Две прошедшие ночи Ольга практически не спала, лишь на несколько часов забывалась в полудреме, уставшая от горьких слез и отчаяния. Проснувшись рано утром, изо всех сил старалась привести себя в порядок, чтобы, как у Вероники Тушновой, «никто не заметил, как я устала, какая больная и старая стала…»
Можно сказать, никто и не заметил. Дети маму не разглядывали, а на работе никому до тебя нет дела, да и всегда можно сослаться на критические дни, если что. Ольга специально загрузила себя делами, но, увы, работа в голову не шла совершенно. Вместо этого женщина строила в уме вопросы и фразы, которые скажет мужу при встрече.
Пока лежала без сна, вспоминались какие-то незначительные моменты, которые она в свое время посчитала мелочами, но в свете последних событий выглядело все уже совсем по-другому.
Однажды в чемодане мужа Ольга нашла этикетку от женской кофточки, а вот самой покупки среди вещей не оказалось, да и размер на карточке был сорок восьмой.
- А это что? – спросила она Владимира.
Он смутился, но тут же взял себя в руки, только вспыхнувшие щеки выдали внутреннее волнение.
- В магазине, видимо, прицепилось.
- К чему прицепилось? Женской одежды ты не покупал, а в детских отделах такие размеры не продаются, да тут и написано «блуза женская»? – Ольга все еще ждала ответа, но муж быстро перевел разговор на другую тему.
Были, конечно, довольно частые звонки на его сотовый телефон, случалось, что и в вечернее время, но Ольга ни разу не взглянула на экран, не запоминала номера, да и вообще, не следила и не прислушивалась, с кем и о чем беседует муж.
После одной из командировок, складывая его рубашки в стирку, показалось, что одежда пахнет женскими духами, очень сладким ароматом, довольно сильно ощутимым.
- Не придумывай, - только и сказал Владимир.
Она и не придумывала, тут же отметая всякие подозрения. Да и зачем подозревать, если муж проявлял все признаки соскучившегося от долгой разлуки мужчины. Ни разу, ни словом, ни взглядом не выдал себя, это и оказалось больнее всего принять.
«Как он мог?!» - эта мысль не давала дышать, заставляя снова и снова прокручивать в голове тот сумбурный разговор, состоявшийся с незнакомой женщиной, невесть откуда взявшейся и сломавшей Ольге всю жизнь.
Она подошла сама, как только Ольга вышла из подъезда. Вряд ли она знала Ольгу в лицо, скорее сопоставила возраст и внешность по чьим-то рассказам.
- Ну, здравствуй, Оля! – внимательные глаза по-женски оценивающе окинули ее с головы до ног.
Ольга тоже обратила внимание, что незнакомка годится ей в матери, а потому внутреннее напряжение немного прошло. Между тем, женщина снова заговорила:
- Присядем? Думаю, двумя минутами мы не обойдемся, - она поставила на скамейку свою сумку и быстро села, смахнув с сиденья невидимую пыль. – Полагаю, мне нужно представиться. Элла Леонидовна. Да ты садись, садись, не стой, как истукан, в ногах правды нет.
- А в чем она, правда? – обескураженная Ольга растерянно присела на краешек скамейки, она вся была – внимание.
- Я – мать любовницы твоего мужа.
- Что-о-о? Да кто дал вам право…, - оскорбленная молодая женщина вскочила на ноги, не ожидая такого заявления, прямо в лоб.
- Выслушай сначала, потом побежишь, у тебя будет еще много времени все обдумать, наши голубки раньше среды не появятся, я точно знаю.
Ноги уже не держали, осознание реальности происходящего отняло у Ольги все силы, она тяжело опустилась на скамейку, чувствуя, как сжалось ее сердце в тревожном ожидании продолжения этого страшного откровения.
- И что вы хотите от меня? – едва выговаривая слова, спросила она собеседницу, искренне не понимая цели ее визита.
- Мне нужно их разлучить, вот что я хочу от тебя! Помоги мне! Это же в твоих собственных интересах, я полагаю. Или нет?
- Постойте! – почти взмолилась Ольга. – А я-то как могу вам помочь? Если мой муж… мой муж… (уже не сдержать слез) с вашей… если они… то я…
- Можешь, еще как можешь! Только вот соплей не надо, поняла?! Не ты первая, не ты последняя! У вас дети, двое, если я не ошибаюсь, вот тебе и мотивация! Юля сказала, что он детей любит.
- Юля…
- Это дочка моя. Она молодая, глупая, ей замуж надо, а не с чужого стола объедки подбирать.
- Объедки…
- А то! Знаю я этих женатых! Им лишь бы в постель девку затащить, а как жаренным запахнет, к жене бегут, хвост поджав!
- Жаренным запахнет… - Ольга шепотом повторяла бессвязные слова, доносящиеся до сознания, словно сквозь туман.
- Эй, ты меня слушаешь?
- Знаете, я лучше пойду…
- Они давно уже крутятся, чтобы ты знала. Внук с языка не спускает, дядя Вова то, дядя Вова это. Подарки дарит, продукты приносит… Не нужно это пацану! Сейчас привыкнет, потом страдать будет. Ему отец нужен, в смысле, отчим, но, чтобы постоянно жил, законно…
Ольга не могла больше слушать, поднялась и ватными ногами пошла к подъезду.
- Если сама мер не примешь, я его на весь мир ославлю, пусть знает, как от жены и детей по бабам бегать! – кричала вдогонку Элла Леонидовна. – Разобью я эту парочку, чего бы мне это не...
Последних слов Ольга уже не слышала. Перед глазами все плыло, не помнила, как вошла, как дверь закрывала. Казалось, все, жизнь закончилась! Отдернула штору, открыла окно, взглянула вниз.
Один шаг, и все закончится навсегда. Не будет ни боли, ни страданий, ни объяснений. Пусть живет, как хочет.
«Все! Дальше без меня!»
Ступила на табурет, на подоконник, вдохнула вечерний воздух полной грудью, вот сейчас, сейчас…
«Нет-нет! Что я делаю?! А дети?!»
Судорожно схватилась за штору, плотная ткань «живьем» рвалась из петель карниза, но Ольга удержала равновесие. Чудом, можно сказать.
И вот он, последний день ожидания. Осталось всего несколько часов. Чтобы дети не стали свидетелями разговора, спровадила обоих в кино, снабдив деньгами еще на тир и мороженое.
- Мам, так папа же сейчас приедет, - Витька, как всегда, ждал подарков отца.
- Папа приедет вечером, вы успеете вернуться, - убедительно успокоила сына Ольга, и, обращаясь к дочери, добавила, – ты смотри за братом, никаких вольностей ему не позволяй.
- Хорошо, мам. Пока!
- Пока!
Дети скрылись за дверью и наперегонки помчались вниз по лестнице. Ольга зашла в ванную комнату, умыла лицо ледяной водой, придирчиво взглянула на себя в зеркало. Лицо выдавало ее душевные страдания, но женщина не находила в себе сил ни краситься, ни переодеваться.
Когда в двери повернулся ключ, вышла навстречу в халате и тапочках, как была, сейчас ее внешний вид не имел уже никакого значения…
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/05/07/950