Глава 19.
…До туалета Караваев не дошел. Решил, что лучше вернуться в свое купе, чтобы еще раз не нарваться на глаза чернявенькой незнакомки.
Плюхнулся одетым на постель. Дверь не прикрыл, но вставать с постели уже не захотел — пусть будет открыта. И напрасно Караваев это сделал. Не успела промелькнуть проводница, как в проеме показалась черноглазая:
— Разрешите? — спросила она у опешившего Караваева.
Не дожидаясь ответа, вошла, чуть тронула дверь, которая, на удивление, тихо закрылась.
— Садитесь, — Караваев тут же поднялся, вступил в тапочки и сел. Ему ничего другого не оставалось, как предложить незнакомке присесть на противоположное место. Туда, на котором до этого спал Пищалкин.
Но она не села напротив Караваева, а упала рядом с ним:
— Смотрю я на вас, и мне кажется, что я где-то вас уже видела, — тут же проговорила она.
Караваев ничего не ответил незнакомке, только кивнул, хотя тут же поймал себя на том, что голос ее ему уже знаком. Лицо — нет, но голос...
— Меня зовут Светлана, а вас? — спросила незнакомка, улыбаясь.
— Федор, — вырвалось из горла Караваева. — Иванович, — добавил он спустя секунду.
— А отчество-то зачем? — удивленно спросила девушка. — Вы ведь не старик, да и я не...
Незнакомка, назвавшаяся Светланой вдруг застопорилась, и надолго замолчала. Она лишь пожирала Караваева своими глазами, словно перед ней был аппетитный кусок торта...
— Вы... Ты... С вами что-то случилось? — в голосе Караваева послышалось волнение. Он наклонился к девушке.
— Да ничего со мной не случилось, — произнесла она на удивление ровным голосом. — Просто я подумала о том, чтобы с вами... с тобой произошло, если бы я не успела сесть в этот поезд...
— А что со мной могло случиться? — заинтересованно спросил Караваев.
— А то, что через пару часов от тебя бы не осталось даже воспоминания в этом бренном мире. Размазало бы по рельсам да шпалам, и окровавленные куски твои перемешались бы с песком и гравием, с кусками тел всех пассажиров этого поезда. И всё, уважаемый Караваев... Всё...
— Даже так? — глаза у Караваева полезли ко лбу. — С каких таких причин?
— Вот с таких и причин, — черноглазая неожиданно улыбнулась.
— И все же, я хотел бы знать, откуда у вас такая осведомленность? Вы что, экстрасенс? Провидица? Или… моя Защитница? Ну, та, которая выступала на Всегалактическом суде там, в той халупке.
Светлана, уставившись в одну точку, молчала.
— Ну, речь на том суде шла о краже книг…
Светлана, ничего не ответив ему, поднялась с постели Караваева, пересела на диван напротив.
— Как я понимаю, вы... ты это сказала, лишь бы что-то сказать, ну, то есть, завязать разговор? — не унимался Караваев. — Ну, о том, что со мной что-то случится страшное…
— Может быть, — Светлана по-заговорщицки почти исподлобья взглянула на него и улыбнулась. И вновь Караваева обожгли ее глаза. — Но в то же время, пожалуйста поторапливайся, Федор Иванович... Собирай свои вещи побыстрее. Спрыгнем с поезда, у нас будет время поговорить. Много времени...
— Допустим. А что тогда случится с пассажирами этого скорого? Неужто все они через час или два... «отдадут концы»? Что, крушение этого поезда неизбежно? Если так, то я бы предупредил всех, остановил поезд и...
— Вот когда мы «улетучимся» из вагона, с этим поездом ничего не случится. Просто на том полустанке аварии не будет...
— Не понял...
— И не нужно. Если уж на то пошло, охотятся за тобой, Караваев. Ведь это не они, а ты нашел филиал Межгалактического хранилища интеллектуальных ценностей.
Караваев чуть успокоился за пассажиров скорого поезда, но буквально же сразу его ударило в голову:
— Так, это уже поближе, и чуть понятнее. Но, кто за мной охотится? Я думал, что все, что происходило в избушке — то был сон или какие-то мои нервные извилины «поехали не в ту сторону. Ну, то есть, я просто чуть-чуть свихнулся, что ли.
— Да какой сон, Федор Иванович. И не «свихнулся» ты. — Девушка возмущенно взглянула не Караваева. — Никакой это не сон, и все это происходило с вами... с тобой на самом деле. Я удивляюсь другому, как ты смог преодолеть межвременной барьер? Да, тот мир отстоит от твоего всего в доле секунды, но ведь ты ее непостижимым способом преодолел. Мне осталось все это непонятным. Но, будем короче. Одевайся. Нам пора, как говорят у вас, «делать ноги». Учти, время неумолимо приближает тебя, меня и всесь этот состав к неминуемой катастрофе... Одевайся... Если стесняешься меня, я выйду... — Девушка встала и прошла к двери.
