местных работяг – занимались подготовкой фундаментов и установкой каркасов. Вскоре по всей деревне из-за покосившихся заборов точно белые шляпы гигантских грибов стали выглядывать округлые крыши парников.
Неожиданно в три часа ночи ночную тьму в доме Ларисы пронзил телефонный звонок. Это была Аннушка. Заикаясь, с хлюпаньем в голосе, она рассказала сестре, что прибывший фельдшер скорой помощи констатировал скоропостижную смерть отца.
Рано утром Лариса с мужем уже были в квартире на Московском проспекте. Обстановка стояла удручающая. Зеркала занавешены, на столе в освещённой солнцем гостиной коптят свечи. Пока мужья курили на кухне, сёстры понуро сидели за столом, гадая – с чего начать, каким образом организовать похороны, с тупым непониманием смотрели на мать. Та в чёрном платье суетилась у стены. Отодвинув картину, крутила ручки маленького врезного сейфа. Наконец дверца поддалась и, достав свёрток, она подошла к столу, положила его перед дочерьми, раскрыла. Это были пачки денег.
— Восемь миллионов, — тихо сказала мать, — отец накопил для вас, делите как хотите!
- Восемь? - сестры вздрогнули точно ужаленные и, не сговариваясь, посмотрели на подоконник.
Денежное дерево фонтанировало – множество молодых зелёных росточков усыпали ствол, округлые листочки насыщенно блестели точно смазанные жиром, среди них проглядывали едва заметные белые бутончики. Казалось, растение определилось с поставленной задачей и благоухало, ожидая благодарного ухода.