НА ФОТО: Мечеть в ауле Эдельбай Благодарненского района Ставропольского края.
Фото из интернета.
ТУРКМЕНСКИЙ РАЙОН
АУЛ ЭДЕЛЬБАЙ В ОККУПАЦИИ
Воспоминания Г. М. Минаева
Минаев Герей Минаевич об оккупации аула Эдельбай оставил очерк, в которой он писал, что весть о внезапном нападении фашистской Германии на нашу Родину жители аула встретили с тревогой и ненавистью к врагу. Ведь колхозники, как и вся страна, были заняты созидательным трудом, боролись за выполнение планов третьей советской пятилетки. В связи с войной, рост производства замедлился. Ведь почти все мужчины аула были мобилизованы на фронт. После войны станет известно, что более 80-ти эдельбайцев погибли или пропали без вести, многие вернулись инвалидами или больными.
Со второй половины 1941 года все труды и заботы легли на плечи женщин, подростков и стариков. Жители аула, преодолевая трудности, были полны решимости, оказать фронту посильную помощь, своим ударным трудом на полях и фермах приближать час Победы. Женщины отправляли на фронт посылки с теплыми носками и рукавицами, кисетами для махорки, носовыми платками. Дети вкладывали в посылки открытки, рисунки, письма с добрыми пожеланиями бойцам громить фашистов и возвращаться домой живыми и здоровыми.
Наступил декабрь 1941 года. Первая военная зима была очень суровой. В сельский совет поступил приказ: мобилизовать население согласно разнарядки и направить его на строительство укрепрайона на подступах к городу Ворошиловску (с 12 января 1943 года город Ставрополь) Орджоникидзевского края.
Из аула Эдельбай более ста человек выехали на строительство противотанковых рвов и окопов. Женщины, старики и подростки в неимоверно тяжелых условиях долбили мерзлую землю, грузили ее на тачки и носилки, сооружали земляные валы. Не хватало продовольствия, инвентаря, рабочие жили на животноводческих фермах, спали на соломе, без обогрева, без возможности просушить обувь и одежду.
Труды людей пропади даром. В июле 1942 года советские войска уступили немцам Ставрополье почти без боя. Видимо, наши части были сильно измотаны в боях с превосходящим по силе противником. Нужно было время на переформировку дивизий, пополнение их личным составом, прошедшим боевую подготовку и снабженным более мощным вооружением.
В конце июля через аул Эдельбай, направлением на село Ачикулак, прошли отступающие части Красной армии, пехота и обоз. В начале августа Туркменский район в составе партизанского отряда покинули руководящие работники районных организаций, колхозов, совхозов и МТС.
Воспоминания О. К. Хаджиибрагимова
Хаджиибрагимов Ораз Курбанович 30 ноября 2014 года в беседе с Инджихан Мухамедалиевой рассказал об участии земляков в Великой Отечественной войне, коллективизации, поднятии малой це¬лины, электрификации аула, о постепенном росте благосостояния народа. По туркменской традиции Ораз дая (дядя), как и полагается, вначале рассказал, к какому роду-племени он относится и о своём знатном сородиче.
На рубеже XIX-XX веков жил богатый човдур по имени Мусса-хаджи, более известный среди туркменских племён Ставропольской губернии под именем Муса-Аджи. Его родовое имение: современные сёла Приозёрское и Турксад Левокумского района. Мусса после смерти близкого родственника, двоюродного брата Хаджи Ибрагима, стал опекуном его детей. Его сына Курбана, 1903 года рождения, отправил на учебу в город Орджоникидзе, а в дальнейшем – в город Тбилиси.
Курбан Хаджиибрагимов получил юридическое образование. После окончания гражданской войны и восстановления на Северном Кавказе советской власти молодого специалиста направили в аул Эдельбай в качестве секретаря партийной организации. Через два года карьера Курбана пошла вверх, он был назначен народным судьей Туркменского района. Семья переехала в районный центр, в село Летнюю Ставку. Здесь им предоставили квартиру в бывшей усадьбе богатого человека. Здание сохранилось до нынешних времён.
- Перед войной мой отец Курбан – сын Ибрагима-хаджи заведовал районным земельным отделом (Райзо), - продолжил рассказ Ораз Курбанович. – В начале августа 1942 года отцу и прокурору Туркменского района О. Зармухаметову поручили эвакуацию в тыл общественного поголовья скота, лошадей, овец, материальных ценностей. Крупный рогатый скот колхозники грузили в вагоны и отправляли на Урал (Челябинск), а отары гнали в сторону Моздока, Кизляра и далее за реку Терек.
