Сашенька

               
              Я единственный ребенок у своих родителей, мама воспитывала меня одна, а отец сбежал от нас за месяц до моего рождения. Он бежал из немецкого плена и больше на фронт не попал. Его и многих бывших военнопленных отправили в Баку, где у них было вольное хождение, паёк и зарплата, намного выше чем у гражданского населения. Им разрешалось жить гражданским браком. У них была свобода, но не было паспортов. Отец прожил с мамой четыре года. Потом тайком от неё получил паспорт и уехал к себе на родину. Этот мужчина, безстрашно бежавший от фашистов, так боялся своего нерожденного ребенка, что тайно удрал и всю свою жизнь сознательно скрывался от своего единственного дитя.  В графе отец у меня стоит прочерк. Правда, там могло стоять его имя- Иван Крупинский, так как по законам военного и послевоенного времени, достаточно было свидетельства двух коммунистов и отцовство было бы установлено. Коммунистов во дворе было несколько, да и отец проживал с мамой с1943 по1947 год. О чём знали его друзья и начальство. Но гордость моей матери и обида за предательство папаши не позволили ей пойти на такое унижение. И в результате я оказалась безотцовщиной и вместо весьма приличных алиментов я ежемесячно до 11 лет получала от государства 5 рублей. Мама работала в 3 смены, и в детском садике, где я провела практически всё своё счастливое детство, таких как я, наша ночная нянька называла «круглосуточные, пятирублёвые». А для меня и сейчас эти два слова являются самыми обидными и оскорбительными, хотя они правдивые…   
Но таких как я было немало не только в садике, но и в нашем дворе. Однажды восемнадцатилетний парень с нашего двора Павел Бусаров, работавший на лимонадном заводе, получил на премию ящик лимонада и решил угостить всех дворовых ребят. Он выставил ящик с лимонадом и купленным килограммом недорогих печений, созвал всех ребятишек нашего двора и сказал- «Я угощаю только тех ребят, у кого нет отца». Отцов не было ни у кого. Кто-то погиб на фронте, кто-то, как мой, удрал в неизвестном направлении, а у кого-то родители развелись. И только моя пятилетняя двоюродная сестрёнка Райка- Раечка имела отца, но она заявила, что у неё тоже нет папы, так как он сейчас на работе. Павел засмеялся, но Раечка, которую я называла Лайка (так как не выговаривала до семи лет букву Р), всё же получила свою долю угощения, как и пятнадцать ребят, живущих в нашем дворе и не имеющих отцов. Но я как ребенок не могла понять, почему у меня нет отца, и поэтому я его просто придумала. У нас во дворе жил дядя Коля Борисов, у которого была жена Маруся и дочь Зина, и я решила, раз меня зовут Зина и мама у меня Мария, то значит дядя Коля мой отец. И стала звать его папой. Это был добрый человек, он никогда не смеялся надо мной, позволяя называть себя папой. Да и все соседи, и даже его дочь и жена восприняли это серьёзно. А когда дядя Коля умирал, он помнил обо мне, оставив мне небольшой, но очень дорогой для меня подарок. Я благодарна моему названному отцу за его доброту и тактичность. Вообще, мне повезло с соседями. Все они приехали в голодные 30-тые годы в город Баку из Саратовской области, даже из одного района, и были и родственниками, и земляками. И только одна семья, состоящая из пяти дочерей и их матери, была из Пензенской области. Вот эта семья и стала моей коллективной нянькой, когда я пошла в школу, а я стала как-бы шестой младшей сестренкой в этой большой и очень дружной семье. И теперь пять рублей мама платила за меня бабушке Фиме, матери сестёр. Пусть говорят, что у семи нянек дитя без глазу, но мне было хорошо со своими няньками. Девушки брали меня в кино, на свидания и, даже когда мама перестала платить за меня после моего одиннадцатилетия, их дом и дома уже замужних старших сестер были для меня всегда открыты. Но я сама перестала ходить в дома сестёр, когда муж одной из них изнасиловал мою шестнадцатилетнюю подругу Тамару. Тамара была такой же безотцовщиной как и я. Это была красивая, похожая на индианку девушка, немного запуганная, безответная. Её отец был армянин-милиционер, а мать неграмотная азербайджанка, от которой после рождения дочери отвернулась вся родня. За изнасилование несовершеннолетней подонку грозила тюрьма. И сёстры заставили Тамару сделать аборт, после которого она не смогла больше иметь детей. Мне было очень жалко мою подругу, но помочь ей я ничем не могла. Но бабушке Фиме, у которой погибли на фронте в последние дни войны муж и сын, я, уже будучи студенткой института, через Пензенский  военкомат выхлопотала 2-х комнатную квартиру, в которой ей довелось  пожить всего несколько месяцев…
