сон в пурпурных тонах

Небеса поглотили половину солнца,  украли часть диска и в виниловом джазе закружили вечер. Розовыми перьями мельтешил закат, сделав пару па, иссяк, но исчезать не торопился. Взору предстали необъятные, расширяющиеся, мягкие линии упавшего, пурпурного океана. Пташка пролетела круг с булавочную головку, передумала опережать потоки теплого ветра и вернулась к началу мироздания. Возвращение затягивалось спиралями, приносило чувство тревоги, сужалось до размеров еле зримой точки, стягивалось в одну плоскую линию и искало пути к райский садам. Крики пташки не имели той силы, которой можно взбудоражить улей  мыслей, разбудить дремлющую волю, повернуть секунды вспять, разжечь костры надежды и любви. Вечер вечным лишь казался, в конце концов, ему, как и чайке пришлось реять в высоких заблуждениях, подниматься и падать в безмятежную тишину.  Последние искорки, осколки угасающего дня, неопалимой купиной, возрождали светлую грусть, нежелающую потухнуть  под силой теплых потоков. Черные очертания тревожной чайки, сложились в картине глубокого молчания, слились в бездонной мгле, утонули в звездной пыли, разлетелись на молочные рамки полароидных снимков.