Жители аула Эдельбай: Имам Низамов, Азиз Джумаев, Кутлы Бораев, Аджай Егенеев и другие вели отары овец в предполагаемое расположение партизанских отрядов, в Каранагойский район. В степи, между селами Величаевское и Мусса Аджи (Приозёрское), овец и тачанку, в которой ехали партийный работник Абдулхамитов и переводчица, обстрелял немецкий летчик. Поголовье, оставшееся после нападения фашиста на отару, вернули в аул и раздали колхозникам на сохранение. В начале 1943 года, после изгнания фашистов, люди вернули овец в свой родной колхоз «Кзыл-Эскер».
1942 год выдался урожайным. Все колхозы и совхозы района стремились побыстрее выполнить государственные поставки зерна в фонд Красной Армии. В ауле Эдельбай этой работой занимался Байрамали (Балдан) Ёлболдыев. Пшеница нового урожая хранилась на колхозном дворе, в длинных сараях и под навесом для тракторов. После окончания жатвы хлебов, почти круглосуточно, колхозники грузили зерно в тракторные тележки, автомашины, гужевые повозки и отравляли на Благодарненский элеватор. До прихода немцев не все зерно успевали вывезти из колхоза, поэтому развозили его по домам колхозников, подальше от глаз фашистов.
Курбан Хаджиибрагимов, имея бронь, в РККА не был мобилизован, а по решению районного комитета ВКП(б) зачислен в партизанский отряд «Борис». Курбан предпочел идти добровольцем на фронт. Он и трое его земляков погрузили сёдла на мажару и направились в село Ипатово, где формировался кавалерийский полк для одной из дивизий Крымского фронта.
Красноармеец Хаджиибрагимов Курбан, 1903 г. р., с войны не вернулся. Его жена Хатикамад неоднократно делала о нем запросы в военкомат. И только в августе 1947 года Благодарненский райвоенкомат сделал заключение, что ее муж пропал без вести в апреле-мае 1943 года. Архив ЦАМО: фонд 58, опись 977520, дело 724.
Когда враг подошёл близко к Летней Ставке райком партии принял решение об эвакуации в тыл близких родственников партийного и советского аппарата. Котин Фёдор Сергеевич, первый секретарь Туркменского райкома ВКП(б), поручил жителю аула Эдельбай, связному партизанского отряда «Борис» Курбанову Камшай перевезти семью Хаджиибрагимовых к игдырам.
Порученец приехал за ними и сообщил приятную новость, что в ауле немцев нет. Ехали душной августовской ночью, очень долго. Камшай дая успокаивал детей: одиннадцатилетнюю Гульче и семилетнего Ораза:
- Потерпите, не шумите! Скоро доедем до бахчи.
Годовалая Гульджемал еще ничего не понимала, ей было все равно куда ехать. Наконец, беженцы оказались среди арбузного рая, но ребятишкам строго настрого запретили далеко уходить от подводы. Арбузы срывали на бахче у дороги, тут же раскалывали пополам, ели, пока не насытились вволю. Жажду утолили и с собой арбузов прихватили.
Утром на новом месте Ораз проснулся от непонятного гула. Он выбежал на улицу и заметил, что с севера-запада, со стороны села Кендже-Кулак в аул въезжали немецкие мотоциклисты. Летняя Ставка уже была оккупирована, ее немцы заняли 6 августа 1942 года.
Ораз и любопытные мальчишки побежали смотреть, что творят захватчики. Первым делом оккупанты сбросили красный флаг с крыши здания сельского совета. Это здание располагалось на месте нынешнего спортивного клуба «Ватан», перед средней школой № 14. Передовой немецкий отряд разделился на две колонны, которые направились по дорогам в сторону сел Серафимовского и Арзгир.
Дом хозяев, бабушки Хабибжемал и дедушки Исмаила, был расположен рядом со зданием местной администрации. В нем вскоре расквартировались оккупанты. Взрослые решили, от греха подальше, перебраться в пустующее здание больницы (это в районе дома Дангатара Манакова).
Г. М. Минаев вспоминал, что некоторое время в районе и ауле Эдельбай было безвластие. И вот, 16 августа 1942 года, в теплый, солнечный день, в полдень, по центральной улице аула проехали два тяжелых мотоцикла с колясками. На каждом мотоцикле сидели по два немца: один за рулем, другой – в коляске с автоматом. Не останавливаясь, немецкая моторизованная разведка проследовала в направление села Арзгир.
