I
1
Поезд стремительно набрал скорость, когда из тамбура в вагон с шумом вошел перегруженный пакетами и сумками высокий, стройный, моложавый капитан первого ранга. Его, слегка вьющиеся темные волосы блестели от пота. Фуражка сползла на бок.
- Хозяюшка, это не семнадцатый вагон? - обратился он к проводнице.
- Да. За нами только электровоз.
- Слава Богу, добрался. Думал, что опоздаю. Поезд уже пошел, а я только на перрон вхожу. И все-таки догнал. Успел прыгнуть в последний вагон. Проводнице спасибо, что тамбурную дверь не закрыла, все ждала, когда догоню.
- Давай уже, страдалец, свой билет. «Здесь твой причал и здесь твои друзья», - прохрипела женщина, - Знаешь такую песню? Людмила Зыкина поет, – проводница, давно прошедшая, и не один раз, Крым, Рым и сотни километров медных труб, с ног до головы оглядела моряка, – Одни красавцы на флоте служат! Не мужики, а загляденье! Сбросить бы мне лет, эдак двадцать, я бы тебе показала, что такое настоящая женщина! Ни секундочки не оставила на сон. Все бы на любовь забрала. Ладно, иди уже. Место одиннадцатое, купе третье.
- А кто там еще со мной едет? - офицер протянул проводнице шоколадку.
- Сейчас поглядим, чем сердце успокоишь. Двое молодожен и очень хорошенькая дамочка. Так что скучать не должен, если, конечно, язык к небу не прилипает, да руки не из задницы растут. Ну и все остальное на месте, - она захохотала собственной шутке. Давай уже, иди. Люди, наверное, собираются спать ложиться...
- А как зовут моих соседей? - не унимался пассажир.
- До чего ты колготной. Сейчас сам пойдешь и узнаешь.
- Пожалуйста, - он достал из пакета бутылку шампанского и поставил ее на столик, - вы в билете посмотрите. А все остальное я, как положено, сделаю, - он поцеловал проводницу в щечку.
Та достала свою сумочку.
- Запоминай, Штирлиц. Двое молодых людей, - молодожены: Александр и Нина. Они тебя меньше всего должны интересовать. Третья попутчица, - она подслеповато прищурила глаза и приблизила билет к свету, - Ирина. Вот на нее и обрати внимание. Запомнил? Пойдем, я постельное белье твое занесу. А то у тебя вещей, - их только в зубах нести.
- Последний вопрос.
- Ну что еще у тебя?
- Вас-то как зовут?
- Елена Петровна. Надеюсь, что на сегодня ко мне вопросы все закончились.
- Не зарекайтесь. А теперь - ведите! Я готов ко всему!
2
- Не спим, пассажиры? Веду к вам заблудшую овечку. Принимайте и, смотрите, не обижайте. Уж больно мужчина скромный. Впервые таких вижу. Располагайтесь. Вот ваше место. Приятого пути.
Пассажиры, пившие чай, внимательно посмотрели на моряка.
- Здравствуйте! Как хорошо, что вы не спите. Прохор Петрович Громов. Можно просто Прохор, - он улыбнулся широкой белозубой улыбкой, наклонив голову и щелкнув каблуками, - Капитан первого ранга. Командир атомного подводного крейсера. Правда, - заметил он с грустью, - бывший командир. Приказом Главнокомандующего Военно-морским флотом назначен заместителем начальника Военно-морского училища в городе-герое Ленинграде.
Говоря все это, он внимательно разглядывал присутствующих. Молодая пара его почти не интересовала, а вот женщина была, действительно, чертовски хороша. На вид ей, - не более двадцати шести-двадцати восьми лет. Распущенные светлые волосы спускались до плеч. Слегка полноватые, с чувствительной линией, губы, прямой носик, ямочки на щеках, игриво изогнутые брови, длинные ресницы и озорные, с легкой косинкой глаза, делали ее лицо безумно привлекательным. И даже красивым.
