ДОРОЖНО-ВЕСЕННИЙ БЛЮЗ
С Вовкой Провориным, человеком интеллигентного вида, заядлым охотником и автолюбителем нас связала работа в капитальном ремонте скважин. Вовка ездил на своей старенькой, раздрыганной "Ниве", а я в то время был "безлошадным". И вот в один из зимних декабрьских дней, встретившись на работе - озадачил Вовка меня, а точнее огорошил необычным предложением:
- Слушай, - говорит он, - у меня дед, сосед по площадке, продаёт своего "Москвича" и... недорого! – подытожил Вовка.
- "Москвич"! - гмыкнул я задумчиво и стал себе представлять эту машину. Вовка мне еще что-то говорил, но я по сути дела его уже не слышал. Мысленно я уже сидел в "Москвиче", я ехал на нем! я переключал скорости! "Москвич", которого я еще и в глаза не видел, захватал меня всецело.
На следующий день, после отработанных суток, я пошел к Вовке, где возле его пятиэтажки стоял "Москвич - 2141". Осмотрев его со стороны, он мне определенно понравился. Вовка к моему приходу взял у Алексеича - деда ключи, подогрел его, откопал снег и мы, проникнув в салон, завели машину.
Мотор работал мягко и ритмично; мне это понравилось. В технике надо оказать я - абсолютный ноль, как и Вовка, хотя он немного и начал разбираться, постоянно ремонтируя то одно, то другое в своей старенькой "Ниве".
- Сколько за него просит?
- Говорит десять, - ответил Вовка.
- А что за дед? Кто он?
- Да так, старикашка дряхлый, - хохоча, описывал мне деда Вовка. - ...Такой дед... нормальный… шутник, выпить любит.
Заглушив машину, мы пошли к деду в бывшую Вовкину квартиру, которой он обменялся со стариком, и добавил, опять же в пользу «хорошести» деда, что тот отсрочил ему сумму денег, на неопределенное время, которую Вовка должен доплатить Алексеичу-деду за квартиру.
Дед, которого я увидел, зайдя с Вовкой в квартиру, не показался мне дряхлым, добродушным и шутником, каким я себе его представил с Вовкиных слов. Он только что вышел из ванны и причесывал свою густую, черную с проседью шевелюру. Глядя на него, я подумал: "Такой «дед» любого обломает". Говорил дед броско и коротко, точно из пулемета строчил короткими очередями. Красное, распаренное переносье как-то особенно выделялось на его лице. И как мне показалось, его нацеленный на нас острый колючий взгляд больших и круглых глаз, шнырял по нам с Вовкой властно и вызывающе. Услыхав разговор о машине, вышла и хозяйка дома. Вовка все так же, смешком, представлял меня и вел речь о покупке. Дед /я это понял потом/ замялся, заартачился. "Да я пообещал ее продать и тому, и этому, и пятому-десятому". В конце концов, он закончил свое словопрение так:
- Ну, ладно! Раз ты, Володя, просишь - продадим!
- За сколько? - спросил я.
- Десять! - отрезал дед.
Я естественно не стал торговаться, после чего условились, что как поспадут морозы, будем оформлять куплю-продажу.
2
На работе.
Другой Вовка - Подузов наставлял меня:
- Ты, Вячеслав, не торопись. Надо её посмотреть, проверить, замерять компрессию, давление масла. То, что она с виду ничего это еще ни о чем не говорит. Зараза, - досадовал Вовка, потупив взгляд, вспоминая чего-то. - Кому компрессометр отдал - не помню.
С этим Вовкой мне так и не пришлось посмотреть машину изнутри. Я полностью положился на Провору. Уж он-то врать не будет. Все-таки и работаем вместе, и охотники оба, да и вообще Провор, как человек мне нравится. Не злостный, словоохотливый, даже добродушный. Но... бывший коммунист! На все наши случайно заведенные беседы о Боге - впадал в крайнюю амбициозность и противоречие. Атеизм в Вовку засел накрепко. Несмотря на то, что Вовке бежало к полтиннику, мысли о Боге и второй жизни человека его не задевали.
- Да зачем мне нужен этот Господин?! - взмолялся с пеной в уголках рта его тонких губ Вовка.
- Не "господин", а Господь, - поправлял кто-нибудь из нашей вахты.
- Я сам себе господин, сам себе на этой земле хозяин, что хочу то и делаю.
Вовку нам было не переубедить. Его убеждения о жизни были строго индивидуальными и, по всей вероятности, давно обдуманными и сформированными. Что ж, это его жизненный принцип. И никто его за это не осуждает, ибо: "Не суди - да не судим будешь".
Покупкой машины я загорелся, как мальчишка. Машина не выходила у меня из головы. А уж если я на что-то настраивался, чего-то хотел купить или куда-то сходить - мне трудно и почти невозможно было самого себя отвратить от той или иной идеи.
- Вот смотри. Салон хороший, стекла не потресканы. Облицовка нормальная. Нигде не помято. В аварии он не был, - нахваливал мне Вовка "Москвича".
Мне действительно и снаружи, и в салоне все понравилось, но под капотом, сам двигатель, проводка - не внушали доверия. Проводка вся перекручена, вся в изоленте.
«Зачем надо было в проводку-то лезть? Зачем он её всю перегребал? С какой надобностью?» - думалось мне. Двигатель был грязен и тоже портил мне настроение.
- Сколько пробег? - спросил я в этот раз Вовку.
- А это мы сейчас посмотрим. Сорок пять, - после некоторой паузы отчеканил Вовка. - Для машины это мизер - согласен?
- Согласен, - подтвердил я неохотно Вовкин довод, но все же поинтересовался, - слушай, а счетчик не скручен случайно?
- Да, ну, что ты, - это исключено... Нет, нет... Я деда достаточно хорошо знаю, хоть мы с ним не так давно и знакомы. Нет – гарантирую.
3
- Ладненько, - успокаивал я себя, - дай-то бог, чтобы это действительно было так. – Подремонтирую, подшаманю... побегает ещё! А там видно будет.
Но! сношенная напрочь резина, ржавые диски и многие другие невидимые моему непрофессиональному глазу мелочи, говорили о том, что эта машина пробежала далеко не сорок пять тысяч.
Началось переоформление автомобиля. Я отдал Алексеичу - деду первую половину денег; он разрешил отогнать "Москвича" ко мне домой. Я разгрёб возле огорода снег и отогнал автомобиль на место.
Сосед мой, Олег Мухтулин, подвозил меня как-то с промзоны домой. С ним сидели знакомые мне мужики. Олег видел мою покупку и его друзья-сантехники тоже, так как я загонял к ним "Москвич", чтоб прокачать тормоза. Разговорились о моей машине. За сколь купил, да у кого.
