Бесконечная винтовая лестница уходила всё ниже и ниже и оттуда, казалось с самого дна башни, шел свет, озаряя желтым каменные стены. Магистр Акан как мог быстро переставлял свои босые ноги с узкими и узловатыми ступнями. Он немного запыхался и его короткие по колено парчовые шаровары наполняли лестницу нескончаемым шуршанием. На нем был жилет на голое тело из такой же золотой парчи, что и шаровары, а также и высокий белый тюрбан с массивным красным камнем надо лбом. Мужчина был худ, с непомерно узким лицом, черными быстрыми глазами, длинным горбатым носом и поджатыми губами. В моменты, когда свет с нижних ярусов падал на его кожу, становилось понятно, что она была цвета малахитовой зелени, что было весьма необычно для людей, но не для той расы, которой принадлежал магистр.
Акану не давал покоя разговор, подслушанный им случайно у стойки с подносами в орденской столовой. И ведь это уже не в первый раз магистр слышал о мертвых буквах, а ничего случайно не происходит в его жизни. Что он знал о них? Да почти ничего. Но жажда отловить для себя хотя бы одну с каждым мгновением разрасталась в его цепком мозгу с силой урагана. Жаль, что в орденский Архив его пускали только на верхний уровень и раз в году на второй, но и этого на первый случай будет достаточно. Он умеет читать между строк и выуживать нужные сведения даже по незначительным намекам.
Как только Акан подошел к округлой двери Архива и взялся за ручку, он, к своему глубочайшему сожалению, услышал оповещение о Всеобщем Большом собрании по случаю праздника Длинного дня. Не пойти магистр не мог – он был бессменным исполнителем роли Кнаха в праздничной мистерии, а после собрания идти в книгохранилище было уже поздно. Зеленокожий в сердцах махнул рукой и пошел обратно к той лестнице, по которой только что спустился.
Вся следующая неделя прошла в суете и подготовке к мистерии и самому Длинному дню. Акан был занят по самые уши и мысль о поимке мёртвой буквы отступила, но не покинула его хитрый ум. И вот настали блаженные дни отдыха. Орденские коридоры опустели, многие служители получили краткие отпуска и покинули резиденцию, кто-то отсыпался в своих комнатах, кто-то отправился с караваном торговцев парчой на север.
Магистр сидел на балконе, прислонившись к стене. Он посильнее запахнулся в теплый пестрый плед и взял в руки чашку с горячим бульоном. Похрустывая сухариками, Акан с восхищением наблюдал, как лучи заходящего солнца скользили по священным склонам Снежных гор. Воздух наполнялся холодом, зеленокожий завернулся в плед и надел вязаную шапочку с длинными ушами. Это было более приятно его сердцу, чем являлось необходимостью - он был почти не чувствителен к понижению температуры, в отличие от других членов Ордена. Его знаменитый тюрбан остался в комнате на столе. Магистр так редко снимал его и за спиной Акана шептались, что вся его неуёмная хитрость была заключена в этом тюрбане. Он был хитер, очень хитер, этот зеленый человек и это свойство его характера не давало покоя никому вокруг и прежде всего самому магистру. Но в такие редкие минуты спокойствия и уединенного отдыха как сейчас, захваченный величием милых его сердцу гор, он становился самим собой – немного наивным и тихим, и доброта, глубоко запрятанная в его беспокойном сердце, освещала его темные как ночь глаза. Эта блаженная тишина была необходима зеленокожему, чтобы освободить свой ум для завтрашнего посещения Архива.
Магистр использовал каждую свободную минуту, для того, чтобы откопать в книгах крупицы знаний о мёртвых буквах. И незадолго до конца праздничных дней перелопатил всю доступную ему литературу. Как было неприятно это осознавать, но все поиски привели Акана к тому, что ближайшим местом, где водились мёртвые буквы, был один из живых городов – Цветной, хотя они все были цветными и магистр уже имел опыт общения с парой из них. Зеленокожий не мог назвать эти встречи приятными, но об отступлении не могло быть и речи. Перебрав чуть ли не тонну всевозможных карт, тайного коридора прямо к самому цветному городу Акан не нашел, но был один приемлемый вариант – выпускные врата открывались в пригороде торгового поселения, что располагалось на берегу живописной бухты. Оттуда до Цветного были всего сутки пути. Входные врата находились, хвала горам, за пределами резиденции ордена.