- Сейчас, - продолжал Громов, - прямо из Ленинграда на две недели с дружественным визитом еду к себе на родину, в славный город Горький, названный в честь великого пролетарского писателя. Родители, о том, что едет их сын, герой-подводник и прочий герой, не ведают ни сном, ни духом. Тем радостнее будет встреча.
Он говорил без умолка, не давая никому вставить слова.
- Я сейчас быстренько переоденусь. Кстати, а давайте вы сделаете тоже самое. Каждому из вас я сейчас дам по комплекту разового белья подводника. Носим мы его только в длительном плавании. Не волнуйтесь, все абсолютно стерильно. Вы почувствуете себя хоть на секундочку моряком-подводником, а я снова окажусь в кругу единомышленников, которые дышат одним воздухом, ходят бок о бок со смертью и делают все, чтобы мы с вами мирно ехали сейчас в этом поезде. Прошу вас, Ирочка, это вам, - он протянул пакет импозантной даме. А это вам Нина и вам Александр.
Глаза у всех округлились.
- Простите, как вас там? Прохор Громов? Прямо кино какое-то. Ни дать, ни взять, - «Угрюм река». Вы, случайно, не проходимец или, может, дорожный аферист? Знакомитесь, входите в доверие, убиваете, грабите… - Ирина, сощурив глаза и поджав под себя слегка полноватые ноги, пристально посмотрела на Громова.
- Девочки, Боже избавь! Вот мои документы, - он протянул удостоверение личности,
- Что вас так испугало?
- А откуда вы знаете наши имена? - Ирина страшно сверкнула красивыми глазами.
- Вот в чем дело, - залился веселым смехом Прохор. – Об этом чуть позже. Но сразу хочу сказать одну вещь: подводник, проживший в прочном корпусе десять и более лет, становится и экстрасенсом, и ясновидцем, и провидцем, и даже йогом. И все это, заметьте, в одном лице. Александр, вы уже переоделись? Молодец! Мы все должны брать с него пример, - Громов поднял назидательно палец.
- Саша, давайте выйдем, пусть девочки переодеваются. Если вы курите, возьмите сигарету и мне. Я с удовольствием составлю вам компанию.
3
Минут через пятнадцать мужчины, вошли в купе. Все, как приютские дети, выглядели абсолютно одинаково: в светло-голубых, из плотной марлевой ткани, рубашках с коротким рукавом и таких же шортах.
- Совсем другое дело, - радостно произнес Громов и рассмеялся заразительным смехом, - Теперь это не купе, а отсек подводной лодки, ее главный командный пункт. Я, естественно, командир. Вас, Ирочка, я назначаю своим боевым заместителем. Будете старшим помощником. Александру отводится роль штурмана, а Нина берет на себя функции боцмана. Правда, боцмана у нас более крупных габаритов, нежели вы. Но, - Прохор пожал плечами, - без боцмана мне никак не обойтись. Надеюсь, никто не возражает против должностей?
Все приняли предложенную Громовым игру, и отказываться от нее теперь не хотели.
- Прекрасно. Теперь переходим к сервировке стола и отмечаем мое новое назначение. По этому поводу возражения не принимаются. В сервировке участвуют все, кроме, разумеется, командира. Ира, вот вам пакеты. Из них достаете все, что там лежит. Александр, вы работаете только ножом и руками. Банки - вскрываем, колбасу, хлеб, рыбу и ветчину нарезаем, кур потрошим, воду, коньяк и шампанское открываем. Ниночка, ваша задача самая гуманная. Надо будет помыть фрукты, овощи и зелень. Раздобыть где угодно, хоть украсть, это меня меньше всего интересует, соль.
- С солью проблем нет вообще. Она уже стоит на столе.
- Учитесь, господа-товарищи! Боцман зарабатывает свою первую благодарность. В нашем коллективе уже есть люди, с кого мы должны брать пример. Я же пойду, принесу стаканчики и закажу чаек.
- Не надо заказывать чай. Заварка у нас есть, а кипяток в титане возьмем, - Ира нежно посмотрела на Прохора.