- Девяносто первого года, говоришь, она выпуска-то?
- Да, - ободренно подтвердил я.
- Староватая, староватая, - посетовал спрашивающий. - Ну, да ведь и взял-то его недорого, не обидно.
- А чего! Машина класс! - еще побегает, - принялся защищать я себя и свою покупку. - Пробег-то все ничего – 45!
После этих слов мужики почему-то все дружно хохотнули, а Дамир спросил, повернувшись ко мне:
- А ты не спросил у него: по какому, мол, кругу-то 45?! По второму или по третьему?
Мой оптимизм /машинный/ мгновенно улетучился: был и нет…
- Не расстраивайся! Подшаманишь - будешь ездить. Там у тебя какой-то клапан стучит... а может и не клапан, а что-то другое. Но все равно вскрой клапанную крышку, отрегулируй клапана; не сам, конечно, а кого-нибудь попроси. Или заезжай к нам – сделаем!
Встретившись с Проворой, я прицепился к нему:
- Володь, ты переспроси Алексеича, сколько пробег? Мне мужики подсказывают, что не 45.
- Да не слушай ты никого. Алексеич человек порядочный - врать не будет. Я ему верю, как себе.
Но... спроси, не спроси, а машину я себе приобрёл. Хоть заспрашивайся, а она уже твоя! Просто я хотел уже тогда получить моральное удовлетворение от того, что автомобиль исправный, на ходу; это тебе их какой-нибудь хлам, который пока весь не переберешь - не поедешь; тут сел и поехал!
4
Возня.
Мысленно мой автомобиль занял меня всецело. Я практически постоянно думал о том, как сделать, отремонтировать ту или другую мелочь. Я купил домкрат и в более-менее теплые дни надевал ватники и залезал под машину. Поменял резинки на глушителе, подтянул болтик на рычаге переключения передач, а также подтянул крышку шаровой опоры рычага скоростей, отчего он перестал болтаться. Ну и ещё кое-какие мелочи, которые оказались мне посильными для их починки.
Тормоза оказались слабоваты. Я через знакомых автолюбителей начал допытываться: в чем проблема? Советовали кто что.
"Э-эх, брат, тебе вакуумник надо менять, у меня такая ерунда была. Зимой тормозуха, хочешь ты или не хочешь, начинает подтекать; она попадает в вакуумник и разъедает в нём мембрану. Так что меняй и не ломай себе голову".
"Да смени ты резинки в главном тормозном и вся беда..." - советовал мне другой.
Во всех советчиках я заметил одну редкостную черту: твёрдость! Ни за что не засомневается в своём сказанном; хотя сам дуб дубом во всём.
С тормозами я разбирался очень долго, зато теперь знаю где, что и как. Проблему же тормозов решил просто: пошёл на базар, купил главный тормозной и тормоза после прокачки сразу же нашлись.
Наконец свершилась купля-продажа. Этим вместо Алексеича-деда занималась его бабуля, так как документы были оформлены на неё. Сумму купли-продажи они согласились разделить пополам. Расставаясь, с оформленными документами, с бабкой я еще раз спросил ее:
- Скажите, правда, что пробег машины 45 тысяч км? Мне все твердят, что это не так.
- Славонька, клянусь Богом - это истинно так. Мы ведь на ней почти что не ездили. Раз на "землю" скатались, да так, но городу сколь поездили – вот и всё.
Мне вдруг стало неудобно, как мужчине, что я спросил пожилую женщину об этом. Но буквально по нескольким встречам с ними я понял, что она в доме не хозяйка, а хозяин. Да и бабкой ее можно было назвать с натугой.
- Вы уж извините, что я вас об этом спрашиваю…
- Ничего, ничего.
- До свидания. Магарыч за мной, я ещё к вам зайду.
- Не надо, не надо ничего - успокойтесь, - отмахивалась бабка.
5
Стоял март месяц. Днем становилось относительно тепло.
Прошёл год с момента получения мною водительских прав. Я пока не осмеливался ездить по городу и лишь пару раз выезжал за его пределы, но недалеко. За баранкой я старался держаться уверенно.
Моим вторым наставником после инструктора школы автолюбителей "Тавр" г. Ноябрьска, стал мой друг Мишка Шкут. С ним мы решили ехать на автомобилях в отпуск. Мишка водил машину хорошо. Он бывший профессионал, но на своей "семёрке" ездит относительно недавно.
"Ну, ты так, более-менее ездишь, если учесть то, что за баранкой по сути дела совсем не сидел", - скромно нахваливал меня Михаил, когда мы выехали за город опробовать автомобиль на скорость, а я испытать свой «професионализм».
Март заканчивался, приближался апрель. Вначале апреля мы планировали тронуться в путь. Я ехал в свою нижегородчину, а Мишка на брянщину. Поначалу Мишка хотел заехать ко мне на родину, но в последний момент передумал, /отговорила жена/. Но и то, что мы почти полдороги будем ехать вместе, меня абсолютно успокаивало. Я знал, что с Мишкой не пропадёшь. К апрелю я успел «наделать делов», а именно: замял правую переднюю дверь, когда заезжал задом в огород; и сломал пакетничек - переключатель печки. Так что печка у меня не работала; даже не было естественного обдува - все было наглухо перекрыто, а рычажки, открывающие заслонки, сломаны. Перед самым отъездом «на землю» покрошил об сугроб еще и задний бампер, когда разворачивался.
«Не беда, что не работает печка, - мысленно успокаивал я себя, - доеду не в тепле, не замерзну, лишь бы машина не подвела; боже упаси сломаться в дороге - мне кранты».
Как-то о том, что я еду на своем "Москвиче" на "землю" я заикнулся при Вовке на работе. Вовка не поверил своим ушам.
- Ты шутишь, или правда, что поедешь?
- А чего шутить! Конечно, поеду! Я для чего машину купил, чтоб стояла что ли?
- Да ну-у, брось ты, - вяло и, как мне показалось, даже сконфуженно проговорил Вовка. - Ты еще и ездить-то толком не научился... можно сказать, совсем не ездил.
- Ничего, лишь бы "ройло" не подвело, как-нибудь доеду.
- Да не ездил бы в этом году, пообвыкся, приноровился, на следующий год и рванул бы.
- Нет, я назад не поворачиваю, - отрезал я Вовке, который опустил глава, затянулся и задумался.
- Да, кстати, Володь, будь добр, спроси деда еще раз про машину; нет ли каких где слабых мест? Я к нему раза два заезжал да все никак не могу его застать.
6
- Ладно, спрошу.
- Ты спроси, - не унимался я, - не лазил ли он в двигатель? Может, разбирал его, ремонтировал в нём что-то? Лады? Спросишь? Если что-то серьезное имеется, у меня есть время это устранить.