Акан ехал в повозке, груженой резной мебелью и туранским товаром, он уже обзавелся десятью красивыми прикроватными ковриками, что пользовались спросом у жителей Цветного города – магистру необходимо было получить доступ к «Книге сомнений» и он предполагал выстлать себе путь к ней в прямом и в переносном смысле.
Когда караван въехал в долину реки, зеленокожий заметил вдали больших странных белокрылых птиц, но даже острый его взор не позволил рассмотреть их поближе. Акан спросил о них у торговца.
- Это не птицы, это дэвы, паэн. И мы прибываем в их город.
Зеленокожий вытаращил глаза не то от удивления, не то от охотничьего азарта.
- Это люди с крыльями. Говорят, они появляются на свет из яиц. В ваших краях нет таких?
- Нет. Говорят, они обитают далеко к востоку от того места, где я живу. Но я не видел ни одного из них раньше.
Торговец понимающе кивнул головой. А Акан втайне потирал руки – он знал множество рецептов снадобий и магических эликсиров, в которых использовались то перья, то скорлупа, то волосы этих людей-птиц. Он даже знал человека, что сделал одного дэва своим вечным слугой. Но сообщать об этом торговцу было совсем не обязательно. К тому же радоваться пока было рано – неизвестно, как сложатся его отношения с этим живым городом. Зеленокожий унял дрожь возбуждения и стал смотреть по сторонам.
Зима в этих краях была мягкой и снег хоть и лежал на земле, но не доставлял неудобств в пути. Магистр так привык к горам, достающим до неба, что за местными холмами пытался углядеть высоченные вершины, но их не было. Вскоре караван пересек реку и выехал на торговый тракт, оттуда стали видны стены и дома Цветного. У Акана отлегло от сердца – практически все камни этого поселения были такие же изумрудные, как и кожа магистра. Сине-зеленые ворота были открыты и торговый люд направился прямиком на центральную площадь у высокой и симпатичной башни ратуши. Там были не только белокрылые дэвы, но и обычные с виду люди и, как понял магистр, они жили вместе в добром соседстве. Акан невольно усмехался при виде этих странных крылатых созданий – оттенки их волос были в полном соответствии с основными цветами камней города. Тут явно была связь и зеленокожий не сомневался, что это было главной причиной их обитания здесь.
Город был красив – дома без вычурности, с арками, карнизами и балкончиками, с цветной черепицей и башенками, со множеством маленьких фонариков. Акану здесь очень понравилось, что, впрочем, не отвлекло его от главной цели путешествия. Он без особых усилий узнал, где находится библиотека. Зеленокожий решил начать с неё, потому как ему не было известно точно, где именно хранится «Книга сомнений», которая была обиталищем мёртвых букв. Но их количество для Акана тоже оставалось неизвестным. Сейчас идти в библиотеку было уже поздновато, нужно было сначала устроиться. Магистр подыскал себе жильё на втором этаже переполненной по случаю ярмарки гостиницы. У него была отдельная комната, больше по размеру, чем его келья в ордене, с умывальником и окном на улицу, и всё это благодаря туранским коврикам. Удовлетворившись осмотром, зеленокожий поел в общем зале и решил послушать город. Он всегда так делал в новом месте. Бродил по улицам, куда ноги занесут и прислушивался к разговорам прохожих, вдыхал местный воздух, гладил камни домов, пил воду из фонтанчиков.