— На это время последний вопрос, — почти попросил Караваев.
— Ну, если последний, — девушка остановившись у двери, повернулась к Караваеву.
Караваев, наконец-то встал.
— Кто тогда ты? Киллер, моя Защитница из того суда или Наблюдатель?
— Ничего себе вопрос. Если уж на то пошло, то отвечу на него тогда, когда мы спрыгнем с поезда и будем спасены. Мы, и пассажиры... Нам не нужно столько жертв. Вернее, ты не стоишь того, Караваев, чтобы из-за тебя пострадало столько ни в чем не повинных людей.
— Вот те и на, пойми вас!
— Одевайся. Время работает против тебя, против всех пассажиров этого поезда... Нам при любых обстоятельствах, самых предрасположенных к лучшему, не справиться с таким наплывом пострадавших. Мы тогда не сможем искривить время настолько, чтобы всех спасти...
— Вот те и на, пойми вас! — снова проговорил Караваев, не понимая, откуда у него созрело это выражение.
— Значит так, Федор Иванович, собирай свои вещички, и мотаем с этого поезда.
— Куда? — удивленно поднял на незнакомую Светлану Караваев, снова присаживаясь.
— Хоть за кудыкину гору, но побыстрее.
— Чего спешить. Быстрее, чем через три часа никуда из этого поезда мы не выйдем, потому, что ближайшая станция через три часа.
— Допустим, не через три часа, а через пять. Поезд долго трижды стоял на полустанках. Но дело не в этом. А экстренные тормоза зачем? Ты что, Федор Иванович, решил погибнуть в этом составе, сгореть заживо?
— Не понял. Неужели все так серьезно?
— Серьезнее не бывает.
— Откуда знаешь?
— Бабка столетняя нагадала, — резко ответила Светлана и, вдруг вернувшись от дверей купе, резко, сдернула Караваева с вагонного дивана. — Собирайся побыстрее.
— Так нам и остановят...— засомневался Караваев, удивившись необыкновенной силище Светланы. — Может всех предупредить, что будет катастрофа, и не стоит ехать в поезде?
— Никого ты не предупредишь, — Светлана так взглянула на Караваева, что ему показалось, что у него замерзают мозги.
Он быстро надел ботинки, завязал шнурки, побросал в сумку свой нехитрый скарб, поднялся с сидения, набросил не плечи куртку.
— Кажись, я готов.
— Ну и хорошо, пойдем, только застегни куртку, не то потеряешь, — тихо, но властно проговорила Светлана, вышла из купе, подошла к стоп-крану и сорвала его.
Что-то зашипело за окном вагона, и поезд стал довольно резко тормозить. Из своего закутка бодро выскочила взбудораженная проводница, натягивая на фирменную кофту голубой пиджак.
— Вы чего там вытворяете? Что, горим? Колесо отвалилось? Кто-то под колеса попал?
— Ничего не отвалилось, и не горит. Никто под колеса тоже не попал. Открывай дверь, — волевым голосом сказала Светлана.
— Еще чего! — возмутилась проводница. — За самовольный срыв стоп-крана вы будете отвечать.
— Я тебе сказала, бери ключ, и открывай дверь вагона, — Светлана уже пристально смотрела на проводницу, что у той даже челюсть начала отвисать. Женщина так и застыла на месте, неполностью надев свой фирменный пиджак. Затем она послушно достала из кармана пиджака ключ и проскочила в тамбур.
Поезд еще тормозил, хотя скорость была уже незначительной. Дверь вагона распахнулась, в лицо пахнуло свежестью.
— Прыгай за мной, — приказала Светлана Караваеву. — Только отклоняйся назад и прыгай по ходу поезда. Понял?
Караваев кивнул.
Первой, соступив на нижнюю ступеньку, резко оттолкнувшись от нее, прыгнула вперед, на насыпь Светлана. Как и советовала Караваеву, отклонив спину назад. За девушкой, стараясь повторить все ее движения, спрыгнул и Караваев.
Поскольку он прыгал правильно и движение поезда уже было не под семьдесят или сто километров, он даже не упал, а только пробежался широкими шагами по нахально оплывающей под его ногами гравийной насыпи.
Остановился в двух шагах от Светланы.
— Так, теперь отбегай от состава и ныряй в подлесок. Короче, беги за мной, — приказала Светлана.
И Караваев, словно привязанный, побежал за девушкой.
Как только они оказались у подлеска, ему показалось, что, ступи он еще хоть один шаг, окажется в ином мире... Поэтому резко остановился.