- Спрошу, спрошу, - скороговоркой ответил Вовка.
Я чувствовал, что надоел Вовке своими вопросами и тем, что просил его то об одном, то о другом. Но надо отдать должное: Вовка открыто никогда не раздражался и на мои просьбы реагировал положительно.
После нескольких дней Вовка привёз мне от Алексеича-деда ответ.
- Говорит, двигатель вообще не вскрывал, ничего в нем не делал. Разве что головку снимал, клапан прогорел, так менял его. Вот и все.
- Ну, лады. Дай бог, чтоб это было действительно так, - ответил я Вовке, а про себя подумал: "Люди пожилые, солидные, в таком возрасте уж, неужели врать станут? А ради чего? В этом возрасте люди тянутся к Богу, исправляются, переосмысливают себя; ведь сказала же бабка: «клянусь Богом…»
Отъезд.
Перед самым отъездом я "поддал" и этим сорвал отправление, назначенное на 11 апреля. Мишка ругался и кричал, что если я не исправлюсь, то он уедет без меня. Отъезд переложили на 12-е.
А одиннадцатого я, будучи слабым и невоздержанным на похмелье, напился пива да и покрепче маленько хватанул; но до перехлёста дело не дошло; ведь ехать все-таки!
12 апреля
Утром я проснулся более-менее, но все-таки с засевшим во мне похмельным синдромом. Машина была "упакована" и набита тряпьем и разным домашним скарбом, который мы решили отвезти в деревню. "Москвич" мой на удивленье заводился хорошо. Алексеич-дед снабдил его почти новым аккумулятором. Начинало потихоньку светать. Ближнего света нет. Ничего! Теперь рано светает и поздно темнеет. И как говорит Мишка: "днем надо ехать - ночью спать". Вполне логично. Мне это очень даже нравится.
Снегопадов в нашем районе давно не было. Асфальт был совершенно чистый, а обочины хорошо укатанные. Мороз градусов 15. Я оделся тепло, так как печка, как я уже сказал выше - не работала.
7
Ну, вот и пора! Машина прогрета, надо ехать. Меня охватил мандраж. Мне стало почему-то вдруг страшно, одиноко и беспокойно. Я сильно прижался к своей Глаше и невольно спросил: "Как думаешь, доеду я?" "Доедешь," – выговорила сквозь слезы жена, мы встали, расцеловались и я вышел на улицу.
К Мишкиному дому я подъехал ровно в пять, как условились. В его окнах горел свет. Я зашел. Он был почти готов к отъезду.
- Ну, как ты? - спросил он меня.
- Нормально... - слукавил я в ответ на Мишкин вопрос.
- Счас я одеваюсь и едем.
- Слушай, посмотри перчатки или вареги, пока ехал, руки замерзли, а свои забыл взять. Здесь Мишка откровенно рассмеялся, глядя на мое серьёзно-утеплённое одеяние, которое говорило о том, что на землю я собираюсь ехать вовсе не на машине, а на резвых северных оленях.
- Ладно, выходи, что-нибудь найдем.
Я вышел. Вскоре появился и он.
- Когда будем ехать, - напутствовал меня Мишка, - слишком близко ко мне не подъезжай. Держи дистанцию умеренную. Понял?
- Понял.
- Поехали?
Так потихоньку, в шестом часу мы выехали за город. За городом остановились по Мишкиной причине. Я заглушил своего "Москвича". Поехали дальше. Я заводить - глухо! Что случилось? В моей голове завертелись проклятья самому себе: "водитель долбаный", "позорник", "еще ездить не научился толком, а уже в большую дорогу суётся", " если вернусь обратно – мне позор..."
Вижу как Мишка, урвавший вперед, разворачивается и на всех парах мчится ко мне.
- Ну что, ездуля! - зло выговаривая, вылез он из "семерки". - Ты думаешь ехать или нет? Что случилось?
- Не знаю, - буркнул я, держа в руках ключ зажигания.
- Открывай капот.
Открыв капот и заглянув на то, что под ним находится, Мишка сразу нашел причину. Центральный провод зажиганья, попав на коллектор, прогорел и оголился.
- Изоляция на проводе обгорела. Давай изоленту. Есть? Нет?
- Нету, - оттяпал я,
- Ну, у меня, кажется, есть. Иди, посмотри в бардачке, - властно распоряжался Мишка.
Я принес изоленту. Мишка быстро перемотнул провод. Я повернул ключ зажиганья, и автомобиль завелся, как говорят, с пол-оборота. У меня немного отлегло. Но беспокойство совсем не прошло, так как через 40 км Ноябрьский пост ГАИ. Мысли вращались теперь о понятной всем водителям причине, кто бывает накануне «под шафе»: как проскочить?
8
Эх, извечный ты наш русский "авось". Родной ты наш? Забубенный и неотлучный. Выручай! А? А то ведь пропаду.
Но вот миновали и его, остановились. Мишка начал мне выговаривать:
- Какого хрена не едешь? Что я и буду теперь сопли с тобой морозить? Давай вали? Понял?
- Да и так под 90 едем, куда больше-то? - возражал я.
- Давай сотню... больше... держись за мной... меня, - кричал Мишка. – И куда ты лезешь на обочину? Держись ближе к середине дороги. Понял?
- Да понять-то понял, вот куда так быстро шпарить-то. Я еще побаиваюсь. Давай пока чуть потише поедем. Как пообвыкнусь - прибавим.
- Дорога хорошая! Садись и... валим!
Да, дорога хорошая, но местами с наледью, да и за кромкой асфальта обочины рыхловатые и я к тому времени успел ее раза два опасно цапануть. Но мой москвичонок удачно выносил меня из зацепов на асфальт.
Миновали родное Холмогорское месторождение. Промелькнули последние придорожные "кусты" 4-й ДНС и дальше пошла сплошняком тайга. Дорога здесь узкая, в три плиты и без асфальта. Я пытался сильно не удаляться от друга, но если он шел сотню или больше, я отставал.
За Когалымским перекрестком, в одном из мест, дорога круто, под 90° уходит влево и, почитай, пошла прямиком на Тюмень. Пытаясь догнать Мишку, который то и дело грозил мне из машины кулаком, я поздно стал на этом повороте притормаживать; поворачиваю и чувствую, что не вписываюсь в поворот; машину, будто какой-то неведомой силой тащит вправо, на высокий снежный отвал. И также чувствую, что если поверну баранкой покруче - перевернусь или меня понесет по дороге, как корабль по морю, потерявший ход и управление. Всей половиной правой стороны машины прошарашиваю по снежному, почерневшему отвалу. Брызги и снежная серая пыль разлетаются в разные стороны. Наконец я затормаживаю, останавливаюсь и вылезаю. Душонка моя сжалась в комок. Неужели что-то помял или разбил? Но… слава тебе Господи! - все цело и невредимо.
