Раздался переливчатый сигнал - часы на тумбочке высветили половину двенадцатого ночи.
Егор Мельников, высокий двадцатилетний парень, отвлекся от монитора компьютера и взглянул на часы. Клонило в сон, он сидел за «компом» уже третий час, коротая августовский вечер.
«Пожалуй, надо закругляться», - подумал Егор, и уже хотел выключить компьютер, когда увидел входящее сообщение на вкладке открытой социальной сети.
- Кто бы это мог быть, - пробормотал он.
«Привет. Пообщаемся?» - прочитал Егор. Собеседник был скрыт включенной опцией «невидимка».
Мельников не любил подобное общение, скрытое и полное недомолвок. Обычно сразу пресекал навязчивого собеседника, но здесь, сам не зная почему, написал ответ.
«Привет. Тебя как зовут?»
«Ника. А тебя?» - ответ пришел удивительно быстро.
«Егор. Чем занимаешься?»
«Лежу…»
«Хорошее занятие!»
«А знаешь, я тебя вижу. Ты в одиннадцатиэтажке живешь, на десятом этаже? Окна на больницу выходят».
Егор от удивления приоткрыл рот – ну и дела!
«Обалдеть! Ты что – в телескоп смотришь?»
«Неа. Просто я недалеко. В небольшом сером здании…»
Мельников медленно выпрямился, пожевал губами и жестко усмехнулся – шутка невидимой собеседницы вышла неудачной. Более того, какой-то мерзкой до дрожи.
Он прекрасно знал, про какое здание говорит Ника. Но, словно бы желая убедиться еще раз, подошел к открытому окну и отдернул штору. С высоты десятого этажа здание больницы было прекрасно видно. Исправно горящие фонари заливали его желтым светом. Видно было и серое кирпичное строение, примостившееся в углу, у ограды – городской морг.
Шутка действительно вышла идиотской.
Егор зло хмыкнул и вернулся за стол, полный решимости высказать не слишком умной собеседнице все, что он о ней думает.
На мониторе мигало входящее сообщение. Он коснулся курсором значка.
«Я сейчас приду», - взгляд, казалось, прилип к короткой фразе.
На душе вдруг стало как-то тоскливо, неприятно.
- Тьфу! – Егор разозлился. Какая-то ненормальная дама со склонностью к черному юмору окончательно испортила вечер.
Он уже собрался выключить компьютер, когда уловил странный звук – легкий, на грани слышимости.
Словно кто-то осторожно провел ладонью по поверхности входной двери.
Мельников замер.
Звук повторился, на этот раз громче.
Егор вышел в коридор и включил свет. Какое-то время он стоял в шаге от входной двери, нахмурившись и напряженно прислушиваясь.
С лестничной площадки не доносилось ни звука. Но неприятное чувство, возникшее в сознании, не исчезло – оно, наоборот, словно бы усилилось от тревожного ожидания. Смутная тревога нарастала.
Проверить можно было только одним способом – Егор уже протянул руку к дверному замку, но замер на полпути.
Сердце вдруг застучало часто и гулко. Страх холодной волной пробежал по спине.
Творилось что-то непонятное.
Мельников шагнул ближе и заглянул в «глазок».
Она стояла в полуметре от двери. Темные волосы, на которых в тусклом свете серебрилась замерзшая влага, свешивались на лицо. Но даже через них было заметно заострившиеся черты – бледные, словно вылепленные из воска. Посиневшие губы сжаты в тонкую линию – Егору показалось, что труп усмехается злой, коварной полуулыбкой.
Мельников почувствовал, как подкашиваются ноги. Ужас накатил невидимой ледяной волной, скрутил мышцы непроизвольной судорогой и растворил в себе все мысли.
Егор хрипло вздохнул, но тут же зажал рот ладонью – он боялся, что его услышат.
И она услышала – вновь раздался уже знакомый звук.
Егор шарахнулся назад; ноги предательски подогнулись, и он тяжело съехал по стене на пол.
«Этого не может быть! Не может быть!» - единственная мысль билась в мозгу загнанной птицей.
Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди.
Тяжело и хрипло дыша, он поднялся, цепляясь за стену. Собрав остатки воли, постарался успокоиться.
Минуту, Егор стоял, собираясь с силами, а затем вновь прильнул к дверному «глазку».