— Ты чего? — буквально через несколько секунд спросила Светлана, вернувшись к Караваеву. — Опоздаем. Флайринг нас специально ждать не будет. Знаешь, сколько энергии ему необходимо для подобного вояжа? Городу-миллионнику на неделю хватит с избытком. Все просчитано наперед. Назад пути у тебя нет! Гони за мной! Нам необходимо выйти на параллельную железную дорогу через шестнадцать минут. А для этого придется хорошенько попотеть. Она, хочу тебе доложить, далече... Хватит нюни распускать!
— А что будет со скорым поездом, в котором ехали мы? Он через два часа пойдет под откос или чего еще? — спросил у Светланы Караваев, даже не подумав сдвинуться с места.
— Сколько тебе объяснять? Да ничего с ним не будет. Поедет дальше. График нагонит и вовремя прибудет в столицу. Вот, если бы ты был в нем, то он бы уже никуда не доехал...
— И все это из-за меня, — съязвил Караваев.
— Из-за тебя, милый Федор Иванович, из-за тебя. И виной всему этому все та же крохотная доля секунды, которая может повлиять на будущее через прошлое в негативном плане.
— Ладно, кажись я начинаю прозревать, Света. Но только кажись… Мне интересно другое. В каком я мире сейчас нахожусь? В первом, или втором?
— В первом, твоем мире, — коротко ответила Светлана.
— Понятно, что ничего непонятно, — прокашлялся Караваев. Знаю, что мой, первый мир отстоит от второго всего в какой-то доле секунды, и ее, твоими словами «непостижимым способом преодолел».
— Да? — Теперь уже удивилась Светлана. — В это меня не посвятили.
— Ну.
— Значит так, Федор Иванович, мы быстро идем к месту приземления нашего флайринга, а после преодоления барьера обо всем разберемся. Времени у нас в обрез!
— О чем «обо всём»? — спросил Караваев у Светланы. — Ты согласна, что меня все время преследуют какие-то непонятки?
.
Девушка не ответила ему. Даже не кивнула головой. Светлана просто повернулась и пошла через подлесок. Прямиком, даже не обходя невысокие кусты, а легко перепрыгивая их.
«Да она как бульдозер, — думал Караваев. — Прет, не остановишь...»
Он тоже пошел за девушкой. Ветки подлеска были гибки, но и цепки. Пару раз так рванули куртку, что Караваев подумал, если он будет так же напролом идти, как и Светлана, то метров через тридцать-сорок останется не только без куртки, но и без пиджака, рубашки, штанов и прочего одеяния. Возможно, даже без кожи... Прыгать так высоко, как Светлана он не умел, поэтому ему приходилось порой оббегать его густые заросли.
Пробираться по подлеску была намного труднее, чем дефилировать по шпалам. Караваев уже проклял все на свете. А затем снова были шпалы...
— Ну, хорошо, я послушался вас, Светлана, соскочил с поезда. А зачем? – спросил Караваев у чернявочки, пытаясь шагать по шпалам, но они были проложены слишком часто и ему, привыкшему к широкой походке, приходилось почти что семенить, чтобы не попасть на крупную, раздающуюся под подошвами ботинок во все стороны щебенку.
Светлана ничего не ответила, продолжая шагать рядом, а Караваеву подумалось о том, что вот так люди и пропадают… «Их ищет полиция, родственники, но… Пропал человек, и… Может она из какой-то организации, подцепила очередного раба для своего крутого шефа и сейчас, или через определенное время подкатит «крутая», или не очень «тачка», и заберут меня. В машине мило поулыбаются, может, анекдоты потравят, завезут в какую-то глухомань, паспорт отберут, скажут, что так и надо, и заставят за похлебку лес валить либо скотником пахать. И стану я никто. Может даже на цепь поначалу посадят, чтобы не возникал… Хотя, зачем здесь на цепь-то садить? В этих местах далеко не убежишь… Найдут. А, может, и искать не будут – сам к ним вернусь, как есть припечет… Понятно, они разбираться не будут. В таком случае разговор короткий. Пристрелят как шелудивую собаку. Или завезут подальше и бросят в тайге одного без ничего. Оттуда мне, городскому человеку не выбраться. Даже таежники, порой, находят в тайге себе покой. Ладно, что это я о грустном таком… Ну, попался, так нечего на себя пенять, коли мозгов к стольким годам не набрался… А чернявочка красивая…»
— Да никто тебя, Федор Иванович рабом не собирается делать, — словно прочитала мысли Караваева чернявочка Светлана… — Брось об этом даже думать… Ты нужен нам для другого…
— Ну, вот, для другого… А, для чего, вам трудно сказать? – спросил Караваев.
— Мы уже давно перешли на «ты», Федор Иванович, — сделала ему замечание чернявочка.