Мишка принялся ругать меня, на чем свет стоит:
- Ты что? а? Не видел поворот? да? Ты куда смотришь? Хрен ты эдакий, ездуля ты чертова! Ты же видишь, что я притормаживаю и поворачиваю, а? Загорелись у меня «стопы» и ты тормози потихоньку? Куда ты лупишь, зенки выпуча, а? Вот, хорошо, что тут столбиков нет или блоков бетонных не положено, а? А так бы приехал уже…
Мишка, глядя на меня, на мой сконфуженный и, видимо, совсем потерянный вид, вдруг улыбнулся и произнес:
- Ну-у-у, ты даешь! Ладно, ничего, ничего... нормально! Уже получше едешь. К обочине сильно не жмись, едь по своей полосе. Валим!
Так выражался Мишка, когда надо было трогаться. Так мы повалили, наматывая тяжелые, трудные километры дальнего северного пути.
9
Тем не менее, я действительно немного обвыкся, похмелье вылетело, как жар печной, сквозь незакрытую заслонку, печного дымохода.
Миновали Обскую переправу. Пошел прямой путь до Тобольска. Теперь я волновался о том, как я въеду в большой город и миную его.
- Не бойся, - наставлял меня Михаил, - нам немного по нему ехать; пару светофоров и все. Тюмень также захватим краем только, а там, на объездную выйдем. Конечно, если бы я ехал один, то поехал бы через город, так ближе, - заключил Михаил.
Ближе к Тобольску погода стала курвиться. По дороге заползали белые, снежные змейки. Дело к вечеру. Вокруг все посерело, закувыркалось, задвигалось. Метель усиливалась с каждой четвертью часа. И чем ближе мы подъезжали к городу, тем свирепей и круговертней становилась она. Мелкий снег вихрями, словно белыми рваными простынями, заполонил воздух, и они неимоверно всклачиваясь и трепыхаясь под силой ветра, летели вдаль с неимоверной быстротой, все более и более сужая видимость и омрачая пространство. Словно из белого колдовского мрака выплывали огромные фуры. Движение становилось интенсивнее. Дорога на глазах делалась, как каток. «Обувка» на моем "Москвичишке" полулысая да «побитая». Но я об этом пока не думал. У меня на глазах кочерёжилась другая проблема. Снег стал налипать на лобовое стекло и замерзать, заволакивая его полностью. Наледь наступала сверху стекла. Я ехал медленно. Мишка ушел вперед. Я пригнул голову, как можно ниже, втянул её до боли в плечи и зырил на дорогу сквозь кусочек незамерзшего низа стекла. На обочине вижу "семерку". Это Михаил. Прижимаюсь сзади его машины к обочине и становлюсь. Выхожу. Выходит и он.
- Что случилось?
- Не могу ехать. Стекло все залепило.
- Давай как-нибудь! Давай! До поста ГАИ осталось совсем немного.
Я ногтями продрал стекло, запрыгнул шустро в автомобиль
и мы поехали. Но буквально метров через 300 мне снова пришлось останавливаться для его прочистки.
Снежное марево металось и рвалось саваном в клочья на сильном ветру. Снежная, мелкая, искристая пыль, словно дым, клубилась в свете фар, всполошенно и комканно.
Что твориться вокруг вяло схватывает моё подсознание. Сам же я весь напрягшийся и сжатый, ловлю в процарапанную в очередной раз «зерку» белую ленту дороги. Дорога и время сделались враз бесконечными. Кругом темень и непроглядная вьюжная кутерьма. Но вот, наконец, тускло замерцали огни какой-то постройки, а на семерке моего друга заморгал правый поворот. Неужели приехали?! Неужели мы сейчас остановимся на ночлег?
У дороги стоит вагон, за вагоном небольшой пустырь, на котором стоит несколько легковых автомобилей; дальше сложенные строительные плиты, какой-то непонятный хлам; площадка кончается и её высокой тёмной стеной обступает лес. Шквальный ветер неимоверно раскачивает деревья. Шум раскачивающихся ветвей отчётлив и своеобразен.
10
Только мы вышли из машин, как новый, неистовый порыв ветра и снега обрушился на нас и этот стонущий, качающийся лес.
- Зак…, - не успел договорить Михаил, как толстая, высокая сушина с неистовым, устрашающим треском и стоном рячкнулась о землю.
-... Мо-о-жет, давай уедем лучше отсюда, - проговори испуганно Михаил, нашаривая ручку дверцы машины и окаянно поглядывая на стену леса.
- Нет, нет, - завозражал я, - сухару свалило, да и только. Ветер, вишь, какой.
- Давай, бери жратву, закрывай своё «ройло» и ко мне.
Подъехала еще одна жёлтая «шоха», в которой сидели двое примерно нашего возраста ребят. Мы разговорились, познакомились. Ребята также ехали на "землю". Ночевать они решили здесь же. Что ж: веселей будет.
Изрядно проголодавшись и устав, ели хоть и холодное, но с аппетитом. Курочка вареная и обжаренная, колбаска копченная, хлебец ноябрьский, яблочко на десерт. Эх! где ещё так покушаешь, в охотку! - только в дороге! - Вот и все, - думалось мне, - наконец-то этот день кончился, хотя время было только шестой час.
Мишка ушел к тем ребятам раздавить после тяжёлого дня пузырец. Я, естественно, отказался напрочь. После этого трудного, незабываемого дня мне хотелось отдохнуть и обдумать пройденное. Само тело набирало силу, но на душе было тревожно от того, что впереди ещё больше двух тысяч километров. Их надо проехать. "Ничего,- успокаивал я себя, - лишь бы "ройло" не подвело - доеду".
Вскоре пришел мой друг.
- Ребята те из Муравленко. Завтра вместе поедем. Давай спать. Ну, Славка, - обратился он снова ко мне. - Я сегодня ехал и, наверное, больше не вперед, а назад смотрел, на тебя, как ты едешь. Думаю: резина у тебя неважная, сам ты... «неважный» /тут он усмехнулся/. Еду... переживаю за тебя.
И, правда: Мишка всю дорогу в зеркало наблюдал за мной, как я ехал. Я видел, как он показывает мне то кулак, то большой палец. Откинув насколько можно было кресла, улеглись спать.
13 апреля. Утро.
Утро выдалось ясное, морозное, с лёгким колючим ветерком. Метели как не бывало. Некоторые из ночующих уже отъехали. Муравленковцы тоже вышли из машины.
- Ну что, заводим и поехали, - сказал один из них.
- Заводим и поехали, - подтвердил Михаил.
