Прошлые зимние каникулы я у дедушки с бабушкой в Мезени гостил. Всё бы хорошо, только на улице уже три дня вьюга ревела. Вьюга такая, что выходишь, кричишь и перекричать не можешь. Деда говорил:
– Во разгулялась, холера, добрый хозяин и собаку-то в такую погоду на улицу не выгонит.
Поэтому я всё дома сидел. Сидел, сидел. Скучал, скучал. Но иногда всё-таки во двор выходил погулять, только там холодно, и я обратно домой убегал.
Так я один раз вышел на крылечко погулять. Погулял, погулял две минуты и уже домой собрался уходить. Вдруг глянул наверх, а там галки сидят на электрических проводах, болтаются. Головы в плечи спрятали, прижались друг к дружке и раскачиваются, как на качелях. Провода от ветра то туда, то сюда. И галки с ними – то вперёд, то назад. Только от этого им не весело, потому что холодно. Они прижались что есть силы и греются в обнимку. И галдеть им совсем не хотелось. Оно и понятно: в такую-то метель всё горло простудишь. Одна только крикнула:
– Гыл! – та, что с краю.
– Гыл, – спокойным голосом отозвались с другого.
– Кай, кай, – ответили посерединке.
Это они так друг у дружки спрашивали: «Как вы там?» А в ответ: «Ничего, сидим». Потом все поочерёдно встрепенулись, снег с себя сбросили, тяжело вздохнули и снова давай друг к дружке прижиматься.
Я их увидел и вот что вспомнил. Мы совсем недавно, перед каникулами, в школе сказку читали, «Дедушка Мазай и зайцы» называется. Только там зайчишки на островке погибали, а тут галки на проводах.
Понимаете? И я решил – надо спасать! Я двери на веранду открыл, в сторонку отошёл. И как крикну басом:
– Прыгайте сами!
Ну, как дедушка Мазай, помните? И тут такое! Ого-го! Я такого не ожидал. Они меня слушаться начали. Сначала одна галка мимо меня пролетела. Фр-рр! И на верхнюю ступеньку у крыльца плюхнулась. Потом через порог на веранду перепрыгнула. А там бочком, бочком. Осмотрелась. Осторожно по полу клювом постучала. Выглянула и остальным крикнула:
– Гл!
Я, конечно, птичий язык не очень понимаю, но, кажется, она сказала: «Залетай! Жить можно!» И тут уже остальные галки слетели с проводов. Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! И залетели на веранду по очереди. Залетели, снег с себя стряхнули и по полу расскакались кто куда. А я двери прикрыл и сам зашёл.
Тут на шум и гам наш кот Васька вышел. Подкрался к одной, лапой к полу прижал, пасть открыл. Хотел уже галку съесть. Я ему пальцем погрозил и крикнул:
– Нельзя! Разве воспитанные коты так поступают? Это же гости! Васька замер. Потом зарычал, как тигр. Я ему ногой топнул и опять:
– Плюнь немедленно!
Он печальными глазами на меня посмотрел. А я сказал:
– И нечего тут такими глазищами смотреть! – и снова ему погрозил.
Васька послушался, галку выплюнул, пасть закрыл и лапу с неё убрал. Потом присел с недовольным лицом, наверно, думал, что галки – это еда. Затем лапу свою облизал, помыл мордашку, три раза чихнул и пошёл прочь, дёргая хвостом то вправо, то влево. А галки, на всякий случай, взмыли под потолок и уселись на карнизе.
Я думаю, надо бы их накормить. Вынес на веранду миску, насыпал в неё пшена из пакета, отошёл. Фр-рр! Спорхнула к миске первая. Клюнула раз. Потом второй. И ещё разок. А когда распробовала, крикнула:
– Кья, кья!
Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Тут же слетели с карниза остальные. Обступили миску по кругу – и давай – кто быстрее. Налетели, как говорится. Клевали так, что пшено из миски вылетало и по полу скакало. Я руки в боки поставил и крикнул:
– А ну! Не мусорить мне здесь!
Галки поняли. Ага. Сразу же аккуратнее стали себя вести. А две так и вовсе от миски отвлеклись и с полу всё склевали. Ну а когда миска опустела, они на карниз – и там загалдели. Что тут началось:
– Гыл, гыл, гыл!
– Кай, кай, кай!
– Кья, кья!
Там такой там-тарарам поднялся, как на птичьем рынке. Тут уже не только наш кот Васька, а ещё и дедушка с бабушкой вышли, чтобы узнать, что случилось.
Бабушка в фартуке была, видимо, что-то у печки стряпала. А деда в руках стакан чаю держал и ложечкой помешивал. Я говорю:
– Вот! Обогрел и накормил.
Бабушка руками всплеснула и сказала:
– Ну надо же! Я такого отродясь не видела!
А деда чаю отпил, усы поправил и прокряхтел:
– М-да! Диковина в наших краях.
А галки уже галдели не умолкая. Кто перышки свои чистил, кто целовался, и все хором:
– Кай, кай, кай! Гал, гал, гал!
Потом бабушка спохватилась вдруг:
– Ой! У меня же там блины!
И обратно в избу ушла. Васька смотрел на галок и облизывался. А деда допивал свой чай и всё кряхтел:
– М-да. Видимо, твои галки на грани были, раз человека не побоялись. Вовремя ты подоспел, Мишка, а то бы сгинули… М-да, дела…
Потом он поставил свой стакан на подоконник, выглянул в окно и радостно гаркнул:
– Гляди-ка, Мишка, а на улице-то: тишь, гладь да благодать! Можно твою ораву на волюшку выпускать, – и он распахнул двери.
Я поглядел за окно: и правда, там уже вовсю солнышко светило. Потом я посмотрел на галок, а деда вышел на крыльцо и снова как гаркнет:
– Ну, с Богом!
А мои галки, как по команде: «Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр! Фр-рр!» – на улицу. И только последняя задержалась чуть-чуть, замешкалась чего-то. Затем на подоконник спикировала. Цап! Ложечку из дедова стакана. И тоже: «Фр-рр!» – наутёк. Я на крыльцо выбежал, а галок и след простыл. От этого мне стало как-то грустно, и я сказал:
– Ну вот! Даже не успели подружиться как следует, а они тикать.
А потом я вздохнул и обнял дедушку. Деда тоже меня приобнял, немного усмехнулся и прокряхтел:
– Кхе, кхе… А ложечку-то она, наверно, на память о тебе взяла.