На одной из улочек с магистром произошел странный случай. Он подходил к подворотне, как вдруг увидел, что по, вернее в стене дома напротив ползет красный булыжник. Акан не поверил своим глазам и даже потряс головой – нет, зрение его не обмануло. Мимо проходила группа подростков, их позабавило выражение лица зеленокожего и они стали над ним хихикать. Шедшая следом за ними пожилая дэви, шикнула на них. Магистр обратился к ней:
- Хорошего дня, уважаемая. Я только что увидел ползущий камень и решил, что с моими глазами что-то случилось.
Желтоглазая дэви оглянулась и посмотрела на стену.
- Да, иногда так случается. Им надоедает сидеть на одном и том же месте и они ищут себе новое. Вы вот путешествуете, ищете перемен. Наш город живой и Ему тоже хочется чего-нибудь новенького. К тому же бывает, Он потеет, а весной меняет кожу и у камней начинается зуд. Тогда мы все выходим с ведрами и щетками, наводим порядок и помогаем Ему, нашему Другу.
- Да? Это очень интересно, уважаемая! Как мне тут нравится!
- Еще бы! Вы бы запросто могли тут поселиться – с вашим-то цветом кожи. Да, не ложитесь спать сразу после заката, погуляйте еще – вам понравится тут намного больше. – Дэви засмеялась и встряхнула крыльями. – Хорошего дня, паэн.
Акан раскланялся.
После ужина он последовал совету белокрылой и получил массу удовольствия, созерцая сначала закат, а потом свет фонарей на цветных улицах города. Без улова магистр не остался – подобрал штук пять перьев и, когда вернулся к себе, упрятал их деревянную шкатулку. Он умылся и сел на постель, опустив босые ноги на пол. Ему пришла в голову мысль, что утром возможно будет зябко и, хотя он был не особо чувствителен к перемене температур, все же будет приятнее после пробуждения ступить на коврик, а не на камень. Зеленокожий достал один из них и положил у кровати. Задул свечу, лёг и укрылся одеялом. Как бы ни прошел день, Акан всё-таки нервничал по поводу первой ночевки в новом месте. Но его опасения не оправдались. Спал он как обычно, снов не запомнил. С первыми лучами солнца магистр встал и направился было к умывальнику, но почувствовал что что-то не так. Он опустил глаза на пол - коврика возле кровати не было. Кто-то побывал в его комнате и украл его вещь?! Акан метнулся сначала к окну – оно было заперто изнутри, потом к двери - дверь была закрыта на защелку, как и накануне вечером. Магистр круто развернулся на пятках и остолбенел – пропавший коврик висел над кроватью и неплохо там смотрелся, надо сказать. Злость и страх магистра сменились безудержным хохотом.
- Пусть там и висит. – Зеленокожий махнул рукой. Он понял, что над ним подшутили.
Акан умылся и вытер лицо полотенцем, посмотрел на себя в зеркало.
- Куда делись мои черные кудри до плеч? – спросил он у отражения и пригладил редкие волосенки. Страдать по этому поводу он перестал уже очень давно.
Прежде чем выйти на дело, Зеленокожий перебрал в уме всё, что ему удалось узнать в орденском Большой Архиве. Мёртвые, как и живые буквы находили в трактатах очень могущественных колдунов. Их эмоции в момент создания труда всей жизни, как понял Акан, имели первостепенное значение. По всему выходило, что в Цветном городе было две книги, созданные одним из магов Великой Тройки Легкого пера Куо-Энси лет триста назад. Магистр видел разные изображения этого замечательного человека и был весьма удивлен, хотя в подлинности портретов сомневаться не приходилось. Собственно, это были близнецы, у которых было две ноги на двоих, но выше таза их позвоночник разделялся и у магов было два практически полноценных тела с четырьма руками и двумя головами. Из-под пера Куо и Энси вышли множество любопытных трактатов и сборников магических песен, также зеленокожий читал, что близнецы могли мгновенно перемещаться в любое место не только на Земле, но и чуть ли не во всех известных мирах. Но это Акана пока не интересовало, как и живые буквы, практического применения которым он для себя не видел. «Трактат об Огненных письменах птиц Алконостов» и «Книга белого света Луны» находились в самой библиотеке. Их, как и вожделенную «Книгу сомнений», передал городу один купец, получивший их в наследство от своего отца.