Они завелись, но моё продрогшее «ройло» никак не хотело пускаться. Попутчики, глядя на мой бездыханный аппарат, попрощались и отъехали.
- Готовь трос, - выкрикнул Мишка.
11
Я полез в багажник, достал трос и, проходя возле открытой двери водителя, запрыгнул в машину: дай, думаю, еще разок проверну. Схватил, зар-раза! И… тут же заглох. Но я уже не сомневался в том, что он заведётся. Выжимаю сцепление, запускаю; двигатель заводится! Мотор меняет тон работы, но не глохнет. Все! – заработал. Проходит время, обороты начинают прибавляться; я задвигаю потихоньку заслонку и держу их в пределах 1500 об/мин.
Наконец, трогаемся и едем. Дорога - не дорога – ледянка. Едем километров по шестидесяти; где есть возможность - прибавляем! Я еду немного приободрённый тем, что один день пути позади, впереди ещё, как минимум, двое суток дороги. Вчера ещё также получил от Мишки рвань за эту злую, невесть откуда взявшуюся вьюгу.
-Из-за тебя, лешака, - ругался Мишка, - попали в такую круговерть; вот едь теперь по этой ледянке. Выехали бы на день раньше, как намечали, проскочили бы по чистенькой…
Но, как выяснилось позже, Мишка ошибался. Метель всё равно бы застала нас в пути. Не в Тобольске, так в Тюмени, не в Тюмени, так в Екатеринбурге. Непогодь прошла широким фронтом по всей территории Урала и Сибири.
Продолжение пути.
Первый штраф.
Перед Тюменью гаишники подсадили к Мишке пассажира, который рассказал ему о страшной аварии, случившейся прошлой ночью на трассе. Перевернулся УАЗик с ехавшими из какой-то деревни местными артистами, ехавшими давать концерт в соседний район. Пострадали люди. На такой скользкой дороге может случиться всякое…
Тюмень миновали без эксцессов. Погода обмякла и из ядрёной, солнечной и морозной превратилась в пасмурную, серую и снежную. Да, повалил снежок. Крупными, белыми хлопьями. Такой обычно выпадает осенью, он падал на почти слякотную, рыхлую дорогу. Впереди пост ГАИ. Михаил проскакивает, а меня тормозят. Проверяет документы, сверяет номера двигателя и кузова. Затем вдруг приглашает меня пройти на сам пост. Мы заходим.
- Вячеслав Павлович, а почему ближний свет не включаем? - спросил молодой сержант ГАИ.
- Так видимость же хорошая, - начал отбрехиваться я.
- А разве в правилах не указано, что в снегопад положено включать ближний свет?
-Ну... виноват, - пошёл я на попятную, заранее зная, что с властями спорить бесполезно.
- ... И кстати, где ваше временное разрешение?
- Вот здесь! - отчеканил я, а самого как водой облили.
«Неужели чего-то забыл?» - пронеслось у меня в голове.
- У вас должно быть вот такое временное разрешение, - показывал он мне карточку другого оштрафованного, стоящего рядом со мной. - Где она у вас? Вы знаете, что если она у вас не найдется, дальше без нее вы ехать не сможете?
- Подождите, я схожу к машине.
В машине у меня находилась сумка-визитка, в которую я на всякий случай запихал все документы, касающиеся автомобиля, даже бумагу с медицинской комиссией. Покопавшись в сумке, я нашёл этот злополучный талон временного разрешения.
- Ну, вот! – нашлось. Вы её держите вместе с правами и техталоном. А пока давайте заплатим штраф за нарушение правил дорожного движения.
- Сколько?
- Сорок рублей.
«Ну, это ещё немного, - подумал я. - Но если меня так будут облупать на каждом посту ГАИ, мне не хватит денег; ведь я практически взял только, чтоб хватило на дорогу».
Это был единственный штраф всего моего первого, большого автомобильного пути.
Вторая ночовка.
К вечеру добрались до Ачита, где решено было переночевать и на утро, разъехавшись, продолжать путь.
Здесь же, недалеко от дороги, (кто ездил, знает), есть что-то навроде столовой и ночлежки с автостоянкой. По-старинному это заведение можно было бы назвать дорожным трактиром самого низкого уровня. Молодой паренёк, суетившийся возле ночлежки, спросил нас:
- Будете ночевать?
- Посмотрим, - распевчато проговорил Миша.
- Как у вас тут - не хулиганят?
- Всякое бывает, - припугнул он и добавил – машины здесь (возле входа в ночлежку) не ставьте… или ставьте, только вам за нее также придётся заплатить.
- Сколько плата?
- Двадцать пять рублей только за стоянку. Если с ночлегом, то 50.
- Ясно.
Мы решили заехать на так называемую автостоянку, имеющуюся за фасадом ночлежки. Никем не охраняемую, с повалено - перекошенным, деревянно-металлическим забором, с рюхающей беспрестанно невесть на кого собакой неизвестной породы.
Ночевать решили в машине.
- Мишель, - обратился я к другу. - Пойдем в столовую, перехватим что-нибудь горяченького.
13
После проснувшегося во мне настоящего аппетита и надоевшей желудку сухомятки, захотелось первого - горячего и жирного. Я заказал щи, чай и хлеб. Мишель последовал моему примеру. Второе брать не стали.
Аппетитно откушав, вышли на улицу. У входа в ночлежку стоял человек в военной форме, но без погон и кокарды на шапке. Он оказался словоохотливым. Сам же был сопроводителем грузов. Фуры ушли загружаться в Екатеринбург, а он, чтобы лишне не мотаться, остался здесь, в Ачите, ожидаючи их с грузом. Он знал все дороги наизусть. Долго объяснял нам как кому, куда и где лучше ехать. Закончил резко и неожиданной для нас темой:
- Ну, что? Раздавим пузыречек? Ась?
Мы отказались; загнали машины на стоянку и стали устраиваться спать.
Незаметно стемнело. Пес, налаявшись, угомонился. Скрючившись на сиденьях Мишкиной "семерки", мы пытаемся уснуть. Сон, не смотря на то, что мы здорово устали от пройденного пути, не идет. Мысли навязчиво и неотступно лезут в голову. Завтра я буду ехать один. Как это всё будет получаться? Я принялся уговаривать Михаила поехать вместе, ко мне на родину, как мы и планировали вначале. Но он наотрез отказывался, говоря, что ему надо успеть на годину матери, где соберутся родственники. Шкут (Мишкина фамилия) ехать со мной отказался напрочь.
Утро.
Проснулись в пять утра. Завели машины. Выехали на трассу. Перед развилкой остановились. Моя дорога шла прямо, его - уходила налево.
- Ничего, доедешь потихоньку, - напутствовал и успокаивал меня Михаил.
- Может, все-таки со мной поедешь, - спросил я его в последний раз.