- Очень своевременное и разумное предложение. И последнее, - Громов чувствовал коллектив, и умело им руководил, - Сейчас мы все в кают-компании. Старший в ней всегда старпом, то есть вы Ирочка. Когда в нее входит командир, старпом подает команду: «Товарищи офицеры!». По этой команде все встают и принимают строевую стойку. Командир дублирует эту же команду и приглашает к столу. Все садятся и ужин начинается. Все понятно? Тогда я пошел.
4
Покурив, Громов зашел к проводнице.
- Вы еще не спите, Елена Петровна? Это снова я.
- С вами уснешь. Как там твои дела?
- Все нормально. Вы мне стаканчики не дадите?
- Возьми сам в шкафу. Мне сводку надо бригадиру подать. Дама-то понравилась?
- И даже очень.
- От, кобель! Не закрути бабе голову. Женат, небось?
- Женат.
- Ну, иди, иди. А то из-за вас меня начальство ругать будет.
Громов быстро вошел в купе. Прищурив глаза, окинул присутствующих. В его взгляде была решимость и твердость. Невольный холодок страха сковал «экипаж». Все сидели, затаив дыхание. Глаза Прохора потеплели.
- Между прочим, командир пришел. Его кто-нибудь встретит?
Пунцовая Ирина вскочила, как ошпаренная.
- Товарищи офицеры! – что есть мочи крикнула она, подскочив с полки, выпятив вперед аппетитную грудь. Все остальные быстро встали.
- Тише, товарищи, тише. Мы так с вами весь вагон разбудим. Приглашаю к столу. Садитесь, пожалуйста, - Громов понял, что с игрой немного переборщил, а актеры так быстро вжились в роль, что делали все просто профессионально, – Мое место рядом с вами, старший помощник? – обратился он к Ире.
- Да-да, конечно. Присаживайтесь, - она ближе подвинулась к окну, - И уберите сразу свое удостоверение. В нем мы не поняли и половины. Давайте, действительно, уже праздновать. А то наш стол скоро обрушится от такого изобилия. Первый тост, Прохор Петрович, за вами.
- Давайте договоримся сразу, за нашим столом нет Петровичей и Ивановичей, Петровн и Ивановн. Есть Саша, Нина, Ирина и Прохор. К этому разговору возвращаться больше не будем. Можно я буду сидеть. Друзья мои! Я сегодня счастлив вдвойне… Если учитывать встречу с вами, то втройне. Я ушел с действующего флота. Ушел живым и здоровым. К великому сожалению, такое случается не с каждым. Кто-то гибнет, кто-то становится инвалидом не всю оставшуюся жизнь. Не хочу сегодня говорить о плохом. Но это так! И каждый человек, носящий на своих плечах черную шинель, уже герой, будь он подводник или надводник, - Громов немного помолчал, - К великому сожалению бывают такие ситуации, когда в считанные секунды весь экипаж становится седым, - он снова замолчал, - Прожитая жизнь никогда не дает о себе забывать. Одиннадцать лет я отдал атомному подводному флоту, пройдя путь от штурманца до командира атомного подводного крейсера. Одиннадцать лет, как целая жизнь! И вот я последний раз сошел по трапу, отдав честь Военно-морскому флагу. И команда: «Смирно!» была подана мне тоже в последний раз. Я спускался, ничего не видя от слез, стоящих перед глазами. А там, в прочном корпусе, остались мои дети, мои друзья, мои сослуживцы. Дай им Бог! За моряков! Не чокаясь! Стоя!
Все молча, выпили.
- Девочки, можно я еще немного скажу.
- Говорите-говорите, мы слушаем вас, – Ирина уже боготворила и восторгалась Громовым все больше и больше.
- Спасибо. Позади остался Север с его полярной ночью, северным сиянием, жгучими морозами, пронизывающими ветрами, жуткими штормами и постоянной борьбой жизни со смертью. Впереди – новая большая должность в Ленинграде. Наверное, мне повезло. А может и заслужил. Скорее и то, и другое. Давайте выпьем за мое светлое будущее. Ведь служить мне еще, ой как много! А лет всего-то тридцать три. За будущего адмирала Громова! - поднял он стакан.