С посещением библиотеки не возникло никаких проблем. Старик-книгочей с удовольствием рассказывал Акану об этих книгах, как и о других, о которых магистр упоминал для того, чтобы разговорить этого увлеченного человека. Одним разговором дело не ограничилось - библиотекарь предложил зеленокожему посмотреть творения Куо-Энси. Но тут Акана ждало разочарование – «Книга сомнений» находилась в верхней комнате ратуши. Её поместили туда после нескольких несчастных случаев – ищущие тайных знаний маги не смогли справиться с мёртвыми буквами, обитавшими в книге в большом количестве, и все как один покончили жизнь самоубийством. Магистр узнал также, что комната охраняется не только заклинаниями, но и самим городом – шансов попасть внутрь практически не было.
Два дня Акан обдумывал услышанное. Он гулял вокруг ратуши и понял, что проникнуть через главный вход, равно как и через потайную дверцу, расположение которой он выяснил, прячась безлунной ночью на одной из крыш, было нереально. Единственный вариант – подняться по стене с обратной стороны четырехгранной башни к окошку в хитроумно спроектированной крыше, обращенному на восток. Но опасность представляла и сама книга, магистр должен был изгнать из своей головы все сомнения, сделать это можно было только одним путем – действовать через сердце, ведь всем известно, что главный источник сомнений – это ум.
И вот магистр решился. Он был полон той продуктивной звенящей пустотой, что позволяет совершать немыслимые и значимые поступки. Зеленокожий перекинул через плечо мешок с приспособлениями для ловли мёртвых букв, и, держась теней, ловко влез на крышу дома, таясь, беспрепятственно перебрался к восточной стене ратуши. Он карабкался по стене в тени луны точно паук, вцепляясь длинными пальцами в выемки кирпичей, замирая при каждом подозрительном звуке. Вот и окно. Магистр произнес снимающее заклинание, но оно не понадобилось – створки не были защищены, только дверь. Это было оправдано, ведь спуститься с самой крыши, как и подлететь к окну было невозможно.
Акан осторожно перелез через подоконник в небольшую комнатку. Стены были уставлены стеллажами из темного дерева. Посредине стоял стол, на котором и покоилась вожделенная «Книга сомнений». Зеленокожий судорожно сглотнул и подошел поближе. Ничего особенного в оформлении её не было, отсутствовало также и название или какие-либо рисунки – лишь темная, вероятно красно-коричневая кожа обложки. Подув на свои ладони и освободив разум, Акан коснулся переплета и в миг почувствовал, что мёртвых букв намного больше, чем он мог ожидать. Зеленокожий быстро построил ловушку возле правого нижнего угла книги, прочитал заклинание и одновременно с ним приоткрыл толстый фолиант. Его обитатели не заставили долго себя ждать.
И тут магистр впал в панику – в загончике из дощечек священного дерева на столе копошились и бормотали семнадцать мертвых букв. Надо было срочно что-то делать, ибо, если сомнения, из которых они были созданы, накроют самого магистра – всё пойдет прахом. Неимоверным усилием воли Акан заставил себя сосредоточиться и сделал глубокий вдох – помогло. Он достал из кожаной сумки заранее приготовленный сосуд, открыл крышку, наговорил заклинание на неё и на саму склянку, подставил к правому нижнему углу загончика, немного отодвинул дощечку и стал ждать. Вскорости одна, а затем и все остальные мертвые буквы оказались в сосуде и зеленокожий быстро закрутил крышку, запечатывая её очередным заклинанием. Он сразу же убрал склянку в темный мешок и спрятал в приготовленный для этой цели сундучок.
