Он бьет.
Каждым словом. Даже тем, что не в ее адрес и ей же по секрету.
Не знает ни-че-го. А бьет так, что, владей всей полнотой информации и будучи садистом, - ни точнее, ни больнее ударить не смог бы.
Она врет.
В ответ на каждый удар. Сильнее, сильнее, интенсивнее.
Во всей этой лжи уже нечем дышать.
Проще уйти.
Самая гадкая ложь. Ибо не проще, а вообще нельзя.
Тишина захлебывается количеством нераскрытых тем.
Она бьет.
Будто себя же. Каждый раз зарекается, что последний, но не тут-то было.
Он снова проглатывает. - Да рубани уже! Выйди наружу!
Нет, он станцует в этикет, приправит лирикой.
Он врет.
Тем вернее, чем склеротичен. Меняет определения и даты. Переписывает историю своих же трактовок своих же обстоятельств.
Она смеется. Она за любую игру, кроме открытого диалога. Там он ее точно прикончит. Даже не заметив. Любя.
Он смеется. Думает, без слов понимают друг друга. Насквозь.
Жизнь смеется.
Громче всех.