Все дружно поддержали тост и, чокнувшись, выпили.
- Девочки, не забываем закусывать. Вечер у нас длинный и в кают-компании не должно быть пьяных. К утру стол обязан быть чистым.
5
В кругу друзей, за разговорами, время летит быстрее света. Часы показывали далеко за полночь.
- Товарищ командир, ваш штурман начал потухать. Да и как боцман я уже никуда не гожусь. Даже лыка вязать не могу. Разрешите нам разбрестись по койкам.
- Дорогие дети, я желаю вам теплых, радостных и светлых снов. Спасибо за приятно проведенный вечер. А мы с Ирочкой еще немножечко посидим. Если она не возражает, конечно.
- С таким симпатичным собеседником я готова сидеть всю ночь, - глаза Ирины светились ярким светом. Они словно маяки звали к себе странника, заблудившегося в пути.
Вскоре наверху послышалось мирное посапывание.
- Ира, у меня родилось очень привлекательное предложение. Но надо, чтобы вы его одобрили.
- Какое? Каждое решение надо принимать коллегиально. В этом я с вами, абсолютно, согласна, - она улыбнулась ровной белозубой улыбкой.
- Хочу со своим старшим помощником выпить на брудершафт,- загадочно прошептал Прохор, - Как вы считаете, он не будет возражать против этого? И будет ли это удобно?
- Я думаю, - растягивая слова, произнесла Ирина, - что сильно возражать не будет, - ее щеки стали пунцовыми.
Они, молча, выпили и их губы слились в страстном поцелуе.
- Ты невозможен, - жарко шептала Ира. – Тебе нельзя сказать «нет». Да! Да! Да! Я твоя. Пусть все будет так, как будет. Иди ко мне, мой милый, - ее губы трепетно и жарко покрывали его лицо, – Об одном только прошу, погаси, пожалуйста, свет. Перед ребятами неудобно.
6
Через сорок минут они вышли в коридор. Прохладный ночной воздух, врывающийся через открытые окна, остужал их разгоряченные тела. В коридоре никого не было. Пассажиры беззаботно спали и им не было никакого дела до любви этих двух молодых людей.
- Ирочка, если ты не будешь возражать, я возьму у Саши сигарету и покурю. Ты будешь?
- Я вообще-то не курю, но с тобой буду все.
- Я тоже не курю. Это сегодня что-то разбаловался.
Они вышли в тамбур.
- Ира, расскажи мне, пожалуйста, о себе. Обо мне ты знаешь практически все.
- Все абсолютно банально и не интересно. Родом из Пензы. Двадцать пять лет. В Москве окончила медицинский институт. Работаю в поликлинике терапевтом. Замуж вышла, еще учась в институте. Муж старше меня на десять лет. Ты должен был видеть его сегодня. Он провожал меня. Хотя нет, я совсем забыла, ты же опоздал. Если быть честной до конца, то это брак не по любви, а по расчету. По крайней мере, с моей стороны, - Ирина грустно улыбнулась, – Но живем хорошо, грех жаловаться. Дочке три года. Она сейчас у моих родителей. Еду к ним и отдохнуть, и потом забрать домой. Живем в Москве, в хорошем районе и хорошей квартире с родителями мужа. Муж работает проектантом в «почтовом ящике». Каким-то образом тоже связан с Военно-морским флотом. Вот, собственно, и все. Такого, как сегодня, у меня никогда не было и больше никогда не будет. Это я тебе говорю абсолютную правду. Я не коем образом не обеляю себя. В сегодняшнем моем падении виновата только я сама. О тебе, Прохор, знать ничего не хочу. И не желаю. Сегодня – ты моя слабость. Встреч у нас с тобой больше не будет никогда. И даже не спорь! – она ладонью прикрыла его губы, - Это не нужно ни мне, ни тебе. Я просто хочу тебя сегодня любить. Хочу, и все! И никто не запретит! На это мне отводится только ночь. Одна ночь. Да-да, утром я выхожу. И знаешь что… Нет, вначале поцелуй меня. Крепко-крепко, страстно-страстно…
Громов схватил ее как пушинку и поднял на руки. Она обвила руками его голову. Их губы вновь слились в вечном роденовском поцелуе.