- Не-не-не-не! - завозражал он категорично. - Главное, как приедешь - дай мне телеграмму, а лучше позвони.
- Ладно - безнадежно, будто меня вели на убой, проговорил я и сел в машину.
- Ну, будь здоров. Давай. Не волнуйся, - кричал мне Мишка из своей машины. - Ты уже хорошо едешь...
Разъехались. Я поставил себе цель: за сегодняшний день, во что бы то ни стало надо заехать за Ижевск, а завтра последний рывок. Путь предстоит нелегкий. Долгий и муторный. Мне необходимо миновать такие крупные города как Екатеринбург, Пермь, Ижевск. Казань. А там и моя родная нижегородчина. Ну, и пошло: поля, леса, посты ГАИ, поселки, деревни, городки.
Екатеринбург миновал по объездной. Как это хорошо и удобно! Еду на Пермь. Эх, хорошо бы и ее так миновать. Но как мне и говорили - Пермь не объедешь. На подъезде к Перми я вдруг с ужасом заметил, что у меня, то есть, у моей машины нет "ручника"; он отсутствует напрочь. Мать честная! Что делать? Заезжать на СТО – некогда, да и нет денег – обдерут, как липку!
14
Но и ехать со сломанным ручником опасно. К тому же на взгорках, если мне вынужденно надо будет остановиться, я ни за что не смогу без ручника тронуться.
Я этого сделать просто не сумею, так как еще не научился. Надо ехать - валить, валить и валить, как говорил Михаил.
Въехал в Пермь. Двигаюсь по городу осторожно и внимательно. Слежу за знаками и, особенно за знаком "главной дороги". Прицепился за ЗИЛом с полуприцепом. Наверняка он едет куда-нибудь за город. ЗИЛ вдруг перед светофором перестраивается на крайнюю левую полосу и затем уходит влево на узкую улицу. Мне уже поздно поворачивать за ним, и я еду прямо. Знак "главной дороги" пропал. Понял, что заблудился. Припарковываюсь, выхожу. Спрашиваю проходящего мимо деда с сеткой пустых бутылок. Он вначале оглядывает меня, задумывается, затем путано объясняет выход из тупика. Еду
дальше. Доезжаю до оживленного большого кольцевого перекрестка, где дороги расходятся направо, налево и прямо, но знака "главной дороги" не на одной из них не видно. "Надо тормознуть тачку"» - думаю я про себя. Уж водилы-то точно знают. Мне везет. Парень примерно моего возраста на жигуленке долго разглагольствовать не стал:
- Двадцатник, - сказал он прямо, - и я тебя сейчас вывожу на Ижевскую дорогу. Годится?
- Идет!
Самый плохой город насчет дорожных знаков - это Пермь. Думаю, со мной согласятся многие водителя, проезжавшие его. Знаки "главной дороги" расставлены редко. Указатели практически отсутствуют. А если они и есть, то небольшие, которые в кустах трудно на ходу прочитать, о чем они информируют водителя.
... Бог ты мой! Впереди крутой взгорок и... красный светофор! Мне конец! Я останавливаюсь за своим проводником. Меня сразу же подпирает десяток машин. Правая нога на педали тормоза. Моя душонка - всмятку. Что сейчас буду делать? Включился желтый, загорелся зеленый. Мой "поводырь" рванул
вперед. Я пытаюсь тронуться с педали - машина глохнет. Я вне себя. Мне начинают сигналить. Сбрасываю ногу с педали тормоза, жму на газ. Автомобиль, дернувшись три раза, снова глохнет. Включаю аварийки (якобы сломался). Делаю еще попытку. Зеленый еще горит. Неимоверно дергаясь, москвичонок кое-как выгребает на гору. Я весь в поту. Подъезжаю к тому парню.
- Что случилось?
- Да, нет - ничего… поехали.
- Держись меня.
Ехали долго. Мне подумалось: "Нет, я бы сам, наверное, никогда не выбрался из этого города самостоятельно. Как хорошо, что мне попался этот товарищ.
- Здесь уж не заблудишься...
- Спасибо тебе большое, - благодарю я парня, подавая двадцатник.
15
Настроение прескверное. Это не езда. Что делать? А делать нечего - надо ехать.
Миновав Пермь, дорога пошла извилистая с пологими спусками и подъемами; интересная дорога.
Ижевск миновал благополучно. Как я потом про себя отметил: "Проехал по нему, как по коридору".
Меня больше нигде не останавливали, лишь перед Казанью и то, только для того, чтобы я уплатил налог за проезд по территории Татарии.
Я устал, как собака. Во мне все ныло и стонало. Моя и без того больная, остеохондрозная спина просто отваливалась. Руки, как плети, висели на верхней касательной баранки. Но... надо продолжать путь. Надо уйти сегодня за Казань. А завтра, даст Бог, я буду дома.
Дорога чистая, погода ясная. Сосновые леса и ... снега, снега, снега. Странно! Совсем не чувствуется весны. А ведь уже середина апреля. В это время в детстве мы во всю пускали по ручьям бумажные кораблики. Неужели в этом году такая поздняя весна?
Вечерело и подмораживало, когда я переезжал матушку-Волгу, а исторический город Казань, дымя высокими трубами, таял в дымке и постепенно скрывался за лесами и отлогами, которые я проезжал. "Надо еще одолеть километров хотя бы сто, - думал я, - и тормозится".
Асфальт за мостом весь в дырах и ухабинах. Меня редко, но обгоняет та или другая машина. Почти стемнело, когда я проехал какой-то поселок и пост ГАИ. «Может остановиться прямо на нем, так безопаснее», - думалось мне, но я поехал дальше.
Немного отъехав, увидел стоящих КАМАЗов. Это была дорожная стоянка, обозначенная буквой "Р". Я приткнулся сзади одного из КАМАЗов. Вышел, огляделся, подошел к кабине автомобиля и постучал в дверь:
- Здорово, мужики!
- Здорово, коль не шутишь.
- Ребят, я сзади вас пристроился - ничего?
- Ничего, ничего, - дружелюбно ответил мне водитель КАМАЗа. Они были вдвоем, сидели и кушали.
- Вы ночевать будете?
- Да, да - мы на ночлег остановились,
Ну, вот и хорошо. Я открыл капот своей машины. Осмотрел внешне двигатель, проверил масло. Уровень масла понизился заметно. Я долил остатки масла, имевшиеся в канистре.
"Так, завтра надо будет по дороге канистрочку прикупить. Масло - ек!"
16
Ночовка.
Чем хорош "Москвич" - так это тем, что он практичный. Разложив заднее сиденье, в него можно загрузить хоть черта с рогами, что я и сделал. Навалил я в него много: стиральную машинку, палас 2х5, старые подушки, простыни, одеяла и еще много разного мелкого барахла, которое я вез в свою родную деревню, в свой старенький дом.
