Глава 6 Царевна Будур
1
Изумительно красивы минареты Халеба. Круглые, высокие, остроконечные, щедро украшенные. В каждой мечети выстроена такая башня, а то и две. Нет числа Храмам Божьим в огромном городе. Взойдет муэдзин на балкон минарета и станет созывать правоверных мусульман на молитву, а если кто замешкается, того помощник муэдзина силком вытянет из дома или из лавки, ибо беседа с Аллахом есть столп веры.
Богат Халеб, и благоденствуют горожане. Пышущий довольством левантийский город возвел свои каменные стены на скрещении великих торговых путей, издревле проторенных по суше и по морю. Из Китая и Персии, в Магриб и Италию, до Испании и Англии, и в обратную сторону, проходят дороги через Халеб. Много золота и много вежества оседает в кошелях и в головах счастливых жителей.
Рынок – душа Востока, сердце Леванта, жемчужина Халеба. Бесконечными улицами тянется рынок, а, вернее, многие рынки. Вот ряды кожевенников, тут материи разложены, там верблюды и ослы на продажу, а это торжище невольников, а дальше царство пряностей, за ними торгуют ювелиры и так далее без конца. Купцы со всего света разглядывают, ощупывают, обнюхивают товары на прилавках, в закромах, в стойлах, в шкатулках. Заключают сделки, ударяют по рукам, пишут расписки.
Веление и страсть восточного духа усадит отрока, сына торговца, в отцовскую лавку, дабы учился продавать и покупать, брать и давать. Поучает родитель: “Купил я материю, и отправился в Дамаск, и продал, и нажил втрое, и набрал в Дамаске товаров, и вернулся в Халеб, и заработал вдвойне, и снарядил караван в Багдад, и опять вышел мне добрый барыш.”
Гремят и пестрят улицы Халеба. Вот шествует шумная процессия – впереди барабаны и трубы, за ними воины с копьями и знаменами, тут и рабы поспевают, щедро кадят благовониями. Должно быть, важный гость во дворец пожаловал. На площади глашатай горланит: “Укравшего булку карают, укравшего царство – славят!” Тихо смеется палач, громко плачет вор. Честные мусульмане стекаются на площадь взглянуть на занятное зрелище – отсечение у вора руки.
2
В конце тенистого Шафранного переулка за стволами дерев и зеленью листвы спряталась лучшая в Халебе кофейня. Двери ее открыты для людей состоятельных, всё больше удачливых купцов. Гости отдыхают после трудов, попивают кофе, жуют гашиш, размышляют о коммерции и иных высоких материях. В углу на большой шелковой подушке сидит девушка-рабыня и играет на лютне. Из сладкоречивых уст неутомимого сказочника льется бесконечная чудная история, и нет ей конца ни в день, ни в тысячу дней. В сказке смерть красна и жизнь паточна.
“У прославленного владыки островов и земель есть дочь – девица, лучше которой Аллах не сотворил. Волосы ее темны, как ночь горького расставания, лицо светло, точно день желанной встречи. Нос – как острие клинка, щеки – точно алое вино. Языком ее движет великий разум.”
Слушатели внемлют. Слуги подносят блюда с виноградом, персиками, гранатами. Аромат кофе кружит голову. Громче звучит лютня.
“Одеяние ее – из египетских материй, расшитых парчей. Подобная слитку серебра шея возвышается над похожим на ветвь ивы тонким станом, который поддерживают чудные бедра. Волнующий пупок на гладком животе туманит ясный мужской ум. Груди ее точно две шкатулки из слоновой кости...”
На лицах гостей отразились чистые думы, глаза засветились. Хозяин кофейни подал знак, и лютня заиграла тише. Один из верных посетителей сего места, Якуб имя его, вслушивался в историю перевоплощений прекрасной девы, в мыслях примерялся к бурным перипетиям в судьбе ее, и желал себе не меньшей удачи.
“Вот склонилась девица к возлюленному, целуя и обнимая его, сплетая ногу свою с его ногою. И она попросила желанного положить руку меж бедер ее и коснуться того, что ему известно. И он сделал так, и вот, он узнал, что бедра эти мягче сливочного масла и нежнее шелка, и он принялся водить рукою, пока не достиг...”
Благодарные и благородные слушатели впились глазами в неожиданно сомкнувшиеся уста рассказчика. “Дальше! Что было дальше!” – раздались нетерпеливые возгласы. Но сказочник неумолим: “Не слышите зов муэдзина? Пора на молитву, правоверные! Не унывайте, заветы Аллаха не превышают сил человеческих. Продолжим в другой день!” Лишь добавил, что дочь владыки островов и земель звалась царевной Будур.
3
Купец Якуб первым воспрял от сладкого сна на яву. Он решительно направился в мечеть. Опоздать на молитву? О, Аллах, высокий и великий, убереги от греха! А после хорошо бы обсудить с имамом суру, над которой бился, вникая в премудрости Священного Корана. “Вера наша самая правильная!” – польстил как-то ученик наставнику. “Единственно правильная!” – строго поправил имам. Купец любил упражнять ум, вгрызаясь в толщу толкований ислама. По разумению Якуба, знание сие иногда поучительно, порой забавно, и неизменно полезно в мирских делах.
По дороге домой Якуб завернул в баню. Хозяин поклонился богатому посетителю, банщик принес принадлежности, проводил гостя в отдельную комнату, растер ему ноги, зажег благовонные курения, принялся мыть еще нестарое, упругое тело. В деревянных башмаках Якуб проследовал в зал, где размещался бассейн с прохладной водой. Ему подали нарезанную дыню, которой он пренебрег в пользу пунцового арбуза, сияющего черными агатами семечек.
А вот и дом Якуба. Жилище великолепием своим не посрамит мошны успешного купца. Золотыми чернилами начертано на двери имя хозяина. Каменные своды выложены разноцветным мрамором. Выбеленные стены расписаны лазурью. Дивный сад во дворе, шелковые ковры под деревьями, и цветы, цветы, цветы повсюду.
Хозяина встретила полнотелая супруга Марджана. Две юные отроковицы, плоды любви образцовой четы, следовали за матерью. Марджана отослала служанку и сама поднесла ужин Якубу. Покончив с подрумяненным цыпленком и рисом, Якуб отдал должное лапше с миндалем и медом, отведал виноград и завершил домашний пир чашкой гранатового сока. Чревоугодие не грех, коли разум ставит желудку предел. Отдышавшись после славной трапезы, хозяин принялся сочинять письмо компаньону. Марджана подала мужу лист бумаги, посеребряную чернильницу и калам для письма.
Дурманит голову доносящийся из сада запах цветов. Ароматная свежая ночь решительно изгнала из Халеба душный знойный день. Звезды, луна и прохлада – атрибуты небесной тьмы – несут счастливым горожанам восторг и печаль. Марджана украдкой бросила взгляд на мужа. Якуб погружен в думы. Вот он встал, на прощание рассеянно поцеловал в лоб грустную свою супругу и отправился почивать и набираться сил навстречу новому утру. С поникшей головой Марджана удалилась на женскую половину дома.
Глава из повести "Не уклоняй сердце твое"
Полностью произведение опубликовано здесь:
http://s.berkovich-zametki.com/2017-nomer2-berg/
и здесь:
http://port-folio.us/ архив, май 2017, выпуск 245