В воздухе витало что-то совершенно непонятное для простых жителей рыбацкого селения. Это длилось уже очень долго. Однако не проходило ни одного дня, чтобы местное население не обсуждало подробности и не осуждало их. Тема без всякого сомнения считалась «вечной».
Всё странное, не укладывающееся в сознании, не оставляет людей спокойными, толкает на выдумки, а то и подпитывает желание злословить.
На площади перед таверной свежим утром собрались обитатели. Мужчина средних лет приехал на бричке вместе с дочкой. Добротные брюки, туфли и пиджак выдавали в нём зажиточного селянина. Чёрная кепка на голове напоминала, что, несмотря на лето, океан дышал прохладой и диктовал свои законы. По выпирающему животу человека угадывалось безбедное существование, однако чувствовалась озабоченность на грубом и недовольном лице. Таким, как он, всего мало, жадность и жажда наживы не знают границ. О душе и доброте речь не идёт.
Рядом, скромно потупив глаза, стояла его дочка лет девяти в опрятном коричневом платьице с большой сумкой в руках: у её отца без дела нельзя. Когда временами девочка поднимала голову, окружающие улыбались, cловно видели чудесный бутон прекрасного цветка. Золотистые кудряшки, открытые навстречу миру большие любознательные глаза и румяные щёчки притягивали взгляды. Тем не менее девочка была задумчива. Что-то заставляло её хмурить бровки и опускать взор. В любой момент готовые скатиться слёзы не давали усомниться в нерадостном житье ребёнка. И только их упитанная лошадь, с наслаждением жующая сено, похоже, полностью была довольна жизнью.
- Смотри, приехал наш двоежёнец, - ехидно сообщила своей соседке женщина с висящей на руке пустой корзиной.
Хоть за длинную юбку с фартуком несмело держался восьмилетний мальчик, мать уже не могла сдержать злые слова, соскакивающие с языка. За сына, безвольного и забитого ею, она не волновалась, пусть узнаёт жизнь. Потому и корзина её пуста: не до покупок ей, надо перемыть косточки, бесцеремонно влезть во все закоулки чужой семьи.
А про своего мужа она и забыла. Он-то уж никого не лучше. Если бы кто-то составил список самых беспутных мужчин селения, её муж непременно возглавил бы его. Так ведь своё не интересно. Другое дело - разглядеть все трещины и изъяны у других. В таких случаях не грех и напраслину возвести, только красочнее выйдет. Главное – сказать, а проверять никто не будет.
- Да что говорить про него, - отозвалась соседка, успевшая купить свежую рыбу, - девчонку жалко. Говорят, отец уже нашёл ей в мужья старого и зажиточного любителя молоденьких девочек. Через годик-другой и дочку скинет с рук, и денег с богача выторгует. Видишь, какая грустная. Против воли отца она не сможет ничего сделать. Лучше уж не быть красивой. Красота – не главное. Красотки почти всегда несчастны, - она мельком взглянула на свою дочку, ровесницу златовласки, и осталась довольна.
- Ой, это всё пустяки, - махнула рукой первая сплетница. – Вот я тебе расскажу, что творится в соседних городах. И поверить трудно, но дыма без огня не бывает.
Они, прикрывая рты руками и понизив голоса до шёпота, стали делиться информацией, добытой через третьих лиц. Глаза почти выпадали из орбит от злорадного удивления, развёрстые от услышанного чёрные провалы ртов пугали их детей, а пошловатые, сальные выражения лиц не оставляли сомнения в затронутой теме. Обе то хватались за голову, то стыдливо закрывали платками раскрасневшиеся щёки. Что такое же происходит на каждом шагу и у них в селении, как-то забывалось.
- А эти-то сумасшедшие всё стучат топорами, - перевели, наконец, разговор на «вечную» тему. - Уже половину леса вырубили. И ладно бы строили красавец-парусник, как вон тот, смотри, - указала одна рукой на водную гладь, - а то ведь какую-то коробку без окон, без дверей.
Подошли другие люди. И тут уж остановить поток их злословия было невозможно. О, стрелы людской молвы!
- Видишь ли, Бог им сказал, что возлюбил их, - усмехался один. – Ну и семейка: один дурнее другого. Отец баламутит, а трое сыновей – за ним, будто без головы на плечах.
- Добрые -де они люди, слушающие Бога, - возмущался другой, - а мы, значит, не люди. Не угодны мы Богу, представьте только. Ну и что, что иной раз подерёмся или жену поколотим. А то и к соседке заскочим на полчасика, - похотливо подмигивал второй.
- Да что такое этот Бог? Кто -нибудь его видел? – вопрошал кто-то. – Тогда зачем ему повиноваться? Любить нужно себя, а не какое-то невидимое существо. Зачем мне чужие беды?
- Справедливости от нас требует этот Бог, заботы о ближнем. Лучше бы сам о нас заботился, раз такой всесильный. Почему у меня две овцы сдохли? А урожай градом побило, это кто мне вернёт?
- Ещё и пугает напастью, - визжала молодая женщина. – А мы жили и будем жить. Правда, люди?
- Так ведь сумасшедшая семейка зовёт нас помогать им. Говорят, кто будет с ними, тот спасётся.
И общий грубый смех потрясал воздух. Так смеются не к добру. Люди крутили пальцами у виска, упоминая о той семье, которая уже закончила строить невероятных размеров прямоугольный ящик из сосновых брёвен с плотно замазанными щелями, с удобными комнатами внутри. А люди продолжали есть, пить, прелюбодействовать, злословить, не почитать Создателя и не верить ему.
Никто не знал, что в ящике уже разместились все животные, указанные Богом. Что сегодня ночью Бог, так и не дождавшись никого в помощь безупречной семье, закроет двери необычной постройки. И это будет началом конца. Конца всему злу, насилию, вражде, ненависти.
Потому что «Создатель увидел, что люди на земле погрязли в пороке и что все мысли их сердца постоянно направлены только на зло». (Бт 6-5)
Ночью, услышав грозный рёв невероятных по размеру водных потоков, все люди поймут, что Бог не обманул. Они кинутся к тому огромному ящику, умоляя о помощи и прощении, но будет поздно.
Когда потоп закончился и семья смогла выйти на подсохшую землю, всех удивила красотой семицветная невиданная доселе дуга в небе – радуга.
Много-много столетий спустя женщина, которой нравилось рисовать, восторженно разглядывая радугу, размечталась, задумалась и попыталась представить тот последний, допотопный день. В силу ясной души, переполненная красотой мира, нежностью и желанием добра, она изобразила картинку спокойной жизни прибрежного рыбацкого посёлка, потому что обладала редкой способностью видеть всё в светлых тёплых тонах.
Вот любящий отец с миленькой девчушкой подъехал к таверне на сытой лошадке. Они живут в достатке, любви и понимании. Его трудолюбивая жена – швея, мастерица с «золотыми» руками. Добропорядочные хозяйки с детками мило беседуют. У них не так много времени, но без общения теряется что-то важное. Все одеты в чистенькие опрятные сельские одежды. Недалеко от берега застыл, распустив белоснежные паруса, красавец корабль. Ни ветерочка. Небо ясное. Миром и благодатью веет от картины. Удивительно, но всех, кто внимательно разглядывал её, не покидало приятное умиротворение на душе. И почему-то охватывали совершенно одинаковые мысли: «Да вот же оно – настоящее! Только так мирно и просто дОлжно жить на нашей планете».