Я перекусил и, распластавшись как можно удобней на передних сидушках и, потеплей укрывшись, принялся засыпать. Справа притормозил на ночлег "Москвич-башмак". Подъехала "татра". Мне вдруг на сон грядущий захотелось поболтать. Я вышел и заговорил с водителем "татры".
- Что, на ночлег? - спросил я его.
- Да нет, наверное, поеду. Спать вроде бы не хочу. Дорога хорошая - надо ехать.
Ах, черт возьми, как мне хотелось увязаться за ним; валить, валить и валить. Ведь до Нижнего Новгорода осталось так мало. Но я не имел никаких физических возможностей к этому. Как ни окрыляла меня близость моей родной губернии, - ехать я дальше не мог.
- Ну, ладно, счастливой тебе дороги, - пожелал я ему и залез в свою берлогу.
Каким уставшим ты ни будь, но спать спокойно не будешь, тем более среди дороги; тем паче в наше беспредельное время, когда с тобой могут сделать все что угодно; ограбить, убить, да и просто набить морду. Примеров этому немало. Сколько пострадало одних ноябрьцев, ехавших в отпуска, да и вообще
северян, отправляющихся на "землю". Дорожные рэкетиры не дремлют.
Часа в два ночи я проснулся от резкого торможения какого-то автомобиля. Захлопали двери и послышались оживленные мужские голоса. Я выглянул в окно и увидел стоящую рядом "иномарку" и снующих молодых людей в норковых шапках и кожаных куртках. Машин за то время, что я проспал на стоянке, прибавилось. Я сразу догадался кто это такие. Их бесцеремонные, наглые речи отчетливо слышны были в этой ясной морозной ночи. Вот постучали в боковое стекло "башмака":
- Заплатим за дорогу, - донеслось до меня.
"Ну, все - началось! - подумалось мне, - сейчас начнут колпашить по полной программе".
- А 89-й это чей?
- Это, кажется. Пермь. Пермь... стучи к нему,
К моей машине подскочил один из молодцов и постучал в правую дверь:
- Заплатим за дорогу, - вежливо сказал он.
- Нету у меня... у меня на бензин только осталось, мужики...
- Давай, давай... за дорогу надо платить.
- Ну, нету я тебе говорю, - завозражал я рэкетиру на свой страх и риск.
- А-а-а, да ты еще и коммерсант, - оглядывая мое борохло, обрадовался тот.
17
- Я не коммерсант, - категорично возражаю ему. – Вот тряпки в деревню везу, - заграбастывая рукой шмотье, совал я ему под нос, - на забирай, если надо.
- Давай, давай, раскошеливайся...
Я понял, что они не отвяжутся. С сидящими в "башмаке" они разговаривали недолго. Значит, те заплатили...
- Так сколько хоть надо? - возмущенно и сдаваясь, спросил я парня.
- Пятьдесят рублей.
"Пятьдесят рублей!!! - всего-то! Да подавитесь вы... А я-то думал!. У меня еще оставалось 1,5 тысячи денег."
Я сунул ему стольник, так как полтинника не оказалось.
- Дай хоть сдачу, а то ведь и не доеду...
- Счас, подожди... - сказал он мне и буквально через несколько секунд вернул мне полтинник сдачи.
"Ба! Какой вежливый и гуманный в Татарии рэкет», - подумалось мне. Хотя кто его знает, какая, как и где молодежь.
Я же отделался полтинником и легким испугом. Это были парни лет по 20, не старше. Напоследок, когда тот гопстопщик отдавал мне сдачу, я спросил для большего успокоения:
- На меня больше никто не наедет?
- Нет, нет! Спи спокойно. Мы здесь одни.
И я уснул.
Пробуждение.
Когда я проснулся - не поверил своим глазам. Кругом: белым-бело! На крыше моего «Москвича» шапка снега сантиметров в 30! Вот это подарок! Вот это сюрприз природы! Я сразу вспомнил вчерашнего "татриста", какой он молодец, что не остался здесь ночевать. Как он прочувствовал эту перемену.
Вчера была такая чистая, просто чудесная дорога; но это было вчера. "Забудь о том, что было вчера и не вспоминай. Лучше подумай, как тебе осилить остаток пути; ведь ручник у тебя неисправен, двигатель, кажется, подкушивает масло - почему? Что за причина? А вдруг он через сотню километров крякнет? Что тогда?
Такие нерадостные мысли кололи меня в это вообщем-то красивое, тихое, по-настоящему зимнее утро; хотя на дворе давно весна.
Рукавами своей зимней куртки, насколько смог, смахнул пушистый снег о машины. Завел "роило" и поехал. Отъехав где-то с километр, остановился. Стекло полностью залепило прозрачной ледяной пленкой. Ехать не могу - дорогу не вижу. Температура воздуха 0 - 1°С, не больше. Надо валить, а я не могу. "Тобольский вариант", - подумалось мне. Я расцарапывал стекло и проезжал метров по 500, как снова остановился, чтобы прочистить его от наледи.
18
Невидимая мельчайшая изморозь падала с небес, превращаясь на моем ветровом стекле в лед. "Вот мне, зараза, невезуха! И что тут будешь делать, а? Ну, не везет и все тут!"
Кое-как я доехал до какого-то поселка. Оставил машину на обочине, а сам пошел в столовую. Обожду. Ближе к обеду должно потеплеть. Будет плюсовая температура, намерзать не будет. Уютная, чистая столовая была полупуста. Я взял пельмени, кофе для сугрева, стал кушать. Ко мне подсел мужчина моего возраста. Мы разговорились. Я рассказал ему о своей беде. Он задумался и изрек:
- Нет, что-то там не так. Если не работает сама печка, должен быть естественный обдув! Ты посмотри.
Но я не знал куда посмотреть и что сделать. А надо-то было взять отвертку и передвинуть сломанный рычажок заслонки до упора вправо. Вот тебе и естественный обдув!
- Куда едешь? - спросил я его.
- В Питер, груз везу.
Время! Драгоценное время я прожигал попусту, сидя здесь в этой по-сельски обстроенной столовой, в этом неизвестном мне поселке, вместо того, чтобы валить, валить и валить!
Водитель КАМАЗа, откушав и попрощавшись со мной, вышел. Я видел в окно как он сел в кабину и уехал. Вышел и я. Зашел по пути в автомагазин и купил канистру масла. Подошел к машине, закинул в багажник масло, завел свое "ройло" и поехал, процарапав прежде "окно" на лобовом стекле. Я приоткрыл оба боковых стекла. Поддал газу и вижу: окно полностью не затягивает. Так, хорошо! Проехал пяток километров, другой, третий - "окно" мое стало постепенно расширяться. Проехал поворот на Чебоксары. Ага! Скоро и наша нижегородчина!