Училась в школе я хорошо. А как-то в мае перед выпускными экзаменами меня вдруг вызвали с урока в коридор, где стояла моя взволнованная нянька Клава, которая сказала, что приехал мой брат Петя и ждет меня дома. Родных братьев у меня не было, всех двоюродных своих я знала, но Пети среди них не было. Поэтому я с удивлением рассматривала незнакомого невысокого человека в очках, который сидел за столом в нашей комнате, где  почему-то собрались почти все соседки. Это был племянник моего отца, он случайно увидел мою фотографию, которую моя мама посылала когда- то по старому адресу моему папаше, и решил встретиться со мной. Соседки подтвердили, что отец проживал с мамой и я являюсь плодом их четырехлетнего семейного супружества. Мама гордо молчала, когда Петя спросил её почему она отказалась подать на алименты, ведь она тогда думала о своей обиде, а не о будущем дочери. У отца своих детей не было, он женился на женщине с ребенком, которого усыновил. А алименты смогли бы обеспечить меня и маму значительнее чем мизерная зарплата матери, на которую мы едва сводили концы с концами. Петя предложил мне приехать после выпускного вечера к ним в Ростов, где они с двумя братьями занимали приличные должности и смогли бы помочь мне учиться в любом институте, а также обеспечить материально. Мама лишь кивнула в знак согласия, но после поставила мне условие- или поездка в Ростов, или выпускной вечер. Я, естественно, выбрала поездку, в которую поехала без аттестата зрелости, ведь его выдают на выпускном. Мама сказала мне перед отъездом, что если я останусь в Ростове, то я ей не дочь… Но она напрасно волновалась, ведь без аттестата меня никакой институт не принял бы. Я надеялась на встречу с отцом, но жена папаши Евдокия Агаповна запретила ему встречаться со мной. И хотя новые родственники приняли меня хорошо, я вынуждена была вернуться домой. И едва успела подать документы в Политехнический институт, где попала на вечернее отделение строительного факультета на специальность «водоснабжение и канализация». И с этой весьма экзотической специальностью я оказалась в проектном институте в отделе с аналогичным названием на должности ученицы копировщицы. И там поняла, что не название определяет специальность, а отношение к своей работе. Я проектировала водоснабжение и водоотведение поселков и школ, заводов и больниц на территории от Тихого океана до Закавказских республик, от республики Коми и до Байкала… Ведь без воды и ни туды и ни сюды… Днём я работала, вечером училась. И пока я училась, подруги выходили замуж, рожали детей, а я к двадцати пяти годам имела только диплом и должность инженера. На свой юбилей я хотела пригласить подруг, но все были заняты своими семьями. А сестрёнка Лайка-Раечка отказалась прийти ко мне на день рождения, гордо заявив, что не придет ко мне потому, что я не замужем. Видимо, она считала, что статус замужней женщины и матери двух малолетних детей, а также должность медсестры в психбольнице, гораздо важнее родственных отношений с двоюродной сестрой, выросшей вместе с ней чуть ли не в одной семье.
          Увы, создать семью до тридцати лет мне так и не удалось. Но на день моего рождения я неожиданно получила предложение от одного знакомого выйти за него замуж. Мужчина этот старше меня, был холост, недавно у него умерла мать и сейчас он остался один на свете. У него были большие проблемы с квартирным вопросом, а я ему бескорыстно помогла решить их. 
     Мама была против замужества, но я очень хотела иметь полноценную семью, детей. И я согласилась, тем более, что предложение, сделанное в день рождения, я считала подарком судьбы. Увы, чуть позднее стало ясно, что подарки бывают разные… «Просто встретились два одиночества, развели у дороги костёр. А костёр разгораться не хочется …». Так и мы с моим избранником были совершенно разными. Он был из той послевоенной шпаны, хулиганистый и любитель спиртного. Столько лет проживая вдвоём с матерью, он привык чтобы всё было только для него, а другие могли рассчитывать только на остатки. Нет, дети у меня были, сначала родилась дочь, а потом почти через два года родился сын. Но после родов я ни разу не была в декретном отпуске. Сразу после рождения детей я выходила на работу, брала чертежи на дом, зарабатывая себе и детям на пропитание. А муж не считал нужным обеспечивать нас, а может быть просто прикарманивал заработанные деньги. Вторые роды я перенесла тяжело, и после родов врач настаивала на операции. И тут я узнала, что беременна третьим ребенком. Эта новость не очень меня обрадовала. У меня не было ни сил, ни материальной возможности, ни здоровья, чтобы выносить и родить третьего ребенка. Мама помогала мне как могла с двумя детьми, но сказала, что ещё одного она не осилит. И буквально перед Новым годом я сделала аборт. Подвыпившая докторша, весело напевая, избавляла меня от неожиданного ребенка. Это была её повседневная работа… Моя подруга Тамара, работающая санитаркой в больнице, вызвала мне такси и помогла добраться до дома. Странная штука жизнь, Тамара мечтала о ребенке, а я не хотела, вернее, не могла рожать …третьего...
