Пока я все еще здесь, это дает мне право выдумать свои новые смыслы, слова и разного рода все еще «новые» для меня чувствования.
Но это лишь до тех пор, пока я, первое: молчу.
Второе: Не молчу.
И знаешь, это все еще предупреждения. Я вечно предупреждал бы.
Но порой стоит остановиться.
Везде есть свое исключительные в виде мелких заноз вредные «но», свои поправки и обстоятельства. Я должен молчать на виду. Там, где ходят обычно другие люди. Они бывают с головами и иногда все слышат.
Так говорят.
*Л. оглядывается*
Да, стены, верно. Пока я вижу эти блоки, большие рамы – говорю. Когда в ином же месте – затыкаюсь.
Большие рамы и нечувствования.
Нечувствования, язык в коме. А мысли, к черту. И слов уж не бывает – этих тоже. Никто не знает, что ты чувствуешь, пока ты все не выдашь - белеющие горловые камни на виду.
В остатке у меня: на лице, в руках, на теле и даже в искалеченных от глупости коленях… ха, в коленях тоже! Ничего.
Все это мелкие, безграмотные, глупые, но столь правдивые
«Нечувствования»
«Нечувствования…»
Видишь?
*смотрит в потолок*
И даже это слово ничего не значит. Но все столь качественно, словно по указке ведутся на слова других людей. Ты говоришь – ты чувствуешь. Ты в тишине – ты точно…. Да нигде. Тебя не существует.
Я предупрежден о возможной слежке за самим собой. В запасе трети головы есть парочка примеров этого, но я же сам все и узнаю.
Я проговариваю имя – что-то есть. Все чувствует и знает. И ничего, пока язык зарыт аккуратно в яме.
И яма чувствует. Но не говорит. Другим.
В режиме ожидания.
*Затупленный и грязный нож прикончил горлышко вина*
Дни полетели всмятку.
Окно во двор с приятным видом на собачье отражение.