С этого дня аул находился в оккупации. Через два дня по аулу уже пошли немецкие обозы, ехали машины, танкетки, солдаты на мотоциклах и велосипедах, неторопливо двигались повозки, запряженные лошадьми цугом. Люди в первое время не выходили на улицу, боялись врага. Образно, жизнь в ауле замерла, как будто августовское солнце закрыла черная туча.
Вместе с оккупантами в аул Эдельбай вернулись репрессированные кулаки. Из их среды был выбран староста – Абдулла Хаджиев и назначены полицейские. Стараясь показать свою лояльность новой власти, они выгоняли людей на работу, применяли к ним насилие, избивали. Хабибжемал эдже была избита полицейским плеткой, за то, что она отказывалась топить печь в доме коменданта. До смерти запороли плетьми заведующего районной заготконторой Ахмерова за срыв отправки зерна в Германию. Рискуя жизнью, крымского татарина, парторга Ивана Исаевича спас от расправы Хасан Шабанов.
Храбрая туркменская девчонка Несипли
Джумакаева Токтохан рассказала, что немцев на мотоциклах на окраине аула Эдельбай случайно встретила тринадцатилетняя девочка Несипли. Ее имя переводится с туркменского «доля, судьба», и, видимо, судьбой ей было предписано попасть в приключенческую историю, встретить первой на околице фрицев.
В этот день Несипли отправилась в Кандрашкину балку к общественному колодцу (куй), из которого аульчане брали хорошую питьевую воду. Колодец имел название «Егеневский», так как в ближайшем доме от источника проживала семья Егенеевых. А вода в нем была вкусная и сладкая – «датлы куй», в отличие от колодцев с соленой водой – «аджы куй».
Низина балки заросла высокой и густой травой. По узкой тропинке с коромыслом на плечах Несипли спустилась к колодцу, положила коромысло на землю, ведром на длинной веревке зачерпнула воды. Пока она тащила тяжелое ведро с водой вверх, не заметила, как на вершине балки появились тяжёлые мотоциклы. А когда она увидела людей в незнакомой военной форме, говорящих на незнакомом языке, спускающихся к колодцу, то поняла, что это незваные гости, враги, опасные люди, но бежать уже было поздно.
Один из немцев, что-то «пролаяв», подошел к Несипли, а для верности, чтобы быть понятым, жестом показал, «давай воды напиться». Девочка, недолго думая, вытянула руку в сторону ненавистного завоевателя и из большого, указательного и среднего пальцев сложила всем известную комбинацию.
Немец опешил, он не ожидал такого недружественного ответа на его просьбу. Комбинация из трех пальцев имеет интернациональное значение, поэтому завоеватель сразу же понял, что хотела выразить девушка. Это был бунт местного значения, неуважение к «доблестной армии». Немецкий солдат потянулся к автомату, но Несипли среагировала мгновенно, она юркнула в высокие заросли и бросилась наутек.
Старейшины аула Эдельбай узнали об этой истории от родных Несипли. Они встревожились за ее судьбу и жизнь всех девушек аула и спрятали их в разрушенных зданиях старого аула, от греха подальше.
Несипли была дочерью знатного колхозного животновода Байрама Эюпова. В то время, когда его несовершеннолетняя Несипли стала героиней исторических событий маленького туркменского аула, отец выполнял свой долг перед многонациональной Родиной, защищал Отечество от фашистской орды и находился за тысячи километров от родного очага, семьи, племени.
После войны Несипли вышла замуж, родила сыновей Рамазана и Менглияза Илимбердыевых. После смерти мужа вышла замуж во второй раз. У нее была большая семья: муж – Джанай Хаджиибрагимов, известный среди населения по имени Короглы; дети Айслу, Менглибаки, Баймухамет, Халджемал, Нурждемал.
Для внуков и внучек Несипли записала эту историю Инджихан Мухаметалиева, чтобы они помнили и рассказывали своим детям, какая храбрая была их бабушка.
Схватка татарки Загиды с фашистом
11 мая 2002 года в районной газете «Благодарненский вести» был опубликован очерк Инджихан Мухамедалиевой о судьбе бабушки Загиде, о ее схватке с немецким завоевателем.