     А тут вдруг стало твориться что-то странное в моей стране. Карточки на продукты, очереди в магазинах. Да и у нас на работе всё поменялось не в лучшую сторону. И меня вдруг потянуло в Россию. Хотя после окончания института мамин племянник, который был начальником отдела союзного министерства сельского хозяйства, предложил мне работу в Подмосковье, но я тогда отказалась. И вдруг спустя почти десять лет я решилась переехать в другой город. Наверное, у меня было предчувствие трагических бакинских событий. Я нашла обмен в областной центр в ближайшем Подмосковье. И 22 апреля 1986 года я со всей своей семьёй оказалась в России. А спустя четыре дня произошла чернобыльская авария. А затем война в Карабахе и распад Советского Союза. Мои дети не видели страшные события в Баку, но их коснулся Чернобыль. И что было страшнее, даже не знаю.
         А потом настало смутное ельцинское время, когда зарплату не платили совсем или выдавали бартером. И тут Лайка-Раечка вспомнила обо мне и в знак высокого доверия и любви прислала ко мне на год свою доченьку-школьницу. А мама моя не смогла перенести перемены климата и существования под одной крышей с моим благоверным, умерла от инфаркта. И я оказалась в чужом городе с тремя детьми и неблагонадежным мужем. Но время летит быстро, особенно когда дети поступают в школу. И не успеешь оглянуться, как они уже выпускники. Дочка сразу после школы поступила работать на телестудию, где влюбилась в шеф-редактора и выскочила за него замуж. И в двадцать лет она подарила мне внучку.
        Когда я брала на руки малышку, то невольно вспоминала своего нерождённого ребенка. Этот страшный грех камнем лежал у меня на сердце. Я не знала, кто был мой ребенок –мальчик или девочка. И, возможно, Всевышний услышал меня, потому что в одной из книг по медицине мне попалась молитва, в которой была просьба матери, совершившей ужасный поступок-аборт. Женщина –мать просила Иоана-Крестителя вывести её ребенка из тьмы и дать имя нерожденному младенцу. Молитву надо было читать сорок дней, потом исповедоваться и причаститься. Я исполнила всё, что было предписано, и дала моему ребёнку имя САШЕНЬКА. Ведь это имя подходило и девочке, и мальчику. Я знаю, что этой молитвой не воскресить моего ребенка, но чем я ещё могла спустя столько лет помочь ему? 
           А годы летят, наши годы как птицы летят и некогда нам оглянуться назад…Я давно уже на пенсии, и, хотя мы с мужем живём под одной крышей, мы с ним практически не общаемся. В день, когда я вышла на пенсию, он заявил, что бросает меня. Устраивать скандалы я не умею и поэтому спокойно согласилась с его решением. Мне повезло и у меня есть   домик в деревне, работа, которую я люблю. Я помогала дочери и сыну. Внучка выросла и поступила в техникум.
        Однажды весной дочка и внучка приехали ко мне взволнованные. Внучка обычно очень серьезная и спокойная, дрожащим голосом спросила меня-«Бабушка, кто такая Сашенька?». У меня было много внучатых племянниц, среди них были и Сашеньки, которых я начала перечислять.   
Но внучка остановила меня. « Бабуля, мне сегодня приснилась девочка лет тринадцати. Она сказала мне, что её зовут Сашенька. Девочка говорила мне –скажи моей мамочке, что я её люблю и она ни в чём не виновата. А я буду молиться за неё. Девочка худенькая, одета в коричневое простенькое платьице. И у неё две косички …».
Я была поражена словами внучки и не сразу поняла о ком идёт речь. Но моя дочь напомнила мне, что я когда-то читала молитву о нерожденном младенце. Возможно, что приснившаяся Сашенька и есть этот ребенок.
-«Но аборт я сделала лет тридцать пять тому назад, а девочке лет тринадцать!»
-«Но тринадцать лет прошло с тех пор, как ты читала молитву, поэтому девочке сейчас тринадцать лет. Возможно ты молитвой воскресила её душу…»
-«А почему она не приходила раньше?»
-«До тринадцати лет дети считаются младенцами. Наверное, младенцы не могут общаться с нами живыми. А потом стала отроковицей и ей разрешили рассказать о себе...».
-«А почему она не приснилась мне?»
-«Наверно, ей было легче говорить со сверстницей, а не с тобой.»
Я долго не могла прийти в себя, но на сердце стало спокойнее, что нерождённый  ребенок не осуждает меня за мой грех.
Но сама я вряд ли забуду свой поступок, да и как я смогла бы посмотреть в глаза Сашеньке-ребенку, погубленного мною… Но я была рада, что моя молитва была услышана и ,возможно, она смогла воскресить душу нерожденного младенца.