Знаете, что это?
Это не невзрачные цветочки, привезенные от мамы...
Это ...
Это теплый январский день, когда мы с родителями гуляем вдоль дороги. По серому серпантину, где еще нет никаких "отбойников", а только бетонные столбики как в фильме "Кавказская пленница".
По горам, безлистому пустому лесу, в котором стоят голые деревья и цветут эти цветы. Цикламены. Не те, "садовые", которые, ушастые и разлапистые, продают теперь в цветочных магазинах. А маленькие, выглядывающие из-под темно-зеленых кожаных листьев. С выпирающими из земли клубеньками. Розовые и белые.
Это нарциссы, которые стоят как камыши стайками на пустых влажных огородах. Они навязчиво-бессовестно пахнут, почти воняют каким-то "неправильным" грубоватым запахом.
Это солнышко. Южное. Хотя еще и зимнее. Но более частое и высокое, чем здесь, в Питере. А со дня на день начнутся "февральские окна", когда иногда будет в теплых закутках до +20 и можно загорать.
... Машины по дороге проезжают раз в полчаса. И на повороте перед кладбищем, под теплой горой, можно подолгу лежать на асфальте и смотреть на звезды поздним вечером..
Или сидя на руках у маминых друзей занудно ныть: хочу черешниии! А они со смехом шикают на меня, но отламывают ветки со сладкой дичкой, и я еду дальше, высоко, на чьей-то шее, довольная, перемазанная черными ягодами, размахивая веточкой....
Это печка. Пышки на сметане, которые готовятся в духовке на печке. Каштаны, которые прыгают до потолка, поджариваясь.
Бабушка-учительница, которая терпеливо со мной занимается письмом по прописям и чтением по учебнику для детей, которым русский язык - не родной. Бабушка по нему учила ребят в Калмыкии.
Бабушка, которая всегда жила в заботе обо всех. Тихая, незаметная, ласковая. Которую я не понимала и так часто обижала, но это уже потом, когда я была подростком. А так - просто бабушка. Которая есть всегда.
Строгий самодуристый дед. А каким ему быть еще?! Директор школы. Секретарь партбюро. "Всё по уставу". Прошедший всю войну.
С метровой линейкой в руках, строго проверяющий старшеклассников в Берандской армянской школе. А я - тихонечко смотрю на это все из-за шкафа в кабинете физики. А на перемене считаю до миллиона девочкам-армянкам на заднем дворе. А сама втихаря поглядываю на молодого-красивого учителя математики Хушта. Ну и что, что мне 6 лет! Он красивый, и я его люблю! Я скоро вырасту! И ему я нравлюсь, я же вижу!
Это капельки.
Капельки на ветках, на проводах и на бельевых веревках. Смотришь на них. А они катятся, катятся друг за другом по проволоке.
А дождь не кончается. И льет, и льет в бочку бод окном. Который день подряд.
А еще бывает гроза. Страшно. Бабушка выворачивает пробки счетчика. И не спит.
Дедушка, конечно, ругается. Но бабушка иногда крестится, когда молния бьет близко.
Еще бывают землетрясения, когда меня хватают в одеяле и бегут на улицу. А лампочка в комнате горит и качается под потолком.
Еще почему-то помню соседскую бабушку. Покустину. Почему помню фамилию, не знаю. Она говорила, что раньше, когда были землетрясения, под землею выло. Конечно, выло. У нее-то дом прямо под горой!
Это речка... Бабушка носила туда тазы с бельем. И стирала его. А пока да что - я ловлю лягушат и стрекоз.
Да и вообще. Я все время кого-то ловлю. Меня так и называют местные "девочка с сачком".
Это кудрявый черноглазый мальчик в красной полинялой футболке. С удочками и с огромной собакой. Белозубая улыбка и шкодливые смеющиеся глаза...
Силуэт с собакой...10 лет спустя. 20 лет спустя. 30 лет спустя. 40 лет спустя.
Мальчик. Я знаю, где тебя искать. Кладбищенская гора. Черный камень. Полуулыбка. Сеточка морщинок вокруг глаз. "Любим. Помним".
Люблю. И мы обязательно встретимся. Ты ждешь меня там, где мы расстались.
Это звезды. Кусок Млечного Пути. Лебедь. Вега. Кассиопея над горой. Медведица.
Лежим на асфальте, смотрим на небо.
Делаем "талисманы", на которых изображаем созвездия и какие-то красивые латинские высказывания про Веру Навечно.
А потом пишем друг другу письма.
Годами.
Десятилетиями. 10 лет спустя. 20 лет спустя. 30 лет спустя. 40 лет спустя.
Как здорово, что ты есть. Жив. И звонишь.
Это пожелтелая книга с оборванной обложкой - сборник китайских народных сказок. Жуткая жуть. Все умирают, замурованные в Великую Китайскую Стену. Нельзя такое детям давать читать. От безысходности в сказках наступает иногда безысходность в мыслях.
.
Это кусочек из "там"?
Нет.
Это просто я. Сейчас. Всегда.