Дорога становилась водянистей и слякотней. Вот и Лысковский район. Движение делалось все интенсивней и интенсивней. Здесь у меня стала приключаться другая проблема. Встречные фуры, да и другие большие грузовые машины плюхали мне этой снежной, грязной слякотью так, что лобовое стекло полностью заметало. Дворники, у которых было всего две скорости, не успевали очищать грязь. Эти моменты были очень опасными. Я не видел куда ехать и запросто мог вылететь на встречную полосу. Приходилось резко притормаживать, что тоже очень опасно как для самого себя, так и для едущего за тобой.
Перед самым Кстовом я вовремя заметил затор на длинном пологом подъеме. Отъезжаю вправо и становлюсь. Соваться мне туды не след. Его (этот подъем) мне надо проехать без остановки. В желтой дорожной куртке, с лопатой в руках, навстречу мне шел дорожник.
- Бать, что там случилось?
- Да авария небольшая. Сейчас рассосутся.
- А там, наверху что - пост ГАИ, да?
- Да, он самый.
19
Колонна машин, собравшаяся на этом подъеме, медленно поползла вверх. Наконец весь сплошняк машин прошел, и вверх побежали одиночки. Я улучил момент, когда впереди и сзади не было по сути дела никого, чтобы мне, Боже упаси, не тормознуться на этом уклоне.
Медленно пополз я вверх, держа почтительную дистанцию между собой и впереди идущим автомобилем. Он заехал наверх, здесь можно прибавить, чтобы не обогнал кто сзади. Все вышло благополучно.
Проехал Кстово. Скоро и Нижний. Сам город, в принципе, я знал, потому что здесь учился и работал. Но одно дело знать его вобщем, другое - ехать по нему, сидя за баранкой, можно сказать, неисправного автомобиля. Город к тому же громадный. Это вам не какой-нибудь Ижевск или Пермь. Переехав Оку, я оказываюсь в самом Нижнем. Мне сразу же попадается большой указатель, на котором обозначены основные направления. Мне нужен Киров, я еду на север области. Как ни странно, но по Нижнему ехать было настолько просто и хорошо, что я диву дался. Поймав направление на Киров, я поехал уверенно и спокойно. Если не указатель, так знак "главной дороги" беспрестанно показывали тебе путь. В Нижнем чувствовалась цивилизация. Миновав пост ГАИ, что стоит перед мостом через Волгу, я оказываюсь за чертой Нижнего Новгорода. Впереди Толоконцево и пошли, поехали наши русские деревни. До моей же деревни оставалось чуть меньше 140 километров.
Весь год я думал об этом отпуске, строил планы, собирался сделать и то, и это. Думалось: как только приеду, займусь ремонтом нашего старенького домика, вскопаю огород и прочее, прочее...
Какое тут! Зима!.. - самая настоящая зима стояла в наших краях. Снег еще и не думал таять, а напротив падает, как в самый разгар зимы.
Снег и действительно повалил густой, бархатистый, большими хлопьями.
Какие тут дела? Надо теперь лишние полмесяца ждать, чтобы стаяли эти не по нынешним зимам высокие, плотные сугробы. А ты дела собрался делать?!
Весна 1997 года была воистину необычной весной. Даже старожилы прицокивали языками и говорили: "Не припомним такой поздней весны... не-е-ет! Не бывало". Картошку сажали в конце мая - начале июня. Мои бытовые и отпускные планы ломались буквально на глазах. Все, что я себе представлял и на что прицеливался, оборачивалось совершенно другой стороной. Я мечтал увидеть весну в самом ее разгаре; с таянием снегов, с шумом ручьев и криком галок. Все неимоверно изменилось: как погода, так и сама жизнь. Глухие, заброшенные деревни сиротливо стояли по бокам дорог. Будто вымерло все. Вот и Боковая. Здесь мне надо поворачивать направо, в Воскресенское. Дорога же пошла дальше, на Киров. Зашел в столовую. В буфете накупил хорошего чая и взял несколько коробок конфет на подарки.
В столовой никого нет. Лишь один местный мужик выпрашивал у буфетчицы 100 грамм. Та прогоняла его чуть ли не матом; видимо стеснялась меня. Я перекусил и снова подошел к буфету.
- Возьми мне сто грамм, - как мне показалось, нагло спросил он меня.
20
- Я чего тебе должен что ли? - зло осадил я его.
Мужик молча отошел к окну. Я же, купив бутылку "Фанты", пошел восвояси. У самых дверей услышал:
- Мужчина, мужчина - возьмите сдачу.
Я вернулся и как-то само-собой взглянул снова на того колхозника в потертой фуфайке.
- Сто пятьдесят грамм водки, хозяюшка.
Она отсчитала деньги.
- Держи, земляк, - протянул я ему стакан.
Мужик весь до неузнаваемости переменился.
"Машка! Машка! Иди сюда!" Он буквально ликовал, он смеялся, он... даже забыл, по-моему, сказать мне спасибо.
Я ушел и, сев в машину, подумал: "Вот что делает с нами зеленый змий". Но и не только он. Больше вины в том, что у этого мужика нет работы. Он деградировался в первую очередь исключительно по этой причине. Колхозы, в которых мужик зарабатывал себе кусок хлеба и был при деле - развалились; деваться ему некуда.
Когда я въехал в свою деревню - я обомлел. В нее невозможно было заехать. Дорогу никто не чистил; но техника, видимо на ферму, сюда заезжала. Стояла невообразимая тишина. Не видно ни одной живой души. Тетушка моя, Евдокия Кузьминична Барышева, живет в самом изначальном доме нашего догнивающего селища. Хотел было остановиться, зайти к ней, но вижу, что если остановлюсь, засяду в протаявшей колдобине. Чудом проехал по всей деревне. Кругом величайшие сугробы, а среди них едва заметные тропинки, ведущие в жилые дома. На перекрестке решил развернуться, но засел. Пошел к своему другу и соседу Косте. Поздоровались. Косте удивительно было, что я приехал на машине. Ему трудно было представить меня за рулем.
Впереди был вечер. Выпивка с моим другом, который, подпив, неустанно талдычил: «Как ты доехал? Ну как ты доехал, Слав?»
А я действительно доехал! Как известно: дорогу осилит идущий. И потом когда крякнул двигатель на моем москвичишке Костенька и здесь с присущим ему юморком отметил: «Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал». Поэтому, ребята, проверяйте перед покупкой подержанные автомобили более тщательно. В дальнейшем это избавит вас от лишних денежных трат и лишних ненужных хлопот в отпуске. Всем привет! Вячеслав.
1998год г. Ноябрьск