- Знаешь что Прохор, слушай меня и не перебивай. Это моя блажь, женская дурь, пьяный бред, - называй, как хочешь. По любому будешь прав. Я хочу от тебя ребенка. Хочу и все.
У Громова расширились глаза.
- Не пугайся, мой хороший. К тебе нет и не будет никаких претензий. У меня родится сын. У тебя же нет сыновей, а только две дочери. Так, по крайней мере, записано в твоем документе. Понимаешь, сын! От тебя! Постарайся, пожалуйста, ладно? Пойдем, мой милый. На все это тебе отводится, - она посмотрела на руку, - ровно пять часов. Ты сегодня перевернул мне всю душу. Все, что я считала в жизни святым, полетело в тартарары. Я сама не ожидала от себя такого подвига.
7
Только когда стало светать, Прохор перешел на свою полку.
- Ирочка, радость моя, Христом Богом тебя прошу, будешь выходить, разбуди меня. Обещаешь?
- Обещаю, конечно. Спи любовь моя. Спи мое мимолетное счастье.
Громов проснулся от бьющего в глаза солнца и тихого разговора. Напротив него сидели Нина и Александр. Он вскочил, как ужаленный.
- А где Ира? - прокричал он.
- Мы не знаем. Когда проснулись, ее в купе не было. И постель убрана. Наверное, вышла.
- Который час?
- Без двадцати двенадцать.
- Двенадцать? – он опрометью бросился к проводнице. За столом сидел мужчина.
- Вы проводник?
- Не похож?
- На вахту, когда заступили? – Громов не был расположен к разговору.
- На вахту… Моряк что ли? Я тоже на ТОФе пять лет оттрубил на крейсере в боцманской команде. Вот было время…
- Скажите, вы, когда заступили? - Прохору явно не хотелось выслушивать боцманские бредни.
- В восемь, - недовольно ответил проводник.
- А в Пензе, когда были?
- Между прочим, на переборке висит расписание. Так нет же, все спрашивают у проводника. В шесть утра. Может, пропало что?
- Там женщина выходила. Билета ее не осталось?
- Место, какое? - насторожился проводник.
- Девятое.
Проводник порылся в сумочке, – Билета нет, забрала, наверное. А в чем-дело-то?
- Да ни в чем, - махнул рукой Прохор, - Все нормально, - и он пошел в купе.
- Прохор Петрович, тут для вас на столе записка лежит.
- Что же вы молчали до сих пор?
- Да вы не дали не одного слова нам сказать.
Дрожащими руками он развернул аккуратно сложенный листок бумаги: «Милый мой! Спасибо тебе за все! Будь счастлив. Если и есть на свете любовь, то это ты, и только ты. Целую, Ира».
- Саша, у тебя еще курить есть? - хрипло произнес Прохор.
- Возьмите всю пачку. Мы через двадцать минут выходим.
- Удачи вам ребята! Будьте счастливы.
В задумчивости Прохор курил одну сигарету за другой.
Весь оставшейся путь он пролежал, отвернувшись к стенке. Ничего не пил и не ел.
II
1
В просторный кабинет, весь интерьер которого отражал прошлое и настоящее Военно-морского флота, с раскрытой папкой вошел высокий, подтянутый капитан второго ранга, адъютант адмирала Громова.
- Прохор Петрович, сегодня у вас в гарнизонном Доме офицеров в шестнадцать ноль-ноль прием избирателей. На настоящее записалось десять человек. Четыре жилищных вопроса, три – бытовых, два по благоустройству микрорайона и одна женщина по личному вопросу. Причину посещения не назвала. В пятнадцать тридцать машина будет ждать вас у главного входа.