Акан выбрался из города без приключений с одним из многочисленных караванов. Он вышел из перламутрового коридора, прижимая к себе кожаный мешок с драгоценной ношей, и сразу же попал в полосу слепящего света. Всего несколько секунд ему понадобилось, чтобы понять – его встречали охранники самого Великого магистра Тхангочи с белыми светочами в руках. Это значило только одно – плодами своих трудов Акану воспользоваться не придется. И верно – зеленокожего взяли под руки и практически внесли в личные покои Великого магистра ордена, затем оставили на мозаичном полу комнаты приемов. Дверь за ним закрылась и магистр замигал от очередной смены освещения. Когда глаза его привыкли к мягкому свету желтых свечей, он увидел перед собой Тхангочи, который восседал на резном троне и, по-видимому, ждал, когда член его ордена придет в себя. Взгляд его слегка раскосых, изжелта-зеленых глаз пронизывал Акана насквозь и даже «тюрбан хитрости» не мог помочь магистру спасти свое сокровище.
Зеленокожий вышел от Великого магистра полным самых противоречивых чувств. С одной стороны у него просто отобрали добычу, которая досталась ему с таким трудом, с другой - Тхангочи объявил неслыханную награду. Акан даже сбился с дыхания, думая об этом. Неделю, целую неделю он мог беспрепятственно находиться на четвертом ярусе Большого архива ордена. Магистр мог просидеть там хоть все семь дней безвылазно, или проводить лишь несколько часов в сутки и растянуть это на полгода. В архиве велся точный учет времени посещений и никто не смог бы находиться там дольше положенного срока. Однако же осадок после аудиенции остался. Зеленокожий чувствовал, что с наградой его все-таки обдурили. Еще бы! Он добыл семнадцать мертвых букв! Тхангочи довольно потирал руки, рассматривая черные буквы, копошашиеся в склянке. Он отблагодарил Акана тем, чем собирался воспользоваться в своих целях при первой же возможности – знания, добытые и переработанные этим хитрецом, были хорошим вкладом в будущее процветание Великого магистра и никто не смог бы обвинить его в недостаточной награде за труды.
Акан обрядился в легкие белые одежды, ибо милая его сердцу парча своим шуршанием отвлекала бы других искателей мудрости в Большом архиве. Он с трепетом подошел к заветной двери, потянул за бронзовую ручку и вошел в святая святых ордена. Зеленокожий огляделся. Мягкий свет наполнял пространство. Комнаты и залы были пробиты в громаде Желтой горы и все коридоры между ними отличались гладкостью стен и плавностью переходов, а сколько их, казалось, не знали и сами служащие архива.
Слева от входа была стойка регистратора и магистр с радостью узрел за ней своего старого приятеля Нуши. Они поздоровались.
- Поздравляю тебя, мой друг. Надеюсь, ты найдешь здесь много интересного для себя.
- Спасибо, Нуши. Я постараюсь не потерять время понапрасну.
- Ты знаешь правила, Акан, но я должен их тебе напомнить.
Магистр кивнул.
- Нельзя проносить в Архив ничего, кроме себя. В каждом зале есть еда и вода, письменные принадлежности и бумага. Ты можешь попросить служителя размять тебе плечи, если они затекут и взять плед, если озябнешь. Ты можешь воспользоваться спальными покоями и это время будет вычтено из общего, проведенного тобой здесь. Ты должен пользоваться перчатками, листая древние книги, а на выходе бросить перчатки в корзину. Вынести из Архива можно только исписанные тобою листы. В Архиве запрещено пользоваться любыми заклинаниями, за нарушение этого правила ты будешь изгнан из Архива и твое время аннулируется. Прости друг, но твой тюрбан ты тоже должен оставить здесь – мы сохраним его в целости и вернем его тебе, когда ты окончишь работу.
Акан почтительно кивнул и без колебаний снял свой знаменитый тюрбан, положил его на стойку. Нуши также почтительно взял его и положил в нишу на одну из полок у себя за спиной, затем дал Акану брелок с номером и тот надел его себе на шею. Архивариус занес запись о новом посетителе в журнал и выдал магистру папку из темной кожи для его заметок. Старые друзья обменялись многозначительными взглядами – Нуши прекрасно понимал, какой трепет испытывает его друг, входя на этот уровень Архива.