— Хорошо, договорились. Я послушался тебя, спрыгнув с поезда. И что ждет нас в непонятном месте, где между полустанками, наверное, не меньше полусотни, а то и больше километров? Так и будем топать по шпалам? Ты можешь сказать? Думаю, что до первого полустанка мы таки к вечеру, или к завтрашнему утру дотопаем, если здесь ноги не поломаем, да зверье какое-то нас не сожрет. Хотя, — Караваев взглянул на ноги девушки. — Хотя твои туфельки, Света, на таких шпильках быстрее развалятся, чем мы дойдем, свои красивенькие ножки в кровь разобьешь…
— Не переживай за мои туфли и ножки… Не развалятся… Они сделаны не из вашего материала, самовосстанавливаются…
— Из какого материала, если не секрет, и как это они самовосстанавливаются?
— Пока не будем об этом. Тебе, Федор Иванович, все интересующее тебя, расскажут у нас.
— У «нас» это где?
— Опять же, время придет, тебе все расскажут. Это не моя компетенция… А за меня и мои ноги переживать не стоит.
— Допустим, и что нас ждет теплое море и чистейший песок пряжей? Сомневаюсь. Насколько я знаю географию, море отсюда далече…
— Согласна, наслаждаться морским воздухом нам не светит, но…
— И что же нам светит? — Караваев резко остановился. — Какая-то непонятная фиготень?
— Да нет, я уже вызвала флайринг. Он прибудет через семнадцать минут.
— Что такое флайринг? – он взглянул на Светлану.
— Что-то вроде вашего беззвучного вертолета.
— Какая-то новая, засекреченная техника? – поинтересовался Караваев, поскольку никогда не слышал о подобной.
— Довольно старая. Хотя, если судить по твоему времени, она появится у вас лет через двести. Но флайринг пробивает межпараллели.
— Какие межпараллели? – вновь удивленно спросил Караваев.
— Долго объяснять, — отмахнулась чернявочка. — Ты меня, говоря вашими словами, уже достал, — произнесла она дальше и так взглянула на Караваева, что ему стало не по себе.
И тут Караваев снова ощутил себя в тисках этой волевой женщины. Ему казалось, что Светлана может вить из него веревки, «гладить» все его тело раскаленным утюгом, может даже утопить в ванной, и он не будет сопротивляться. Вернее, не сможет. Опять же, казалось, что она может всё. Для этого у нее была стальная воля. Караваев чувствовал, что относительно нее он был только что родившимся слепым и почти немощным ягненком или кроликом… Хотя что-то внутри него все же еще норовило сопротивляться, но Караваев ощущал, что с каждым разом его сопротивление было все меньше и меньше. Он был словно полностью ею загипнотизирован. Или, может, это и было нечто сродни гипнозу… Караваев уже знал, что она без проблем читает его мысли, поэтому попытался поставить «блок». Он не знал, получилось ли что-то из этого, но ему показалось, что чуть-чуть попустило.
— Ты же сказала, что у нас еще семнадцать минут в запасе. Вот за это время и объясни.
— Опять же, долго объяснять. Позже все поймешь, а сейчас, Федор, поторапливайся.
Караваев не стал больше Светлану ни о чем спрашивать. Зачем? Придет время, и он действительно обо всем узнает. Уж если согласился на ее авантюру, терпи, Федюня! Да, нет, он даже не соглашался. Его, хотел Караваев, или нет, она заставила это сделать, заставила играть под свою дудку… Легко, без всяких усилий…
Шли по шпалам долго. Это же надо, выбрала дороженьку. Если все же поверить ее словам, она, как понял Караваев, из будущего, и такой конфуз. Неужто не могли подать транспорт если не прямо к поезду, то сразу за полустанком и посадили бы свой флайер, или как он там у них называется… Но ничего нет, знать, топай, Федор Иванович, по шпалам. Знать, такая Судьба тебе уготована…
Шли по широкой колее долго. Наверное, часа полтора — он на часы не смотрел. Потом вдруг слева между подлеском, который несколько подступал почти к самой колее и пророс даже через крупный гравий, промелькнула светлая полоска.
— Дорога, — радостно пробормотал Караваев.
«Попутчица» Караваева была молчалива, как никогда.
Полянка неожиданно вынырнула среди чащобы леса. Солнечная, аккуратненькая. Словно за ней все время кто-то тщательно ухаживал. То ли лесник, то ли садовник, специально приставленный сюда.
— Сюда и прибудет ваш транспорт? – спросил Караваев у попутчицы, удивленно взглянув на нее.
Она посмотрела на свои часы, или что-то наподобие их и, продолжая идти дальше, мимо полянки, пробормотала:
— Нет, не сюда.
— Ну, вы даете, — снова пробормотал Караваев. — Мы уже не твои семнадцать минут идем, а раз в десять больше. И где же твой флайринг, или как там его называть? А не пора ли передохнуть?
— Не пора, — коротко сказала, как отмахнулась Светлана…