- Личные вопросы как раз и бывают самые запутанные и тяжело решаемые. Добро! Приму всех. Давайте уточним мой распорядок дня на завтра. В 9.00 я читаю лекцию выпускникам в военной академии. В 11.00 в Министерстве обороны совещание по оказанию военной и другой помощи Анголе. На нем предполагается присутствие их посла и министра обороны, а также представителя из нашего правительства и Министерства иностранных дел. В 8.30 обеспечь мне связь с командующим Тихоокеанским флотом, а на 14.45 с Северным. При разговоре должны присутствовать начальники технического управления. У северян пригласи еще и командующего Кольской флотилией. Это первое. Второе. К 16.00 оперативное управление пусть подготовит для меня доклад о деятельности наших сил и сил противника в районе Средиземноморского бассейна и Индийского океана. К 17.30 пусть ко мне прибудет начальник финансового управления с отчетом о финансировании новостроящихся авианесущих кораблей в Николаеве. Меня интересует: сколько и на что уже потрачено и сколько денег еще требуется. Все ли поставки оплачены. Это сделаешь, и можешь быть свободен до завтра.
2
Встреча депутата высокого ранга с народом всегда ответственна. Человек приходит не посмотреть на тебя, а решить свой наболевший вопрос. Ты должен сделать все, чтобы повторной встречи с ним уже не было и ты мог честно смотреть в глаза своим избирателям.
Прием не вызвал у Громова серьезных затруднений. Все вопросы решались практически на месте. Тяжелы проблемы жилищного характера, но и они сегодня обошлись без затруднений.
- Прохор Петрович, последний посетитель, записавшийся к вам. Егорова Ирина Васильевна. Личный вопрос, – тихо произнесла сидевшая в стороне женщина, писавшая протокол.
- Приглашайте.
Она открыла дверь, - Егорова, пожалуйста, проходите.
В кабинет вошла слегка полноватая, хорошо одетая, симпатичная женщина сорока с небольшим лет. Громову она кого-то напоминала. Красивые женщины всегда кого-то напоминает. Одним юность, а другим старое кино.
Он поднялся, что было для него не свойственно, жестом показал на стул.
- Будьте любезны, присаживайтесь, - звезда Героя на его тужурке отбросила искры света, - Я слушаю вас.
- Прохор Петрович, я могла бы поговорить с вами наедине? - она взглянула на секретаршу.
Громов пожал плечами.
- Отчего нет. Валентина Ивановна, - обратился он к своей помощнице, - вы можете идти. Спасибо за работу. Протоколы оставьте здесь. Я распишусь и вам их занесу. Слушаю вас Ирина, - он взглянул в список, - Васильевна.
Женщина пристально посмотрела ему в глаза и слегка улыбнулась, обозначив ямочки на щеках. Изогнутые брови медленно поползли вверх.
Адмирала ударило, как молнией, - Ира, это вы?
- Да, Прохор Петрович, я. Ваш бывший старпом.
- Боже мой, сколько же лет прошло?
- Восемнадцать, товарищ адмирал, восемнадцать. Я только недавно узнала, что вы в Москве. По телевизору увидела. Вот только не знала, что вы стали Героем Советского Союза.
- Ну, Героем я стал, предположим, двадцать с лишнем лет назад. Поэтому в этом нового ничего нет.
- То, что героем были раньше, нет никаких сомнений. Надеюсь, им и остались. Прохор Петрович, неужели я так сильно изменилась, что меня и узнать невозможно? Вы, так почти нет. Правда, седина появилась на височках, залысины стали чуть больше и комплекция крупнее.
- Ирочка, вы же превратились в сказочную красавицу.
- Ваша лесть смахивает на ложь, товарищ адмирал, - она осталась довольной произведенным эффектом.
- Ирина Васильевна, вы не откажитесь от предложения поужинать сегодня со мной?
- Вообще-то я пришла сюда не за этим. Хотя предложение очень даже заманчивое.
- Извините. Слушаю вас очень внимательно.
- В этом году мой сын заканчивает школу. С детства бредит морем. Отец против его желания. А лично я это очень приветствую. Вы не могли бы посоветовать, в какое училище ему поступать? Мы бы и сами, конечно, смогли решить этот вопрос, но совет компетентного человека мне ближе и дороже. Вот, кстати, его фотография. Это мы с ним на Чистых прудах.