- С ума сойти, семнадцать мёртвых букв! Ты молодец, дружище! – услышал магистр шепот приятеля, когда уже успел переступить порог первого зала. Акан довольно улыбнулся. Надул его Тхангочи или нет, но этим шансом зеленокожий собирался воспользоваться по полной.
Акан так был занят посещением Архива и перечитыванием своих записей, что на какое-то время запустил свою комнатку. Его стол был завален свитками, папками, тетрадями, перьями и всевозможными чернильницами, поэтому он не сразу заметил, что в этом хаосе что-то происходит и происходит без ведома самого Акана. Однажды магистр проснулся среди ночи от еле слышного шуршания, но, поскольку продолжения не было, он решил, что ему показалось. Потом несколько раз замечал, что предметы, которые он всегда клал на определенные места, оказывались либо сдвинутыми, либо находились на другом конце стола. Сначала Акан подумал, что снова завелись мыши или надоедливые жуки пуа, пытался окуривать комнату проверенным средством – травой с горной гряды Толон, но вместо вредителей чуть не вывел самого себя.
После продолжительного проветривания и долгого сидения на балкончике, даже с вынужденной ночевкой там, магистр, к своему неудовольствию, понял, что ничего не добился и таинственный кто-то продолжает шуршать в его бумагах. Обессиленный и раздраженный, Акан сидел на своем деревянном стуле в полном молчании, даже почти перестал дышать. Он сделал это без какого-либо умысла, просто, чтобы успокоиться, но этот метод принес неожиданные плоды. В абсолютной тишине горной ночи зеленокожий снова услышал шуршание и очень знакомое невнятное бормотание, вызвавшее у него сначала огромное удивление, затем не менее огромное ликование.
Акан осторожно приоткрыл один глаз и увидел, как из-под кипы исписанных листов, бубня и покряхтывая, вылезла черная, округлая мёртвая буква!!!! Магистр подумал, что она вполне могла бы стать его домашним любимцем. Эта мысль его так позабавила, что он не сдержал смех. Буква застыла на месте. Она, если так можно выразиться, увидела смотрящего на неё Акана, который затаился, чтобы не спугнуть это невозможное чудо, и тихо запищала, будто умоляла не причинять ей вреда. Сердце зеленокожего наполнилось умилением и он осторожно протянул ей свою узкую раскрытую ладонь. Буква явно сомневалась, несколько раз приближалась и отползала от края стола, но потом, испустив комичный вздох, взошла на ладонь трепещущего от радости Акана.
Но вслед за радостью магистра накрыла волна мыслей о собственном тайном могуществе - благодаря такому питомцу он много что сможет натворить! Эго ослепило его. Буква съёжилась и подернулась дымкой. Зеленокожий испугался и понял, что такие мысли очень печалят букву и то доверие, что связало их, исчезает на глазах. Акан не хотел предавать это странное существо и его искреннее раскаяние вернуло ему дружбу буквы.
Однажды безветренным зимним вечером Акан и Нуши медленно шли по дороге в город у подножия орденской горы. Переменчивая игра теней и красок уходящего дня поглощала их внимание и не способствовала оживленной беседе. Друзья молчали. Архивариус бросил взгляд на друга, размышляя о том, что творится сейчас в его буйной голове и вдруг заметил какую-то быструю маленькую тень в складках его тюрбана. Он открыл рот, чтобы сказать об этом Акану, но тот увидел выражение лица Нуши:
- Постарайся не обращать на неё внимание.
Толстяк отвел взгляд.
- Это одна из них? Из тех, что ты привез оттуда? – архивариус многозначительно кивнул головой. – Как же ты сумел её спрятать?!
- Я не сумел. Не успел – меня схватили еще до того, как я высунул нос из Врат перехода.
- Её подослали?
Магистр покачал головой и робко улыбнулся краешком рта.
- Нет, дружище. Я нечаянно сотворил её сам из своих сомнений, страхов, алчности…
- И отчаяния.
- Да. И из отчаяния.