Крискентий Александрович некоторое время наблюдал в окно с величайшей подозрительностью, щурясь от солнца.
— Нет, Георгий Силаныч… Нет! Не в моём возрасте по такой жаре таскаться. Давление скачет, голову печёт… Ещё и свалишься прямо на улице, да и помрёшь. -
Георгий Силанович пожал плечами.
— Через неделю дожди дают, станет прохладно. Пойдём тогда в парк? -
— В дождь? С ума сошёл? Простуду подхватить по сырости — раз плюнуть. А я не в тех годах, чтобы на ногах простуду переносить. А то и от гриппа помрёшь… -
— Хорошо. А зимой как? -
— Холодно. -
— Весной, осенью? -
— И сыро, и холодно. Не разберёшь. -
— Слушай, так ты ведь вечно дома сидишь! Никак на улицу не вытащить… -
— Годы мои такие. Ничего не попишешь. -
— Ты и в молодости то ж самое говорил! -
— Ничего подобного! Вот в восемнадцать я и по снегу почти босиком бегал, и под дождём, и по жаре без кепки носился… -
— Так вспомни молодость! -
— Уж прости, до старческих чудин ещё не дошёл. Да и последствия, пардон, немножко не того… Мне-то и дома холодно зимой, и летом жарко, и сыро в дождь. -
— А почему мне не холодно, не жарко? -
— Тебе?! Ну, простите… А кто неделю назад «скорую» вызывал, когда тебя удар по жаре хватил? А не то б хоронить пришлось. А кто тебя в дом затаскивает, когда по сырости радик прихватит? И по лестнице подняться не можешь? А кто тебя зимой с простудой выхаживает? Годы каковы, а он — туда же! Нет уж, я пока за тобой с окна послежу, пока тебя в очередной раз прихватит. Да лекарства заготовлю. Ступай уж!.. -
Георгий Силаныч подошёл к двери, обернулся.
— И всё-таки, зря ты, Крискентий Александрович… -
— Ступай, ступай! Итак с тобой проблем полно… -