Адмирал взял снимок и одел очки. С фотографии на него глядел молодой Прохор Громов. Тот же рост, те же темные, вьющиеся волосы и та же привычка держать левую ногу за правой.
В груди послышались гулкие удары сердца. Зрение мгновенно затуманилось. Он судорожно полез в карман за сигаретой.
- Прохор Петрович, помнится, вы говорили, что не курите.
- Это правда, я не курю. Но, бывают моменты, когда… Скажи, пожалуйста, это…
- Да, Прохор, это наш с тобою сын. Сын одной ночи любви. Я его лепила по твоему образу и подобию.
- Сколько ему сейчас? - дрогнувшим голосом спросил он.
- В марте было семнадцать.
- Как зовут его?
- Точно так же, как и отца. Прохор. Прохор Петрович. Только фамилия другая. Егоров.
Громов положил голову на руки и долго так сидел. На глаза навернулись слезы. Стыдно за них не было. В них была и неожиданно нахлынувшая радость, и переполняющее сердце счастье и, наверное, гордость за самого себя, за неожиданно приобретенного сына, и воспоминание, пусть о короткой, далекой, но все же любви. Все это сделало мужественного человека мягким и чувствительным.
Ирина, тоже боясь разрыдаться, держала платочек у края глаз.
- Прохор, - ее голос слегка дрожал, - предложи мне сигарету. Я, вообще-то не курю, но с тобой буду все, - так я тебе сказала восемнадцать лет назад в вагоне номер семнадцать. Помнишь?
Громов достал из брюк платок и вытер глаза.
- Ирочка, ты себе представить не можешь, как я счастлив! У меня есть сын! Мой сын! Моя кровиночка. Я благодарен тебе за все. Наверное, будет слишком банально, если я признаюсь тебе в любви. Но это так. Ответь мне только на один вопрос. Егоров Петр Исаевич, генеральный конструктор, к тебе имеет какое-нибудь отношение?
- Это мой муж. А ты что, его знаешь?
Громов дернул головой и засмеялся, - Ты забываешь, где и кем я работаю. Как, все-таки тесен мир. Я доже знаю, что сейчас он находится в командировке в Североморске и будет там еще три недели.
- Исчерпывающая у вас Прохор Петрович информация. С вами очень опасно быть откровенной, - кокетливо повела она глазами.
Громов вновь засмеялся, обнажив ровные, белые зубы. Его рука потянулась к телефону.
- Вячеслав Константинович, как хорошо, что вы на месте. Что я вас попрошу. Немедленно свяжитесь с нашим заказником. Пусть приготовят уху, шашлык и все, что к этому нужно. Я подъеду туда через три часа.
- Все сделаю, Прохор Петрович. Какие дальнейшие будут распоряжения?
- Часов в девятнадцать позвонишь ко мне домой и скажешь, что я улетел в Мурманск. Буду завтра.
- Есть.
- Все. Отбой связи.
- С кем ты разговаривал? - спросила Ирина.
- С адъютантом.
- Прямо как в сказке. Тому сказал, этому приказал… Только меня уже никто ни о чем не спрашивает. Все решается без моего участия и согласия.
- Ирочка, любовь моя, у меня сегодня такой день, такая радость! И все это ты хочешь в один миг омрачить? Сегодня мой день! Не забирай его. Пожалуйста. В противном случае, мне придется взять тебя на руки и отнести в машину.
- Между прочим, я пришла сюда совсем по другому вопросу.
- Извиняюсь. Я очень внимательно вас слушаю. Какой вопрос мы еще не решили?
- С учебой сына.
- Не волнуйся, родная. Наш с тобой сын обязательно будет учиться в самом лучшем Военно-морском училище, а служить там, куда пошлет его отец и Родина. Против такого решения, Ирина Васильевна, вы возражать не будите?
- Против такого, нет.
- Вот и славно! Приглашаю в машину. Из нее и позвонишь домой Прохору.