Инджихан писала, что уважаемая бабушка Загида родилась на берегу реки Волги в славной столице татар Казани. О том, что существует степной аул Идильбай (Волга) и ей придется там жить, в молодые годы она не могла даже предполагать.
Во время голода 1921-1922 годов в игдирском племени ставропольских туркмен умерло много женщин. Молодые игдиры остались без невест. Но мир не без «добрых» людей. Как говорят аксакалы: «…ушлые люди всегда основу личного капитала строили на несчастье своих сородичей».
По преданию, один из жителей аула, некий Чрак, решил заняться брачным бизнесом. Он поехал в Казань, где так же был голод, и за небольшой калым сосватал девушек у родителей. Они поверили обещаниям «свата», что он увезет их дочек в хлебные края, в степное Ставрополье, где они будут спасены от голодной смерти и обретут счастье. Чрак привез красавиц в Эдельбай, и местные женихи, переплатив ему калым, взяли татарок себе в невесты.
Тринадцатилетняя татарка Загида попала в семью Шиховых. В этом доме дружно жили два брата, а женщин не было вовсе. На первых порах Загида вела себя как дитя. Девочка-жена зимой ходила с соседскими ребятишками кататься с горки на санках. Иной раз, заигравшись, она теряла чувство времени. Тогда старший брат мужа (кайн ага) выходил на улицу и громко звал:
- Загида, Загида! Иди обедать!
Девочка, шмыгая носом, взбиралась на печку, устраивалась поудобнее, сначала обедала, потом тут же на лежанке играла в «дочки-матери».В долгие зимние вечера старший брат предлагал:
- Ну что, Загида, будешь соревноваться в борьбе (гуреш) с мужем?
И вот она в рукопашную схватывалась с мужчиной… и всегда побеждала. Только много лет спустя она догадалась, что муж просто поддавался ей. Незлобиво посмеиваясь над ними и над собой, она пришла к выводу: два близких человека, как могли, отвлекали её от тоски по родине, родственникам, не оставляли ей время скучать по родному городу, по Волге.
В первой семье Загида прожила недолго. Родилась дочь Сафартотой, вскоре умер муж Аднамухамет. Посыпались предложения. Почуяв заработок, тут как тут, возник «сват». Но к этому времени молодая женщина набралась ума-разума. Она решила сама получить калым за себя. И получила его у йгита по имени Динмухамет, известного в ауле по имени Манак. Так она стала родоначальницей семьи Манаковых.
Получив калым за невесту (т. е. за себя лично), Загида купила изумрудного цвета дорогой бархат, сшила национальный туркменский костюм – камзел, справила себе приданое. Вскоре появился сын-наследник Мухаметалы.
Война нарушила мирный ход жизни в ауле. Люди выживали, кто как мог. Загида прямо перед домом устроила «табачную плантацию». Выращенный и высушенный табак она меняла на продукты. Однажды в жаркий августовский день сорок второго года Загида, занимаясь поливом растений, «приводила мысли в порядок», а ко всему привычные руки действовали автоматически. Но вот она разогнула затекшую спину, перевернуло ведро, решила: на сегодня хватит.
А в это время на улице аула показались немецкие мотоциклы. Один из мотоциклистов остановился напротив дома Манак ага и, посвистывая, направился прямиком на «табачную плантацию». Его внимание привлекло ведро. Немец взял ведро, по-хозяйски осмотрел его и с чужим ведром неторопливо двинулся обратно.
Заметив экспроприацию, Загида енге наскочила на немца, точно курочка, спасающая от коршуна своих цыплят. От неожиданности фашист опешил, но добычу возвращать не собирался. Завязался потасовка. Немец тянул ведро на себя, владелица тары с не меньшей силой к себе, при этом она напористо проводила «агитационно-пропагандистскую и разъяснительную» работу на русском языке.
Она кричала:
- Безобразие! Ещё никто не отнимал мою частную собственность! Кто тебе дал право посягнуть на мое имущество!
Женщина митинговала, часто выкрикивая слово «Бе-зо-бразие!» Она была уверена, что изъясняется на чистейшем русском и душман-враг её понимает.
Ее муж Манак ага, напуганный решительностью жены, следил за «схваткой» издалека, набравшись смелости лишь на внушение:
- Он же убьет тебя! Отдай, непутёвая женщина, ведро!
Но не на ту напали! Женщина твёрдо решила не расставаться с частной собственностью. И… немец ретировался.
