Конец зиме, но она упорно не желает сдаваться. Нынче масленица, а снега намело под самую крышу. Можно было взобраться на сарай и спрыгнуть вниз, превратившись в неуклюжего снеговика. И так раз сто, пока не надоест. Ребятня пропадала на улице с утра до вечера. И не беда, что одежда превращалась в латы средневекового рыцаря, а щеки «горели» от колючего мороза. Родители особо не переживали. Затеряться в трех соснах невозможно. Реки поблизости нет, и резвилась малышня на горке, - она хорошо просматривалась из окон домов маленького уютного села. Было еще одно интересное место. Что-то мистическое и загадочное царило в нем. Кроме Павлика любителей поблуждать в развалинах барских построек не было. О чрезмерном любопытстве подростка знали и взрослые и дети: не пропустит ни один укромный уголок, все потрогает на прочность, испробует на вкус. Вот и сегодня, скатившись, раз десять с горы, ему захотелось новых ощущений.
- А схожу-ка я на старый хутор. Вот где прикольно. Чувствуешь себя настоящим искателем кладов. Снег мягко поскрипывал под ногами. Поднимаясь вверх, даже согрелся. Старая полуразвалившаяся постройка виднелась в глубине сада. Труба на фоне стен без крыши зияла чернотой и манила неизвестностью. Здесь, наверное, была кухня. Паша заглянул вовнутрь, ничего не видно. Ау-у-у! Эхо промолчало, и смельчак отважился опуститься в узкое кирпичное отверстие, благо его щуплое тельце, в легком не по сезону пальтишке, без труда проскочило небольшое расстояние до печи, которая, к счастью, развалилась окончательно. Вот только запах был странным. С горки, пожалуй, приятней катиться. Не испытав ожидаемого адреналина Паша поспешил в обратный путь да и мать, небось, заждалась. Мальчик решил не обходить косогор, по серпантину, а сократить расстояние, вот только бы шею не свернуть, уж больно круто. Ну, да ладно, рискну: так быстрей и удовольствие должно быть неописуемое. Павел огляделся. Неподалеку валялась прочная доска, видимо от калитки. Ну чем не сани? Примостился поудобнее, оттолкнулся ногами и поехал. Скорость возрастала с каждой секундой, и дух захватывало. Шапка-ушанка развязалась, и ее концы напоминали настороженные уши лесного зверя.
А в это время на проселочной дороге показалась машина. За рулем важно восседал уже немолодой мужчина в великолепном настроении, довольно насвистывая модную мелодию. Еще бы, он возвращался от тещи с полным багажником гостинцев. Ярко светила луна и звезды хитро подмигивали счастливому обладателю новеньких «Жигулей».
Но что это? Боковым зрением водитель заметил неопознанный объект, со скоростью звука мчавшийся наперерез. Еще мгновение и столкновение неизбежно.
- А-а-а-, - вопль ужаса вырвался у Паши. Подпрыгнув на кочке, словно на трамплине, он, описав в воздухе дугу, улетел далеко в сугроб. Водитель от неожиданности потерял управление машиной. Его взору открылось удивительное зрелище: черное, как смоль существо с рогами и копытами пролетело на метле над самым капотом машины и скрылось в ночи. Авто прокатилось еще несколько метров, съехало на обочину и заглохло. Какое-то время мужчина находился в оцепенении, затем, очнувшись, выскочил из машины и помчался обратно в село да не по дороге, а напрямик. По пояс, увязая в сугробах и не переставая креститься, как безумный кричал: «черт, черт», помогите, спасите. Он колотил в окна домов, переполошив всех собак в округе. Перепуганный не на шутку человек продолжал бежать без оглядки с воплями и проклятьями.
А Пашка мягко приземлился, выплеснув адреналин весь без остатка, спокойно отряхнулся, крепко завязал тесемки шапки, отыскал валенки и, скорехонько обувшись, отправился домой. Подойдя к селу, мальчик заметил всеобщий переполох. Никем не замеченный, вошел в дом. Моложавая пышнотелая женщина накрывала праздничный стол. Не торопясь, вынимала шумовкой дымящиеся вареники и отправляла в миску, но обернувшись на шум, от неожиданности выронила драгоценное блюдо на пол и застыла словно изваяние.
На пороге, перепачканный с ног до головы в сажу, стоял младший сынишка. Он удивленно проводил взглядом летящие в воздухе вареники, их мягкое приземление и, как настоящий мужчина, простив маме ее маленькую оплошность, невозмутимо изрек:
«Ох и проголодался же я, ма-а-а. Мас-ле-ни-ца».
Инна Туманова