Лестничная площадка была пуста, залитая тусклым светом единственной электролампочки.
Мельников медленно выдохнул.
«Что же это могло быть? - он отвернулся от «глазка», прислонившись спиной к стене. – Или просто показалось?»
Он был уверен – ему не привиделось. Волна ужаса была настолько сильной, что и сейчас руки и лицо покалывало от переизбытка адреналина.
Тревога в сознании не исчезла. Она лишь притупилась, превратившись в тлеющий огонек, словно бы едва слышно говоря: «Страшное – впереди…»
Егор с трудом сглотнул – во рту было сухо. Мысль, полыхнувшая молнией, заставила вздрогнуть: «Окно! В спальне открыто окно!».
Он торопливо шагнул в комнату и замер в дверях, окидывая цепким взглядом небольшое помещение.
В комнате было прохладно. Сквозь распахнутое окно, прикрытое желтой шторой, доносилось гудение редких машин, проносящихся по шоссе.
Мельников осторожно сделал шаг, чувствуя, как все сжимается внутри в ожидании чего-то неожиданного и страшного.
Тяжелые желтые шторы шевельнулись, внутрь ворвался поток прохладного ночного воздуха. Он принес с собой запах – странный, едва уловимый, но все же различимый.
Егор остановился. Пахло чем-то едким, медицинским, и от этого привкуса на душе становилось тоскливо и холодно.
Шторы вновь шевельнулись, словно бы кто-то, скрытый от взгляда, пытался отбросить досадную помеху.
Мельников медленно шагнул назад, не сводя напряженного взгляда с плотной оконной завесы – там, за тяжелым пологом, кто-то стоял.
Запах усилился, окутал невидимым тяжелым облаком.
Егор поморщился, но не отвел взгляд. Теперь он был уверен – длинные, до пола, шторы скрывали незваную гостью.
Занавеска отлетела в сторону, заставив Егора вздрогнуть. Готовый сорваться крик застрял в сведенном спазмом горле.
Та, что назвалась Никой, стояла у окна – опустив голову и, словно, не замечала его.
Медикаментозный запах, заполнивший комнату, резал горло невидимой бритвой – Егор непроизвольно схватился рукой за шею.
Мертвая девушка медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо – глаза затянуты бледной пеленой, ни зрачков, ни радужки.
Лавина ужаса затопила сознание.
Егор медленно шагнул назад на негнущихся ногах – шаг, другой.
Посиневшие губы трупа шевельнулись, и на застывшем лице появилась страшная полуулыбка – та самая, которую Егор смог наблюдать в дверной «глазок».
Мельникову показалось, что замерзшее тело светится изнутри – странным, едва уловимым, светом. И это лишь добавило страха, переполнив и без того налитое ужасом сознание.
Он уперся спиной в стену, чувствуя, что балансирует за зыбкой грани кошмарной действительности и спасительным омутом беспамятства.
Труп медленно двинулся к нему, скользя над полом.
Сердце бухало кузнечным молотом. Дыхание, рваное и хриплое, казалось Егору оглушительным.
Их разделяло всего пара шагов.
Та, что назвалась Никой, замерла напротив. Взгляд мертвых глаз уперся в лицо Егору – он почувствовал, словно бы в сознание вогнали ледяную иглу, которая медленно, по капле, вынимала жизнь. И он уже видел себя рядом с нею – такого же бледного и застывшего…
… Он проснулся от собственного крика, едва не упав с кресла. Загнанный, полный ужаса, взгляд лихорадочно метался по комнате. Тяжело дыша, Егор откинулся на спинку кресла – это был всего лишь кошмарный сон. Он задремал прямо за столом, уткнувшись лицом в согнутую руку.
Мысль, короткая и ясная, ввергла сознание в состояние легкой эйфории.
Мельников с трудом сглотнул – пить хотелось неимоверно. Встав с кресла, он почувствовал, как дрожат ноги – кошмарное видение было настолько ярким, что даже воспоминание о нем вызывало оторопь.
Он уже собирался выйти из комнаты, когда раздавшийся шорох заставил обернуться – тяжелый полог штор шевельнулся от сквозняка, впуская внутрь поток свежего ночного воздуха.
Егор замер, не отводя взгляда от окна. Сейчас он боялся только одного – что все еще не проснулся…