В ауле долго гадали: то ли бесстрашие «плантаторши», сыграло роль, то ли «политагитация» сработала? Некоторые уверены: немца удивила ее экономическая грамотность о частной собственности, а так же ударное слово «безобразие», которое наша землячка, потрясая после драки кулачками, выкрикивала вслед фрицу ещё долго. Чувство, которое вложила Загида енге в эту борьбу, даёт ей право считать, что она отомстила фашисту сполна за своих погибших земляков и за своего зятя Палтаполатова Клчан, который в это время находился в госпитале.
Попытка Манкаевой Хаджихан спасти
еврейскую девочку
Проходят годы, все меньше очевидцев трагических событий периода оккупации туркменского аула Эдельбай. Тем ценнее становятся исторические очерки и рассказы местных краеведов. Трагическую историю одной еврейской семьи записала Мухамедалиева Инджихан в 1997 году по воспоминаниям 87-ти летней Манкаевой Хаджихан.
Манкаева Хаджихан ушла из жизни 14 июля 1998 года. В ауле Эдельбай проживает ее дочь – Беркелиева Сахибчемал Ахметовна, которая помнит рассказ матери о попытке спасти еврейскую девочку, о трагических событиях сорок второго года.
Во время оккупации в ауле Эдельбай были немцы, были и полицаи, из числа граждан, недовольных советской властью. В основном, из кулаков, репрессированных в ходе массовой коллективизации. Они то, пособники фашистов, и разыскивали партизан, советских активистов, евреев, устраивали над ними расправы.
Осенью 1942 года кто-то из жителей аула увидел в направлении села Серафимовского в районе кладбища девочку. На вид ей было лет десять. Она пряталась в траве, где было много перекати-поля (камак). Об этом стало известно старосте аула, бывшему кулаку. Он приказал полицейским поймать девочку и привезти в аул. Полицейские поскакали верхом на конях и вскоре девочку доставили к старосте, который распорядился закрыть ее в амбар.
Все это видела Манкаева Хаджихан, работавшая в колхозной пекарне. Она сказала старосте:
- Выпустите девочку из темницы. Пусть у меня переночует.
Тот разрешил узницу забрать до утра.
Хаджихан привела девочку домой, выкупала, перевязала раны, переодела в туркменское платье, накормила, напоила молоком. Девочка перестала плакать. Она увидела сына хозяйки, полугодовалого Сафарали и сказала:
- У меня был маленький братик! Мама и бабушка его по очереди на руках несли.
- И где же он?
- Не знаю! Жив ли он? Бабушку, маму, меня и братика немцы арестовали, когда мы пришли в большое село. Они повели нас в камыши. Мама сказала: «Нас расстреляют». А когда подошли к камышам, где был колодец, мама шепнула: «Беги! Не оглядывайся!» Я юркнула в камыши, побежала…
Девочка замолчала. Потом продолжила рассказ:
- Раздались выстрелы! Видимо, убили моих родных… Братика… Я упала, затаилась.
- Почему Вас повели убивать? – спросила Хаджихан.
- Не знаю!
А Хаджихан подумала: «Девочка смуглая, черненькая, волосы курчавые. Еврейка!» Но о своей догадке спросить не решилась, а попросила девочку продолжить рассказ.
- Немцы не стали меня разыскивать. Лежала долго. А потом поднялась, осмотрелась. Я вся в крови от порезов камышом, платье изорвано… Вышла из камышей и пошла в сторону аула. Если видела людей конных или пеших, уходила от дороги, пряталась в бурьянах. Зашла на кладбище. Было страшно. Размышляла, куда идти? Еще не решила, что же делать, как подъехали всадники, схватили меня. А дальше вы все видели.
- Пожалуй, кто-то из наших аульчан тебя увидел и сообщил старосте. Он теперь у нас за порядком смотрит. Вся власть у него. Ложись, отдыхай. А мне нужно хозяйством заняться.
Всю ночь Хаджихан не сомкнула глаз, все думала: «О горе, горе людское! Как спасти ребенка? В чем же она виновата? Она же не преступница! Разве ее вина, что родилась еврейкой!?»
Утром пришли полицейские забирать девочку, везти ее в село Серафимовское. Хаджихан просила их оставить ребенка, говорила:
- Я сошью ей длинное платье. Она будет ходить с покрытой головой. Никто не догадается, что она еврейка!
Но полицейские были неумолимы, у них был приказ старосты: «Немедленно отвезти еврейку в полицейский участок».
Полицейские стали усаживать девочку в арбу, собирались отправляться в путь. Тогда Хаджихан решила ехать с ними, просить за девочку в полицейском участке. Она взяла на руки Сафарали и сказала:
- Возьмите меня в Серафимовку. Нужно у сапожника обувь из ремонта забрать.
Старший полицай ответил:
- Ладно! Садись!
Ехали в арбе в Серафимовское. Хаджихан с одной стороны усадила сына, с другой стороны – девочку. Приобняла их, а в голове были мысли, теплилась надежда: «А вдруг немец добрый попадется? Отпустит девочку!»
Еврейскую девочку расстреляли. Это в 2011-2012 годах в своих воспоминаниях подтвердили жители села Серафимовского И. В. Ратушный и В. Ф. Удовыченко. Члену Союза журналистов России А. Г. Карнауху они сообщили, что выжившую при расстреле еврейской семьи девочку, привезли из аула Эдельбай и расстреляли, тело бросили в колодец.
Холокост в отношении еврейского народа на Северном Кавказе только разворачивался.
Освобождение. Партизаны Туркменского отряда «Борис»
Г. М. Минаев писал, что в январе 1943 года в аул пришли ставропольские партизаны, которые собрали народ на митинг и объявили, что Туркменский район и аул Эдельбай освобождены от фашистской чумы, советская власть восстановлена!
Среди партизан были: Зармухаметов Ораз – инструктор районного комитета ВКП(б), Чершембеев Хабибулла – директор заготконторы, Садретдинов Сабир – прокурор района, Аллаев Абдурахман – заведующий районным земельным отделом, Шахмуратов Осман – управляющий Госбанком.
В период оккупации многие поля колхоза не обрабатывалась, заросли сорняками. Теперь, после освобождения края от немецких оккупантов, нужно было всё возродить, восстановить сельское хозяйство. Техники, лошадей, семян, продовольствия было мало, не хватало рабочих рук. Но, несмотря на все эти трудности, труженики аула восстанавливали хозяйство: пахали, сеяли, возили зерно государству на коровах. Постепенно всё восстановили, но для этого потребовались огромные усилия, труд, энергия, патриотизм аульчан.
Г. М. Минаев писал: «…Современная молодёжь должна знать и помнить, как жили, трудились их отцы и деды, как, и какой ценой была завоёвана Свобода, наша Победа над коварным и сильным врагом. Не зная прошлого, трудно строить будущее! Мы – старшее поколение желаем, чтобы юноши и девушки любили свой родной аул, свою землю, берёгли ее, сохраняли все национальные и культурные богатства своей малой Родины».
Война лишила нас детства
24 октября 2015 года районная газета опубликовала статью «Историю забыть невозможно» Казмухаметовой Зулейхи.
О детях войны она писала: «…Война помешала детям аула Эдельбай учиться, заставила чаще держать в руках лопату, заступ, чем карандаш. Вот что о том времени рассказал ей Ораз Курбанович Хаджиибрагимов:
«…После оккупации наша школа возобновила работу. Многие дети не ходили на занятия из-за того, что не во что было одеться, особенно зимой. Меня моя старшая сестра на спине приносила в школу. Когда пришли в первый класс, нас было всего шесть человек: Эреджеп Минаев, Рая Юсупова, Шамиль Бердыкеев, Эреджеп Хамитов, Дурды Мартаев и я.
Учителями нашими были Хазина Бердыкеева и Зайра Абдулхамитова. Мужчины-учителя воевали. Вместо тетрадей нам раздавали газеты и на них мы карандашом чертили линии для того, чтобы писать. Чернила делали сами из сажи. Ученических ручек тоже не было, к карандашу нитками прикрепляли перо.
Мы участвовали в художественной самодеятельности, пели татарские, туркменские песни, вели агитацию по привлечению детей в школу. Учились с большим желанием. После окончания начальной школы многие подростки продолжили учёбу в селе Летняя Ставка, жили там в интернате».
Зулейха Казмухаметова писала: «…Рассказывая о судьбах моих героев, я хотела бы, чтобы молодое поколение знало о героизме земляков, о детях военных лет, вдохновлялось их биографиями, вглядывалось в характеры тех, кто должен стать для них не только легендой, но и высоким образцом, достойным восхищения и подражания».
Владимир Пузиков
Инджихан Мухаметалиева
Зулейха Казмухаметова
2 мая 2018 г.
Город Благодарный - аул Эдельбай